скачать книгу бесплатно
– Петь, отслеживай любое шевеление! – крикнул я, сам лихорадочно осматривая все щели, из которых по комбату могут стрелять. Слава богу, ничего такого, видимо, не задумывалось, так как Смолин и вышедший к нему фашист, скрылись в здании, а сопровождающие комбата бойцы встали у входа. Спустя буквально десять минут из универмага появились первые солдаты противника, которые начали швырять остатки оружия и амуниции перед входом. Вышло много, даже не знаю, где они там все размещались. Сколько фрицев дралось тут, на улице, сколько погибло внутри, но вышло явно больше пятидесяти человек, скорее даже все сто. Последними появились Смолин и Паулюс, чуть раньше выходили еще кто-то из генералов и прочих оберстов и майоров. Наши бойцы, атаковавшие буквально час назад штаб армии врага, выстроились в линеечку и, не поднимая оружие, зло смотрели на фашистов. Нет, я, конечно, не вижу их лиц, просто предполагаю, с каким бы лицом стоял я сам. Картина была… да что тут слова подбирать, исторический момент, он и в Африке исторический, и все это происходит у меня на глазах. Только ради вот этой картины уже стоило пережить всю эту бойню. Увидеть такой финал! Сразу появляется и гордость за себя и своих товарищей. Шутка ли, заставить капитулировать штаб одной из самых сильных частей противника. Да, это сейчас они разбиты и сидят тут в голоде и холоде, но буквально пару месяцев назад эти сдавшиеся сейчас солдаты вермахта перли так, что казалось, еще чуть-чуть и нам точно хана. Хоть я и знал, как будет, но в моменты боя не думаешь о таком совершенно, враг не будет ждать, когда ты дебет с кредитом сведешь. После боев, в редкие минуты отдыха, да, постоянно думается, но не в бою.
– Сань, ну чего, снимаемся? – прервал мои размышления напарник.
– Да, Петро, да. Мы наконец заканчиваем эту бойню. Помяни мое слово, ее еще назовут одной из величайших битв за всю войну, вот увидишь!
– С какого перепуга? – удивился Петя довольно искренне. – Мы ведь не Берлин взяли, а свое, причем полностью разрушенное и уничтоженное вернули.
– Потому, Петь, потому! – сказал я просто, но все-таки решил пояснить: – Мы раньше что делали, начиная с сорок первого? Бойню под Москвой в расчет не бери.
– Не понимаю, как это что делали? Воевали!
– Мы пятились, дружище, где-то даже бегом бежали, но тут… Тут мы, наконец, не только остановились, а расхреначили немца в хвост и в гриву. И теперь, Петя, мы уже точно не двинемся назад, помяни мои слова, – повторяюсь уже, – именно отсюда, от матушки Волги, мы и двинем на запад, в их долбаную Европу. Не завтра, конечно, и даже не через год, но мы придем в Берлин и раскатаем его так же, как эти суки прошлись по нашим городам. – Меня, видимо, понесло, а напарник, сидя не только с распахнутыми глазами, но и открытым ртом, только молча внимал. Собравшись и осмотревшись на всякий случай, мы двинули на выход. У подъезда нас перехватил посыльный, как оказалось, от Нечаева.
– Товарищ сержант, фух, блин, наконец-то нашел, – боец даже запыхался.
– Отдышись, – предлагаю я.
– Да пока вас искал, упарился, – боец снял шапку и вытер ею пот со лба.
– Бывает, – задумчиво ответил я. – Кто его за мной послал?
– Товарищ майор приказал вернуть всех снайперов на исходную, к его прежнему штабу.
– Хорошо, сейчас и идем, – кивнул я.
– Вы видели, ребята аж целого фельдмаршала фашистского захватили! – парень аж захлебывался от распиравшей его гордости.
– Да все мы видели, больше ничего не передавали?
– Нет, только комбат просил поторопиться.
– Хорошо, свободен.
