скачать книгу бесплатно
– Если то, в чем мы живем можно назвать домом, то да. Читать нормалям не дозволяется?
– На латыни не дозволяется. Как и на старокселонском наречии. Только на новокселонском, – Тенос безэмоциональным тоном повторил девушке то, что должен был сказать согласно инструкции.
– То есть читать можно?
– Да.
– Забавно, – Этель засмеялась, – а что же книжки-то на новокселонском не издали?
– Издали. Просто приобрести их нормали не могут.
– С этого и начинайте. Вы что совсем за безмозглых держите кселонцев? – Этель не хватало сил сдерживаться.
– Я не обязан перед вами отчитываться. Такая политика государства.
– Нет, не государства, а всего лишь семейки Велиандов.
– Поаккуратнее, юная леди, иначе рискуете надолго поселиться в тюремном отсеке за проявление неуважения к главному лицу страны, – Тенос стал говорить жестче, чтобы остудить пыл девушки.
– А вот не напугали: камеры куда красивее и комфортнее домов нормалей. И ради чего это я должна восхвалять первое лицо?
Дверь с грохотом хлопнула. Этель обернулась. По мундиру, нацепленному на поджарое тело, она поняла, что получила возможность плюнуть в лицо Велианду, как и порывалась это сделать последние несколько лет. Вот только уверенность в том, что хватит решимости улетучивалась по мере приближения величественной фигуры.
– Обязана, и все, – прогремел голос Гордона. – Ты всего лишь нормаль. Знай свое место. Это что ещё за манера общения у тебя? Тебе оказали честь прояснить преступное нарушение закона в кабинете самого начальника охраны, а ты здесь устроила представление обиженной особы.
– Честь? Общаться с кем? С вами? С охраной? Куда интереснее беседы с учеными людьми, – у Этель предательски дрожали ноги, но это не было заметно, чему она порадовалась.
– Пошла вон в камеру, – рявкнул Гордон, – Тенос, мне нужно с тобой посоветоваться.
– А, может я пойду вон к себе домой, это куда хуже, чем чистая камера, – засмеялась Этель.
Гордон, не привыкший уступать обидчикам, подскочил к девушке и, схватив её за грудки, притянул ближе к своему лицу, чтобы произвести устрашающее впечатление. Всмотревшись в глаза, источающие ненависть, он отпихнул девушку от себя и, пошатнувшись, стал искать, куда можно присесть. Тенос подскочил к правителю и поддержал его под руку.
– Вам плохо, господин Велианд?
– Она… она.. Откуда она? – Гордон дрожащим пальцем показывал в сторону девушки, раздирая на себе ворот и, силясь вдохнуть воздух, переставший поступать в должном объеме.
Этель выглядела ошарашенной. Она схватилась руками за борта своей куртки, которые только что побывали в кулачищах первого лица страны. Внутри девушки бешено колотилось сердце. Она испытывала желание бежать со всех ног домой. К бабушке. Добрые слова Ноннель утешили бы её, и страх отвалился бы, как кусок грязи. Это было невозможно. Напротив неё застыл несдержанный высокопоставленный человек. Понять причину его злости она могла, а вот оснований шарахаться от неё, как от смертельной опасности не видела.
– Господин, что распорядитесь делать? – Теносу хотелось как можно быстрее уладить конфликт и дождавшись, когда его кабинет покинут и правитель, и арестованная вернуться к недописанным стихам.
– Я тебя спросил, кто она? – снова заорал Велианд, почувствовав, что кислород беспрепятственно проникает в легкие, а значит можно и дальше нервничать без опаски нанести вред здоровью.
– Это младшая из рода Телли. Этель.
– Телли… Я так и думал, – Гордон снова притих. Внутри крутилась только одна догадка, пояснявшая наличие вкраплений в радужке глаз девушки. – Кто твои родители?
– Клара и Кориан.
– А ты помнишь имена бабушек и дедушек?
– Странно, как можно не помнить имена близких людей? – на лице Этель красовалось неподдельное удивление.
– Я задал вопрос. Я. Отвечать, – стараясь не срываться на крик, потребовал Гордон дать ответ на его вопрос.
– Ноннель и Филипп по материнской линии. А по отцовской Дора и Антуан. Последние были отправлены в ликвидационное учреждение социальных паразитов. По вашей милости.
– Не по моей. Так постановили члены Совета Правления Геопланта. Тенос, распорядись доставить арестованную в её камеру.
– Как надолго? – поинтересовалась Этель.
– Ты обо всем узнаешь, – Велианд смотрел на человека, имевшего с ним общие гены, и впервые в жизни не знал, как поступить.
