скачать книгу бесплатно
Вперед так вперед. Оторвался я метров на триста, хорошо, что лес попался довольно густой, идти хоть и тяжело, зарослей хватает, но все не по полю. Когда забрезжил рассвет, мы ушли километров на восемь, может десять. Сержант опять разрешил бойцам передохнуть, а мы с ним вдвоем рванули осмотреться. Мне ужасно хотелось курить, но когда заикнулся, выяснилось, что мое новое тело, оказывается, не курит. То-то, думаю, дыхалка не сбивается. Да и вообще прежний владелец, Зверев в смысле, был достаточно спортивным парнем, повезло мне с этим, только вот мышцы какие-то дубовые. Я и сам в прошлой жизни был хоть и курильщиком, но старался не запускать форму. Заметил, что все, что я знал и умел в той жизни, довольно легко удается воплощать в этой. Взять хоть ту же рукопашку, кулаки у «тела» набиты хорошо, с реакцией вообще отлично, немного беспокоит отсутствие пластичности, но это я и сам со временем подтяну.
– Немцы? – командир нашего «огромного» подразделения смотрел в трофейный бинокль на проезжающую невдалеке по проселочной дороге колонну.
– А фиг ли бы им на запад ехать? – Действительно, зачем? До колонны было километр-полтора, поэтому сразу разглядеть не могли, техникой нашей и фрицы пользуются. Но спустя минуту наблюдений увидели хвост идущей позади техники пехоты.
– Наши! – воскликнул радостный сержант.
– Точно, – кивнул я. Вряд ли бы фрицы шли на запад пешком, да еще и с нашим флагом.
– Дуй вперед, я подтяну остальных и постараюсь догнать, – приказал сержант.
Перечить не хотелось, поэтому побежал. Когда до колонны оставалось метров триста, меня наконец-то заметили. Техника продолжала двигаться, но пехтура остановилась и, развернувшись, выставила винтовки в мою сторону.
– Эй, не стреляйте, свои! – заорал я, размахивая руками. Из глубины строя вышли две фигуры и махнули мне.
– Красноармеец Зверев… – Дальше я протараторил все то, что было указано у меня в красноармейской книжке.
– Откуда ты, боец? Ваш полк вроде как должен прикрывать погранцов, что мост держат, километрах в двадцати отсюда на север? – задал мне первый вопрос командир со знаками различия пехотного капитана.
– Пограничников смяли еще вчера утром. Мост они уничтожили. Наша рота была на левом фланге батальона. Несколько раз посылали в атаку, а когда наконец-то захватили немецкие позиции, оказалось, что вокруг только немцы и диверсанты, такие же немцы, но в нашей форме. Взяли нескольких, какой-то «Бранденбург-800».
– Нет, не слыхал, – покачал головой капитан, – мы из Могилева идем. Приказ прибыть как раз в вашу дивизию. Из командиров кто-то остался?
– Нет, товарищ командир, только сержант Черный, он и принял командование ротой.
– Сколько вас осталось?
– Двадцать восемь штыков. Да вон и они! – я указал в сторону леса, откуда по полю быстрым шагом топали мои товарищи.
– Хорошо, боец, сейчас решим, что с вами делать. Кузьмин!
– Я, товарищ командир! – отчеканил стоявший за спиной командира боец со знаками различия младшего сержанта. Парень с виду молодой, но усищи как у таракана.
– Пошли кого-нибудь, чтобы догнали колонну.
– Да как их догонишь, они ведь на машинах? – удивился Кузьмин.
– Выполнять! – рявкнул капитан. – Что, думаешь, они совсем идиоты, не видят, что мы отстали?
– Виноват! – вытянулся Кузьмин и бросился к бойцам.
– Товарищ красноармеец, документы предъявите, а то вы нам тут про диверсантов рассказываете, а документы не показали, – тихим, даже каким-то вкрадчивым голосом вдруг произнес стоящий рядом с капитаном военный. Это был невысокого роста, гладко выбритый человек в круглых очках и с двумя кубарями в петлицах. Протягивая ему красноармейскую книжку, заметил шевроны на рукавах.
