скачать книгу бесплатно
Магнит сюда! Ура, магнит!
Теперь мы тесный круг составим
При ярких солнечных лучах
И электричество восславим
С бутылкой лейденской в руках!
[1821?]
ПЛОВЕЦ
О море бытия, каким ты страшным стало!
Когда я отплывал, твоя сияла гладь,
Теперь же ночь кругом и грозный грохот вала!
Нельзя ни дальше плыть, ни к берегу пристать:
Что толку руль сжимать рукой усталой?
Блажен, на чьей ладье за кормчих – Красота
И Добродетель! В час, когда вскипают аолны
И меркнет день, к пловцу небесная чета
Склоняется: в руках у этой кубок полный,
Свой чудный лик приоткрывает та..
И с Добродетелью одной к утесу славы
Вы сможете доплыть: стоический бальзам
Вас дивно укрепит на подвиг величавый;
Но если Красота не улыбнется вам,
Вы доплывете, пот пролив кровавый.
Однако Красота, лик показавши свой,
Нередко средь пути коварно улетает,
Надежды лживые все унося с собой;
О, как тогда душа, осиротев, страдает,
Великою охвачена тоской!
С небесной Красотой в мучительной разлуке,
Бороться с бурею, в кромешной тьме тонуть,
Хвататься в ужасе за каменные руки,
Валиться замертво на ледяную грудь
Кто долго выдержит такие муки?
Пресечь их так легко! Одним движеньем я
Навек спастись бы мог от бурь и тьмы дремучей…
Иль тем, кто брошены в пучину бытия,
Ни сгинуть целиком в волне ее гремучей,
Ни вырваться из недр ее нельзя?
Мне люди говорят, что все живое тленно:..
Но голос веры им во мне не заглушить,
Да, звездам духа чужд закон природы бренной,
Им до конца времен светиться и кружить
По необъятной глубине вселенной.
Кто крикнул с берега? Ужели до сих пор,
– О братья и друзья, вы на скале стоите?
Ужель в такую даль ваш долетает взор
..И до сих пор вы сквозь туман глядите,
Как я держусь, волнам наперекор?
Коль в бездну брошусь я, отчаяньем гонимый,
Упреков тьма падет на голову мою
От вас, которым туч громады еле зримы,
Чуть слышен ураган, терзающий ладью,
И мнится, что гроза проходит мимо.
Вам не понять того, что пережито мной
Тут, на моей ладье, – под громом, ливнем, градом!
Судья нам – только бог: кто хочет быть судьей,
Тот должен быть во мне, а не со мною рядом.
Я дальше поплыву, а вы, друзья, домой.
17 апреля 1821 г.
К… Фон Д… РИСУЮЩЕМУ ДЛЯ МЕНЯ ПОРТРЕТ МАРИИ
Тебе, картин творец, обязан большим я,
Чем вечному творцу живого бытия.
Лишен я счастья был злбкозненной судьбою,
Оно моим глазам возвращено тобою.
Я с детства ничему учиться не хотел,
Но если бы твоим искусством я владел!
Судейского крючка забота вечно гложет,
От мертвецов живых отбиться врач не может,
Паллады верный жрец избрал науки путь,
Всю жизнь уча тупиц, он надрывает грудь.
Желудку мудреца частенько роздых нужен
Всё лавры на обед да похвалы на ужин!
И лишь вокруг тебя прелестный вьется рой,
И ты для милых дам – прославленный герой.
В глаза красавицы ты взоры погружаешь,
Искусною рукой ее изображаешь.
Прекраснейших картин немало в мире есть,
По праву среди них твоим хвала и честь.
Твой гений наградят наградой несравнимой
То юноши восторг, то нежный взгляд любимой.
Тобой похищен лик возлюбленной моей,
Ты отдал мне его, художник-чародей,
Благодарю, она теперь навек со мною,
В ее глазах тону я сердцем и мечтою,
И волшебство твое меня освободит
От пытки тягостной, что разум мой мутит.
К воображаемой стремился я богине,
Для сердца, глаз и рук она живая ныне.
