Сценарист. Журнал про сценаристов и для сценаристов. Выпуск 2

скачать книгу бесплатно


Ситуация, которая здесь описана, ничем не отличается от ситуации, описанной в миллионах графоманских стихов: автор любит женщину, которая не любит его, и мучается от этого. Исчерпывается ли этим описанием эмоция, которую передал в своем тексте Пушкин? Нет; она гораздо более сложная, чем просто любовная тоска. Что это за эмоция? Чтобы это объяснить, нужно процитировать все стихотворение целиком.

Или, например, «Любовное настроение» Вонга Кар-Вая: оба его героя любят женщин, которые их не любят, и мучаются от этого. Исчерпывается ли мессидж фильма этим обобщением? Нет. Так о чем этот фильм? О сложной эмоции, которую может передать только сам фильм целиком, вместе со всеми его элементами.

Самая большая удача – и для поэта, и для сценариста, – когда удается передать читателю/зрителю ту сложную непередаваемую эмоцию, которую чувствует автор. Причем не рассказать о ней, а именно передать – так, чтобы читатель/зритель сам ее почувствовал и заплакал, или засмеялся, или закричал от ужаса. В общем, чтобы читатель/зритель, как и автор, не нашел слов, чтобы выразить то, что почувствовал. Потому что слов для этого нет – одни образы.

[1] Она мертва.

Не больна. Не одета для Хэллоуина. Мертва. (Перевод мой. – Ю.И.)

[2] Они смотрят друг на друга. У Рика перехватывает дыхание. Солдат начинает наклоняться вперед…

БАХ! Последняя пуля в пистолете Рика. (Перевод мой. – Ю.И.)

[3] Все слова, кроме необходимого для целей этой статьи, изменены. – Ю.И.

[4] Чайки, крича, окружают корабль. (Перевод мой. – Ю.И.)

[5] Кричащие скрипки. Оркестр девочек. (Перевод мой. – Ю.И.)

[6] Одной рукой опираясь на стену балкона. (Перевод мой. – Ю.И.)

До скорой встречи в титрах

Ксения Кей (Ксения Кашина) www.ksk.media

fb: KseniaKashina

Игровое и документальное кино. Два полюса работы сценариста

Мой опыт на ТВ – 15 лет. Все или почти все это время я называюсь сценаристом. Но моя работа это совсем не то, о чем рассказывают в интервью мои коллеги из игрового кино. У меня нет кота, который сидит у меня на коленях, когда мне не пишется, нет агента, который добывает мне заказы, я не сижу за компьютером и почти не веду переговоров с продюсерами о новых проектах. Мои проекты находят меня сами и совсем не за письменным столом. А чаще всего – в разъездах или на переговорах. Я – пишу и снимаю документальное кино.

Странно, но авторы, вышедшие из одних и тех же высоких, тяжелых дверей ВГИКа с дипломом, в котором написано «сценарист кино и тв» называются одинаково, но работают совершенно по-разному. Вот несколько главных «по —разному» о сценаристах документалистах и сценаристах игровиках.

По-разному №раз

Сюжет фильма.

Когда автор сериала или полного метра разрабатывает сюжет, он проводит время в диалоге с самым дорогим человеком на свете – с самим собой. Строительный материал истории в этом случае – психология, внутреннее чувство прекрасного и фантазия. Придумал – записал.

Когда я пишу сюжет, работа строится по обратной схеме. И похоже это больше на охоту, или войну. Увидел, поймал, добыл, снял – сложил в сюжет. В работе сценариста документального кино или развлекательных программ важно наблюдать и записывать те события, которые придумала сама жизнь.

В сценарии моих документальных фильмов и фильмов-путешествий попадают такие эпизоды, которые не придумает и армия сценаристов. Когда мы снимали документальный познавательный проект для канала Моя Планета, Уроки Географии, одним из самых ярких не-придуманных эпизодов был рассказ о сортировке алмазов на заводе в городе Мирный, в Якутии. На краю алмазного карьера «Мир» мы поставили камеру. Оператор строил кадр, пока режиссер и ведущий готовились к съемке первой части эпизода про алмазный промысел. От режиссера я в этот момент услышала: Отойди, пожалуйста, отсюда. В случае чего, будет три трупа, а не четыре.

Другой пример из еще не вышедшего фильма, который мы готовим для Первого – приключения сибирского работяги, который провел 19 лет в рабстве в Пакистане, сбежал и прошел по пустыне несколько тысяч километров, чтобы вернуться домой. Это ужас как банально, до жизнь, конечно, более изобретательный сюжетчик, чем любой сценарист. И работает совершенно бесплатно.