«Политработник», – промелькнуло у меня в голове. С этими зверями я еще не встречался.
– Пожалуйста. – Как будто вы мои документы отличите от вражеских, тут, по-моему, вообще об этом не догадываются. Я стоял вытянувшись перед командирами, а к нам уже подбегали наши бойцы во главе с сержантом.
Наш командир, сержант Черный, повторил все, что я уже сообщил капитану, и тоже протянул документы политруку. Нас не разоружали, никто ничего пока не предпринимал. Все наши бойцы, с кем мы сюда выбрались, один за другим подходили к политруку и протягивали свои книжки.
– Сержант, а почему у тебя бойцы с нештатным оружием? – спросил вдруг капитан.
– Так к нашему боеприпасы кончились, товарищ командир, – воевали тем, что добыли у врага.
– Молодцы, и свое, гляжу, сохранили? – капитан кивнул, одобряя ответ сержанта.
– Не все, к сожалению, – развел руками Черный, – у многих оружие пришло в негодность, чтобы не терять в эффективности, разрешил заменить свое на трофейное…
– Да все правильно, сержант, «молоток», я так спросил, – улыбнулся капитан.
В этот момент прибежал посыльный.
– Товарищ капитан, подполковник Семецкий приказал всем двигаться за основной группой. Они будут нас ждать возле рощи, в двух километрах отсюда, – выпалил посыльный и застыл.
– Спасибо, – ответил командир и зычно гаркнул: – Строиться!
Политрук молча отдал нам всем документы и указал в конец строя.
– Становитесь в конце колонны, идете с нами.
Жаль, что мы пришли с севера, а не с запада. Ни фига неизвестно, как там дела обстоят в том месте, куда двигается колонна. Вновь идем пешком, некоторые сильно устали, да и ели мы давненько, а мы с сержантом еще и не спали, от слова «совсем». Вообще, сейчас только и появилось время на то, чтобы наконец-то подумать о себе. Что мне-то делать? Воевать? Какой сейчас день, двадцать восьмое июня уже, и где я вообще??? Умирать не хочется, вроде последний шанс дали. Да и если меня опять закинут обратно, начинать вчерашний день заново… Это будет чересчур для меня, блин, в голове не укладывается. Черт, если мне дали «пять жизней», я что, так бездарно потратил четыре? Хотя, может, это и к лучшему. Представляю, что провоевал бы я, скажем, месяц или год, а потом раз и… Опять все заново?! Ну уж нафиг. Надо теперь осмотрительнее быть.
Как я попал сюда, в это время, вроде понятно, угодил в какую-то игру каких-то хакеров, что ли. Как такое возможно, почему я? Да, выживать, стрелять и воевать, в конце концов, я умею, причем вроде как неплохо. Много знаю, умею чуть меньше, но все же не полный ноль. Попробовать рвануть к Сталину? Да как-то очково это, шлепнут на хрен, и что, вот это все зря? Черт, как в книге о пришельцах, где главный герой, умирая, просыпается вновь днем ранее.
– Игорь, жрать хочешь? – раздавшийся справа голос Черного вывел меня из размышлений.
– А-а?
– Держи, говорю! – сержант передал мне кусок черного сухаря, хоть так, вода еще во фляге есть, нормально.
– Спасибо, куда идем-то, сержант?
– Идем, пока идется. Скажут – остановимся, – коротко, но емко ответил командир.
В этот момент из начала колонны крикнули нашего сержанта, и тот побежал туда. Спустя несколько минут он вернулся с задумчивым видом.
– Что случилось, товарищ сержант? – спросил я, стараясь придать голосу оттенок спокойствия.
– Через пять километров будет конечная цель маршрута этого полка. Пока вольемся в него, до тех пор, пока выяснят, куда нас девать. То есть, я думаю, там и помирать будем.
