скачать книгу бесплатно
В сентябре следующего года мы отпраздновали двухлетие со дня открытия первого центра и начало работы второго. Начали получать первый доход.
Казалось, живи и радуйся. Но радости во мне оставалось все меньше.
Внешне картинка была идеальной: семья, бизнес. Я двигаюсь по городу, обвязанная ярко-оранжевым слингом, в котором – годовалая дочь. С ней я прихожу на все собрания и встречи, хожу за покупками и гуляю. Работаю два раза в неделю по два часа. Ношу красивые платья. В этот раз после родов я не оказалась в капсуле времени.
Но… нет. В «бизнесе» все далеко не гладко. Через две недели после начала нового учебного года уходит наш самый загруженный преподаватель. Тридцать детей – это треть всех учеников – остаются ни с чем. Замены нет.
Вот тут меня накрыла волна отчаяния. Днем я улыбалась клиентам и проводила вдохновляющие собрания. А ночью не спала, потому что уже знала: я не хочу всего этого. Устала.
Я чувствовала себя в клетке. Городок, такой маленький, еще больше усугублял это чувство. Куда ни пойдешь – всюду знакомые лица. Да и пойти особо некуда. Весь город можно пройти пешком за пятнадцать минут.
Но остановиться было выше моей гордости.
Все решилось вместо меня. В новом филиале увольнений не было, доход был подозрительно маленьким. Точнее, нулевым. А вскоре обнаружилось, что руководитель скрывает от нас доходы. Скандал. Я впервые в жизни подняла голос на чужого человека. Слезы. И закрытие.
Сразу после этого разгорелся скандал в «ВКонтакте»: кто-то написал гадости о нашем центре и публикация вышла в топ. Казалось, весь город верил этой лжи. Сотни комментариев, споры, за и против – все это продолжалось целый мучительный месяц.
Внутреннее напряжение достигло пика. В этот момент мы с мужем готовились покупать дом. И за сутки до покупки я четко осознала: не хочу жить в этом городе. Мне нужна свобода. Мне не нужен этот центр, статус и перспективы. Моя клетка так сильно давила, что я готова была сломаться от любой неприятности. От любого неправильно сказанного слова.
– Давай не будем покупать завтра дом? Не хочу жить в этом городе. Ведь еще не поздно!
– Любимая, мы год ждали документы, собрали деньги, завтра нотариус. Давай доведем до конца это дело, купим, а потом уже будем решать, что делать.
Через месяц мы продали репетиторский центр и переехали в большой город обратно.
В тот момент внешне я все потеряла: деньги, бизнес, клиентов. Оставила только что купленный дом, так в него и не переехав. Но обрела намного большее: свободу».
* * *
Дальше Вика читать не смогла. Она задумалась. Мысли хаотично проносились в ее голове. На следующий день долго обсуждала с мужем, как они будут выбираться из ситуации с ипотекой и что будут делать, если их закроют на карантин. Работать юристом она точно больше не будет. Леша спросил:
– А почему ты не соглашаешься попробовать работать онлайн? Ведь ты будешь там не одна: Аня тебе поможет.
И правда, почему? И она написала новой знакомой сообщение:
«Ань, привет. Я готова попробовать работать».
Дальше – как в тумане. Все вдруг перемешалось и стало нелогичным и неправильным. Собеседование на место администратора в онлайн-школу. Красные ленточки вокруг детских площадок. А на 8 Марта вместо цветов люди почему-то начали скупать туалетную бумагу. И страх. Он висел в воздухе, и никакой ветер не мог его развеять.
«Виктория, мы рады видеть вас в нашей команде. С 15 марта вы можете приступать. До этого момента нужно изучить работу платформы. Всему, что вам нужно знать и уметь, вас научит Евгений. Он свяжется с вами завтра».
Дни стали очень нервными. Вике приходилось по полдня сидеть и разбираться с новыми обязанностями. В мире нарастала паника и неопределенность. Она старалась не придавать значения тому, что происходит, но перед сном, когда бесконечный поток информации прекращался, неизменно слышала в своей голове мысли:
«А вдруг это правда? Вдруг мы заболеем и умрем? Что делать, если реально заразимся? Вдруг и правда надо накупить продуктов на год вперед?»
Школу и сад закрыли на карантин на неопределенный срок. Гулять на улице запретили. Дети дома сходили с ума. Алексей пропадал на работе, а Вика пыталась разорвать время между бытом и новыми обязанностями.
Вскоре Алексей решил отвезти детей к бабушке и там побыть пару дней – привести мысли в порядок. Продажи автомобилей практически сошли на нет. Хорошо, что зарплату ему пока оставили. Вика с радостью согласилась: побыть наедине в это непростое время показалось роскошью.
