скачать книгу бесплатно
– Рукопожатие? Давно я этого не делал. Так значит, ты – Дарий? Когда-то давно я знал царя с таким же именем – он был великим человеком, мудрым.
Затем я услышал уже знакомый мне голос:
– Так ты его все-таки привела? Я думала, что он не рискнет.
Повернувшись, я увидел, что за столом, который только что пустовал, восседала Голод, а рядом с ней человек в диадеме. На первый взгляд могло показаться, что ему было лет тридцать, но на самом деле, как я потом узнал, он был младшим из Всадников. Его волосы были белые, словно снег, аккуратно уложенные назад, а голову украшала красивая диадема. Лицо было чуть вытянутым, он смотрел на меня, слегка прищурив глаза. Лишь когда я подошел ближе и сел за стол, я обратил внимание на то, что его глаза были словно из золота.
– Так вот он, тот самый смертный, который заарканил нашу сестру, – он говорил это с высокомерием, которого и вовсе не пытался скрыть. – Я самый умный из них, потому что мне хватило ума не заниматься скотоложством с вашим ущербным видом, и имя мне Завоеватель, – с мерзкой улыбкой проговорил он.
Он всем своим видом старался показать презрение ко мне. У меня появилось безумное желание ударить в его сверхлицо.
– Не стоит забывать о манерах, брат.
– Что? Нет, ни в коем случае, брат! Как я уже успел представиться, я – Завоеватель.
Я протянул ему руку, но он посмотрел на нее с легким удивлением и отвращением:
– Нет, я не жму рук, прости, как там тебя?
– Я – Дарий, – серьезным голосом сказал я, еле сдерживая в себе злость.
– Ах, ну да, точно, Дарий. Поведай-ка нам, как случилась ваша счастливая встреча. Хотя, нет, дай угадаю: моя сестра явилась к тебе, и ты пал пред ее ногами и взмолился о пощаде, а она, в свою очередь, сжалилась над тобой. Видимо решила оставить тебя как своего питомца. Хотя нет, это было бы слишком просто, и тогда ты бы не отличался от всех остальных смертных, а ты ведь у нас необычный, ведь так?
Голод засмеялась в полный голос, а Смерть он разозлил не на шутку, но прежде чем она успела что-то сказать, Завоеватель продолжил:
– Тихо, тихо, сестра, я ведь шучу, и кроме того, у твоего избранника, судя по его суровому виду, наверняка есть, что мне ответить.
– Знаешь что, Завоеватель, на самом деле мне странно слышать насмешки от парня, сидящего в женской короне.
И тут лицо Завоевателя перекосило:
– Это диадема.
– Да не важно, называй, как хочешь, а как по мне, так вообще на ободок похожа.
Голод взорвалась смехом еще больше, чем раньше.
– А чем ты вообще занят, сильнейший мира сего, кроме побед в конкурсе «Мисс Мира»?
И прежде, чем он успел ответить, я перебил его:
– Хотя, мне и не интересно, не напрягай свой великий и могущественный разум ради жалкого меня, – сказал я с ехидной ухмылкой.
– А он не промах – ответил колкостью на колкость. Ты ведь понимаешь, что если я захочу, то могу снести твою никчемную голову обычной пощечиной?
– И это должно меня испугать?
– О да, должно!
– А маникюр не боишься повредить?
Он подался вперед, сжирая меня глазами.
– Достаточно! – вмешался Война.
– Прости мне мое поведение, брат! Я просто хотел проверить, чего стоит этот смертный. Он не так прост, как кажется на первый взгляд. Я бы сказал, что был рад знакомству, Дарий, но это не так, – и он исчез.
– Я думала, будет скучно! А ты не промах, смог сбить спесь с нашего братца, ну, надеюсь я еще с тобой увижусь, – сказала Голод слегка вызывающим тоном и тоже исчезла.
– Да, теперь я вижу, что сестра сделала свой выбор неспроста – ты смелый, это похвально. Все просвещенные боятся нас и почитают как богов, но не ты, я чувствовал, как в тебе закипал гнев, достаточно сильный. Ты вовсе не страшился Завоевателя – это черты настоящего воина. Но хватит громких слов, оставь, сестра, нас ненадолго, я бы хотел поговорить с Дарием наедине.
Смерть кивнула головой, тем самым, дав ответ Войне, затем развернулась в сторону балкона. И тут я услышал ее голос у себя в голове: «Будь учтив с Войной, прошу тебя он очень дорог мне».
– Если что, я буду на пляже, – сказала Смерть и тут же исчезла.
– Прошу, Дарий, давай присядем, – он подошел к трону, что стоял возле меня, отодвинул его. – Присаживайся.