Глава 12
Неведение сдавливало голову, заставляя сосуды сжиматься. Сердце отколачивало ускоренный ритм. Шум в ушах и слабость в ногах не удавалось скрыть от бдительной дочери и Ноннель поддалась уговорам Клары выпить успокоительное. Дивным образом препараты затерялись среди личных вещей, которые солдаты не догадались перетрусить.
– Мама, я прошу тебя, приляг.
– Не могу. Внутри все рвется. Я не знаю, как она, – Ноннель стояла возле маленького окошка с тусклыми стеклами. Ей хотелось увидеть вдали от дома силуэт внучки, спешащей домой, но эта иллюзия только сильнее напрягала нервы.
– Зачем же она так повелась, – вздохнула Клара, подходя к матери, чтобы приобнять ту и тем самым немного снизить напряжение.
– Она поступила так, как и надлежит вести себя порядочным людям. И не лебезить перед этими лакеями Велианда, – строго осекла дочь Ноннель, стараясь склонить её к мысли, что смелость куда ценнее покорности.
– Я понимаю и не осуждаю свою дочь, мама. Но чего она добилась? Сама арестована. Нам предстоит платить штраф.
– Тебя только это беспокоит? – Ноннель резко повернулась к дочери и пристально посмотрела ей в глаза.
– Да, мама и это тоже меня волнует. Наша семья едва концы с концами сводит, а Этель понять не может, что в данной ситуации бессмысленное бунтарство ничего не изменит. Разве что ухудшит и без того плачевное положение родных.
Клара отошла от матери, качая головой. Седина на волосах сорокалетней женщины вкупе с ссутулившейся спиной лишали её прежней моложавости, свойственной Телли. Ноннель внезапно стало безумно жаль дочь, не знавшую отдыха, чтобы заработать на банальные нужды, но становившиеся едва ли не роскошью – оплата за аренду земли, на которой стоял жалкий домишко и скромную еду, но унимавшую чувство голода. Если бы Велианд не внедрил карательную политику, Клара могла бы преподавать философию и писать собственные труды, Кориан стал бы изобретателем, как мечтал. А Этель поступила бы в Кселонский университет, получила профессию лингвиста латинского языка, и, конечно же, встречалась с каким-нибудь симпатичным парнем, строя планы на совместную жизнь. А ей Ноннель оставалось бы радоваться за счастливую судьбу дочери и внучки. Но нет. Все уничтожил человек, тяготевший извлечь дополнительную прибыль из чужих земель, чтобы упрочнить имидж искусственного государства.
– Клара, ты кое-чего не знаешь, – Ноннель нашла в себе силы признаться дочери в тайне, которую хотела скрыть, тем более в условиях правления Велиандов.
– Ты меня пугаешь, – голос дочери дрогнул. Клара присела на кровать, отозвавшуюся жутким скрипом пружин, часть из которых прорвала ткань и норовила вылезти наружу из-под многочисленных одеял, заменявших матрас.
– Особо бояться нечего, но приятного будет мало в том, что я собираюсь тебе сказать.
– Мама, не тяни, я готова все услышать.
– Не думаю, что готова, но придется, потому как тайна нашей семьи, кажется, обнажилась, – Ноннель не без жалости всматривалась в лицо дочери, становившееся бледнее, чем было обычно.
Глава 13
Гардеробная растянулась на тридцать квадратных метров. Иногда Дее казалось, что она не помнит всех своих нарядов. Впрочем, и незачем было держать ненужную информацию в голове. Тут же всплыли в памяти слова отца, что в пустой голове дочери ничего не помещается, кроме мыслей о тряпках и балах. Если бы ей хватило смелости признаться ему, что она, не смотря на все желание не может осилить основы государственного управления, возможно она бы обрела свободу. Дея мечтала только о браке с Гедеоном и переезде в Геоплант. Второй шанс стать счастливой, как женщина. Первый брак был ранним и неудачным. За эту оплошность Гордон частенько упрекал дочь. На второй брак он бы не стал давать согласие так же просто, как в первый раз. А вот в Геопланте Дея смогла бы жить без отцовского гнета и занялась бы любимым делом. На протяжении нескольких лет она тщательно планировала проект по издательству журнала для читательской аудитории, которую формировали лица, принадлежащие к сектору управленцев и их родственники. О личных планах Дея не то чтобы вслух боялась упомянуть, но даже мысленно прокручивала их аккуратно, чтобы не выдать саму себя. Сбежать из дома с Гедеоном она собиралась в ближайшее время, но так, чтобы не быть задержанной. Если она успеет добраться до Геопланта, то попадет под юрисдикцию главного города, и распоряжение уездного Гордона Велианда не будет иметь силы. Гедеон был наготове. Он собрал приличную сумму наличкой, чтобы обосноваться в апартаментах верхних этажей, отводимых для знатных персон. Дея жадно ловила момент, который попадет под критерии удачного, но, то ли боялась, то ли тот и в самом деле не наступил, чтобы действовать. Опасалась она только попыток отца вернуть её обратно, ведь она являлась единственной из Велиандов, кого готовили на занятие верховной должности. Темиан не оправдал надежд отца сильнее, чем она, а значит, некем будет прикрыть свое бегство. Разозлившись на бездарного брата, Дея решила поговорить с ним, может тот одумался и захочет стать высокопоставленной персоной в Кселоне. Нехотя она отправилась на этаж, занимаемый братом.