15 марта Вика погрузилась в работу. Ее задача была несложной: читать сообщения, если возникают вопросы, отвечать или направлять их к лекторам курсов или техподдержке платформы. А еще разруливать конфликты и бороться со злостными нарушителями правил. Благо таких было немного. В чате она была тенью, невидимой и очень внимательной.
На первое время ей дали всего три группы курса по саморазвитию. Там люди ставили цели и шли к ним, разбирались в себе, своих желаниях и ценностях, писали планы по их достижению. Вроде бы ничего сложного. Больше всего Вике нравилось, что здесь каждый делился своей историей. Кому-то помогли медитации, кому-то – визуализации, кому-то что-то другое, а она должна была помогать им всем разом не потеряться в этом потоке информации.
Люди, вы это серьезно? А реальные действия вам не помогли? Иногда в ее голове рождались такие мысли. Но она решила абстрагироваться. Это всего лишь работа. И Вика решила выполнять ее качественно, раз уж взялась.
Но самое главное было не это. Первую же оплату Вика смогла перечислить за ипотеку! Облегченно вздохнула. Хорошо, что она согласилась здесь работать. Все-таки это намного лучше, чем было раньше.
Новые цели
Вечерами, покончив с печеньками и работой, детьми и сериалами, Вика все чаще стала ощущать необъяснимое желание, которое она долго не могла понять. Начитавшись за день историй, она хотела выплеснуть их на бумагу. Красный блокнот заполняли буквы – и чем больше, тем легче становилось на душе. Как будто эта история с «короной» была там, а настоящая жизнь – в этих буквах на страницах блокнота.
Она стала копаться в своей памяти, искать, доставать старые, давно забытые ларцы воспоминаний. Вот она открыла чистую страницу и вспомнила свою историю ранней молодости. Ведь когда-то она рисовала! Ее учительница оставила глубокий след в жизни.
Вика снова открыла блокнот и вывела посередине строчки ровными буквами:
Посвящается Ирине Зайцевой
* * *
История одного художника
Швейная машинка издавала монотонный звук, сливаясь с другими в гул, настолько привычный уху, что она его не слышала. Для нее – шумящая тишина. На заводе, где она трудилась, работало еще человек триста.
Руки, огрубевшие, серые, машинально берут ткань, привычные стежки оставляют на ней черные линии, иногда цвет меняется, но чаще – грустный, унылый. Под потолком прямоугольники мутных стекол. Солнце просвечивает сквозь них, яркость остается на полотне, растворяется. Жизнь после очередной зимы рождается, кипит, бурлит, клокочет. Она этого не видит – просто знает. Смена начинается рано, караван повседневности. Дорога, стежки, все как будто не с ней.
– Я заявление хочу написать об увольнении. Не могу больше. Я вам очень благодарна.
– А куда же ты пойдешь? – Дама с полными руками, добрым усталым лицом тоже не выспалась. – Ну, пиши, раз решила. Но, если что, знай: можешь вернуться. Мало ли как там у тебя сложится, – посмотрела, улыбнулась.
Ира закрыла за собой дверь кабинета, завода, прошлой жизни. Вдохнула незнакомый, не слышанный раньше воздух. День клонился к закату. Она вышла полностью счастливой. Задерживала дыхание, чтобы дольше удержать момент. Радость сделанного поступка рассыпалась по асфальту с каждым новым шагом. Карманы дырявые – не удержать, как ни старайся.
Вставляя ключ в замочную скважину привычным движением, ощутила подавленность.
– Я пришла, – привычный коридор сгустил темноту, напугал.
– Ну ты чего свет-то не включаешь? Привет, как день? Что с настроением? – колючие усы мужа дотронулись до щеки.
– Я уволилась.
– Ты не говорила, что собираешься. Точнее, говорила, конечно, но я не думал, что так скоро, – муж заулыбался. – Ну и хорошо, ну и молодец, решила, значит, так правильно.
Прошла на кухню, открыла настежь окно, выглянула в черноту вечера, свежий воздух положил руки на плечи. Стала смотреть во двор.
– Я и сама не думала, а потом поняла, что нельзя так: жить и не думать, – устало сказала она. – Время идет, понимаешь? Оно не ждет, пока я там что-то начну менять.
Муж подошел, обнял, тоже стал смотреть на черное небо, фонари, деревья, машины, улицу, редких людей, – все такое привычное, не успеваешь замечать. Только знаешь, что картинка такая. Любовь – это смотреть вместе из окна на движущийся мир, освещенный уличными фонарями.
– Я рисовать буду.