– Ну, не хорони заранее, может, выкрутимся.
Идти надоело конкретно! Пыли разве что в желудке нет, да и то уже не уверен. Ноги стоптал в кровь наверняка, болят, спасу нет. На последнем привале менял портянки, волдыри были уже приличными, а сейчас вообще ноги режет как ножом, стер в хлам. Вода тоже кончилась, а по пути как назло ни одного ручья.
Все же через несколько долгих часов марша колонна наконец-то остановилась. Где бы вы думали? У моста, конечно. Переправа была основательной, хоть и деревянной. Речка, а внизу, в овраге под мостом бежала именно речка, была маленькой и мелкой, но нам разрешили привести себя в порядок, и я был, наверное, первым, кто до нее добежал. Плюхнулся прямо в сапогах и форме, только оружие сбросил. Упав лицом вниз, просто задержал дыхание и лежал, наверное, секунд двадцать, пока меня не выдернули.
– Эй, боец, ты охренел, что ли? – Два красноармейца держали меня под руки и, тряся, пытались привести в чувство. Это, по их мнению, я-то был в норме, а вот что они подумали, не знаю.
– Чего пристали, видите, я по воде соскучился, даже жить не могу! – Я рассмеялся, видя их растерянные лица, и, вырвавшись, плюхнулся вновь в воду. Спустя несколько минут я уже вылез на берег и отжимал прополосканное только что белье, вокруг творилось то же самое.
Все стирались, мылись и приводили в порядок себя и амуницию. Жара стоит, наверняка за тридцать, одежка, развешанная на перилах моста, уже подсыхает, дурак был, что прямо в сапогах прыгнул, долго сохнуть будут. Так-то это трофейные сапоги, я ботинки с обмотками вчера сразу поменял, как немцев в траншее добили. Ботинки не выбросил, в сидоре лежат, поэтому все же неплохо, что я и сапоги простирнул.
Бриться опасной бритвой тот еще головняк. Сержант даже посмеялся, заметив при этом, что усы он носит в том числе и для того, чтобы не драть кожу лезвием. Посмеялись, и он сам меня побрил, а то я весь изрезался. Мужики вокруг смотрят настороженно, мы для них чужие, да еще я, блин, бриться не умею. Пояснил, когда последовал вопрос, что уметь-то я умею, но мне для этого надо пару часов, а сейчас их нет. Опять посмеялись, причем от души. Когда наконец-то был приготовлен обед, полевая кухня в полку была, то один, то другой красноармейцы начали задавать вопросы о немцах. Их интересовало буквально все, хотя пришлось одного заткнуть, кричал больше всех о желании поскорее добраться до немцев. Я-то ладно, один день и повоевал всего ничего, а ребята, что вышли с нами, с первого дня войны здесь. Ретивого заткнул сержант, просто кинув ему в руки гранату. Немецкая «колотуха» с навинченным колпачком не взорвется. Надо было видеть, как подпрыгнул боец, только что рвавшийся в бой.
– Подожди, вот бой начнется, такие подарки будут часто прилетать, только без колпачков, – добавил на словах сержант Черный.
– Что тут происходит? – тут же раздался голос, в котором явно слышались нотки недовольства.
– Обкатываем новобранцев, товарищ политрук, им ведь, возможно, уже сегодня в бой, а они и гранату в глаза не видели, вон как боятся. – Сержант своим спокойствием все больше мне нравился. Чуть позже этот видавший войну вживую боец расскажет, как участвовал в Финской кампании. С сержантом нам вообще повезло, мировой мужик оказался. Нашу компанию хотели было раскидать по взводам, но Черный уперся, доказывая, что мы уже сложившееся подразделение и толку от нас будет больше, если нас оставить вместе.
