скачать книгу бесплатно
– Я? Я договоры рассматриваю, а не жуликов ловлю. Я, между прочим, духовное лицо, а не участковый! Что, по-твоему, я должен предпринять?
– Пнуть ленивцев из ПСС, Владыка. А если вам наплевать, благословите, я сам этими занудами займусь, – я что-то не на шутку разозлился на эту вредную массу.
Адепт Илай перестал готовиться ко сну и даже сел.
– Нет, не благословлю. Во-первых, ты не паладин, во-вторых – благословение тебе не требуется. Я вас, Бадендорфов, знаю. Вам хоть кол на голове теши, все равно все сделаете по-своему.
А ведь и точно, адепт Илай скорее всего очень близко знал моего папэ.
– Тогда хоть расскажите мне о нем.
– Твой батя, мальчик, законченный алкоголик, нахал, бабник и плут, каких мало. Так ему и передай!
– Вы не верите, что он умер?
– Уммер, Шуммер, да какая разница, лишь бы был здоров, – потерял интерес к беседе владыка и снова захрапел.
Я вернулся в квартирку дедушки Велвела в полном отчаянии. Лева уже был дома, пил чай и с интересом наблюдал, как я мечусь по комнате, заламывая руки.
– Судя по твоей непревзойденной актерской игре, адепт Илай ничего толкового не сказал?
– Жирный гад даже бровью не повел.
– Предсказуемо.
– С чего бы это?
– Адепт Илай всегда был жестким сторонником соблюдения гражданских прав и Конституции.
– Какое отношение мои гражданские права имеют к его отказу начать расследование дела государственной важности?
– Вилли. Мне кажется, что погрузившись в пучины своего горя, ты совсем позабыл, что живешь в самом благополучном мире, где ничего не происходит просто так, кроме случайного секса.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Какая выгода адепту Илаю мешать мне в поисках папэ?
– А он тебе мешает?
– Ну… Пока нет.
– А кто мешает?
– Рано или поздно за меня возьмется ПСС. И существует мнение, что ровно в ту же минуту я окажусь в кабине шахтерского бота на Тиамате.
В комнату вошел дедушка Велвел, увидел, что мы беседуем по душам, и молча присел на уголок кровати.
– Голли, а кто тебе сказал, что ПСС ринется тебя ловить? И как ты себе объясняешь, почему они до сих пор не связали тебя джутовыми веревками по рукам и ногам?
– Так я прячусь, между прочим, здесь и сейчас!
– Где прячешься?
– У вас прячусь! – Я начал ненавидеть этот разговор уже в открытую.
– У нас? У с недавних пор младшего инспектора ПСС Фляма и ответственного координатора ПСС по воспитательной работе Меламеда? Вилли, я тебе честно скажу, ты – гений, и ПСС тебя тут точно никогда не найдет!
До меня долго не доходило. А когда дошло, то я даже не знал, бить ли Леве морду или говорить спасибо.
– Вот ты сволочь, Лева. То есть почти сутки ты сдерживал хохот и наблюдал, как я мучаюсь?
– Сдерживал. Пару раз выходил на улицу проржаться, конечно, но остальное время стоически терпел! – Лева широко улыбнулся, вытащил на свет бутылку водки и два стакана, – опять же, ты напоил меня, когда мне это было необходимо, надо же было отплатить тебе той же монетой.
9
Бутылка уже подходила к концу, дедушка Велвел успел сходить в соседнюю комнату помолиться, а мы все сидели. Левочка давно перестал надо мною подтрунивать, а после третьего стакана уже говорил почти сам с собою, явно развивая давно засевшую и никак не поддающуюся извлечению мысль.
– Понимаешь, Вилли, прикол заключается в том, что когда-то адепты вроде Илая и твоего папэ строили этот мир вовсе не для самих себя. Они строили его для таких, как ты. Строили мир, а построили почти рай, скажи им спасибо. Помнишь историю? Мир в панике, через восемьдесят лет прилетит астероид, траектория полета которого со снайперской точностью пересекается с орбитой земли. Десятки проверок астрономических расчетов, сотни перепроверок. Отчаянье, восстания, голодные бунты на земле. Мобилизация средств и людей. Километровые очереди из добровольцев в рекрутские пункты. А что в результате? Самая крупная афера за всю историю человечества, «Ультиматум» и независимость орбитальной теократии. Ты в курсе, что твой папа – самый великий и ужасный врун в истории человечества?
