скачать книгу бесплатно
Другой мир, близкий и в то же время чуждый всему, что знала и понимала Иарра.
Дорога теперь была неровной, в выбоинах и кочках. Колесница пошла медленнее. Переезжая очередной мост, Иарра едва сдержалась, чтобы не попросить Укки подогнать лошадей – в такой темноте это было бы самоубийством. Непонятные страхи ее деда, страхи, которые, оказывается, разделял энс Карана, еще молодой и слишком умный, чтобы подозревать его в старческих фантазиях, против воли владели ее мыслями. Неужели это все правда?
Она поморщилась и замотала головой: ну уж нет! Хватит с них войны и Бессмертных, Эннуг бы их побрал! Неприятности должны приходить по одной, в худшем случае – по две. Остальные пускай ждут своей очереди.
Темная вода маслянисто блестела, отражая нависшее над городом звездное небо. Повернув голову, Иарра мысленно нарисовала дорожку от звезды к звезде – от плеча Брата к его локтю, к руке, державшей глиняную таблицу с начертанным законом мироустройства. Второй таблицы у созвездия не было. Любой ребенок из бездомных ответил бы, почему: все внимание Брата доставалось людям высших сословий, кто родился под сенью одного из Домов, и свободным. До бездомных и рабов ему дела не было, они жили и умирали в темноте и отчаянии, пока однажды божественная Сестра не сжалилась над ними. Она обманом похитила у Брата одну из таблиц и принесла ее обездоленным, чтобы у них тоже был закон, вера и утешение. С тех пор в великом городе Арше стоят храмы Брата и Сестры и каждый может найти отраду в соответствии со своим положением.
Знающие люди сказали бы, что история эта лжива и никакого разлада в божественном семействе никогда не было. Что храмы Сестры и милосердие ее служительниц нужны, чтобы держать в повиновении низшие сословия, чтобы отчаяние их ничтожных жизней выливалось в молитвы, а не в бунты. Чтобы проповеди учили их видеть в своем унижении высшую волю и ждать воздаяния в царстве Эннуга, где приготовлено особое место для всех, кому при жизни довелось страдать.
Иарра представила насмешливый дедовский оскал и сама невольно усмехнулась. Старый кощунник, бывая в особенно дурном настроении, называл выдумкой самих богов и идиотами – всех, кто в них верит. Но это уж слишком. Она в жизни не повторит этого вслух.
Изменившийся звук под колесами подсказал, что они снова проезжают мост. Иарра повернула голову и вздрогнула от испуга: с десяток человеческих фигур вынырнули из темноты и мчались наперерез колеснице. Укки тревожно вскрикнул и взмахнул хлыстом, но было уже поздно. В них сразу с трех сторон летели камни.
Лошади шарахнулись, повозка упала набок. Иарре удалось сразу вскочить на ноги. Она отпрыгнула в сторону, оглянулась и увидела, как две перепуганные лошади тащат вперед третью, как та ржет и отчаянно пытается подняться. Опрокинутая повозка мешала ей.
Укки лежал на земле. Иарра скорее догадалась, чем увидела, что вокруг его головы расплывается темное пятно крови.
Метко запущенный камень ударил ее в ключицу. Иарра пошатнулась, хотела бежать, но нападавшие были уже рядом. Кто-то поставил ей подножку, и она упала – неловко, на спину. Задохнулась от боли, ничего не понимая, с ужасом видя нависших над нею в темноте людей. Попыталась встать, но чья-то босая нога наступила ей на грудь и прижала к земле.
– Женщина! – сказал голос.
Ему ответили резким, дерганым смехом. Иарра подавилась страхом, сообразив: они нарочно раззадоривают себя, они понимают, что делают, и знают, что им уже нечего терять.
– Энская сука! Вот повезло!
– Кто первый? Ты, Ринш? А то давай я!
– Жди своей очереди! Держите ее!
Иарра отбивалась, извиваясь всем телом и мотая головой, но ее руки и плечи придавили к земле, а подол платья задрали до самой шеи. Такого ужаса не приснится ни в одном кошмаре. Страх и отвращение почти лишили ее рассудка, превратив в мычащее и плачущее животное.
Нет, нет, нет, пожалуйста!
Но когда на нее навалилось тяжелое тело и в рот ударил запах пивного дыхания, приступ тошноты вернул ей сознание.
Из всех мыслей в голове осталась одна – про деда. Она может стать жертвой нападения, быть изнасилованной и умереть от рук бездомных, но разочаровать энса Адая – невозможно, будь ты хоть самый мертвый труп. А при ней ведь, прямо сейчас, его жезл!