Дея зашла без стука. Темиан покачал головой, глядя на сестру, с детства не обзаведшуюся хорошими манерами.
– Я знаю, что ты недоволен моему появлению здесь, – сообщила Дея и, пройдя вглубь комнаты, исполнявшей роль приемной, уселась в роскошном кресле, обитом бархатом. Цвет ткани сливался с её иссиня-чёрными волосами, создавая мистический контраст со светлой кожей лица.
– Пришла ты не просто так – это понятно. Я жду, когда ты сообщишь цель визита, – Темиан подошел к окну и опершись на подоконник сложил руки на груди.
– Ты недоволен тем, что отец вывел меня в кандидаты на пост верховного? – Дея приступила к сути, но не грубо прямиком, а со стороны, чтобы подвести брата к нужному настрою.
– Нет, – Темиан не лгал и недоумевал, с чего это сестра затеяла бессмысленный разговор.
– Не верю, – Дея не собиралась сдаваться и продолжила направлять брата в нужное русло беседы.
– Мне все равно, Дея, – Темиан безжалостно рубил её попытки манипулирования.
– Ты невыносим, – повысила от бессилия голос Дея, но не стала вскакивать с кресла и бежать прочь, как бы сделала раньше.
– Что ты хочешь? – Темиан видя несвойственное сестре поведение, догадался, что за невинным началом разговора находится нечто важное. Для неё точно.
– Ты прав – я хочу от тебя кое-что. Малость, можно сказать, – Дея топталась на собственных словах, утратив способность складывать их в ладные предложения.
– И? – Темиан, невзирая на запах интриги, утрачивал интерес к продолжению странной беседы.
– Ты мужчина. Тебе будет к лицу занять высокую должность, и ты лучше с этим справишься, а я опозорю семью, – Дея не боялась показаться слабачкой, ведь на кону лежали свобода и любовь.
– Не согласен с тобой.
– С чем именно?
– Явно не с первой частью твоего замечания.
– А я уже не уверена. Неужели ты не хочешь проявить себя и доказать отцу, что ты чего-то стоишь? – Дея утрачивала терпение и переставала контролироваться себя, рискуя допустить оскорбление в адрес брата, что неминуемо привело бы к прекращению диалога.
– Как обычно не можешь обойтись без нападения. Нет, Дея, тебе в этом равных нет, и ты как раз оправдаешь ожидания отца, а не я, – Темиан не собирался бороться с сестрой за местечко отцовского любимца.
– Ты не понимаешь, – вскричала Дея, вскакивая с кресла, но передумав ретироваться из начавшегося спора, присела.
– В этом ты права. Поясни, что ты хочешь от меня конкретно.
– Ты должен обучаться основам управления государством, а не я. Не получится из меня замены отца.
– Не хочу, – Темиан спокойно смотрел на полыхающее румянцем лицо взволнованной сестры.
– Я ненавижу тебя, – прошипела она, закрываясь ладонями, как в детстве, когда ей хотелось сменить окружающую действительность.
– Я в курсе. Если это все, то попрошу тебя оставить меня наедине с моими мыслями, – Темиан повернулся к стеклам, обнажавшим остроту красок летнего хозяйствования в саду.
– Пожалуйста, хотя бы сделай вид, что ты согласен быть верховным. Потом откажешься, – Дея окончательно утратила понимание сути положения, в котором оказалась.
– Ты сама не веришь в реальность своей просьбы. Это невозможно. Во-первых, отец никогда не доверит управление мне. Во-вторых, если бы я соврал, и отец поверил бы, то отказаться потом было бы нереально. Запущенный маховик учебы не позволил бы выйти из цикла. Ты не просто так меня об этом просишь. Выкладывай, что случилось, тогда я смогу тебе помочь, – Темиан приблизился к сестре, напрасно пытавшейся спрятать за ладонями слезы.
– Я хочу уехать отсюда. Темиан, я просто хочу любить и жить своей жизнью, – Дея поразилась легкости, с которой призналась в сокровенных планах человеку, которому меньше всего доверяла. Психологическая близость с братом, намного младшим за неё, не присутствовала в их отношениях.