– Илай мне на это намекал, но без точных масштабов коварства папэ.
– Гюнтер Бадендорф, да будет тебе известно…
– Гюнтер фон Бадендорф.
– Хорошо, Гюнтер фон Бадендорф. Хотя я не понимаю, почему ваша семья так цепляется за принадлежность к безземельному дворянству, которое потеряло смысл еще пятьсот лет назад.
– Оно дает нам ощущение собственной исключительности.
– О, у вас есть гораздо более веские поводы считать себя локомотивами прогресса. Вот тебе ярчайший пример. В середине двадцать первого века твой папэ однажды проснулся в плену навязчивой идеи, что все вокруг ему смертельно надоело, а изменить мир раз и навсегда можно, исключительно выступив в роли Гамельнского крысолова. Он неожиданно посчитал людей в массе не способными воспитать сколько-нибудь плодотворное и образованное потомство, которое, глядя на родителей, будет и впредь усердно убивать любого, кто отличается от них самих, воровать у подобных себе и цепко держаться за пришедшие из каменного века инстинкты.
Тогда, для начала, страшно решительный Гюнтер фон Бадендорф украл у них родную планету, потом, для верности, украл их детей, а потом, явно на всякий случай, навсегда украл у них возможность называться людьми. Вот это, я понимаю – размах! Я даже не знаю, какой приставочки перед фамилией теперь он достоин.
– Лева, что ты такое несешь?
– Правду таки. Давай я расскажу тебе то, что ты мог бы узнать в любой энциклопедии, но не захотел. Хочешь маленькую операцию по вправлению мозга? – Леву очень сильно понесло, – больно не будет, евреи – отличные доктора. Или сделай приятно дедушке Велвелу и прочитай сам, гугль тебе в помощь. Обещаю, тебя ждет много сюрпризов. Приходи потом ко мне вечерком, подозреваю, что тебе снова очень захочется поговорить за стаканом.
– А у тебя самого вопросов не осталось, я смотрю?
– Почему же? Остались. И главный – почему в твоем присутствии я всегда так стремительно косею?
– Потому что пытаешься очень по-еврейски отмазаться от обязанности заниматься настоящим делом.
– Я так понимаю, что под «делом» ты подразумеваешь поиски своего папэ? Ну если он жив, то и сам объявится, а если мертв, то день другой точно подождет, не так ли? Тем более, что искать его должны паладины, и они уже ищут, поверь мне.
– Вот только найдут ли…
– С их-то опытом? Ни за что не найдут. Куда им до такого монстра.
И я позвонил Верещагиной. Мне нужно было вдохновение, а для начинающего авантюриста в природе нет ничего лучше для этого дела, чем длинные стройные женские ноги.
– Верещагина, шеметом ко мне, Пита оставь дома делать вид, что ты тоже там, – ну как я мог упустить такой шанс?
Машка ужас как удивилась и без слов прискакала ко мне, даром что не в бигуди и халате.
Она охала, ахала и даже потыкала для верности в меня пальцем, чтобы убедиться, что это я, а не голография. Но от меня разило водкой, поэтому никаких сомнений в моей подлинности не оставалось.
– Вилли, блин, ты хоть представляешь, как я переживала?
– Пока нет. Раздевайся, – я, увы, был уже конкретно не в себе.
– Щаз-з, – Маша понимающе улыбнулась и достала капсулу эника, – ну-ка открой пасть, маньячина, сейчас мы живенько приведем тебя в порядок…
Мой породистый клюв мгновенно сглотнул наживку, тестостерон отступил в рамки приличия, и мы начали работу, попутно выяснив много интереснейших фактов, как-то…
Первоначально левиафанизм был чем угодно, только не религией. Первые работы моего папэ были посвящены способам коммуницирования людей, к общению совсем не склонных. В их число входили химики, физики и астрофизики всех мастей. На момент 2015 года, когда левиафаниты уже вовсю пиарили свою движуху, папэ прописался в окружении стафов телескопа Хаббл, что наводило на ряд мыслей по поводу возникновения телеги о приближении мега-астероида.