По-разному №два

Работа в команде.

Сценарист игрового кино, как правило, знает трех человек на проекте – это продюсер, которого он видит один раз при заключении договора или на переговорах, шеф-редактор, которому нужно сдать работу, и бухгалтер, который перечисляет сценаристу зарплату. Плюс минус бухгалтер, так как не всем везет. Типун мне на язык, конечно.

Работа сценариста документального проекта – это постоянное и часто круглосуточное взаимодействие со всей группой. Заявка создается вместе с героями, редакторами, шеф-редактором, продюсером и «тем парнем тоже», потому что он знает, где особенно хорошо размножается сивуч, может сформулировать, как работает атомный реактор, или, как добраться до грязевого вулкана на Сахалине. Заявка не получается до тех пор, пока она не согласована со всеми. Или пока не закончится общение с представителями героев, если, на пример, в проекте задействованы селебрити.

Автор принимает участие в съемках, во взаимодействии с ведущим, со статистами и совершенно всеми героями, а это значит, что и попутно руководит съемочной группой, оператором и почти всегда – административной командой.

Словом – работа документалиста это стайное занятие. В некоторых случаях – крайне стайное.

По-разному №три

Работа с героем.

Для того, чтобы в игровой истории появился яркий герой, достаточно составить на него досье, описать его мир, представить его, принять горячую ванну, или что —то покрепче для вдохновения и провести его по сюжету. Можно еще всплакнуть, убивая его в последней серии. Можно-назвать его именем бывшего или бывшей, сделать так, чтобы его переехал грузовик и традиционно умилиться, что работа сценариста – это лучшая работа в мире. Глубина творческого порыва и ширина внутреннего шаблона – вот и все ограничения. А теперь представьте, что герои игрового кино ожили и не хотят сниматься, когда сценарий уже написан. Получится ситуация, с которой сталкивается каждый документалист.

Работа с героем в документальном кино начинается со знакомства и ритуального танца, цель которого – расположить к себе. Для героя не нужно придумывать ни цель, ни страхи, ни характер, с ними его уже мама родила и жизнь сталкивала.

Уже с первого разговора будет очевидно: его цель – это скорее от вас отвязаться, а главный страх – работа с вами. Почти все герои, с которыми я работала, сниматься либо не хотели, либо – не умели. Уговорить и приручить своего персонажа, расположить к себе и проникнуть к нему домой без взлома в сопровождении четырех человек с техникой – задача минимум. Задача максимум – выстроить доверительные отношения, начиная осторожно, двигаясь на цыпочках и помахивая куском мяса, как если бы вы встретили тигра.

Мой рекордный герой по уговорам и переговорам – это блистательный, мудрейший и невозмутимый Георгий Николаевич Данелия. На то, чтобы уговорить его сниматься мне понадобилось два с половиной года. За это время мы сняли всю семью Данелия, актеров, которые у него работали, звезд, которых он зажигал в огромном множестве, включая даже Норберта Кюхинке и Андрея Макаревича, родственников в Грузии и целительницу Джуну, у которой когда-то давно лечился режиссер.

Наконец, Данелия сдался и разрешил немного к себе приблизиться. Я очень размахиваю этой победой. До нашего появления в его квартире Георгий Николаевич не давал интервью 10 лет. И после того как на Первом Канале вышел мой фильм о нем «Георгий Данелия. После 10 лет молчания» он больше ни с кем из моих коллег не общался. Это было его обещание. Которое он держит и сегодня.

По-разному №четыре

Безопасность.

Мне приходилось работать и в игровых и в неигровых форматах. И я проверила на себе – когда автор игрового кино обсуждает проект с продюсером, последнее, о чем приходится задумываться обоим – это безопасность. Да, речь именно о безопасности жизни и здоровья, когда вы вдруг вспоминаете, что вы у мамы один, а внуков она еще не видела.

Сейчас попробую оценить с этих позиций работу сценариста полнометражного фильма. Даже если это боевик, его автор вряд ли рискует получить по морде, а если описывает, как тонет яхта, ему не обязательно уметь ей управлять. Получается, что максимальный рискcценариста на игровом проекте – это получить простуду, если не плотно закрыта форточка над письменным столом.

Тем временем, сценарист документального кино отправляется на съемки по своему сценарию. Это значит, что, если в сценарии будет эпизод про тигра в тайге, то во время съемок, жить он будет в тайге, и снимать он будет тигра. Именно в тайге. Именно тигра. И именно снимать.