– Так скажи честно отцу, что ты не готова стать его заменой, – Темиан не видел сложности в том, чтобы сестра без хитростей отказалась бы от неподходящей ей роли.
– Он не согласится на это без замены.
– И ты решила, что я смогу занять твое место?
– Да.
– Наивно.
– Темиан, я не смогу.
– Дея, кроме как душевного разговора с отцом ничего другого быть не может.
– Душевного? – Дея не играла, сделав удивленное лицо.
– Ты права, – он осекся, ведь действительно, отец никогда не мог никого понять.
– Если я не смогу отсюда уехать, я погибну, – прошептала сестра.
– Без глупостей, – Темиан присел возле кресла и взял в руки её мокрые от слез ладони. Перед глазами всплыл фрагмент детства, когда он также само держал за руки старшую сестру, наказанную отцом и оставленную на веранде под проливным дождем.
Глава 14
Со стен опадала штукатурка. Лежа на кровати в полупустой комнатке ничего не оставалось, как следить за симптомом тотальной нищеты. Беглые поиски способа отпугивания скуки не дали результата. Усталость, оставленная дорогой, сдалась и отправила Хардиана в область сновидений. Даже жесткая кровать не оставила шанса бессоннице.
В соседней комнате стараясь не шуметь, беседовали женщины, принявшие в своем доме незнакомца. Ноннель настояла на проявлении гостеприимства, и дочери пришлось подчиниться. События, происходившие в семье, и без того рвали нервы. Клара не хотела, чтобы в доме находился посторонний человек, но мать сумела отвлечь её интригующим заявлением.
– Мама, что же ты хотела мне сказать? – Клара лишалась терпения от ожидания услышать нечто важное.
– Клара, ты помнишь своего отца? – Ноннель трудно было подобрать соответствующие ситуации слова.
– Мама, ты меня пугаешь, – Клара с испугом смотрела на мать.
– Вот именно – ты ничего о нем не знаешь кроме имени, – Ноннель на минуту стало стыдно, что она долгие годы хранила в секрете то, на что имелось право у дочери.
Клара внимательно смотрела на мать, стараясь держаться спокойно, но внутри клокотало раздражение.
– Не нервничай, я начну с самого начала свою историю, – Ноннель улыбнулась, понимая, что испытывает дочь.
За стеной застонал Хардиан, вырывавшийся из сна, и погружавшийся в него обратно. Он научился цепляться за дрему, игнорируя кошмары, снившиеся с завидным постоянством. Ворочаясь с бока на бок, он создавал скрип старых пружин давно истрепанного матраса. Клара прислушивалась к шорохам. Ощутив на себе выжидающий взгляд матери, она переключила внимание на рассказ, призванный приоткрыть ей завесу тайны над прошлым семьи.
– Мои отношения с Филиппом благословляла юность. Та самая пора, когда чувства лишены примеси второстепенных размышлений. Мы были одного возраста и, как несложно догадаться, учились вместе. Детская дружба сменилась любовью. На берегу реки под самым раскидистым дубом мы планировали в деталях нашу свадьбу. С именем будущего ребенка мы уже определились. О том, что я беременна никто не знал, кроме нас двоих. Мы хотели сделать приятный сюрприз родителям Филиппа, небезосновательно переживая, какой будет их реакция. Тогда ещё не было разительного отличия сословий, к которым мы принадлежали, но его род имел особые полномочия в обществе, – Ноннель притихла: она ждала, что дочь задаст вопрос, облегчив ей непростую задачу рассказывать не самые простые вещи. Клара молчала, что на неё не было похоже. – Мои родители ждали именно такого исхода, догадываясь о причине моей слегка округлившейся фигуры. На том берегу я с Филиппом последний раз была вместе. Последний раз была счастлива и любима.
– Он тебя бросил? – Клара все-таки утратила терпение и дала волю начавшим рождаться ноткам возмущения.
– Он был убит в тот день. Собственным братом.
– Не может быть, – Клара словно получила удар, сжавшись в комок. – Я в тот момент оставила его одного, чтобы нарвать цветов и отправиться с ним в дом его семьи. Брат Филиппа всегда был человеком, наделенным амбициями и вел себя высокомерно, но я не ожидала, что он способен совершить преступление. Это было его первым злодеянием и не последним. Я оторопела, увидев его бредущим к своей лошади с окровавленными руками. Кинувшись к Филиппу, я вынуждена была констатировать, что он умер. До утра я сидела рядом с его бездыханным телом, пока меня не подняли с земли руки отца и не повели домой, пока Филиппа увозили службы контроля. Расследование по факту убийства Филиппа не начиналось. Семья человека, убившего брата, пожелала избежать огласки и так как случившееся было невозможно исправить, предпочла спасти живого сына.