Скучающий на антресоли мольберт улыбнулся засохшей краской. Эту ночь он провел в ожидании новой жизни. Вещи, как люди, без внимания быстро выходят из строя и умирают. Он не исключение. К тому же у него была тонкая душевная конституция.
Выходные она провела, разбирая коробки с красками, клячками, кистями, маслом. Многие вещи пришлось выкинуть – не выдержали испытание долгим бездельем. Засохли, развалились, погнулись, скукожились. Уныние постепенно отступало. Раскладывая яркие цвета по коробочкам, на сердце Иры оставались жизнерадостные отпечатки. Черные графитные карандаши сделала похожими на метлы ведьм, помыла мастихины, достала уголь, сепию, сангину. К ней возвращалось спокойствие. Она еще не знала, что будет делать дальше, но точно решила, что для своей жизни она выберет самые любимые цвета.
– Да, мне курс для взрослых, 39 лет, я окончила… – кашлянула, вспомнила, что так и не окончила архитектурный. – Хочу освежить память и руки.
– У нас есть отличный курс как раз для вас, вот посмотрите, время вам подойдет.
Она ждала вторника и первого занятия. Купила чистые белые листы. Было страшно.
Подруга Алла, тоже с завода, отговаривала.
– Ира, ну куда ты? Какое рисование? На нем денег не заработаешь, а у тебя семья, между прочим, Володя-то сколько получает? Он один вас не вытянет.
Ира вздыхала, соглашалась, понимала, что подруга права, но сделать ничего не могла. Что-то внутри нее уже рвалось наружу, к другой жизни, и она знала, что не может себя обмануть. Слишком долго она это делала.
– Володя меня поддержал, я все знаю, все понимаю, но как раньше нельзя. Как вспомню наш завод… Ты уж не обижайся, но так хочется выть, – она рассеянно всматривалась куда-то вдаль. – Я попробую, может, ошибусь, но буду точно знать, что пыталась. Не хочу жалеть, что жизнь только за мутным окном, в которое я даже и посмотреть не могу.
– Ну раз решила, что уж тут… Буду скучать без тебя, конечно.
Вечером Алла рассказывала мужу:
– Ира – дура. Уволилась, представляешь? Не в плохом смысле дура, – уточнила на всякий случай, – ушла в никуда. Просто сказала «я так больше жить не хочу» и написала заявление. – Где-то в душе Алла завидовала ее смелости.
– Она у тебя всегда была с чудинкой. Я не понимаю, почему вы дружите столько времени.
– Да, это точно, с чудинкой. Тут хоть стабильность, зарплата, а куда она пойдет? Хорошо, сын взрослый, может, устроится куда-нибудь, помогать будет, а то Володька один точно не справится. Она рисовать собралась, у нее образование – неоконченная художка.
– Кому нужны эти художники? Вон на набережной стоят, картинами торгуют. Да и то люди туда глазеть идут, а не покупать.
Не следуя по общему пути, по выкройке, которую кто-то создал, всегда сталкиваешься с осуждением. Человек так устроен.
Ира стала ходить на занятия. Грызла себя, видела уставшего от работы мужа. Ей казалось, что она обворовывает свою семью, лишая ее внимания и денег, которые могла бы заработать. Но, беря в руки кисть, обо всем забывала.
Бог смотрел на нее с чистого листа. Талант после долгой спячки никак не мог прийти в себя, точнее в Иру. Нехотя так скидывал привычный сон и приступал к своим обязанностям. Сотни картин, еще не написанных ею, толпились, ждали своего рождения…"
* * *
Закончив историю своей преподавательницы, Вика дописала в блокнот воспоминания о том, как они пару лет назад занимались с Ирой:
В моей сумке простые карандаши и листы. Я очень хочу рисовать, уметь выражать свои мысли в образах на бумаге. В доме поселится большой мольберт, сепия, уголь, всевозможные виды ластиков и много всего «художественного».
В коридоре перед кабинетом картины, картины, картины: цветы, лица, образы, животные, дома, города, машины, люди, деревья. Невообразимое удовольствие. А еще гипсовые головы, руки, тела. Впитываю, наполняюсь – я там, где должна была быть уже давно, но почему-то оказалась только сейчас.
И вот я вижу ее. Она уверенно шла по выбранному когда-то давно пути, состояла в Союзе художников, писала замечательные картины и преподавала в художественной академии и ни разу в жизни, как потом сказала, не пожалела о своем выборе.
Возраст не понятен, мне всегда сложно определять вот так на глаз, может, потому что возраст – это скорее внутренняя черта, чем внешняя. И просто увидев человека, не поговорив с ним, никогда не смогу сказать, сколько ему лет.