Тем более, что органайзинг прибытия астероида L-496 делали его тогдашние закадыки Аллен и О’Киф, а последующие проверки данных проводили его же бывшая пассия и ейный напарник по работе и койке того же самого пола, но другого цвета кожи. Очень подозрительная картина, зная, что мой папэ был мастером спорта мирового класса по скоростному чпоку.
Далее по теме – на первых этапах создания экспериментальных станций самовыдвиженцами на работу в условиях невесомости из народа стали (кто вы бы думали?) все его бывшие коллеги по социальным тренингам в полном составе.
У меня сходу возник риторический вопрос – а был ли мальчик? В смысле – астероид. Сдается мне, что был, но исключительно в рапортах многочисленных поклонниц моего трудолюбивого предка. Ай да мой трахливый папэ! Верещагина, твой скромный минет за кафедрой реально теряется на фоне феерии его предыдущих оргий. Так что мне пришлось скрепя сердце согласиться, что Лева имел все основания подозревать Гюнтера фон Бадендорфа в грязной игре.
И неожиданно я понял, что мне стало действительно интересно происходящее. Настолько, что я даже почти безболезненно игнорировал поведение Верещагиной, напропалую провоцирующую меня забавы ради и задирающую в самом выгодном свете то ту, то иную аппетитную часть своего невыносимо привлекательного тела, благо под эником (ура медикаментозному сужению сосудов) секс практически немыслим. Но видеть их, эти части тела по отдельности и все вместе взятые – было удивительно приятно. И очень возбуждающе. Йес!
Это было именно то вдохновение, которое изредка удается слепить из эротических фантазий, пьяного угара и прихода на стимуляторах. Хотелось летать, писать стихи и танцевать. Если вы испытывали такое, то понимаете, что описывать данное состояние бесполезно. А если не испытывали – сочувствую, вы зря прожили свою жизнь.
Я знал по именам все пять миллионов бабочек в своем животе, слышал, как бьется Машкино сердце, и был готов дарить любому существу во вселенной неиссякаемое тепло. Наверное это было что-то вроде просветления от обратного, и я просто не имел никакого морального права не использовать его на полную катушку.
Временно прописанное в раю для неисправимых грешников тело Вилли фон Бадендорфа включило аналитическую программу и влило в нее на широком поиске все подтвержденные данные о папэ. Составило алгоритм правдоподобия, дополнило непроверенными фактами, предположениями и затребовало развернутый статистический отчет. Комп задумался, дрыгнул винтом, связался с сетью и выдал мне график хронологии всех известных телодвижений моего предка
Так я и знал.
– Машенция, сейчас ты видела, как работает истинный гений. Смотри, – я приобнял ее за талию и ткнул пальцем в многочисленные системные разветвления графика, – видишь?
Машка посмотрела на график и, понятное дело, сразу ничего странного не увидела. Не удивительно, это у меня сейчас наитие и прорыв. Пришлось ткнуть ей пальцем еще раз.
График последовательных действий нормального человека во времени представляет из себя прямую. Но Гюнтеру фон Бадендорфу сроду не было дела до таких условностей, и его личная диаграмма раздваивалась, растраивалась и даже, порою, расчетверялась. Иногда после разветвления линия возвращалась к первоначальному линейному курсу, а иногда обрывалась. Видимо в этом случае мой папэ отправлялся на свиданку к Костлявой.
– Не поняла.
– Маша, включи второе полушарие. Мой папэ одновременно умудрялся находиться в одно и то же время в разных местах. Это утверждает программа, которая основывается только на проверенных источниках информации. Вроде бы бред, но кремний врать не умеет. Зато умеет врать мой папэ. Потому что если и он не врет, то мы имеем дело с первым научно доказанным фактом мистического присутствия, во что уже я не верю, потому что пророки так усердно, как он, пиписьками не трясут. Давай-ка заценим, что такого интересного он в эти моменты наделал.
Мы налили по стаканчику текилы и погрузились в изучение.
Первое раздвоение появилось буквально за год до анонса левиафанизма как
социального движения. В Москве Гюнтер фон Бадендорф и будущий адепт Илай вели психотренинги (видеозапись прилагалась), а в Мюнхене в это время Гюнтер фон Бадендорф участвовал в теософском семинаре, записи которого тоже были в наличии. Даты совпадали, и на обеих мувиках гарантированно был именно мой папэ.