Мы побрели с Петром к тому дому, точнее даже подвалу, где был КП батальона. Где-то местами еще, конечно, постреливают, и даже вполне серьезно, все-таки приказ еще не до всех частей шестой армии дошел, но здесь, в центре города практически тишина. Приятно, черт возьми, идти вот так спокойно по только вчера еще бывшим немецким позициям на улицах Сталинграда. Наша пехота вовсю собирает пленных солдат во всевозможных обмотках, женских шалях и соломенных подобиях валенок, обмороженных и голодных. Немцы, по крайней мере эти немцы, уже все для себя давно решили, им опостылела эта война. Солдаты продолжали воевать только потому, что порядок у них впитан с молоком матери. Не могут они не подчиниться, честно выполняют свой долг, хотя сами и не понимают, на фига им все это нужно… Да, упертых среди них хватает, есть и просто хапуги, что пришли на нашу землю, надеясь поправить свое благосостояние, но в большинстве своем здесь обычные люди, работяги.
– Сань, а чего они такие убогие все? – нарушил молчание в очередной раз напарник.
– Потому, Петь, что командование у них дурное. Простой недальновидностью это не оправдать. Ладно в сорок первом они действительно не рассчитывали на нашу зиму, учитывая, сколько смогли оттяпать у нас с июня месяца. Но повторять те же ошибки через год это верх глупости.
– Так говорят, что у них вообще нет теплой одежды и обуви, а техника не рассчитана на наши морозы…
– Петь, это немцы, они что хочешь, могут придумать и наладить производство, это во-первых. А во-вторых, имея такую сильную и подготовленную армию, им достаточно было просто встать в оборону по осени. Кто мешал тому же Паулюсу это сделать?
– Гитлер, политрук говорил, что тот гонит войска вперед, не разрешая останавливаться.
– Хорошо, но Гитлер в Берлине, там нет войны, а генералы здесь, могли бы и сами о себе позаботиться, а, хрен с ними со всеми, Петя, нам же легче! – заключил я.
Естественно, я был неправ. Что такое приказ, знаем и мы. Ведь только благодаря выдержке и исполнению приказов мы не ушли с Волги, и теперь, уже совсем скоро, погоним фрицев назад. Но все же, думаю, наши командиры все-таки немного изворотливее немецких. Те ведь и правда тупо следуют приказу, не особо размышляя о том, правильный он или нет. Да, в сорок первом многие наши командиры действовали глупо и неосмотрительно, ну, и где сейчас те командиры? Вот нас возьми. Майор Смолин зачитывает мне приказ командира полка, спрашивает о моих мыслях. Докладываю, тот, грамотно все взвесив, выполняет приказ так, как это будет правильнее. Приказано зачистить дом, идем и зачищаем, а если дом так укреплен, что нашими силами его взять просто нереально, проводим разведку боем и докладываем, что выполнение приказа требует больших сил. В основном помогает. Нам либо отменяют приказ, либо пополняют людьми и всем необходимым, а как иначе? Если бы все взводные, ротные, да даже батальонные командиры тупо выполняли бы приказы, не думая о последствиях, мы бы уже не в Сталинграде были, а минимум в районе Перми.
Вспоминаю свой первый день, пятнадцатое сентября. Мне повезло оказаться именно во втором батальоне своего полка, попал бы в первый, уже четыре с лишним месяца как был бы на том свете. Я не говорю, что приказ о захвате вокзала был неправильным, но брать такой объект силами одного батальона…
– Здравия желаем, товарищ майор, вызывали? – отрапортовали мы с напарником, ввалившись на КП батальона.
– Заходите, заходите, – кэп был в хорошем настроении, – ну, как вам?
– Хорошо, а вы про что? – сделав непроницаемое лицо, спрашиваю я.
– Тьфу ты, вечно ты все изгадить горазд! – выругался майор.
– И в мыслях не было. Так о чем вы, товарищ майор? – я уже еле сдерживаю смех.
– Я сейчас кому-то пошучу, пожалуй, – комбат «въехал» в мою шуточку, – как вам пленный немецкий фельдмаршал?
– А, вон вы о чем, – безразлично ответил я, – так бы и сказали.