Приятная, с кудряшками, именно они запомнились с самого начала, глубокий взгляд.
Мы стали встречаться один или два раза в неделю, чтобы создавать, учиться, генерировать счастье.
Наше занятие начиналось с беседы. Она сама наполненная, видящая по-своему пыталась передать это нам. Я представляла ее в жизни. Не здесь, на занятии, а в повседневности: как она готовит завтрак мужу, едет в метро, злится и ругается… И мне было интересно: остается ли она всегда тем же художником, возвышенным, утонченным?
Вот она недовольна кем-то из нас, глаза наполняются колкостями, темнеют. Рассказывает, что в других ее группах учатся инопланетяне, с серьезностью, не обращая внимания на насмешки и непонимание, потому что все уже слишком взрослые, со своим багажом, восприятием жизни, уверенностью, что все знаем, правы и никаких инопланетян не существует.
Мы убили в себе внутреннего ребенка, и попытка рисовать, может, всего лишь попытка его воскресить. Несмотря на это, Ирина Анатольевна рассказывает, в чем разница между человеком и инопланетянином. Мы рисуем и слушаем, точнее, я слушаю, кто-то делает вид. Все разные.
Вот рассуждаем про греческие вазы, и, как всегда, Ирина рассказывает нам притчу, дает возможность заглянуть внутрь вещей, рассмотреть. Она учит нас не проводить линии – она учит видеть и чувствовать, наблюдать, любить, понимать, быть толерантными. Останавливаться в этой бешеной гонке жизни и смотреть по сторонам, разглядывать. Она – целостный образ, такая как есть, и даже удивительно, что она существует в реальном времени.
Она не идет на выставку Мунка и Фриды, но поедет в Эрмитаж, как делает каждый год, потому что считает, что он нескончаем, наполнен вдохновением. Говорит, что все мы – художники – ответственны перед своим зрителем, и поэтому не можем рисовать странные, печальные картины. Этого и так много в мире. Она хочет создавать любовь и делиться ею со своим зрителем, именно поэтому ее произведения такие необычные.
* * *
Да уж. А ведь каким сильным нужно быть человеком, чтобы вот так бросить стабильную работу и стать художником. Художником! Это же ни гарантий, ни стабильности. Ведь действительно: в парках они стоят в мороз и в ветер, пытаются продать свои творения.
Вечером того дня Вика долго думала о своей жизни. О том, что она, как эта художница, застряла на своем заводе. Сменила декорации, но внутреннее состояние осталось. А утром решила сделать медитацию. На курсах постоянно твердили, как это сильно помогает, миллионы людей меняют свои жизни, становятся счастливее. И Аня тоже практикует медитацию. Может, действительно погружение в себя что-то прояснит в ее жизни?
Вика открыла в «Ютубе» первую попавшуюся медитацию с сопровождением голосом и закрыла глаза. Старалась не шевелиться. Следовать за голосом. Расслаблять лицо, шею, спину… Ей казалось, что она так сидит уже вечность. Проверила время – прошло пять минут. Снова закрыла глаза, почесала нос. Большой палец на левой руке. Поправила волосы. Нога начала затекать – сменила положение. Снова проверила время – десять минут. Тогда Вика легла – удобное положение, все, как в инструкции. Проснулась, когда начался следующий ролик.
Да уж. Явно медитации не для меня. Только проспала дольше обычного. Как это может мне помочь? Вот если бы пойти к психологу… Но пока об этом не стоит и думать.
Для надежности написала на своей странице в «Фейсбуке»:
Не знаю, удастся ли мне достичь поставленных целей на этот год. Но я все же попытаюсь. Все пишут, что им помогают медитации, утренние страницы и визуализация. А еще книги. Что ж, я принимаю вызов. Итак, весь апрель и май я обязуюсь:
делать одну медитацию в неделю;
писать каждое утро три страницы своих мыслей;
написать свои желания и цели (или хотя бы понять, чего же я хочу);
прочесть хотя бы одну книгу по саморазвитию.
Опубликовала и с удивлением обнаружила, что ей стало легче. Хотя она ожидала, что эти цели будут на нее давить. Вика тут же собралась и во второй раз за месяц пошла в книжный.
– Где тут у вас книги по саморазвитию?
Домой шла с тремя увесистыми томами и радостно улыбалась. В тот же день начала читать первую книгу. Очнулась, когда прочла больше половины. На часах полночь.
А саморазвитие – это, оказывается, интересно. Всплыла ипотека, маленьким черным облаком повисла над ней. Впрочем, об этом можно подумать завтра.
Часть 2
В поисках пальмы
Для того чтобы понять, что он такое,
человек должен прежде понять,
