скачать книгу бесплатно
Все по-разному выходят из положения. Кто-то медитирует, отключает мысли. Кто-то погружается в мысленный поток. Кто-то превращает уборку в магическую. Насыпает соль в ведро с водой, добавляет эфирные масла и открывает настежь окна.
И немногие знают, что в японском театре, например, есть разминка, в основе которой – не самая любимая рутина.
Возьмём разминку, которая рождается из мытья полов – действа не особо эстетичного. Или посуды. Или что у нас ещё есть?
Вытирание пыли, стирка, развешивание белья?
Абсурдно – примитивно-простые обыденные действия, далёкие от эстетики становятся основой интересного перформанса.
И если идеи чуть ли не вытаскивают из мусорного мешка – значит жаловаться на их отсутствие вокруг не стоит.
Это не большие идеи. Так, крохотулечки. Да, и большая идея рождается не сразу. К ней порой забираться надо по ступенькам. Шаг за шагом.
И, возможно, ни во что не выльется танец на основе повседневной хореографии. Кроме возможности размяться. Найти интерес в скучном деле. И просто поиграть.
Игра в жизни дорого стоит.
Почему я говорю об этом?
Иногда стоит цепляться за любую идею. Обыденную или бредовую, если на горизонте не маячит ОНА, её величество настоящая идея.
Такие, внешне ничем не примечательные идеи могут дать рост чему-то более значимому.
Однажды мы делали перформанс одного слова.
Никогда бы не подумала, что на сцене обычное слово засверкает разными гранями.
Произносили его по-разному, меняли интонацию, вкладывали разные эмоции. Существует театр одного актёра. Это был перформанс одного слова. Просто. Но глубоко.
Однажды я писала рассказ по заданию.
Мне нужно было втиснуть двадцать слов, написанных разными людьми. Естественно, относиться к такому серьёзно я не могла.
Это не было глобальной идеей. Всего лишь игра и милый стёб. Но результат удивил меня.
Я обнаружила, что когда к делу не относишься излишне серьёзно – получается прикольно. Точно не хуже, чем когда создаёшь из боли, из жажды, из воспоминаний, которые до сих пор тисками сжимают сердце.
Получается иначе – изящно и легко. Глубоко? А разве так важно, чтобы всегда выворачивало наизнанку?
Мгновения
Это кажется таким мелким сейчас. А тогда я, двадцатитрёхлетняя девица спуталась с компанией старшеклассников. Поссорилась с братом и не нашла ничего лучше, как втереться в компанию его недругов – отомстить.
Мы собирались в подъездах и на крышах домов. Сидели прямо на ступеньках или подоконнике. Я разглядывала исписанные стены. А потом брала в руки гитару. Тогда я умела на ней играть. Это потом, переехав в Москву, разучилась. Поначалу снимала комнату и старалась занимать как можно меньше места и не шуметь, чтобы не потревожить покой хозяйки квартиры. На смену комнате пришла съёмная квартира, где я жила на птичьих правах, по купленной регистрации. Шуметь – нельзя. Участковый периодически пытался застать меня дома, но дверь я не открывала. У меня даже был секретный звонок – для своих. Что-то вроде три коротких, два длинных. Постоянно меняющийся позывной, который я сообщала накануне.
Давно не живу на съёмных квартирах. И даже гитара есть. А вот вспомнить, как играла тогда – не могу. И тот волшебный самоучитель, по которому училась когда-то – исчез. Связывала в одну стопку с книгами при очередном переезде. А теперь его нет. Он – особенный. Я покупала несколько самоучителей после, но всё не то. Может, потому что его купил папа вместе с первой гитарой. Мне было лет десять. Но до игры руки так и не дошли. А после двадцати взяла – и спустя полгода заиграла. И не на трёх блатных аккордах – по нотам.
У меня странный голос. Бывший муж считал, что обычные песни мне петь не стоит. А вот романсы шли. И арии из мюзиклов. Моя любимая – «Memory» из «Cats». Люблю до сих пор. Два года назад пела её в сумерках на обрывистом берегу быстрой Катуни.
А тогда – пела в подъезде. И романсы, и «Memory». Выходили люди. Слушали. И никто не жаловался на шум и не грозился вызвать милицию. А я черпала внимание ложками. Такое случилось впервые.
Да, и не нужно было раньше. Представить себе не могла, как это – выйти на сцену. В школе даже к доске – испытание. Терялась, сгибалась в вопросительный знак и еле слышно мямлила.
Сейчас самый важный момент, который отмечаю всегда и вспоминаю после – внезапное молчание зрительного зала и взгляды, слившиеся в унисон.