[1821]
ИОАХИМУ ЛЕЛЕВЕЛЮ НА ОТКРЫТИЕ КУРСА ЛЕКЦИЙ ПО ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ В ВИЛЕНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, б ЯНВАРЯ 1822 ГОДА
Belorum causas et vitia, et modos
Ludumque Fortunae gravesque
Principum amicitias et arma…
Periculosae plenum opus aleae
Tractas et incedis per ingnes
Suppositos cineri doloso…
H or at., L. II, I
[Причина войн, их ход, преступления,
Игра судьбы, вождей союзы,
Страшные гражданам, и оружье,
Об этом ныне с гордою отвагою
Ты пишешь, по огню ступая,
Что под золою обманно тлеет.
Гораций. Оды, кн. II, I]
(Перевод Г. Церетели)
Давно взыскуемый питомцами своими,
Лелевель славный, вновь предстал ты перед ними,
И снова дружеской ты окружен толпой,
Глядящей на тебя, как на родник живой.
Не тот, кто красными словцами щеголяет,
Гордится, что его везде на свете знают,
Что груз его трудов сгибает книгонош,
Нет, не такой увлечь способен молодежь,
А тот, кто славится высоких дум полетом
И средь своих слывет горячим патриотом.
В том и другом пример, Лелевель, ты для нас:
В науке и делах непогрешим твой глаз.
Хоть молод ты еще, седым Мафусаилам
С тобою мудростью равняться не по силам.
Не только у себя в стране ты знаменит.
За рубежом ее хвала тебе гремит.
О том, что твой приезд нам сделал солнце краше,
Ладони и уста свидетельствуют наши.
Как долго уходил из здешних зал домой
Безрадостно наш слух, воспитанный тобой!
Начни ж ученикам, тебе внимать готовым,
Вновь чудеса являть своим волшебным словом,
Из гроба поднимать искусством колдовским
Элладу древнюю и стародавний Рим.
Герои вновь живут и дышат, как бывало,
С чела их сброшено Плутоново забрало,
С груди, таившей дум проникновенных клад
И волю страстную, железный панцирь снят.
Вот македонский вождь с творцом «Федона» рядом.
В их думы и сердца мы проникаем взглядом.
Тут искра яркая, там подвига зерно,
А искре сноп огня родить порой дано,
Зерну же вырасти в такого исполина,
Которому равна вселенной половина.
Античных гениев сильна над миром власть,
Пред их величием должны мы ниц упасть;
Лучами славы их, не знающей затменья,
Озарены веков позднейших поколенья.
Но только ли герой велик? Велик и тот,
Кто подвиги его до глубины поймет.
Бывает, город вдруг, как камень, в бездну канет,
Из вод огонь забьет, и тьма над миром встанет.
Таких событий жив свидетель не один,
Но мало кто умел дойти до их причин.
Еще трудней найти свидетеля такого,
Который бы сумел дойти до основного,
Дороги, разумом указанной, держась:
Какая между всех явлений этих связь?
Как привести могла, единая причина
В смятенье небеса, и землю, и пучину?
Природу мертвую оставим и к живой,
Стократ сложнейшей, взор теперь направим свой.
Легко ли находить причин и следствий звенья
– Там, где людских судеб царит переплетенье?
Картина пестротой наш поражает глаз,
Разноголосица сбивает с толку нас,
А Истина за мглой скрывается густою,
Лишь слабые лучи бросая нам порою.
Но не доходит к нам и этот слабый свет.
С рожденья слепы мы в теченье многих лет.
Когда ж едва-едва мы обретаем зренье,
Нас чужаки тотчас берут на попеченье:
Очки нам подают, изделие их рук,
И через них ясней мы видим все вокруг.
Беда, однако, в том, что стали все предметы
Для нас такого же, как эти стекла, цвета.
Ошибки зрения, благодаря очкам,
Переносить на мир с тех пор привычно нам.
Мы – вечные рабы: не только в настроеньях
Зависим от других, но также и в сужденьях.
Ребенок чувствует, как чувствует отец,
Страдает от цепей обычая юнец.