Иарра завизжала изо всех сил. Это сработало всего на секунду, они ослабили хватку, оглянулись, не явится ли кто на помощь жертве. Она вывернулась и вцепилась зубами в чью-то волосатую руку. Раздались проклятия. Иарру ударили в лицо, но ей удалось на мгновение освободить руку и замахнуться, чтобы попасть жезлом в насильника.
Получилось, не получилось? Она не поняла. Ее снова держали и снова били. Кто-то раздвинул ей ноги, и Иарра снова закричала, на этот раз от ужаса. Боги, если они в самом деле не выдумка, должны позволить ей умереть прежде, чем это случится!
Она не знала, что у нее получилось, пока неудавшийся насильник не забился, как в приступе падучей. Изо рта с хрипом полетела пена, забрызгала ей лицо. Один из тех, кто держал Иарру, отскочил, другие ослабили хватку.
– Ринш? Ринш, ты что?!
– Он умирает!
– Он его убила! Энская сука!
Яд аргальской травяной змеи, выпаренный и сгущенный в лаборатории, не просто убивает – он убивает мучительно. Энсов жезл не подвел. Крохотный механизм, вершина искусства Синих мастеров, специально настроенный так, чтобы срабатывать только при ударе, правильно понял ее бессильный замах. Из змеиного хвоста вылетел тонкий, тоньше кактусовой иглы, ядовитый шип и вонзился в тело Ринша. Спасти его теперь не смог бы никто.
Он извивался и бился так, что конечности вырывались из суставов, заходился хрипом, – а его испуганные подельники отодвигались все дальше. Иарру больше не держали, она отчаянно пыталась выбраться из-под содрогающегося тела. Из криков и ругательств ничего нельзя было понять.
Потом раздался топот, как будто приближалась целая толпа, закричали, перебивая друг друга, десятки голосов. Иарра выбралась, оставив под Риншем свою накидку, вскочила и кинулась бежать.
Кто-то бросился ей наперерез, схватил за плечо. Иарра оттолкнула его, увернулась от другого, проскользнула под чьей-то рукой с ножом и прыгнула в реку.
Вода показалась ледяной, но то был благословенный холод, он смывал ужас и не давал потерять сознание. Иарра набрала полную грудь воздуха, нырнула, сбрасывая с ног сандалии, и поплыла.
Она отогнала все мысли, сосредоточившись на движениях, на стремлении вперед, прочь от кошмара. Через минуту вода уже была теплой. Вперед, вместе с течением, быстрее течения. Далеко внизу лежит илистое дно, над головой сквозь толщу воды пробивается лунный свет.
Вперед, Иарра, не думай ни о чем. Потом, это все потом. Сейчас ты должна остаться живой. Дед убьет тебя, если ты погибнешь!
Когда легкие готовы были разорваться, вынырнула, хватая ртом воздух, и тут же вновь ушла под воду. Ее преследовали, конечно же. Теперь они ни за что не упустят добычу. Она поплыла снова, не слыша, но ощущая всем телом топот бегущих ног. Раздался плеск – кто-то решил догнать ее вплавь.
Ну попробуйте, давайте!
Энсов жезл болтался на запястье. Подумать только, как небрежно она с ним обращалась, размахивала руками, мчалась на колеснице и не заботилась, что на ее руке – смерть! А дед, неужели он сам не боялся?
Быстрее, вот так! Далеко позади барахтались неуклюжие преследователи. Им в жизни ее не догнать, но как насчет тех, что на берегу?
Опять закончился воздух. Иарра всплыла, перевернувшись на спину, так, чтобы из воды показалось только лицо. Жадно вдохнула. Луна светила прямо на нее, огромная масляно-желтая лепешка над головой. Голоса звучали совсем близко. Вот они взорвались криками – заметили.
Она ушла вниз прежде, чем в воду полетели камни, нырнула, каждую секунду ожидая угодить под удар и чувствуя себя, впервые в жизни, совершенно беспомощной. Поплыла снова, изо всех сил, пока в ушах не зашумело и перед глазами не расплылись яркие желто-зеленые круги. Тогда, за секунду до того, как потеряла бы сознание, она вынырнула – прямо под широкой, спасительно-надежной громадой моста.
Задышала, пытаясь успокоить сердце. Течение сносило ее вправо – должно быть, это ответвление реки, канал, уходящий в кварталы бездомных. Ей нужно плыть налево, прочь из-под моста, дальше, туда… туда, где как раз слышны сердитые голоса потерявших ее из виду преследователей.
Думать было некогда. Иарра нырнула и поплыла вдоль моста в канал, прочь от убийц, от дороги к дому – во тьму кварталов бездомных.
