скачать книгу бесплатно
– Манлио, но нам нравится все, что ты делаешь…
– Ну хорошо, тогда отбракуем то, что вам понравится чуть меньше! У меня уже было представление, как бы я это сделал, но я не могу решать все один. С другой стороны, это же вы платите.
– Ну конечно! Но если решишь ты, и еще будет скидка, то тогда мы доверяем!
И они снова смеются. Тем временем начинают приносить тарелки с первым.
– Так вот: это спагетти «на гитаре» с трюфелями и грибами. А вот это равиоли с начинкой из овощей и рикотта на сливочном масле с шалфеем. А это – паккери из гречневой муки с вишнями, оливками и растительным маслом, настоянным на перце.
– Мне они все кажутся восхитительными, – говорит Франческа.
– Да, – кивает, улыбаясь, Джин. – Аромат исключительный.
После этого одно за другим начинают приносить вкуснейшие блюда, заботливо и очень внимательно их подают молоденькие официанты.
– Все они – выпускники школы гостиничного дела, – замечает Петторини.
Потом подают на пробу разные вина и щербеты, чтобы усилить вкусовые ощущения, потом – вторые блюда и всевозможные закуски.
– Тебе лучше есть немного, – советует мне Джин. – Придется попробовать еще кучу всего…
– Но эта телятина под соусом из тунца просто обалденная.
Произнося эти слова, я понимаю, почему мне она так нравится. Ее всегда готовила моя мать. Мамина телятина тоже была исключительной: мясо было невероятно хорошим, без единой жилки, всегда искусно нарезанным – как правило, тонко-тонко, – что делало его еще нежнее, под соусом, приготовленным из свежайших яиц и уксуса с щепоткой сахара: по крайней мере так мне казалось. Я понимал это из разговоров, которые вели на кухне женщины, обмениваясь секретами рецептов… Мы продолжаем есть, пока солнце окончательно заходит за озером, и вокруг нас зажигается несколько светильников.
– Ну вот, будет примерно так. С белыми лампами около всех деревьев и, наоборот, с желто-оранжевыми – там, подальше… Чтобы еще больше создать атмосферу.
Мне кажется очаровательным все, а этот последний совиньон, который нам дали попробовать, оказался холодным и безупречным, с нежнейшим фруктовым послевкусием. Потом подают землянику и малину с очень легкими домашними сливками и поливают их несколькими ложками горячего расплавленного шоколада. А потом приносят два торта-мороженого: один – с сабайоном, другой – с орехами. И, наконец, отличный кофе.
– Вот, а потом, подальше, я бы поставил стол со спиртными и крепкими спиртными напитками, которые в такой чести на каждой свадьбе… Ох, непонятно, почему оно так, но вы, молодые, счастливее нас и потому должны и пить больше!
Габриэле весело кивает:
– Мы, по крайней мере, топили в вине наши горести, а не наше счастье!
– Да! – смеется Джин. – Это точно, мы действительно друг друга обижаем.
– А вот к столу я бы, наоборот, подал эти горькие настойки.
И Манлио велит принести разные ликеры: «Капо», «Филу-э-ферру», «Аверна» и «Егермейстер».
– Одни известны больше, другие – меньше, про настойку из горечавки знают немногие, но она просто фантастическая… Попробуйте ее.
И он понемногу, буквально на глоток, разливает ее по рюмкам для ликеров.
– Правда, отличная.
– Она способствует пищеварению. Думаю, это потребуется!
Петторини смеется. И впрямь: всего того, что они решили приготовить, будет немало. Разнообразные закуски по всему парку. На одних столах будет ветчина, на других – нарезка. А еще – моцарелла, буррата, кусочки пармезана и другие итальянские и французские сыры. Жареную еду будут готовить в нескольких местах, где поставят фритюрницы для свежих лангустов и маленьких осьминогов, для приготовления панелле – блинчиков из нутовой муки, маленьких моцарелл, белых и красных миниатюрных аранчини, оливок по-асколански и польпеттин – мясных котлеток. Все это закуски. Потом подадут два первых: спагетти «на гитаре» с трюфелями и грибами; паккери с помидорами и оливками и два вторых – филе кианской говядины и сибас. Разнообразные гарниры: картофель всех видов, овощи, от цикория до брокколи, и три салата, один из которых – с грецкими орехами, кедровыми орехами и кусочками ананаса, а потом – сладости и фрукты.
Франческа и Джин говорят с Петторини о выборе хлеба, обсуждают вина, и все, как мне кажется, уже решено наилучшим образом.
– А вон идет отец Андреа.
Мы оборачиваемся и видим, как в глубине парка, освещенного последними отблесками озера, появляется священник. Он приближается быстро, и я вижу, как он улыбается и издалека кивает головой.
– А вот и я, а вот и я. – Он смотрит на тележки с блюдами около нашего стола. – Похоже, я пропустил чудесную трапезу.
Джин встает и искренне его приветствует.
– Отец Андреа! Какой приятный сюрприз! А я и не знала, что ты придешь; иначе бы мы тебя подождали.
Он ее обнимает, а потом немного отходит в сторону и с любопытством рассматривает ее.
– Так что, неужели церквушка еще дальше? Добираясь сюда, я едва ли не сжег мотор моей «симки»!
Петторини смеется.
– Кто знает, сколько раз ты сворачивал не на те дороги!
Они пожимают друг другу руки.
Петторини, показав на священника, говорит:
– Вы даже не представляете, сколько мы с ним провели свадеб!
– И все эти браки все еще крепкие!
– Серьезно?
– Конечно. Перед венчанием я провожу с новобрачными отменную беседу. Да вы, похоже, немало выпили?
Он смотрит на нас с улыбкой.
– Пожалуй, что нет, не слишком.
– В меру, – добавляю я.
– А кофе вы пили?
– Да.
– Тогда давайте хорошенько поговорим. Начнем с тебя. – Отец Андреа показывает на Джин. – Ты мне ничего не хочешь сказать?
Джин краснеет, может быть, подумав о своем животе. Я улыбаюсь, но делаю вид, что ничего не понимаю. Должно быть, отец Андреа ко всему привык.
– Ладно, давайте не будем терять времени, отойдем немного в сторону: так нам будет спокойнее говорить.
– А вы не хотите чего-нибудь выпить? – спрашивает Габриэле.
– Нет-нет, на работе я не пью.
– Ну хотя бы кофе…
– Нет, потому что после кофе мне хочется спать.
Потерпев поражение, Габриэле пожимает плечами.
Джин встает из-за стола и, прежде чем отойти в сторону, бросает на меня взгляд и улыбается. Думаю, этой улыбкой она хочет сказать вот что: «Наверное, я ему скажу». А потом следом за отцом Андреа идет к столу в глубине парка. Вот, они уже сели. Теперь я вижу их силуэты, словно нарисованные на поверхности озера позади них, которое теперь похоже на школьную доску цвета индиго. Джин размахивает руками, смеется, качает головой. Она веселая, легкомысленная и, самое главное, счастливая. А я? Я-то какой? Мне почти непроизвольно приходит в голову мысль достать из кармана мобильник и посмотреть на него, словно именно там я искал ответ на этот вопрос. Ничего, никаких сообщений. Тишина. К тому же она, в стороне, – это ответ. Я беру маленький стаканчик, наливаю туда немного ликера «Капо» и снова сажусь. Медленно его потягиваю. Справа от меня, недалеко, Габриэле и Франческа разговаривают с Петторини. Он показывает им скатерти, потом все рассматривают ткань, кивают; судя по всему, они окончательно одобрили этот вариант. Манлио тоже кивает. Мне кажется, он говорит: «Это самая лучшая».
– Эй, все в порядке?
Я оборачиваюсь. Передо мной стоит Джин.
– Да, отлично. Вечер просто изумительный.
– Ну вот. – Джин садится рядом. – Я ему рассказала.
– Ну и правильно сделала, если хотела с ним поделиться.
– Да, думаю, так оно лучше.
Не знаю, что она имеет в виду. Не знаю, почему может быть лучше, но ничего не говорю. Делаю еще один глоток «Капо» и продолжаю молчать. Тогда Джин берет мой стаканчик и тоже отпивает из него совсем немного.
– Крепкий.
– Тебе не стоит его пить.
– Знаю, ну да ладно, уж позволь мне время от времени немного нарушать правила. Эй, смотри, отец Андреа тебя ждет.
– Хорошо.
Я встаю и иду к нему.
Джин кричит мне издалека:
– Эй, со стороны кажется, что ты идешь на плаху!
Я оборачиваюсь и смеюсь. А потом сажусь напротив отца Андреа.
– А ты и в самом деле, похоже, смирился.
– Да, но не слишком.
Он мне улыбается.
– И правда. Я доволен тем, что мне сказала Джиневра.
– И я тоже.
– Серьезно?
Я смутился.
– Конечно. Я собираюсь на ней жениться и решил это задолго до того, как оступился.
Он смеется.
– Да-да, знаю-знаю… Так вот, Стефано, хочу тебе сказать одну вещь. Это особая исповедь, с которой приходят к священнику до свадьбы. Если ты скажешь что-то особенное, то на деле когда-нибудь этот брак может оказаться недействительным. Но в любом случае священник вынужден сохранять тайну исповеди. – Он умолкает, словно желая дать мне немного времени, чтобы я подумал, чтобы принял решение. – Многие говорят что-нибудь нарочно: они хотят быть уверенными, что, как бы ни пошло дело, потом можно было бы признать брак недействительным. – Он снова молчит, потом поворачивается к озеру и, не глядя на меня, спрашивает: – Ну как, хочешь мне что-нибудь рассказать? Хочешь исповедаться?
И я сам удивляюсь тому, что говорю.
37
Возвратившись к столу, чувствую, что мне, кажется, стало легче.
– Прекрасный вечер, не правда ли? Что скажешь, любимый?
Джин крепко сжимает мне руку, пытаясь убедиться, что я тоже испытываю восторг.
– Да, в самом деле.
– Тебе понравилось то, что мы ели?
– Очень, точнее, очень-очень. Это будет просто идеально, все очень вкусное.
Пока мы садимся в машину, она смотрит на меня искоса, а потом смеется.
– Это точно? А ты не передумал? Не бросай меня у алтаря! Мы же не будем устраивать ту странную свадьбу, когда невеста ждет жениха… Правда же?!
– Нет…
Джин, словно испугавшись, разводит руками.
– Помогите! Ты сказал «нет» как-то неуверенно. Не вполне убедительно, очень рискованное «нет»!
Я вижу, что ее мать смеется. Они сидят впереди нас; Габриэле за рулем. Они наверняка слышали.
– Да нет же…
– О Боже! А это еще хуже! Нет, нет, черт побери, ты бросишь меня у алтаря!
Она бросается ко мне, смеясь и колотя меня кулачком по спине.
– Ой-ой-ой!
– Ничего, пустяки! Может, ты и не помнишь, но я много боксировала. Я говорю серьезно, никаких шуток! Ну же? Говори!