Окапываться никто не приказывал, что странно. Командир лишь приказал рассредоточиться и куда-то уехал на «полуторке». Оставшийся рулить начштаба полка был все-таки умнее. Приказав рыть ячейки и два блиндажа, ушел с разведчиками вперед, за мост. Почему не заминировали мост, я не понял. Ведь все равно не удержим, это же ясно как божий день. Нас сюда кинули просто для выигрыша времени, задержать немцев на столько, насколько получится. Но ведь конечный итог должен быть одним – подрыв моста, лишение фрицев переправы. Берега здесь высокие, а у самой воды довольно топкие, противнику будет с чем помучиться.
Копал вместе с сержантом. Вообще, наша сборная солянка, как и говорил, держалась вместе, поэтому и звездюлей получили вместе – за то, что выкопали траншею, а не ячейки. Неглубокую, конечно, времени-то не было.
– Кто разрешил? – орал политрук. – Что, трусы, боитесь по одному сидеть, в кучу собрались?
– Товарищ старший политрук, при чем тут трусость? – сержант был пока спокоен. – Ведь так мы дольше проживем и больше урона немцам нанесем…
– Вы не прятаться должны, а быть готовыми умереть за Родину, стоять насмерть! – Вот это приехали.
– Товарищ политрук, вы хоть сами-то поняли, что сказали, – это уже я. – Вы хоть больше так кому не скажите, а то бойцы подумают, что их не в армию призвали, а к расстрелу приговорили…
– Что ты сказал?!! – Ну вот, похоже, я допрыгался.
– Вы слышали меня! – зло бросил я, идти на попятную не собираюсь.
– Ну-ка вылезай сюда, ты арестован!
– А за что? – спокойно спросил я.
– За предательство и паникерство! За трусость! За…
– А вас в таком случае давно арестовать нужно, раз вы помогаете противнику путем уничтожения бойцов Красной Армии. – Вот я отмочил!
На политрука было страшно смотреть, он судорожно лапал кобуру, пытаясь выдернуть наган, да только я не стал ждать, а просто поднял свой автомат.
– Не глупи, политрук, скоро бой, лишних людей не будет, нам нужно приказ выполнять. Не мешай, – по-человечески, спокойным голосом проговорил я. Этот политически подкованный руководитель дернулся еще раз всем телом, а затем рванул к штабу полка.
– Зря ты так, Зверев, он не простит.
– Да клал я на него вприсядку, нехай жалуется. Мне жить осталось несколько часов, а какая-то падаль только из-за того, что у него нашивки на рукавах, пытается на моем горбу себе дорогу проложить. Хрена ему.
– Чего, и стрелять бы стал?
– Не знаю, – честно ответил я. А вообще, появилась подленькая мыслишка: вальнуть политрука по-тихому и решить проблему, но посмотрим, как жизнь повернется.
Повернулась она не тем боком, каким мне было нужно. Шестеро бойцов во главе с политруком шли прямо на меня. Стоя в окопе, я решал, что делать. Вальнуть я их всех сейчас могу, а что потом? При чем тут парни из комендантского, они-то не виноваты.
– Вылезай, оружие на землю, ты арестован! – еще издали начал орать политрук.
– Вот, я же говорил, вы и есть настоящий враг народа! – громко ответил я. – По законам военного времени…
Договорить я не успел. С неба послышался вой, и на наши позиции обрушился ливень из мин. Разрывы вспухали, казалось, на каждом квадратном метре. Я вжался в дно траншеи, щелей мы выкопать еще не успели, так что будем молиться, чтобы мина напрямую не залетела внутрь. Очень страшен и неприятен минометный обстрел. Падая, мина воет так, что реально не знаешь, куда она шмякнется и куда тебе бежать или ложиться. Вдруг именно туда и упадет. Спустя несколько бесконечно долгих минут минометного обстрела наступила тишина. Ее тут же сменил выстрел «сорокапятки», который ни с чем не спутаешь. К первому присоединился второй и третий, что-то маловато, вроде орудий я утром видел шесть штук. Захлопали винтовки и ППД, залязгал «дегтярь». Наконец схлынуло оцепенение, и я начал подниматься, стряхивая с себя кучу земли.
