скачать книгу бесплатно
Каникулы в Братске или Тайны смерти
Юрий Молчанов
В детективном романе сибирского писателя Юрия Молчанова раскрывается самые интригующие события в расследовании смерти двух людей. Повествование можно сравнить с водой, кипящей в котле. Возле гостиницы обнаружен труп молодой женщины. Чуть позже в то же утро обнаруживают мертвым и деда погибшей девушки. В гибели двух людей подозревают шесть человек – у каждого из них имелся свой мотив. Расследование ведет капитан уголовного розыска Уваров. Именно ему предстоит выяснить, кто из подозреваемых, не смотря на явные мотивы у каждого, смог перейти черту и забрать жизни деда и его внучки.
Юрий Молчанов
КАНИКУЛЫ В БРАТСКЕ ИЛИ ТАЙНЫ СМЕРТИ
ГЛАВА 1
В первых числах июля в начале двадцать первого века, приблизительно за час до захода солнца, к гостинице «Братск» подошел путник. В черном костюме из польского крепа. Те немногочисленные жители близлежащего дома, которые в это время смотрели в окна, с любопытством поглядывали на этого путника.
Приехал двадцатичетырёхлетний Игорь Грибов. Высокий, широкоплечий, студент пятого курса Иркутского медицинского института. Его не назовешь писаным красавцем: прямой нос, чувственные губы, с правильными чертами лица и черными вьющимися волосами.
Ему удается заметить, как счастливцы в отутюженных костюмах листают в кафе свежие газеты. Дама в спортивном костюме выгуливает сразу трех такс.
Вечером Грибов пошел поужинать.
Зашел в ресторан. Ему понравился интерьер – неповторимое сочетание мебели, декора, аксессуаров, которое создает атмосферу внутри, но немаловажным выглядела форма официантов и соответствующий подбор музыкального оформления.
В зале ресторана пол выложен мозаичной плиткой. Помещение выглядело универсальным, как для проведения банкетов, отдыха в небольшой компании. Зал ресторана создавал впечатление, что современное урбанистическое помещение захватили некие экзотические племена. Этот эффект достигался присутствием в интерьере уникальных элементов декора и мебели, это в свою очередь органично сочетались с современными архитектурными решениями и материалами.
Когда Игорь вошел в ресторан, вечеринка уже в самом разгаре. Многие уже держались не совсем твёрдо на ногах: успели, как следует принять. Вокруг сплошные улыбки и смех – каждый веселился, как мог.
В зале ресторана имелись свободные места. Тускло поблескивало столовое серебро на белых крахмальных скатертях, торжественно искрился хрусталь. Дрожали золотистые огни свечей в серебряных подсвечниках. Официанты одновременно сноровисты, неспешны, как бывает в хороших ресторанах.
Игоря встретила миловидная метрдотель. Проводила за столик, подала меню, пяти минут не прошло, как подошла официантка принять заказ.
За столом у окна, девичий коллектив отмечал день рождения.
Девушка из этой компании часто смотрела на Игоря, улыбалась ему.
– Ничего такая девица, все на месте – подумал Игорь.
Девушки ели, пили, смеялись, – а что еще делают в ресторанах? Разговор у девушек клеился, спиртные напитки делали своё дело. Атмосфера теплела поминутно.
Музыканты играли шлягеры, посетители ресторана прыгали, веселились.
Игорь пригласил самую симпатичную девушку на танец, которая часто смотрела на него. Он взял ее за талию. Она положила руку на его плечо, двигались в ритм музыки. То ли аромат ее тела с легкой примесью терпких духов, сигаретного дыма, то ли близость теплых бедер, или ее взволнованные глаза вызвали в нем теплую волну желания симпатией к этой девушке. Она почувствовала его наэлектризованность, как бы случайно прижалась сильнее к нему. У Игоря перехватило в горле.
Девушка обвила руками его шею. Словно в тумане, издалека слышал он музыку, голоса собравшихся гостей. Игорю показалось, что никогда прежде не испытывал такого желания обладать женщиной, как теперь.
Проводил девушку к столу, даже не спросив ее имя.
Началась ночная программа с выступлением танцевальной группы. В ней две девушки и парень. Их пластичные тела двигались по импровизированной сцене, Игорь уже совсем другим взглядом смотрел на танцовщиц. Точеные ножки мелькали перед глазами, юбки их взлетали на поворотах, обнажая голодному взгляду упругие попки; постепенно разгоряченные лица танцовщиц и их улыбающиеся губы.