– Ну все, Иванов, пошутили и хватит, тут дельце предстоит, для этого и позвал.
– А мы-то грешным делом подумали, что нам дадут теперь немного отдохнуть…
– Ты в госпитале не отдохнул разве? Вот и помалкивай! Дело такое, – комбат указал на карту, лежащую перед ним.
Подойдя и наклонившись над столом, пытаюсь определиться, что за местность.
– А что это? – не понимая, я взглянул на комбата.
– Район Котельниково, недалеко тут.
– А мы тут при чем? – еще больше недоумевая, спрашиваю я.
– Прекращай, по-хорошему говорю, – Смолин посмотрел вначале на Петю, а потом уставился на меня. – После пополнения наш полк пойдет туда, на нас захват городка и его зачистка.
– О как! – охренев от услышанного, удивился я.
– Нет, а ты что думал, что будешь здесь, в Сталинграде, до победы сидеть? Дальше пойдем, думаю, скорее всего, на Ростов.
– Ничего себе, – удивился я, – там же наших войск куча, разве не они пойдут вперед, свежими силами, так сказать?
– Все пойдут, закончат с котлом и пойдут.
Дальше мы еще немного посудачили, мне еще разок «влетело» от комбата за мой поганый язык, и на этом нас отпустили отдыхать. А уже к обеду следующего дня нас, весь наш батальон в уже пополненном виде, бросили пешим маршем на юго-восток. Впереди заснеженные степи, спрятаться и укрыться просто негде, а еще там Манштейн, и силушки у него вполне себе достаточно.
– Что это вы тут задумали? – На нас с Петрухой смотрел сверху следак из особого отдела полка.
– Окапываемся, товарищ капитан, – просто ответил я.
– Вы что, оглохли? Приказ был идти вперед! – капитан-особист от моей наглости вышел из себя.
– Так некому скоро идти-то будет, товарищ капитан, – Петя, черт немазаный, нахватался от меня и начал борзеть наравне со мной.
– Что-о?! А ну-ка вылезай быстро. – А вот это уже серьезно, капитан схватился за кобуру. Мы о нем наслышаны уже, то еще говно. Наш батальон, понеся огромные потери, залег на подступах к городку Котельниково. У фрицев там серьезные укрепления, с наскока взять не удалось. Да и не было никакого наскока, если честно. Расстреляли нас из пулеметов и минометов, как куропаток. Степь, как я уже и говорил, спрятаться вообще некуда, а тут еще и особист подвалил, запрещает окапываться. А у нас от батальона, два дня назад пополненного, осталось едва сотня человек. Мне опять пришлось принимать под начало взвод. Комбат был вчера легко ранен, в санбат не пошел, но сейчас отлеживается где-то у нас за спиной. Вот особист и вылез, он тут сейчас старший, может права качать, как хочет.
– Товарищ капитан, вы же видите, две трети батальона полегло, зачем так разбазаривать бойцов, их на рынке не продают?
– Ты!!! Мне говорили о тебе, что ты слишком наглый, командиров не признаешь, панибратство у вас в батальоне процветает, но я это пресеку, – следак от напряжения, того и гляди, лопнет.
– А пресекалки хватит? – Ой, блин, это что, я сказал? Особист был уже зеленого цвета, на фоне белого полушубка его лицо выделялось очень хорошо.
– Оба, вылезли сюда! – рявкнул он, а голосок-то не поставлен, молодой еще. – Сдать оружие, отправляетесь под арест, трибунал вас уже заждался.
– Зря вы так, товарищ капитан, в атаку-то сами пойдете? – раз уж все равно трибунал, то я теперь на нем отыграюсь, накипело.
Особист, указывая нам стволом ТТ, ждал, когда мы сложим оружие. Я не торопился, Петя, глядя на меня, тоже. Вряд ли он отважится шмальнуть, вон, уже народ вокруг заинтересованно смотрит, но никто не лезет.
– Я приказал сдать оружие, бросай винтовку немедленно. – Пистолет капитана едва не упирается мне в живот.