– Хм. А что это у него во рту, уж не джоинт ли?
– Сигарета. Легкий стимулятор позапрошлого века. Его потом запретили, очень грязная была фиговина.
– Не пробовал.
– И не попробуешь. От нее все датчики токсинов с ума сойдут, плюс курение вызывало привыкание, а сама сигарета воняла, как помойка.
– Фу, какая гадость. Ладно, что там у нас дальше?
А дальше понеслась такая пурга, что текилы могло и не хватить. Под конец мы уже просто не могли вникать, а тупо прикалывались.
– Как тебе вот этот вот дифирамб здравому смыслу, когда он покупает билет до Боготы и обратно, чтобы быть там арестованным, посаженным и расстрелянным, но все же как-то улетевшим обратно нужным рейсом?
– Замечательно, но вот тут еще круче – он читает речь из Бангкока в хенгауте на собственных похоронах и обсуждает произошедшее с камрадами, среди которых он тоже присутствует, но уже в Тель-Авиве. Хорошо хоть оба под псевдонимами, а то я бы решила, что он совсем совесть потерял. Причем тот, который в Израиле – женат, и у него двое детей. Такое кстати не раз уже встречалось.
– Отвал башки.
– Магия, чо…
Было уже часов шесть утра, и мы дико устали. Поэтому решили обдумать увиденное завтра, на свежую голову. Машка поехала домой, а я с квадратной башкой рухнул на койку, не раздеваясь.
Я подумал, что неплохо было бы пробить по сети этих его жен и детей, когда Морфей начал показывать мне свое необузданное порно с Верещагиной в главной роли.
10
– Двойники.
– Да нет, ты что. Найти одного двойника на произнесение речи он еще бы смог, согласен. Но ты сама подумай, как он уговорил бы два десятка зануд безупречной внешности вместо себя интенсивно клеить ласты?
Мы сидели втроем в безымянном итальянском кафе на парапете в районе Мостов и фантазировали под пару бутылок кьянти. Мое вчерашнее вдохновение иссякло, Машка была вялой и капризничала, только Пит проявлял признаки какой-то интеллектуальной активности.
– Ребята, мне кажется, что вы не с того конца начали думать, – Пит посмотрел на меня сквозь бокал, – вы думаете «как», а надо думать – «зачем», двоечники.
– Он продвигал левиафанизм.
– И-и? Зачем ему вообще потребовался этот гон про астероид? Он и без него не плохо справлялся, мне кажется. Что такого есть в космосе, чего тогда не было на Земле?
– Там его мочили зануды.
– Он сам был тогда занудой.
– Это были враждебно настроенные зануды. Ты хоть знаешь, что за кавардак у них там до сих пор творится? Куча племен, у каждого свой президент, все воюют со всеми. Корпорации, Христианский Епископат, два Исламских Эмирата, Латиноамериканский Социалистический Союз, Российская Монархия, да чего там только нет, включая совсем дикие страны, вроде Кубы. И везде за все надо платить. Представь себе, сидел бы ты тут сейчас, если б тебе пришлось платить квоты за воздух, воду, жилье, еду и торчево? При том, что на вершине распределительного узла сидит не наш альтруистичный AI, а толстый и вовсе не симпатичный дядька, который все гребет под себя, и чья фантазия направлена только на сочинение новых способов выжать тебя досуха? Сомневаюсь, – Машка села на своего любимого конька.
– Но бывали же на Земле какие-нибудь удачные смены правительства? – Мне с детства не верилось, что люди могут вот так вот всю жизнь быть на грани вымирания и даже не пытаться хоть что-то изменить.
– Ага. Во время которых выкашивалось в среднем двадцать процентов дееспособного населения, а вовсе не симпатичный дядька все равно так или иначе появлялся. Вилли, у меня по истории 120 баллов. Земля во все времена была полной жопой, жопой остается и сейчас. Ты же насмотрелся на транстаймеров, так скажи, чем они от нас отличаются?
– Они глупые и тихие.
– Боже мой, Голли, ты реально сводишь меня своей невнимательностью с ума. Они не глупые – они не образованные. А тихие они, милый мой, потому что до сих пор боятся.