Это происходит вдруг, словно выключили рубильник – замерло всё. Не важно, что делаю. Кажется, с таким же успехом могу замереть и молчать. В эти моменты нутро вывернуто наизнанку. Со всеми чувствами, мыслями, историями. Словно без кожи. Момент предельной честности. А вдруг отвергнут? Не понравится зрителям – они ждут иного? Но момент, чтобы идти на поводу чужих желаний – упущен. Остаётся рискнуть и завершить то, ради чего вышла. Настоящую историю, что заденет сердца других.
Что движет мной в такие моменты? Может, ощущение власти. Или наслаждение, что играю на струнах чужих душ, вытаскивая боль не только из себя, но и из других. Как хирург, с помощью скальпеля расправляющийся с опухолью.
Или дело в сильнейшей поддержке очень разных людей? Взглядом, молчанием, застывшим дыханием.
Позволить себе себя
Обрезаешь крылья, кромсаешь плоть раз за разом, когда загоняешь себя в рамки.
Форматируешь безжалостно снова и снова. Сколько наступала себе на горло. Убеждала себя – ещё не время. Шептала – есть куда более достойные.
Думала о других, забывая о себе?
Самые яркие мгновенья – окрашены оттенками пламени. Несут дыханье свободы, глоток свежего ветра, ощущение полёта. Приправлены азартом.
Ради таких мгновений стоит жить.
Конечно, иногда вспоминаю слова – что жить нужно ради детей. И это того стоит. Мой ребёнок делает то, что я не рискнула когда-то. Я боялась спорить и отстаивать свою точку зрения. Она вступает в противоборство с учителями. Когда-то я тоже была такой – но сломалась.
И сейчас частенько сомневаюсь, взвешиваю за и против и не рвусь вперёд.
Но, если решаюсь или в нужное время в странном месте говорю «да» – остаётся не быть бараном и не убегать с дороги. Хотя хочется – страшно, когда кидает во что-то новое.
Так было много раз. Если бы я знала заранее, на что подписываюсь – ни в жизнь.
Но в этом – драйв.
Это – как внезапно вспыхнувшая страсть. И не важно, что когда-то считала, что любовь может быть без взаимности. Однобокой, ущербной. И пусть кто-то скажет – достаточно любить самому. Не согласна. Любовь должна созидать, а не рушить. Какое созидание – коль скользишь по кинжальному острию между адом и раем?
Любовь правит миром. Или мной. Не важно – любовь к чему. К тому, чем занимаюсь или человеку. И лучше – если любовь взаимна.
Люблю я вляпаться во что-то авантюрное.
И написать книгу – оказалось чистейшей авантюрой.
И однажды оказаться на сцене и не покидать её.
Танцевать на берегу океана.
Колдовать
Делать зелья
И шаманские погремушки.
И всё это – взаимно.
Без насилия.
Танго со страхом
Только не с ним – не со страхом. От него сбежать хочется – а не сливаться в страсти. На страх есть три реакции – сбежать, атаковать или притвориться мёртвым.
И притворяешься мёртвой, пока страх жрёт тебя изнутри. Мир сворачивается спиралью – и затягивается в чёрную дыру под названием страх. Тебя нет. Ты внутри страха. Почти мертва.
И причин особых бояться нет. Жизни ничто не угрожает. Могут рушиться какие-то сферы жизни. Финансовое благополучие, самореализация, качество жизни и отношения. Но жизнь – течёт дальше.
Что лучше – продемонстрировать себя человеком, которому чуждо чувство страха? Или – показать, что боишься?
Второй вариант – про честность, и это – прямая дорожка к сопричастности. Показывая свои слабости, становишься ближе к другим. Ты не супермен. И не супервумен. У тебя – те же чувства, что у большинства. Боишься, волнуешься, сомневаешься. Порой без особых причин – ведь угрозы жизни нет.
Честность – неоднозначна. Перед кем и насколько обнажаться?
Перед чужими проще – не всех знаешь. От их мнения – ничего не меняется. В лучшем случае, дороги разойдутся. Меня просто перестанут читать. Или смотреть.
С близкими – страх разворачивается во всей первобытной красе.
Близких терять страшно. И больно. От их мнения зависишь. Они так редки – по-настоящему близкие люди. Как крупинки золота на истощённом прииске.
Сегодня было несколько тем для поста. Написала по паре-тройке абзацев на каждую. А ведь я лгала самой себе. Не особо волнует меня, как написать по-настоящему умный текст. И полезный. А волнует меня страх. Он – внутри.
Да, моей жизни ничто не угрожает. Но я знаю, что стоит на чаше весов в случае моих действий или бездействия.
Мне было страшно настолько, что я готова укрыться за любой темой, лишь бы не писать о страхе. Он прячется, прикрывается чужой личиной.
Пойти на поводу – всё получится слабым. Текст – плоский. Танец – лишённый жизни. Всё – по верхам.
Помню один перформанс. Я провела всего один мастер-класс по танцевальной импровизации – и девушки попросили помочь в подготовке выступления.
Темы предлагали разные. Хорошие. Правильные. Нужные. Но они не цепляли. Как красивая обёртка. Они были идеальны, но не честны.