Она не знала, как скоро они догадаются, куда она пропала, не знала, как долго еще сможет плыть вот так, когда легкие горят огнем, а конечности сводит судорога. Но когда она решилась вынырнуть, вокруг было темно, если не считать небесной лепешки, и тихо. Иарра подплыла к берегу и кое-как выбралась из воды. Упала на мокрые камни. Руки и ноги казались такими тяжелыми, как будто к каждой привязали по толстой каменной плите.
Наверно, она все-таки лишилась чувств, хоть и ненадолго – масляная лепешка и звезды погасли, а тяжесть исчезла. Затем вернулся свет, а с ним усталость и осознание всего, что случилось. Заседание Палаты, дорога, а потом…
Иарра вскрикнула. Укки погиб, а она – она убила человека!
– Нет!
Вместо крика у нее получился полуписк-полустон, но в тишине спящего квартала и он показался слишком громким. Ее как будто ударили – ничего не закончилось, преследователи все еще где-то там, они не успокоятся, пока ее не найдут!
Она рывком вскочила на ноги и кинулась бежать.
Одинаковые, как приземистые братья-близнецы, дома из обожженного кирпича стояли очень близко друг к другу. Оказавшись в узком, похожем на щель проходе между ними, Иарра свернула наугад, пробежала немного и опять свернула, даже не пытаясь запомнить направление.
Она задыхалась. Сердце билось так сильно, что еще чуть-чуть, и выскочило бы наружу. Погони не было слышно, вообще ничего не было слышно, кроме шума и глухих ударов в ушах. Где-то далеко светила луна, но перед глазами густела пьяная темнота. Показалось – она все-таки умерла и бежит темной дорогой к царству Эннуга. Туда, где вечный холод и тлен, откуда нет и не будет возврата… Чего еще и ждать, если она убила человека?
Она споткнулась обо что-то, кирпич или камень, и упала на четвереньки, больно ободрав ладони и колени. Поднялась, хотела бежать дальше, но ноги отказались слушаться. Иарра сделала, шатаясь, несколько шагов и упала на землю.
Сжалась в дрожащий комок и заплакала. Если сейчас придут убийцы, она ничего не сможет, они сделают с ней все, что пожелают, а жезл теперь бесполезен. Надо было убить им саму себя.
Лица коснулся осторожный луч света – совсем не яркий, но она вздрогнула и прикрылась ладонями. Через мгновенье, убрав руки, увидела не убийц, а всего лишь приоткрытую дверь одного из домов и девушку в короткой серой тунике, с лампой в руках.
– Тебе худо? – ее хрипловатый выговор с первого слова выдавал бездомную. – Что стряслось?
– Я убила человека, – Иарра зарыдала навзрыд.
Девушка охнула. Шагнула ближе, освещая ее своей лампой – грязное и мокрое, но богатое платье, украшения на руках и ногах. Конечно, она поняла, кто перед ней. Настороженно вскинула голову, озираясь, никого не увидела и сказала резко:
– Тебя саму убьют, если будешь тут сидеть. Пошли.
Иарра замотала головой – она не могла встать. Сильная рука обхватила ее за плечи и подняла на ноги. Через несколько секунд бездомная позволила ей упасть на застеленный циновкой пол, поставила лампу на низкий столик и принялась запирать дверь.
Иарра лежала, подтянув к животу колени и держась за грудь. Бездомная исчезла из виду, но вскоре вернулась. Опустившись на пол рядом, помогла Иарре приподняться и поднесла к губам глубокую чашу из обожженной глины.
– Пей, – велела она.
Иарра промокла и наглоталась воды на всю жизнь вперед, но все же послушалась и сделала глоток. В чаше оказалось густое ячменное пиво, свежее и холодное, оно придало сил. Иарра выпила еще и ожила настолько, что села и даже вспомнила о вежливости:
– Спасибо!
– Куда ж мне тебя девать? – спросила девушка как будто у самой себя. Потом вдруг спохватилась и добавила: – Балла.
– Пожалуйста… – ее снова затрясло. Она обхватила себя за плечи: – Пожалуйста, не отдавай меня, они меня убьют!
– Да уж понятно, – бездомная вздохнула. – Не реви, балла. Придумаем что-нибудь. Раздевайся.
– Что?
– Одежду твою, говорю. Надо ее выкинуть.
Она встала и исчезла за дверью, ведущей во внутренние помещения дома. Иарра осталась сидеть, где была. Она убила человека, и теперь ее тоже хотят убить. Она убила человека…
– Я же сказала – не реви, – девушка бросила ей на колени тряпичный сверток. – На вот, надень. А свое все сними.
Слишком измученная, чтобы спорить, Иарра разделась и поспешно натянула такую же, как у бездомной, тунику из грубого полотна, с неподшитым краем длиною чуть ниже бедер и с открытыми плечами. Догадавшись, сняла браслеты и вытащила из ушей серьги. Не придумала, куда спрятать жезл, потому просто сжала его в руке.
