скачать книгу бесплатно
– Илья Ерофеевич. В левом кармане моих брюк письмо моей маме, адрес там указан. Я очень хотел бы, чтобы вы передали.
–Ты сам передашь. Завтра нас найдут. Через два, три месяца мы будем дома и ты все сам отдашь.
–Это не так. Я понимаю, что все не так. Иногда у меня пропадает память, я себя не помню. Но сейчас я при своем уме. Вы, ты, ты боцман говоришь не правду… Лучше скажи, наши тела команда найдет? Не хотелось вот так, как собаке околеть, и чтоб и не похоронили…
Илья повернулся на бок и молчал. Замолчал и Вениамин. Слышно было, как сухой снег сыплет на палатку, как его метет по льду. Быть может он попал из тех самых облаков, которые совсем недавно проплывали над их родиной.
Среди ночи Вениамин начал что-то неразборчивое плести скороговоркой, слышно было, как он за спиной боцмана встал, потом начал рычать, скулить, всхлипывая через слезы. Ордынцев ждал, когда тот успокоится сам, потому как его утешительные слова в такие минуты были одни и те же и уже на правду стали давно не похожи.
– Сейчас, – лежал и думал боцман,– поквохчет, устанет и заснет. Разогреется пускай. Хотя может оно и не надо, так хоть меньше мучиться, если не вставать. Тянет в сон. А во сне можно и цветные сны видеть, – дом, словно и нет этого мрака вокруг.
Но Душков не унимался. Из всхлипываний он перешел на раздирающий душу страшный нечеловеческий крик. При этом он вдруг выскочил за палатку и его голос стал тонуть под шум вьюги и внезапно стал отдаляться и скоро затих.
Боцман приподнялся:
– Не хватало грех на душу взваливать….
И он, цепляясь за растяжки, в полной темноте вылез из укрытия. В глазах от быстрых движений потемнело, появилась отдышка от слабости. Кроме белого снега под ногами и слабых очертаний палатки ничего видно. А вокруг продолжал дуть поземок, перемещая с место на место тонны холодной ваты, которая со всех сторон поднималась все выше и выше.
– Душков! Душков! Веня! – все кричал боцман. Он пробовал найти следы, но в кромешной темноте их определить было вообще не возможно, если они вообще оставались, так как снег засыпал любые лазейки. Любые изгибы быстро и умело заравнивал, словно смеясь над Ордынцевым. Но того просто начала захлестывать жажда найти товарища.
– Может собаки возьмут след, – пронеслось в голове. Непослушными околевшими руками он стал последних двух пытаться запрячь в упряжку. Но когда потянул вторую, не услышал знакомого визга и лая. Тело ее лежало, согнувшись в клубок, без движения. За эту ночь собака околела, лапы ее словно в скульптуре застыли в прыжке к смерти и теперь можно было только рассчитывать на последнюю. Накинув на нее поводок, боцман шел с ней в надежде найти матроса, но куда?
– Куда же нужно идти? – задавал он вопрос. Уже предчувствовал потерю товарища, знал, что если в ближайшее время не сможет его найти, тот и сам замерзнет. И он искал, возвращаясь время от времени к палатке, потом снова тащился с собакой уже в другом направлении. При третьем возврате потерял, как ориентир, уже место своего привала. Теперь его просто стал одолевать животный страх за свою жизнь
– Ищи Казбек, ищи палатку, – твердил он собаке, ищи мой хороший, иначе мы тут сдохнем, а так еще поживем с тобой несколько дней. Жить хорошо. Ищи мой хороший. Это же не несколько минут, это целые дни, а может будет и неделя, может нас еще найдут. Еще около часа он кидался с собакой из стороны в сторону, успокаивал себя, отчитывал шаги при каждой смене направления и, вдруг чудом вышел прямо на нее.
– Ну вот, Казбек, я знал, что найдем и мы нашли! – трепал он от радости псину. – Так нас наверное и Душков потерял. Он тоже, глупыш, нас ищет, не может в таком погодном переплете найти. Ему, ему нужно помочь. Нужно зажечь сани. Он увидит огонь и будет здесь. И боцман начал пытаться выстругивать из нее лучины, но ничего не получалось. Пальцев как не было. По глазам текли слезы, сами собой, и их не надо было останавливать, они согревали своим присутствием тело, растапливая кусочки льда и инея на бороде, они напоминали ему еще о том, что он живой, а живые люди имеют право и смеяться, и плакать. И он уже скоро будет на самом деле смеяться и обнимать своего товарища, когда тот увидит костер и вернется.