– Зверев, живой? – донесся голос сержанта.
– Да вроде да…
– Немцы мост штурмуют, там даже танки есть!
Выглянув, немного охренел. Четыре серые коробочки стояли за мостом, метрах в ста всего, и постреливали из пушечек. Нашей артиллерии уже не слыхать, наверняка фрицы подавили. Твою дивизию, благодаря таким вот политрукам пушкари тоже были не замаскированы, а стояли прямо в поле, возле рощи.
– Сержант, надо мост взорвать к бениной маме…
– Да кто-то уже полез, видно, командиры отправили.
– Я и забыл, что мы тут не одни. Где этот придурок, ты видел?
Сержант явно понял о ком речь.
– Как мины посыпались, так пропал, – сержант сидел в окопе справа от меня, но там был поворот, и мы друг друга не видели. – Двое из конвоя со мной, но не горят желанием тебя арестовывать.
– Зверев, нам даже не сказали, кого и за что, после боя, если доживем, повторят приказ – будем выполнять, нет – воюй дальше, – крикнул кто-то с той же стороны, где был сержант Черный.
– Ладно, сержант, наши все целы?
– Еще не знаю, спроси у себя слева, есть кто живой?
Крикнул, ответили. Значит, еще поживем немного. Немцы усилили огонь. К стрелковому присоединились минометы. Тьфу ты, до чего же противная штука! Воет, аж мурашки бегут по спине. Моя винтовка лежала на дне траншеи, присыпанная землей. Отложив автомат в сторону, начал отряхивать «мосинку». Тут до фрицев метров двести пятьдесят, автомат не помощник. Протер затвор, вставил патроны и высунул голову. Все это под выстрелы с обеих сторон и канонаду. У нас ожила одна пушка, а у немцев горел один из танков. Кстати, что-то маленькое, Т-2, наверное. Ага, вот и я вижу фигурки в серой форме. Короткими перебежками, при поддержке оставшихся трех танков, фрицы пытаются сблизиться с мостом. Прижав приклад к плечу, ищу цель – и тут… Не знаю даже как объяснить. Я отчетливо, как будто он был прямо передо мной, увидел немца, сидящего в танке на месте механика-водителя. Точнее, я вижу его глаза сквозь узкую смотровую щель.
«Как это? Чего это?» – Я зажмурился и тряхнул головой. Снова открыв глаза, взглянул на руки и обнаружил, что зрение обычное.
«Не понял, что это было-то?» – Я вновь прицелился и вновь увидел танкиста. Это что, у меня в голове оптический прицел с баллистическим вычислителем, что ли? Так-так, а что там говорили голоса в голове? Бонусы проявятся через сутки, если выживу… Так-так, а сутки-то как раз и прошли. Ну-ка, ну-ка…
Совмещаю прицел винтовки с переносицей фашиста. Выстрел, затвор, еще выстрел. Первой пулей я пустил трещины по триплексу, что ничуть не мешало видеть, как фашист дернулся в испуге, а вторая пуля, пробив стекло, разнесла голову механика-водителя.
– Вот это ни хрена себе! – аж в голос воскликнул я. Надо срочно повторить… Я не только вижу словно через оптику, у меня и руки будто сами пулю в цель несут.
Рядом лопнула мина, и я отчетливо видел, как осколки брызнули в мою сторону. Спасла винтовка. Раскаленный кусочек металла, ударив в цевье, отскочил в сторону. Укрывшись в окопе, я осмотрел винтовку. Черт, похоже, ствол погнуло. Глянув по сторонам, в поисках другой, ничего не обнаружил.
– Сержант, у меня винтовке хана, у тебя там запасной нет? – крикнул я.
– Вон от бойца осталась, забирай!
Метнувшись к сержанту, встретил того сразу за изгибом траншеи. Тот протянул мне винтовку и взглянул в глаза.
– Не ранен? Кровь у тебя на лбу.
Я провел рукой и взглянул на ладонь.