– Эту винтовку никто и никогда не бросит, – раздался голос позади особиста. Ба, да это же Нечаев. – Эта винтовка столько жизней наших бойцов и командиров спасла, не сосчитать, а уж врагов столько на тот свет отправила, вообще в уме не укладывается.
– Ты, командир роты, зачем сюда явился, сопроводить своих бойцов под арест? – ехидно спрашивает особист, пропустив мимо ушей резкое замечание Нечаева.
– Не вижу причины, по которой лучших бойцов полка нужно арестовывать, – веско заметил Леха.
– Ты что, охренел? Я приказываю…
– Да приказывайте что угодно, товарищ капитан, я, как командир этих бойцов, требую объяснений. На каком основании вы хотите их задержать? – непреклонно стоял на своем Нечаев.
– За невыполнение приказа командира полка! Они отказываются идти в бой, трусы и паникеры! Из-за таких, как они, враг и дошел до Волги! – Ну, это ты зря, товарищ особист.
– Что? Это наш сержант трус? Слышь, капитан, ты в уме? Он один на отделение фрицев выходил. Против двух взводов с танками стоял в одиночку и не отступил, это ты его в трусости обвиняешь? – Нечаев даже ухмыльнулся. – Да я удивлен, как он тебе еще в рожу не дал за такие слова. А самое главное, свой приказ комполка Елин отменил десять минут назад, полку приказано занять оборону и окапываться! – Капитан не знал, что делать. Вроде он и неправ, но и уйти, получив такую пощечину, он не мог.
– Да только за то, как он себя ведет, не выполняет приказы, хамит и дерзит, ему уже трибунал обеспечен.
– Только через мой труп, капитан, ясно? – Нечаев встал вплотную к особисту, взглянув тому прямо в глаза. Капитан почти мгновенно дернулся и убежал. Ржали все, наверное, полчаса, разве что не свистели.
– Лех, про приказ правда? – спросил я у командира роты.
– Ага, только из штаба иду. Как тебя угораздило с ним сцепиться, он уже стольких съел, не подавился, что и тебя проглотит.
– Не-а. Я не вкусный, поперек горла встану, да еще и растопырюсь во все стороны, нехай глотает. – Заржали все.
– Эх, сколько же тебе объяснять, дурья твоя голова. Хотя голова вообще-то умная, но у дурака на плечах сидит, – Алексей наклонился ко мне и сказал на ухо: – Это ставленник бывшего члена Военного совета фронта, Никиты Сергеевича.
– Ясно, такой же идиот! – взял да и сказал я.
– Ты давай завязывай, сдадут тебя и точно к стенке прислонят. А о покойнике либо хорошо, либо никак, ясно?
– Так точно, ясно! – рявкнул я. – Да все наладится, Леха, вот увидишь!
Темнело. На часах всего четыре часа дня, а уже темно, зима, черт бы ее побрал. Я, отлучившись ненадолго с позиций роты, добрался до штаба полка. Ага, ликвидировать решил проблему, пока не разрослась. Особиста не видно что-то, уже полчаса тут лежу, наблюдаю, но еще ни разу тот не вылезал из хаты. Штаб полка расположился в деревеньке, чудом не уничтоженной фрицами. Несколько полуразрушенных домишек, какое-никакое, но убежище, хотя бы от непогоды. Винтовку я брать не стал, взял только два ножа в руки, больше ничего не пригодится. Наконец, из одного домика выползли на улицу несколько командиров, комполка Елина узнал сразу, а еще и этого говнюка. Особист о чем-то жарко спорил с командиром.
– Надо валить его, а то эта сука меня тут совсем загнобит, – сказал я шепотом сам себе.
– Сань, ну его на хрен, может, обойдется! – вдруг услышал я сзади. Резко обернувшись, разглядел в полутьме Петю. Твою мать, я так задумался, что даже не слышал, как он подошел.
– Ты чего тут? – буркнул я.
– Сань, пойдем со мной, не надо…
– Петь, это мое дело, ты тут не при делах, не пачкайся.