– Глупыш, дурень, набегался. Уже, назад пора! Мы знаем, ты где-то рядом и не можешь к нам выйти. Сейчас! Подожди! Сейчас! Надо только тебе зажечь костер, любым путем, чтобы ты нас увидел.
И Ордынцев собрал в охапку ткань на палатке, используя фитиль с жиром стал ее разжигать, пламя перекинулось на расколотые мелкие щепки. Боцман, орудуя топором, все больше растапливал костер и скоро тепло от него уже расходилось по его телу, он жадно подставлял под пламя свои руки, тер ими лицо, забывая обо всем радовался искрам, отлетающим от огня, настоящим красным искоркам. Его собака сидела рядом, высунув язык. Она также радостно вбирала в себя долгожданное тепло. Ее глаза искрились, и в них весело отражался яркий свет костра. Как много стоят такие счастливые, наполненные райским блаженством минуты, минуты которые исторгают такое дорогое тепло, и которое так мало стоит там, на большой земле, и как они бесценны здесь.
– Наш костер видно далеко, – и если поможет случай, нас заметят и со шхуны. Я, чувствую, что мы от нее совсем близко, – говорил теперь он сам себе. Потом достал из-за пазухи свой потрепанный дневник и сделал в нем последнюю запись:
«Сегодня сего числа 10.12.1912 я, боцман Ордынцев, докладываю о самовольном уходе в эту ночь матроса Душкова в ненадежном бессознательном состоянии, в порыве нервного возбуждения. Принятые мной меры к поиску результатов не дали. С рассветом поиск продолжу. Осталась последняя собака. Сани и палатку сжег для облегчения выхода ко мне матроса Душкова в пургу. Надеялся и на то, что Вы, капитан с командой нас могли бы обнаружить, если мы действительно находимся от вас на небольшом расстоянии.
Состояние не удовлетворительное. Конечности ног, рук, лицо сильно обморожены. Продукты закончились. Низкий поклон моей Авдотьюшке. Успокойте ее добрым словом и помогите получить причитающее содержание за мужа ее, исполнившего свой долг, как вдове».
Теперь ветер со снегом рьяно набрасывался на костер, пытаясь его затоптать, задушить , как можно скорее, как что-то чуждое и ненужное среди однообразной, раскинувшейся на тысячи миль ледяной пустыни, в которой волею обстоятельств был затерян корабль «Екатерина Великая», хранящий все еще свои надежды на благополучие и удачу в своем походе.
Глава 11
ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ
Забрезжил рассвет и боцман с собакой вновь отправились на поиски Душкова, прихватив с собой, на всякий случай, все ценное, что могло бы хоть как-то немного облегчить участь в случае потери своей последней стоянки. По дороге что-то черное выглядывало из под снега. Собака, лая, подбежала первая и зубами стала тянуть находку на себя. Это были унты, унты Душкова и сердце Ордынцева забилось чаще. Его напарник был где – то рядом. При сильном обморожении люди, затерявшиеся в подобной ситуации начинают раздеваться. К ним приходят приступы, жара. Предсмертное состояние. Голова уже перестает воспринимать окружающий мир. Еще темно. Если бы раньше был карабин. Выстрелами из него в воздух он мог бы пробудить память Душкова, призвать его к возвращению. И теперь все пробовал кричать, но ветер прятал слова, кромсал их и разбрасывал в разные стороны. У них оставалась до сих пор вместе возможность противостоять стихии только большее время, но не более того. Они надеялись, что их услышат, что их найдут люди со шхуны… Но этого не случилось и Душков сдался. Еще через минут сорок был найден ватник со свитером Вениамина, но самого его найти так и не удалось. Когда начало снова темнеть боцман вернулся на свою прежнюю стоянку.
– Ну что, Казбек, будем с тобой доживать свой век.
Илья Ерофеевич погладил нежно псину.
– Ты меня не бойся. Я тебя не трону. Не стану забивать, чтоб натолкать свое нутро. Ни мне, ни тебе теперь природа не оставила шансов выжить. Ты псиной родился, псиной и помрешь, я, я человеком, стало быть человеком помирать и буду.
Собака будто внимала человеческой речи и сначала негромко, а потом все сильней стала выть, оглашая своим живым присутствием несколько миль вокруг.