– Спасибо, – ответил я, а сам раздумывал над тем, зачем он отодвинул мне трон, что это было: простой знак вежливости или же изящная насмешка? Но лишь когда я уселся на этот трон и попытался подвинуть его, я осознал, что провести какие-либо манипуляции с ним у меня попросту не хватит сил.
– Итак, Дарий. Какие у тебя намерения по отношению к моей дражайшей сестре? – спросил Война, сев напротив меня.
– Я не знаю. Это довольно сложный вопрос, но сразу могу сказать, что ничего плохого, это уж точно.
– Я рад это слышать. На самом деле, я бы хотел дать тебе пищу для размышления, потому что разговаривать со Смертью, боюсь, уже бесполезно. Я вижу это по ее глазам, по тому, как она на тебя смотрела. Прошу, не воспринимай то, что услышишь как предостереженье, а скорее как дружеский совет одного мужчины другому.
– Да, конечно, я внимательно слушаю тебя.
– Видишь ли, Дарий, очень давно я уже был на ее месте, когда воспылал чувствами к одной прекрасной девушке. И она подарила мне целый мир и свою любовь, но она была смертной, как и ты. Когда я потерял ее, мое бесконечно длинное существование омрачилось без ее света, и я познал боль и скорбь от утраты, а затем и безумие с отчаянием. Боль от потери Астарты не утихает и по сей день. Не проходит и минуты, чтобы я не вспоминал о ней. Смерть очень ранима, несмотря на то, кем она является. И я боюсь, что после счастливого мгновения с тобой…это ее сломает и погрузит в хаос. Каждый прожитый день для нее станет отравой. Время не будет нести ничего кроме боли. Конечно же, в этом не будет твоей вины, ведь это наше главное наказание за то, что мы сделали, на что пошли…за то, что ступили на проклятый путь, – лицо Войны было непоколебимым, лишь его серые глаза выдавали его. – Ну, пожалуй, хватит. Я и так наговорил тебе больше, чем мог себе позволить. Надеюсь, ты обдумаешь мои слова. И неважно, как дальше ты поступишь, главное, чтобы твое решение было взвешенным и обдуманным. А теперь иди, – он махнул рукой и позади него открылся огненный портал, – Смерть явно заждалась тебя. Я искренне рад нашему знакомству.
– Взаимно, – ответил я и протянул ему еще раз руку. И после нашего рукопожатия я вошел в портал, который перенес меня на пляж, где по берегу, не торопясь, гуляла Смерть. Увидев меня, она сразу же направилась ко мне:
– Как все прошло? Надеюсь, без щекотливых моментов?
– Все прошло неплохо. Намного лучше, чем я мог ожидать. Твой брат воистину великий и мудрый человек, если можно так выразиться.
– Мне очень неловко за поведение Завоевателя, и я бы хотела принести тебе извинения…
– Тебе не за что извиняться.
– Мне следовало вмешаться, когда он только начал себя так вести.
– Ну, нет, тогда бы я чувствовал себя ущербным и ждал бы твоих извинений в виде поцелуя.
Я подошел к ней, повернул ее к себе спиной и обнял. Перед нами открылся завораживающий вид убывающей, но все еще величественной луны.
– А ты острый на язык.
– Ну не только на язык, но с ним я мог тягаться только на словах. Слушай, я давно хотел спросить, тебя всегда звали Смертью?
Она отвела глаза вниз, словно смутилась или стеснялась:
– Кайя, родители дали мне имя Кайя, – грустно сказала она.
– Кайя – очень красивое имя, как и та кому оно принадлежит.
– Я уже и забыла, когда меня называли по имени. Звучит как чужое.
– Нет, Смерть – это чужое имя, а Кайя – это твое, которое было с тобой всегда. Что с тобой? Не вижу повода для грусти.
Я нежно прикоснулся к ее лицу, а потом прижался своим лбом к ее:
– Хоть мы и знакомы «нет ничего», мне кажется, что я знал тебя всегда, – я смутился и опустил глаза вниз от того, что мне показалось, что я сказал что-то не то.
– В твоих словах нет ничего неверного, я чувствую то же самое, – сказал она, и поцеловала меня. – Расскажи мне о себе.
– О себе? Нуу хорошо, что тебя интересует?
– Все. Я хочу знать о тебе все, – с улыбкой сказала она.
– Хорошо, только давай где-нибудь усядемся поудобнее.
Мы сделали буквально пару шагов и уселись на еще теплый песок. Кайя посмотрела на меня, а затем спросила:
– Тебе удобно?
– Вполне.
– Тогда рассказывай, – ее большие прекрасные глаза горели от любопытства.