В этот момент свет в зале притушили, в полумраке выскользнула девушка. Под чарующие звуки музыки она проплыла по залу, одаряя всех своим взглядом.
Танцовщица похожа на статую Венеры, чуть полновата по меркам модельеров. Каждая линия тела подчеркивала ее женственность.
Девушка отдавалась танцу. Она не вульгарна, как большинство стриптизерш. Танцовщица чувственна, нежна в своем танце, ее движения говорили о том, что она не раздевается за деньги, а ласкает свое любимое тело, получая от этого удовольствие. От ее танца веяло легкой грустью неудовлетворенного желания, и это передавалось всем, электризуя обстановку.
Вечер явно удался.
Грибов очнулся, когда за окном забрезжил рассвет. Солнце еще не взошло, но небосклон уже насыщен невидимыми лучами – ночной сумрак уступил место темной синеве предрассветных часов, а возможно уже и минут. Сразу бросилось Игорю в глаза, потому что окно в гостинце не задернуто портьерой красного бархата, к тому же широко распахнуто. По комнате гулял свежий прохладный ветер. Возможно, он и разбудил Грибова. Одетым, даже в ботинках, полулежал вчерашний посетитель ресторана в глубоком кресле, где, очевидно, заснул. Голова раскалывалась, словно изнутри кто-то беспощадный, жестокий ритмично бил тяжелым молотом в область затылка, а снаружи при этом медленно, неумолимо затягивали жесткий железный обруч. Эти признаки говорили о том, что вчера Игорь Грибов тяжело напился. Такое с ним происходило крайне редко (пить он не любил), но все же случалось. Симптомы знакомы и легко узнаваемы.
В сознании Грибова происходило что-то нечто. Кто-то невидимый, неумолимый словно прокручивал быстро-быстро обрывочные кадры любительской видеозаписи. Игорю догадываться, напрягать воображение не было никакой нужды, он был участником тех самых событий. Даже обрывочных кадров, мелькающих на невидимом экране, доступном только его восприятию. Он мог немедленно восстановить всю картину вчерашнего вечера в целом.
ГЛАВА 2
Вера Мишина легла в кровать после двенадцати. Устроившись поудобнее в постели, выключив свет, полюбовалась тенью на полу, которую отбрасывало освещенное луной дерево за окном.
Уснула и спала, раскинувшись на кровати.
Новое, ослепительное утро лета – Вера ощутила необычайную свободу. Так чувствуешь себя после экзамена, когда откладываешь ручку, бумагу и ничего больше не нужно делать.
Солнце разбудило Веру. Некоторое время лежала, нежась в постели, после крепкого сна. Когда человек просыпается, душа его поневоле медлит, какое-то время, еще досматривая сны наяву.
Вера Мишина заметила, что солнце отошло гораздо дальше букета роз на ковре, где оно находилось всегда, когда просыпалась утром.
Высунула одну ногу из-под одеяла, откинулась на подушки.
Вера проснулась в солнечное утро июля. Этот месяц остался в ее памяти как самое прекрасное воспоминание. Сквозь неплотно задвинутые шторы просачивался луч солнца, он говорил ей, что сегодняшний день будет хорошим, какие прошли все предыдущие дни. Завтра настанет время подумать о серьезных вещах.
Вера тихонько откинула одеяло, волна теплого воздуха охватила ее. Это было приятно. «Я загорела, – подумала Вера, глядя на свои ноги. – Будет прекрасно выкупаться, растянуться на песке».
Еще один чудесный день впереди.
Потянулась, решила встать. Бесшумно выскользну из кровати, посмотрела на Братское море. Солнце сверкает на воде. Какое удовольствие посмотреть на эту красоту! Сердце её переполняется гордостью.
Вера с восхищением смотрела на море, на это безбрежное пространство, покрытое лёгкими волнами с белыми гребешками и позолоченное солнцем.
– Как это чудесно!
На пляже было тепло. Полный комфорт. На берегу бар. Покой. Отдых. Там всегда хорошо.
Надела цветное платье, легкие босоножки, взяла пляжный матрац, выйдя из дома, отправилась по тропинке к месту, которое называла «мой уголок» около кустов.
Птицы устроили переполох из-за ее вторжения. Вера расстелила матрац, сняла платье. Надев дымчатые очки, растянулась на матраце. Вскоре тело почувствовало ласку солнца, легкий бриз защищал ее от перегрева. Лежала неподвижно. Птицы перестали возмущаться, одна даже спустилась на ветку пониже, чтобы лучше рассмотреть гостью.