И лежали они потом вместе, прижавшись друг к другу плотнее, подпуская к себе невидимое дыхание смерти, которая медленно подбиралась от конечностей к сердцу, останавливая и перекрывая сосуды и вены, а в это время там, в далеком Петербурге, проносились пролетки, продавались с лотков пироги и бублики, подходили и уходили от пристани огромные корабли и рыболовецкие баркасы, и мальчишки со звонкими голосами предлагали в газетах самые свежие новости:
– Купите, купите газету. Сенсация!
–Найдены сокровища графа Лебединского!
–Загадочное исчезновение шхуны «Екатерина Великая»!
–Впервые гастроли Ивана Безухова! Только один раз! Не пропустите!
Глава 12
УЖАСНАЯ НАХОДКА
Прошло уже несколько дней после столь мрачной новости и люди уже успели немного привыкнуть к своему не лучшему положению. Как только непогода улеглась, капитаном были предприняты поиски группы Ордынцева, для чего его люди отправлялись в течение двух недель по два, три человека в сторону юга. Но несмотря на все кропотливые попытки их обнаружения результат оставался отрицательный. Уходило время и всякие надежды их найти иссякали. Все предпринятые меры привели в последующем лишь к разочарованию. Напрасно были потрачены и время и силы. В наступившем положении настроение команды изменилось заметно, не было той оживленности, которая присутствовала раньше. Кто-то пытался иногда шутить, но после этих редких шуток люди оставались холодными, удрученными своим ограниченным состоянием. Над их головами будто нависла огромная клетка, выбраться из которой не было никакой возможности, хотя они и занимались теперь своим привычным делом; несли дежурство на корабле, следили за его состоянием, построили небольшую баню из подручного материала прямо на льду, иногда выходили на охоту и удача скоро не заставила себя ждать. Застрелили медведицу. Тушу разделывали на месте и возили на упряжке, на единственной, запряженной шестью собаками, из которых четыре были лайки, две же нет. На короткие расстояния непородистые собаки исправно выполняли свою работу, но на длинные быстро выдыхались и без движения на стоянках чаще замерзали.
Скоро уже вся туша перевезлась на шхуну в распоряжение повара. Все было рассортировано и уже изрядно подморожено. Шкура выделывалась Лобовым и Стругановым, кок же, взяв в себе в помощники матроса Головина, ловко управлялся с кусками мяса.
– Ну, теперь нам хватит надолго, оно хоть не часто, но зато сразу сколько еды! – приговаривал кок.
– Да Ваня, хорошая медведица попалась, а если бы не оружие, несдобровать бы ни кому.
– Ты знаешь, я тебе расскажу одну историю, – начал Головин. – У меня ведь тоже отец охотой занимался в Муромских лесах, мы там жили. Как пойдет, нету долго, по неделе пропадал, а потом возвращается в деревню счастливый, людей собирает и идут за лосем или медведем. А раз, помню, пришел весь помятый, в крови. Не пришел, а приполз, это сказано будет вернее. Помял зверь его видно, а какой, что, так мы и не поняли. Говорить то он уже и не мог. Положили его с маманей у печки на кушетку, а у него внутри все раздавлено. Хрипит, а изо рта кровь сгустками выходит и слово сказать не скажет. И лекаря звали и бабку заговорщицу, а все зря. Сознание потерял, затуманился рассудок его. Глаза как стеклянные были, все смотрит и не признает никого, потом вроде ж как заснул. А утром и не проснулся вовсе.
–Да, – произнес Густов, – история то, какая жутковатая.
–Ты теска смотри кась! Что это у медведицы в желудке?
– А ну, подожди, дай я сам достану…, -проговорил кок и стал доставать какой-то не большой клок материи, а на нем металлическую пуговицу.
–А ну, тащи таз с водой, вон в углу, снег уже растаял, промыть надо!
После того, как найденное было очищено от налипшей крови на пуговице появились до боли знакомые слова «Екатерина Великая». Кусок материи вместе с ней явно принадлежал к строевой одежде моряков и здесь, на шхуне, можно было и сейчас увидеть их в подобной форме, которая выдавалась каждому при поступлении сюда на службу.
– Это что же получается, Ваня, эта зверина сожрала кого-то из ребят, из наших ребят, перед тем, как ее застрелили! – сказал членораздельно, медленно повар.