Бездомная одобрительно кивнула. Собрав все вещи, свернула вместе и засунула между стеной и ларем с посудой:
– Завтра сожгу.
Иарра огляделась, вытирая слезы. Стол, на котором светит лампа, две скамьи, составленная на другом столе глиняная посуда, два больших ларя – кухня. С противоположной стороны от входа еще одна дверь, полуоткрытая, видимо, ведет в жилые комнаты. Почти нет мебели, кроме самой необходимой, но чисто, и даже стены побелены. Она слышала, бездомные ютятся целыми семьями в убогих комнатушках, спят, едят и сношаются в одном и том же месте, но непохоже, чтобы это было правдой.
– Кто здесь живет с тобой?
Девушка ответила с неохотой:
– Брат. Его сейчас нет.
Одежда была грубой, но ее прикосновения к коже неожиданно помогли Иарре собраться с мыслями. Двое милостивы к ней, раз она еще жива. Эта девушка, бездомная…
– Как твое имя?
– Таша, балла. Молчи и слушайся, если хочешь жить, ясно?
С этими словами Таша схватила ее за руку и утащила внутрь дома, в маленькую комнату с белеными стенами, где не было ничего, кроме простого ложа из тростника и сундука с одеждой. Матрац был застелен простынями из того же грубого полотна и шерстяным покрывалом. Бездомная подтолкнула ее к постели:
– Укройся с головой. Лежи тихо и молчи. Я разбужу, когда будет можно.
Иарра подчинилась: «Молчи и слушайся, если хочешь жить». Улеглась в постель, чистую, между прочим, и натянула на голову пахнущее овечьей шерстью покрывало. Таша постояла и ушла обратно в кухню. Дверь осталась приоткрытой, так что было слышно, как она двигается и стучит посудой, как негромко напевает себе под нос.
Иарра слушала, не решаясь пошевелиться.
Она редко сталкивалась с бездомными. В доме энса Адая им поручали только самую черную работу, вроде чистки канализационных стоков или восстановления разбитой каменной кладки на внешнем дворе. Такие работники нанимались всегда ненадолго. Все живущие при доме слуги принадлежали или к свободным, или к младшим семьям Девяти Домов, или были семейными рабами уже не одно поколение. В библиотеке Синего квартала, которой Иарра в последние годы посвящала почти все свое время, все, от начиная с ответственных хранителей до последнего мальчишки, стиравшего пыль с древних манускриптов, были уроженцами одного из трех Домов Синей ветви, так же, как служители домашнего храма – Белой.
Редкие бездомные, которых ей случалось видеть дома, как и все, что встречались ей на улицах, на рынках, где они служили носильщиками грузов, погонщиками и чистильщиками, нисколько не походили на Ташу.
Или, вернее, это она не походила на них, униженно-покорных, не то глуповатых, не то просто с головой погруженных в свои непонятные мысли, озабоченных лишь тем, как быстрее сделать свое дело и отправиться восвояси. Им было неинтересно и они были неинтересны – усталые вьючные животные.
А Таша…
Позабыв о запрете, Иарра отбросила покрывало и перевернулась на спину. Те, кто напал на нее сегодня, были бездомными, грубыми пьяными ничтожествами, вышедшими, как и предсказал дед, из повиновения. Девушка была трезвой, она проявила сочувствие и она, скорее всего, рисковала – рисковала собой ради спасения незнакомки из высшего сословия, защищать которую не было никаких причин.
Это поступок свободного человека, человека с разумом и душой. И как прикажете это понимать?
Она в конце концов задремала и не услышала прихода мужчины. Проснулась от вопроса, заданного резким голосом прямо в дверях:
– Кто у тебя?
И услышала Ташин спокойный ответ:
– Пата. Тихо, не буди.
Мужчина постоял немного – Иарра не смела даже вдохнуть – и вернулся в кухню. Тонкие стены почти не заглушали голосов:
– Опять сбежала? Что он сделал?
– Побил. Будто ты не знаешь!
– По-твоему, нам больше нечем заняться, как обсуждать жен? Шак знает, что она здесь?
– Его не было, когда она уходила. Она вернется утром, не бойся. Пускай спит.
Мужчина хмыкнул. Судя по голосу, он был молод и изрядно зол.
– Ладно, не до нее. Дай мне быстро поесть, Таша. И собирайся. Утром пойдешь на базар, наймешься хоть кем, хоть быков пасти, хоть шлюхе ноги мыть, лишь бы убраться из города.
– Что случилось? – спросила Таша.
Наступила тишина, прерываемая только торопливым стуком ложки о край миски. Потом мужчина сказал:
