скачать книгу бесплатно
Такое вот детство
Иван Митряйкин
Повесть простыми словами описывает нашу жизнь на примере двух маленьких детей: мальчика Максима и девочки Марины. Нет, они не полетят в космос, не уменьшатся и не будут кататься на насекомых. В жизни каждого ребёнка есть много настоящих, непридуманных приключений, из которых и состоит наше детство. Произведение предназначено для взрослого читателя, так как именно мы, забыв свои детские годы, считаем, что проблемы детей такие же маленькие, как и они сами. Нет, их проблемы по весу такие же, как у нас, но ложатся они на хрупкие плечи, которые не привыкли к такой тяжести. И мы, взрослые, можем помочь детям, если хоть на секунду встанем на их место и посмотрим на мир глазами ребёнка.
Эта книга – тот самый взгляд на детский мир, которого нам порой так не хватает.
Иван Митряйкин
Такое вот детство
Моим родителям посвящается
Такой книги не хватало
Честной, искренней, написанной с уважением к детям. Рассуждения о детской литературе – дело сложное. Мне всегда казалось, что в ней не хватает книг без сюсюканья, книг, где о детях и с детьми говорили бы со взрослой серьёзностью. Дети ведь часто много взрослее и проницательней, чем мы думаем. И вот такая книга появилась. Иван Митряйкин. «Такое вот детство».
Это пленительное повествование задумано и выполнено мастерски. С одной стороны автор полностью находится в русле традиций, опираясь на лучшие произведения Носова, Голявкина, где в центре текста добрый ребёнок и его познание мира, с другой – он очень актуально и эксклюзивно вставляет эту привычную парадигму в современные реалии.
В книге несколько основных соприкосновений главного героя, Максимки, с нарастающей с каждым детским днём действительностью. К слову, сам этот герой на редкость симпатичный. Автору удаётся создать образ наивности такой естественный, что в него с первых слов веришь, даже в наше исключительно циничное время.
Первое соприкосновение – вполне классическое. С этого начинается повесть, и потом эта нить прошивает всё от начала до конца. Речь идёт о взаимоотношении мальчика и братьев наших меньших, животных. Сколько раз родители слышали или же даже вынуждены были принять в дом найденных, подобранных, приведённых питомцев? Эта же участь не миновала и родителей Максимки. Сын приводит на участок – герои проживают в сельской местности – собаку и её детенышей. Все эти сцены, как мальчик обнаружил собак, как кормил их, и как в итоге они оказались его питомцами, выписаны тонко и сочувственно. Через них решаются и отношения ребёнка с родителями, где на первый план выходит не послушание, а детская правота. Блестящая композиционная расстановка, когда отец сначала не признаёт за Максимом право на свой выбор, на то, чтобы накопленные на скейт деньги тратить на еду для собак, но потом через большую паузу смиряется, и полностью встаёт на сторону сына, помогая ему управляться с трёмя псинами. «Он открыл калитку и замер. Собака и два служебных щенка ходили за отцом как привязанные и мешали ему работать, а он строил. Уже были вкопаны столбы и сделан деревянный настил, в стороне лежал рулон сетки в крупную ячейку. Отец строго посмотрел на Максимку:
– Ну и где ты так долго ходишь? Бегом обедать и мне помогать! А то сколько твоим питомцам в сарае жить?».
С должной для жанра деликатностью Митряйкин раскрывает тему взаимоотношений Максимки и соседкой девочки Маринки. Их дружба начинается с сообщничества в опеке песиков, проходит через разные испытания, едва не прекращается, но в конце повести всё-таки возвращает читателю ощущение, что между ними всё будет хорошо и долго.
Я не большой сторонник дидактики в художественных произведениях, так называемой воспитательной функции, обычно она выглядит не очень органично. Но автору книги «Такое вот детство» удаётся воспитывать не в лоб, воспитывать с помощью движений сюжета, с помощью художественной силы. Запоминается сцена, когда ребята и взрослые посещают представление в зоопарке, и Максимка так проникается темой воли и неволи животных, темой их настоящего природного дома, что, вернувшись к себе в село, отпускает черепаху, которую он с таким трудом поймал, и держал у себя, думая, что ей так лучше.
Постижение мира ребенком происходит на протяжении всей книги. Увлекательно видеть мир глазами ребёнка. Митряйкин очень силён в показе деталей, он способен передавать самые тонкие перепады настроения с помощью стиля и поведенческих нюансов: «Максимка любил слушать беседы взрослых, но сейчас, глянув на их хмурые лица, ушёл в дом. Темнело, надо было собирать портфель».