– Он же свой, как так можно? – недоумевал напарник.
– Петь, да такие «свои» вреднее чужих. Если бы мы безропотно выполнили его приказ, что случилось бы потом? Он положит всех, сколько сможет найти, вот и встает вопрос, а может, он по заданию своих хозяев это делает? Налицо вредительство и подрыв боеспособности бойцов Красной Армии, разве не так?
– Вот что-что, а загнуть так, чтобы все обалдели, ты всегда мог! Я прикрою, рядом посижу, если что, свистну два раза, ты знаешь как.
– Лады! – кивнул я. В Пете я был уверен, сомневаться будет, но никогда не сдаст, никогда.
Особист тем временем закончил свой разговор с комполка и двинул куда-то к соседним домам. Осторожно выбравшись из развалин, черт, камень под ногой двинулся и слегка стукнул о другой, я последовал за особистом. Надо проследить, в каком домике он квартирует. Капитан шел быстро, боится, гад, что немчура может здесь ползать, вот и идет чуть ли не бегом. Завернув за угол, особист ненадолго исчез из моего поля зрения. Добравшись до угла, я осторожно выглянул из-за него и тут же убрался обратно, так как увидел капитана с направленным в мою сторону пистолетом. Грохнул выстрел, черт, что теперь делать? Ведь он точно меня узнал, расстояние всего пару метров было, теперь капитан заявит, что я его преследовал.
– Товарищ капитан, вы чего по своим пуляете? – включил я дурака.
– А ты не «свой»! – грубо отозвался особист. – «Свои» не следят за своими командирами. Выходи давай, дело я на тебя все равно завел, а теперь еще добавлю попытку убийства представителя особого отдела.
– Товарищ капитан, ну вы же сами понимаете, что это чушь…
– Выходи, сказал, оружие брось за углом, а сам лапки кверху и сюда.
Черт, уже слышатся шаги, где-то совсем рядом, но вдруг обрываются, раздается тихий шорох.
– Работай, я тут слегка «притормозил» одного, пущай полежит, – Петя говорил тихо, особист за углом точно не услышит.
Вот и напарник замарался, можно сказать, жизнь он себе точно осложнил.
– Я выхожу, не стреляйте. – Один из штыков у меня находится между лопаток, рукоять чуть выше, чтобы легче было доставать.
– Что там у тебя, кидай перед собой. – Выкинул нож и «феньку», которую всегда с собой таскаю, так, чтобы из-за угла было видно.
– Пистолет и винтовку! – требовал особист.
– Да нет больше ничего, я к штабу пошел, поэтому и не брал огнестрельного, – собравшись с мыслями, я шагнул из-за угла. Вообще-то уже поздно что-либо предпринимать, меня же и возьмут за задницу. Попробовать заболтать его?
– Что тут происходит? – зычный, громкий командный голос раздался позади особиста. Тот дернулся, но, сука, взял и выстрелил, с перепугу наверное. Я, едва заметив, как капитан поднимает руку, упал на колени, это и спасло, пуля сбила с меня шапку, гад, точно в грудь бы попал.
– Отставить стрельбу, капитан Мосийчук, уберите оружие немедленно! – человек, приказывавший особисту, был не кто иной, как начальник особого отдела дивизии, хороший мужик и меня он знает не понаслышке.
– Товарищ генерал, я вам докладывал об одном сержанте, вот он, хотел меня убить за то, что я на него дело завел, решил, наверное, что без меня дело замнут.
– Ты в своем уме, Мосийчук? – генерал подошел вплотную к нам, я успел уже подняться с земли и разглядывал простреленную шапку. – Я тебе еще при твоем докладе все сказал, что думаю по поводу этого бойца, а ты все свое гнешь. Мне бы тысячу таких, как он, мы бы уже немца из Ростова выгнали, – произнес генерал Иволгин и протянул мне руку. Сомневаясь в решении генерала пожать мне руку, я робко и нерешительно протянул свою и пожал крепкую ладонь Иволгина.