Я могла не вернуться со съемок минимум три раза и серьезно покалечиться – десятка два. Мама об этом не знает.

В одной их командировок я поймала себя на том, что любуюсь словом «аэропорт» в графике съемок, потому, что там тепло и нет медведей. Конечно, работая «в поле» и снимая дикую природу на окраинах нашей необъятной, ожидать другого глупо. Но я оказалась не готова к адреналину, который получала ведрами от каждого фильма, снятого вне Москвы. Успешно закончив несколько документальных сериалов для Телеканала Моя Планета, я поняла, как хорошо не выезжать на съемки дальше Садового Кольца. Так теперь и делаю.

По-разному №пять

Оплата.

Меркантильный вопрос, верно?

Сценарист игрового кино, если ему повезет оказаться в полнометражном проекте, или на сериале 100+, легко может обеспечить себя средствами на год. Как многие, наверное, знают, сценаристы в лучшие времена параллельно пишут несколько заказов.

Сценарист документального кино настолько вовлечен в проект, что отсутствие или формальное присутствие на каком-то из этапов грозит всеобщим факапом. Может быть я из тех, кому просто слабо, но я никогда не совмещала несколько документалок и сомневаюсь, что это возможно.

Как минимум поэтому документальное сценарное мастерство значительно проигрывает игровому по деньгам.

Как? Я ничего не сказала про волшебный ноль? Раз не сказала – скажу. Дело в том, что суммы в договорах за документальные проекты отличаются от сумм за игровые всего на одну цифру, но это, как правило – ноль. То есть, если за серию сериала вы привыкли просить у продюсера двадцать тысяч в удобной вам валюте, скажем, японских йен, то за документальный проект того же хронометража, Вам заплатят две. Это если повезет.

После всего вышеупомянутого, выбирая между игровым и документальным кино, выбирайте корпоративное. Пожалуй, это оптимальное приложение таланта для тех, кто привык спокойно работать, регулярно питаться и не убегать от медведей. Для всех остальных открыт прекрасный мир документального кино. За много лет, все его особенности я собрала в толстый атлас, с которым отправляюсь на новые съемки и на встречи к продюсерам.

Дарья Грацевич: «самый близкий путь к мировому господству лежал через драматургию»

Дарья Грацевич – сценарист («Измены»), продюсер («Интерны»). Вопросы задавал Александр Молчанов.

– Для начала можно узнать кто ты такая, откуда ты взялась, из какого ты города, из какого района, где училась? Что ты за человек, откуда ты появилась?

– Можно. Я из такого непопулярного города, я из Москвы. Мне, кажется, такое уже не часто встречается.

– Так скучно.

– Да, очень скучно. Я училась в Российском Государственном Гуманитарном Университете, на филологическом факультете. Я франковед, специалист по Франции. Но училась я на отделении драмы, драматургии. Я писала диплом и все курсовые по теории драмы. У меня к этому интерес сразу был. И даже в аспирантуре года два вяло получилось.

– А интерес был к драме, это что значит? Ты сразу же представляла, что будешь писателем или ты сразу представляла, что будешь драматургом?

– Что писателем буду, я представляла очень рано. С десяти лет начала писать, к ужасу родителей. Мне кажется, что лучше бы я наркотики начала принимать. Потому что родители вообще не поняли, что это, как это, зачем это. Зачем ребёнок целыми днями пишет в тетрадке какие-то сумасшедшие романы. По мотивам просмотра сериала Санта-Барбара явно там всё происходило. Наверное, это было зубодробительно бездарно, потому что мама, по-моему, боялась, что я испорчу себе всю жизнь. И всё мне говорила: «Ты лучше книжки читай, зачем ты пишешь, ты читай лучше побольше.

– Они тебе какую карьеру пророчили? Кем они тебя видели?

– У меня мама переводчиком с английского языка работала много лет, поэтому для неё языки были в приоритете. Она всегда хотела, чтобы я знала много языков. В какой-то момент жизни, я их знала пять, сейчас все забыла, кроме русского, английского, французский тоже уходит очень быстро.

– А почему французский? Это было какое-то машинальное решение или осознанное?

– Просто английский с мамой переводчиком я учила с самого детства. Много, очень много занималась английским. И когда я поступала в университет, мне казалось бессмысленным, ещё в институте учить английский. Просто сколько можно его учить? И мне нужно было выбрать какое-то другое отделение, а я учила французский в школе, как второй язык и мне это показалось наиболее логичным. Хотя на самом деле потом я поняла, что французская литература мне как-то не очень. Но было поздно, уже было семь лет на неё потрачено. Американская всё-таки потом меня сманила больше.