Одной из больших и, пожалуй, самых ключевых частей книги можно назвать описание пребывания Максимки в летнем лагере. Здесь автор касается такого сложного и во многом непредсказуемого аспекта, как социальное неравенство в нашем мире и его проявления в отношении детей. Максимка из не самой богатой семьи, отец его подруги Маринки стоит на пару ступенек выше. В лагере Маринка находит себе подруг, которые сразу устанавливает между ними и мальчиком социальный барьер. Максимка мучается. Просит родителей забрать его домой. И здесь Митряйкин снова демонстрирует нам свое умение – тонкую мысль, нужное наставление сопоставить с художественным контекстом. Отец просит его игнорировать тех, кто его обижает, объясняя, чем такое поведение лучше всего показывает подлинное отношение к обидчикам. Добавляя затем, что прощение – есть высшая мудрость. И всякому своему обидчику необходимо оставить шанс на исправление.
Хочется верить, что читатели этой книги впитают её простые истины. И чем больше людей её прочитает, чем светлее станет в их душах.
Максим Замшев
Главный редактор «Литературной газеты».
Об авторе
Иван Митряйкин – писатель, автор стихов, рассказов, повестей и нескольких романов.
Родился в январе 1978 года в городе Куйбышеве (ныне Самара), проживает в Республике Беларусь.
Публиковался во многих литературных издательствах: «Строфа», Союза писателей, Российского союза писателей, Интернационального Союза писателей, «Эксмо».
Лауреат Московской литературной премии (малая проза) за повесть «Такое вот детство».
Награждён медалью «Владимир Маяковский – 125 лет» за вклад в развитие русской литературы.
Имеет «Благодарность» от Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации за активное участие в литературном процессе России.
Иван Митряйкин – автор, который пишет, продумывая каждое слово, и каждое его произведение – это ответ на один из вечных вопросов, которые всегда задают себе люди: что делать, как поступить, что выбрать, а что, если бы?..
По его мнению, писатель – это человек, который постоянно ищет ответы, разыгрывает в голове различные ситуации и обладает чудовищной способностью к эмпатии.
Помимо социальной направленности любимый жанр автора – фантастика во всех её проявлениях. Иван читает книги в этом жанре и, конечно же, пишет, и пишет довольно хорошие, неординарные произведения. Яркие примеры тому – роман «Поцелуй Ехидны», рассказы «Экспонат», «Уснувшие», «Душу за власть» и ряд других, менее известных читателю.
Так как писателей сейчас великое множество, Ивана среди них найти нелегко. Но тот, кто начнёт читать его книги, навсегда останется верен этому автору.
Часть первая. Консервы для собаки
Глава, в которой всё только начинается
Весна уже показала первую зелень. Воздух пахнет чем-то приятным, вкусно-тёпло-зелёным. Делаешь два шага и оказываешься в тени старого дерева, во власти уже других запахов: нагретого железа, ржавчины и затхлости. Всего метр, а такой контраст.
Максим, или, если точнее, Максимка, пришёл сюда уже во второй раз. Вчера он, как и положено поселковому мальчишке, пробрался на свалку металлолома по своим очень важным мальчишечьим делам. Металлолом ждал своей утилизации за территорией гаражей. Раз в год приезжала большая машина и в течение дня всё вывозила. И вот в тот момент, когда он пытался открутить гайку, чтобы снять очень нужное ему зеркало от кабины трактора, он услышал писк. С сожалением оставив его висеть на своём законном месте, но пообещав себе обязательно вернуться и закончить начатое, Максимка аккуратно спустился вниз и обошёл кучу металлолома. Писк раздавался из старого автобуса «пазик» (так их называли в посёлке), стоявшего без стёкол и с частично снятыми, частично порванными сиденьями. Вот под одним из таких сидений, в куче старого поролона и ошмётков каких-то тряпок, устроила себе нору белая, среднего размера, довольно симпатичная собачка. Он попробовал сунуться в вырванную дверь и был встречен оскаленными зубами, грозным и визгливым лаем. Собака, отогнав Максима за территорию тени дерева, как бы обозначила границу своих владений.
Мальчик сделал ещё один круг и с сожалением глянул на блеснувшее от заблудившегося в ветках луча весеннего солнца зеркало. Оно как бы спрашивало: «На что ты меня меняешь, на кого?». Соскальзывая по опасно скрипящему металлу с другой стороны пазика, он сунулся в окно, но собака белой молнией бросилась на спинку заднего сиденья, и её зубы клацнули около самого его носа. Максим отпрянул назад и, стукнувшись о выпирающие механизмы, скатился вниз.