Но между репликами то и дело проскальзывало слово «страх». И я схватилась за это слово – и предложила сделать перформанс о страхе. Страх сквозил в них тогда. Желание выступить – и страх.
Есть много методов работы со страхом. Но мне близок один. Я трижды встречала его за последние полгода.
Подойти к страху, а, может, сначала отыскать его где-то на перекрёстках миров. Заглянуть ему в глаза. Это требует мужества. Спросить – зачем он?
И не отбросить его, не забыть – пригласить с собой. Куда бы ни направлялся. Только предупредить, что в этом путешествии решение – остаётся за мной.
Про клоунессу
Я не сторонница быстрых изменений. Это хорошо на быстрой дистанции. Спринт – неделю пашешь – и пожинаешь результаты. Но в долгую – хороши медленные шажки.
Клоунесса – одна из моих субличностей. Она так и лезет на сцену. И баррикады. Провокации – это её. И пусть они касаются далеко не смешных тем.
И однажды я встала перед выбором – убить или дать ей место. Убить сложно. Можно придушить, закрыть в подвале – так выберется. Оговоркой по Фрейду – но выберется. В самый неподходящий момент. И ладно б клоунессой – злобным трикстером, которому что бомбу взорвать, что разрушить отношения – милая забава.
И поэтому я приняла решение – выгуливать. Официального решения не было. Но уж очень настойчиво моя клоунесса хотела писать. И сразу – публично. И тогда я пошла на маленькую ложь – создала Альтер-эго.
Сейчас модно говорить о честности. Но представьте ситуацию. Я, новорождённый блогер, осмеливаюсь писать на самую волнующую меня тему – эротику. У меня в подписчиках – значимые люди. Хотя бы те – кого видела глаза в глаза. И тогда я просто разделила – здесь я пишу порно, а здесь – привычную милоту. И написала первый свой порно-рассказ на сайте эротической прозы.
И сразу стала звездой – восемьдесят комментариев! И у старожилов такое редкость. Сразу обросла врагами и группой поддержки. Врагов обожаю. Умные критикуют за деньги, враги – бесплатно.
Признаюсь, те несколько опубликованных рассказов – позорище. Но это придало уверенности – я перестала писать эротику и гнаться за сомнительной популярностью.
Позже нашла площадку, где писала ерунду. Пришла в голову глупость – я её в пост, и читаю комментарии. Комментариев было полно.
Кстати – полную глупость активно комментируют. Пост о том, как убила варочную панель и прошу совета, купить ли мне мультиварку – набрал двести комментариев. И это – несмотря на то, что форум не мамский и даже не женский.
Потом было уже без разницы, что писать и где. Даже фотографии были везде одни и те же – при желании, найти меня не составляло труда. Но у меня всё равно было две площадки. Соцсети – более требовательные к текстам, и та – для фривольной писанины.
Так было, пока я не удалила анкету на том сайте. Месяца три боялась писать вообще – меня же читают значимые люди. А я – клоунессу выгуливаю. Страх, что не примут, звонил во все колокольца.
На чаше весов – многое. Проще писать перед незнакомыми. В крайнем случае – расстанусь. Но не увижу укор в глазах близких. Не услышу, как они разочарованы во мне. И мне не нужно с кровью отдирать свои привязанности. И восстанавливаться.
Всегда есть риск и страх, что не примут. Но если набраться смелости и войти туда – даст море энергии.
Искусство маленьких шагов день никто не отменял. Постепенно, без резкости. Начинать с тех мест, где безопасно. Обрастать поддержкой. Не важно, чего это касается, клоунессы или просто чего-то нового.
Позволь немного погрустить
Почему у многих картинка идеального утра словно списана под копирку с сотни таких же?
С утра солнце лупит в окно. Вся семья будним утром собирается за столом. Все улыбаются, пышут здоровьем, уплетают завтрак. И никуда не спешат.
Мечтать классно. Так что ж так плоско?
Теперь вопрос – в реальной жизни такое встречается? Все просыпаются сами, никого не надо будить и подгонять? Обязательные улыбки. Напоминает чем-то картины Рубенса с томно-улыбающимися купидончиками.
Нет, я не призываю будить близких ведром воды со льдом и матерными словами.
Но между приторно-сладкой идиллией и угарным трэшем – куча полутонов.
Почему я не верю в иллюзии? И в чёрно-белый мир, разделённый надвое: позитив и негатив.
Неужели никто не выходит в обычный живой мир? Не бродит по улицам, не обращает внимания на лица других? Разные. Не только с приклеенной улыбкой.
А где другие эмоции – от тихой радости, потаённой грусти, меланхолической печали до восторга и замирания сердца в предвкушении?
Откуда такое – не давать себе погрустить?
Когда я разрешила выплакать себе самые тяжёлые воспоминания – я вернула радость.