Вера Мишина лежала, на специальном матраце, укрыв голову в тени большого дерева. Когда ей хотелось, бросалась в воду, поплавав немного, возвращалась на прежнее место. Так три или четыре раза за утро, в зависимости от настроения, она это делала так, весь отпуск, проведенный в городе Братске. За исключением одного дня, когда шел дождь, погода все время стояла великолепная, ей не приходилось сидеть в своей комнате.
– С этой стороны достаточно, – в полудреме подумала Вера. – Нужно повернуться. Полежала еще несколько минут, приподнялась, растянулась плашмя на животе. – Мне нельзя спать, – повторяла она себе. – Уже достаточно подгорела и могу превратиться в рака.
Все же, Вера, загорелая, обнаженная, обдуваемая легким ветерком, задремала под солнцем.
Ее разбудили птицы, которые снова всполошились, на этот раз сильнее, чем прежде.
– Успокойтесь, – хотелось сказать птицам. – Солнца хватит всем.
Уже окончательно проснувшись, никак не могла понять, почему птицы, примирившиеся с ее присутствием, вдруг опять стали такими возбужденными и агрессивными.
Повернулась на спину, села, обнаружила наблюдающего за ней молодого мужчину.
Человек стоял недалеко от её ног. Пристально смотрел на Веру.
Мужчина высок, широк в плечах, хорош собой, его вполне можно назвать красивым. На вид ему около тридцати лет. Широкий лоб, карие глаза с густыми ресницами под золотисто-каштановыми бровями, крупный и прямой нос. На щеках виднелись небольшие впадины, которые, превращалась в ямочку, когда он улыбался. Выдающийся вперед твердый подбородок и четко очерченный крупный рот говорили о сдерживаемой силе и чувствительности. Волосы с выгоревшими на солнце прядями зачёсаны назад, почти закрывали единственный недостаток его внешности – неровную отметину старого шрама у левого виска, выделявшуюся серебристо-серым пятном на бронзовом загаре лица. Одежда его: темно-серые брюки и легкая рубашка из мягкой синей ткани с закатанными по локоть рукавами.
Вера протянула руку за своим платьем, быстро обернулась им.
Человек заговорил голосом довольно приятным. Он произнес лишь простое приветствие. Видит, что девушка очень настороженно смотрит на него.
В очках Веры, как в двух блестящих капельках прозрачной воды, мужчина увидел свое отражение, крохотное, но до мельчайших подробностей точное, даже складки у рта. Будто ее очки были двумя волшебными кусочками лилового янтаря, навеки заключившими в себе его образ. Лицо Веры, повернутое теперь к нему, казалось хрупким, кристаллом, светящимся изнутри ровным, немеркнущим светом. То был не электрический свет, пронзительный и резкий, а странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи.
Вера посмотрела на интересного мужчину и улыбнулась.
Он тоже улыбнулся ей и спросил:
– Одна?
– Теперь нет.
– Я видел вас вчера вечером на рынке?
– Да.
Приподнялась на локте, отряхивая свои волосы:
– Вас зовут Вера, не правда ли?
– Откуда вы все это знаете?
– Мне кажется, я все знаю про вас.
Он присел возле нее, заинтересованный. Их взгляды встретились, Вера опустила глаза.
– Не будем говорить обо мне, как вас зовут?
– Владимир.
– Вы здесь в отпуске?
– Что-то вроде этого.
– А где вы остановились?
– В гостинице, – мужчина, улыбнулся. Думал о ее красивых ногах. И чем больше смотрел на неё, тем больше хотел оказаться с ней в постели.
– Вот с этой бы сойтись… – мечтал мужчина, оглядывая ее красивую талию и руки. Ничего себе…
Но сойтись с ней, то есть сделать ее героиней одного из тех экспромтных романов, до которых так падки командировочные, было нелегко и едва ли возможно. Это он почувствовал, всмотревшись в ее лицо.
Вера так посмотрела, у нее стало выражение, как будто море, дымок вдали и небо давно уже надоели, и утомили ее зрение. Она, по-видимому, устала, скучала, думала о чем-то невеселом. На ее лице не было даже того суетного, натянуто – равнодушного выражения, какое бывает почти у всякой женщины, когда чувствует вблизи себя присутствие незнакомого мужчины.
Вера отвела взгляд, на ее губах появилась странная улыбка.
– Который час?
– Без двадцати два.
– Боже мой! – воскликнула Вера, вскакивая на ноги, подбирая полотенце. – Я не думала, что уже так поздно. Мне нужно идти.
– Подождите. Да не уходите же вы!
Но она уже бежала. В отличие от других женщин, Вера удалялась легко, высоко поднимая колени.
Владимир, остался сидеть на корточках, смотрел ей вслед. Знал около дюжины женщин, ему казалось, раньше был влюблен, но то, что произошло сейчас, ни на что не похоже. Внезапно, болезненно сжалось сердце. Вдруг почувствовал полную растерянность.
После обеда Вера встретила своего поверенного адвоката Геннадия Крюкова, который несколько лет ведет дела ее деда Егора Сорокина. Вера и Геннадий давно дружили и готовились соединиться, но долго не решались. Крюков пригласил Веру Мишину в ресторан. Немного поколебавшись, согласилась пойти с ним в ресторан. Они встретились в восемнадцать часов у памятника В. И. Ленина.
Геннадий одет в серый костюм. Белоснежная накрахмаленная рубашка подчеркивала смуглый цвет лица. Выглядел как респектабельный джентльмен. Мужественная красота всегда нравилась Вере, хотя старалась не поддаваться нахлынувшим на нее чувствам.
– Привет! Оглядел ее с ног до головы.
На Вере был туалет, поражал своим изяществом, гармонией покроя и тонов. Со вкусом выбранной материей – не очень дорогой, ни слишком простенькой; ничего кричащего, и экстравагантного. Словом туалет безукоризненный. Удивительным обаянием дышало ее лицо, спокойствие которого обнаруживало редкостную глубину души. Вера Мишина считалась красавицей. Мужчины становились жертвами ее чар. Очень уж причудливо сочетались в ее лице утонченные черты матери – местной аристократки сибирского происхождения – выразительные черты отца, пышущего здоровьем сибиряка. Глаза чуть раскрытые светло-зеленые, прозрачные в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу – эта кожа, которой так гордятся женщины сибирячки, бережно охраняя ее шляпками вуалетками от жаркого солнца Сибири. Две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх – от переносицы к вискам.
Ее горящий взгляд говорил о кипучей внутренней жизни. Каждый мужчина, наделенный недюжинным умом, испытывал необъяснимое влечение к этой кроткой женщине. Ни одна черта ее не противоречила тем мыслям, которые она внушала с первого взгляда. У нее тонкая кожа, а это почти безошибочный признак душевной чувствительности. Впрочем, Вере, как и всем женщинам, была присуща извечная слабость – тщательная забота о красоте рук и ног; но если она и выставляла их напоказ с некоторым удовольствием, то даже самой коварной сопернице было трудно назвать ее жесты неестественными. Грациозная небрежность искупала этот намек на кокетство. Манеры удивительно хорошо сочетались со всем складом ее лица, с осанкой.
– Дорогая, ты выглядишь прелестно, – заметил Геннадий? – Всегда непредсказуемо хороша.
Натянуто улыбнувшись, Вера окинула его взглядом.
– Кстати, телесная красота может уходить с годами, а душевная должна расти. Красота души часто (а может, и всегда?) отражается на лице. Православные старцы были красивыми! – сделал вывод Геннадий Крюков.
Пожалуй, о лице и косметике можно сказать примерно то же, что и об одежде. Если честно, то Геннадий против косметических украшений, кроме тех, что в медицинских целях используются (типа помад от растрескивания). Зачем раскрашивать то, что сотворенное Богом, уникальное и неповторимое?
Фигура Веры отличалась изящной гибкостью и той пленительной мягкостью линий, какая с трудом дается художникам. Природа тонким резцом высекает гармоничные формы, всегда заметные глазу знатока. Чуждая притворству, Вера подчеркивала свою прелесть простыми и естественными движениями, ничуть о том не думая.
– Поищем что-нибудь здесь или пройдем немного дальше – спросил Геннадий?
Вера согласилась поискать другой ресторан.
– Как насчет вон того местечка?
Они быстро дошли до небольшого ресторана пешком, Крюков заглянул внутрь сквозь зеркальную витрину.
– Посетителей мало, – сказал Геннадий, – и, кажется, довольно чисто. Рискнешь?
Вера взяла его под руку, и они вошли внутрь.