Сев на начинающую покрываться зеленью землю, он застонал от боли: болели локти и место, на котором он сидел. Очень неудобно, когда надо схватиться за больное место, но рука, которой надо это сделать, болит ещё сильнее, чем то самое больное место. И ничего не оставалось, как только тихонько подвывать, баюкая ушибленную руку, и ёрзать по нагретой земле.
Третьей попытки Максимка не предпринял, разумно вспомнив слова из сказки, которую ему по вечерам рассказывала мама, в то время как отец нетрезво похрапывал в соседней комнате на диване. «Утро вечера мудренее», – сказал он сам себе и потопал в сторону дома: надо было успеть к ужину, а то отругают.
Глава, в которой на помощь мальчику приходит друг
Назавтра он пришёл с Маринкой, полненькой симпатичной девочкой, которая жила с ним на одной улице и училась в его школе, но на год старше. Максимка, может быть, и не пригласил бы девчонку с собой на свалку, но они были знакомы всю их короткую жизнь. Мамы общались между собой, обменивались цветами и периодически заходили друг к другу в гости. И пока они пили чай, шептались и что-то обсуждали, дети играли, листали книжки и что-нибудь строили. В общем, в данный момент она была не девчонка, а друг, верный и в общем-то единственный, тот, кому он мог доверить секретную информацию о сделанном открытии. И, конечно же, с ней можно было посоветоваться.
Придержав Маринку за платье, не позволяя ей пересечь безопасную территорию, мальчик посвистел. Тишина. В автобусе ни звука, ни шороха. Они подошли ближе, он снова свистнул и кинул сухую ветку в сторону автобуса, не добросил. Нашёл небольшой камень, тот гулко ударил по металлу стоящей рядом тракторной кабины. В ту же секунду раздался топот лап, и к ним выбежала разъярённая собака-мама. Максим быстро оттащил Маринку на безопасное расстояние.
– Видишь, какая злая? – спросил он. – Не подпускает. А там щенки маленькие.
– Красивая, – вздохнула Маринка, – и голодная. Мама говорит, что если человек ругается, значит, его надо обнять и накормить, и он сразу станет добрым. С моим папкой она так и делает, когда он приезжает с работы. Она его обнимает, а потом кормит, и он начинает улыбаться и помогает мне учить уроки.
Максим вздохнул и промолчал: его папка не помогал ему учить уроки… Да и улыбался нечасто. Он приходил с работы, ел и шёл смотреть новости или спать. Была в этом какая-то загадка, которую мальчик не мог понять. Когда отец после ужина шёл смотреть новости, он был хмурым и раздражительным, ругался ни за что и на него, и на мамку, а когда приходил весёлый, улыбался, то злилась уже мама и старалась отправить его спать пораньше, а потом долго и зло гремела посудой и всхлипывала…
– А давай её накормим, – вырвал его из раздумий Маринкин голос.
Идея мальчику понравилась, он бы и сам уже поел, но вместо обеда повёл Маринку сюда, на свалку металлолома.
– Давай. А чем?
– У меня дома есть специальный корм, мама им Моську кормит.
Моськой звали маленькую собачку какой-то очень дорогой породы. Она жила у Маринки дома или, скорее, у её мамы. А то, что очень дорогая, Максим понял, когда дядя Паша (Маринкин папа) сказал, что за те деньги, которые они отдали за эту мелочь, он бы лучше себе колёса новые купил. Максим видел колёса на его машине, такие высокие и блестящие, что боязно подойти и потрогать. Конечно же, такая красота стоит очень дорого.
– Ваша Моська и на собаку-то не очень похожа. – Максим нахмурился. – Может, эта и есть-то такое не будет.
– Не знаю, давай спросим у мамы.
Глава, в которой решается вопрос питания и имени
– А как мы её назовём? – поинтересовалась Маринка, когда они шли по улице. – У собаки ведь должно быть имя. Если мы к ней по имени обратимся, она подумает, что мы её знаем, не будет на нас лаять и пытаться укусить.
– Глупая ты, Маринка, – рассудительно заметил Максимка. – Как же она будет знать, что это её имя, если она его и сама ни разу не слышала?
– Всё равно, – горячилась девочка, – имя должно быть. Как же без имени? Вот тебя зовут Максим, меня – Марина. Даже у маминой собачки есть имя!
– Моська! – Максим фыркнул. – Ладно бы Мухтар или Рекс, а то Моська!
Он попытался презрительно плюнуть сквозь зубы, в точности как это делают старшие парни, когда курят за гаражами (Максим не раз видел, как они это делают). Но у него не получилось, и слюна, не полетев далеко, повисла у него на куртке. Он сердито стёр её рукавом и сказал:
– Точно, назовём её Рексом!
– Она же мама, а значит, девочка, – не согласилась Маринка. – Тут надо девичье имя. Давай назовём Гермиона, – предложила она.
– Нет, – не согласился Максим. – Гермиона – нерусское имя, и ещё Гермиона рыжая, а наша собака – нет. Надо назвать как-то по-нашему, давай назовём Ася, как тётю Асю. Её все знают, все это имя слышали.
– Нет, мне не нравится, – заупрямилась девочка. – Можно назвать Герда, – предложила она, вспомнив недавно прочитанную с мамой сказку.
Максим засопел. Он был упрямым мальчиком, но добрым. Ему не хотелось сдаваться и не хотелось обидеть своего друга Маринку. К счастью, они уже подошли к её дому, и девочка побежала вперёд, чтобы предупредить маму. Через минуту она выскочила на крыльцо и помахала ему рукой: мамы дома не оказалось.
В доме у Маринкиных родителей было как-то очень чисто. Максима всегда пугала эта чистота и пустота: какие-то раздвижные двери, небольшие столики, небольшие пуфики и большие удобные диваны. И только на втором этаже, в комнате у девочки, было мебели побольше: большой стол, мягкий стул на колёсиках, ну прям как в телевизоре. И что всегда удивляло Максима, так это кровать. Он не понимал: для маленькой девочки целая кровать! На такой могут уместиться трое взрослых, а тут ей одной! У Максима был диван: заслуженный, местами просиженный, но ему он нравился – от него исходил какой-то успокаивающий запах, как от бабушки. Бабушка померла, а вот диван остался. Максим любил, завернувшись в одеяло, засыпа?ть, наслаждаясь таким родным запахом… А у Маринки были светлая кровать, специальный ящик для игрушек в углу и компьютер. Хотя пользоваться им девочке разрешали не очень часто и не подолгу. Но иногда и ему перепадало поиграть.
Пока он в очередной раз рассматривал её комнату, Маринка сбегала вниз и притащила горсть каких-то резко пахнущих камешков.
– Вот этим мама кормит Моську, – заявила она и высыпала их на стол.
Максим авторитетно протянул руку, взял одну гранулу, понюхал и засунул в рот. Честно попытался жевать, но не выдержал, быстро нагнулся и выплюнул в корзину для мусора, стоявшую под компьютерным столом.
– Фу-у-у, какая гадость. Она такое есть не будет.
– Но Моська же ест, – возразила Маринка.
– Это специальная еда для таких маленьких собачек, как у твоей мамы. Их, наверное, с детства к ней приучают, и они потом не могут есть вкусную еду, – заключил Максим. – Нашу собаку мы будем кормить чем-нибудь вкусным!
– И чем? Из дома будешь брать? Так тебя мамка отругает.
– Скорее уж, папка, – мрачно проворчал Максим. – Мы купим ей консервы, кильку в томате.
Максим сглотнул слюну. Очень он любил кильку в томате, особенно с чёрным хлебом, и чтобы потом вымакать мякишем с тарелки… Вкусно… ну прям очень.
Кильку периодически ели в доме у Максима. Особенно часто это выпадало на конец месяца. Мальчик в те моменты радовался и просил мамку положить ему поменьше картошки и побольше консервов. «Как вкусно! – говорил он сытый, отваливаясь от стола. – А давайте постоянно есть консервы?»
Мать при этих словах грустно улыбалась, гладила его по голове и отсылала в свою комнату, почитать книжку. Читать Максим тоже любил. Хоть читал медленно, но уже не по слогам, а как взрослый мог прочитать, одним словом, если, конечно, слово недлинное и знакомое.
– Хорошо, – согласилась Маринка, – если ты кормишь собаку своими консервами, то тогда мы назовём ее так, как я хочу, – Гердой. Так будет честно.
Максим подумал, не нашёл в этом никакого смысла и поэтому кивнул, соглашаясь.
Глава, в которой едят пиццу и считают деньги
Хлопнула входная дверь.
– О, мама пришла, – рванула из комнаты Маринка.
Александра Сергеевна, или тётя Шура, как называл её Максим, разделась, поднялась в комнату к дочери и улыбнулась мальчику.
– Максимка, спускайся вниз. Покушаешь с нами, а то носитесь целый день вдвоём. После школы, наверное, ещё и не ели.
– Нет, тётя Шура, я, наверное, домой побегу. Поздно уже.
– Ничего не поздно, светло ещё. А у нас сегодня пицца, и мы всю её с Маринкой не съедим, мы же худеем. Всё, ты просто обязан нам помочь, – тётя Шура просительно улыбнулась. – Поможешь?
Максим кивнул. Отказать в помощи он не мог. Да и пиццу он тоже очень любил. Хоть и ел её гораздо реже, чем консервы, в общем-то только у Маринки в гостях и ел.
Домой он прибежал в сумерках. Отец смотрел телевизор, мамка гремела посудой.
– Ты где носишься весь день, горе моё луковое?! Мой руки, накормлю, а то кожа да кости!
– Нет, мам, я у тёти Шуры покушал. Она нас с Маринкой пиццей кормила. Пиццы было много, и я им помог её съесть. А ещё мы собаку с щенками…
– Ну я же просила тебя не есть у чужих людей, скажут, что у нас есть нечего. – Мать резко повернулась к окну, и пальцы, сжимавшие полотенце, побелели.
– Ну, мам, я же только помог! А пицца вкусная была. – Максим не мог понять, почему мамка злится, если он ничего плохого, на его взгляд, не сделал.
– Всё хорошо, ты молодец.
Мама вытерла полотенцем глаза и, повернувшись, прижала его голову к пахнущему чем-то кислым переднику. Максим чихнул, потёрся носом о мамин живот и спросил:
– Мама, ты что, плачешь?
– Нет, сынок, просто что-то в глаз попало. А ты пойди в комнату, я тебе новую книжку принесла, «Руслан и Людмила» называется. Позже будем чай пить.
Мама работала в местной библиотеке, работы там было немного, пару часов в день. Зато в этом был большой плюс: всегда были книги, и за ними не надо было идти в другой конец посёлка.
Максим радостно побежал в комнату в предвкушении захватывающего занятия. Про собаку он решил больше не говорить, а то мало ли, вдруг мама ещё сильнее расстроится.
Перед тем как погрузиться в чтение, Максим засунул руку за диван и достал из-под его внутренней обивки банку от кофе. В ней хранились его сбережения. Иногда мамка оставляла ему небольшую сдачу. Да и у близлежащих гаражей можно было разжиться и макулатурой, и пустыми бутылками, и медными проводами. Благо приёмный пункт был на соседней улице, а Виталик – седой дядька, который принимал всё, что ему приносили, периодически заходил к его отцу. И когда Максим что-то ему притаскивал, не задавал вопросов и честно рассчитывался, иногда добавляя к монетам конфету или какой-нибудь небольшой фрукт, чаще почему-то мандарин. Так что за год, с тех пор как Максим узнал от старших ребят про такой способ заработка, у него скопилась почти полная банка монет. Довольно часто попадались и бумажные деньги. Он копил на скейт.
Глава, в которой делают доброе дело
На следующий день после школы они с Маринкой пошли кормить собаку или, как гордо произнёс Максим, «делать её добрее». Ему очень нравилась мысль, что если кого-то накормить, то он станет добрее, а если ещё и обнять… Это же так просто. Он даже сегодня за завтраком спросил у мамы, правда ли это. Мама долго смеялась, но в итоге подтвердила. Эта мысль засела у него в голове, и сейчас они проверят её на собаке. Или нужно называть её Гердой? По мнению Максима, собаку можно называть Собака и не надо ничего придумывать. Ну, или Мухтар, как в кино. Вот вырастет, и у него будет такая собака, как Мухтар. Может даже, она вырастет из щенка, которого он возьмёт от этой собаки. И они вместе будут расти, и бегать, и кататься на скейте. Хотя на скейте – пока вряд ли: и собаку, и щенка надо кормить. А консервы не такие уж и дешёвые…
В магазине Маринка предложила брать банки с ключом, чтобы можно было открыть на месте. Максим такими не пользовался и не знал, как ключ действует, пришлось положиться на мнение друга. А банка с ключом стоила дороже, чем без него.
Весна была тёплой, дерево на краю свалки уже покрылось почти раскрывшимися листочками, а трава выглядела более густой. Хотя если присмотреться, то сквозь неё можно было ещё разглядеть непокрытую землю. Скинув около дерева ранец, Максим достал банку и передал Маринке. Она поставила её на землю, ловко дёрнула за кольцо, потом ещё раз, и с третьей попытки крышка осталась у неё в руках.
– Пошли, – прошептала она и сунула банку ему в руки.