– Знаешь, я заметил одну вещь.
– Какую?
– Когда мы вдвоем, ты совершенно другая, ты словно оживаешь.
– Возможно ты и прав, ведь я привыкла быть холодной и равнодушной ко всему и ко всем.
– Почему?
– Не так быстро, смертный, меня не проведешь. Здесь я задаю вопросы.
– Ай, ай, со мной что-то не так.
– Да, и что же?
– Нет, мне правда кажется, что если я хотя бы еще раз услышу это слово, то я буду просто обязан лечь и умереть, – слегка раздраженным тоном, в шутку сказал я.
– Это, какое же? Аааа, ты об этом слове?!
– Ага, я о нем, именно о нем.
– А это слово начинается на «с»?
– Что? Нет! Ты же не собираешься…
– Я? Нет! Просто я не поняла, ты про это слово или про другое, смер…
– Даже не вздумай, Кайя!
– Смертный, смертный, смертный! – она рассмеялась.
– Да, смейся, смейся, очень смешно, просто обхохочешься!
Услышав мои слова, она закатилась смехом еще сильнее. Не знаю почему, но я последовал ее примеру и сам рассмеялся:
– Так ну все, не смеши меня, я вроде как должен быть обижен на тебя, а ты смешишь меня.
– Это ты все начал.
– Я жду извинений, в виде большого сочного поцелуя.
– Я здесь, и готова принести свои извинения.
Она потянулась ко мне, а я к ней. Мерцание. И вот она уже с другой стороны и закатывается смехом.
– Ааа, я понял, ты нашла в себе чувство юмора. Ну так вот, с ним явно что-то не так, ибо мне не смешно, и знаешь, я скажу больше – никаких историй обо мне.
– Нееет, я больше так не буду, обещаю.
– Правда?
– По крайней мере, сегодня, обещаю, – она начертила мизинцем крест на своей груди.
– Ну ладно, я поверю тебе в этот раз. Так что, ты все еще хочешь услышать истории обо мне?
– Да, хочу, расскажи мне все, начиная с рождения.
– Поверь мне, на самом деле ты не захочешь все это слушать. Моя история довольно грустная, я бы не хотел вспоминать все с самого детства, это довольно… тяжело для меня, давай лучше расскажу тебе с того возраста, когда я уже стал постарше. Там было не все так плохо.
– Пусть она и будет грустной, зато она позволит мне узнать тебя лучше.
– Ну, как и любой ребенок из неблагополучной семьи, я был «не подарок» для всех.
– Почему?
– Наверное, они видели во мне, даже не знаю, плохого человека. И я, как они и хотели, примерил на себя маску сорвиголовы. Я почти не посещал школу, гулял, где хотел и сколько хотел, все равно никому не было до меня абсолютно никакого дела. Где я, что со мной? – вспоминая и рассказывая ей все это, мне становилось грустно, но я старался не показывать этого Кайе. – Ну а вечером я возвращался домой, там видел вечно пьяную мать, которая периодически пыталась показать свое волнение за меня и со словами «Ты, где шлялся? Уже десятый час ночи!» встречала меня с чем-нибудь, чем можно было меня проучить. Да и то она это делала только потому, что ей говорили это ее сожители. «Он слишком своевольный и неблагодарный, таких надо держать в ежовых рукавицах». Видимо для нее это значило, что меня нужно поколачивать почаще. Ей удавалось это делать до четырнадцати или до пятнадцати лет, точно не помню. А потом, я просто не давал себя бить, и забирал из ее рук… что там она обычно держала. Ну а потом и вовсе стал колотить ее ухажеров. Хоть я ее страшно ненавидел, но в обиду не давал, даже не знаю, я думал, что это неправильно как-то. Слыша, как ее очередной бойфренд пытается избить ее, я просто вышибал дверь, ведущую к ней в комнату, а затем избивал его, пока он не отключится. А в ответ я слышал, что я неблагодарный и ломаю ей всю личную жизнь, кто меня просил вмешиваться, и что лучше бы она сделала аборт, чем подарила мне жизнь. А за что я должен был быть благодарен? За то, что она кормила нас с братом тухлой, пропавшей едой или вовсе забывала об этом? За то, что она пропивала и прожигала наши с братом пособия, а мы были вечно голодные и ходили в рванье? А может за то, что она спала с этими ублюдками практически на наших глазах? Так за что я в итоге должен быть благодарен, за что? – последние слова были сказаны очень громко, и я почувствовал, как Кайя обняла меня. – Прости, я совсем потерял контроль над эмоциями, я ведь говорил, что моя жизнь это гребанная грустная история. А это я даже и не с детства начал.
– Извини, я…
