скачать книгу бесплатно
– Нормалек. Еще денек и буду как огурчик.
– Даст Бог, будешь на большой земле долечиваться.
– Да пора бы уж. Что-то наши местные кореша – летуны не чухаются.
– А, может, у них тоже горючки нет.
– Ха-ха-ха. А что, может, и так. Потом извинятся и скажут, что только подвезли и сразу за вами.
– Самое главное – это то, что нас ищут.
– Во-во. Кто ищет, тот всегда найдет. Если не спасатели, то археологи. Но чуть-чуть попозже.
– Это понятно. Археологи сначала лопатой работают, а как почувствуют находку – совочком и кисточкой. А знаешь, сколько времени нужно, чтобы кисточкой вертолет откопать? Вот то-то.
– Господа офицеры, что-то у вас юмор уж больно черный.
– Не черный, а военный. А эту мудрость еще Ходжа Насреддин подъитожил: на Аллаха надейся, а ишака привязывай.
– А мы и привязываем: вон Петрович сегодня два силка поставил и оба сработали.
– В таких случаях бывалые говорят: новичкам везет. Они же не могут просто признать, что молодой оказался проворнее.
– Хе-хе.
– А что, Андре, я разве не прав?
– Конечно. Алексей, а когда ты был не прав? Нет, нет, я в хорошем смысле. Я сейчас за тобой, как ведомый за ведущим бортом иду.
– А вместе мы – ко-ман-да!
– Не команда, а экипаж. Ладно, вы тут посидите, а я отойду в кустики – освобожу место под чай.
– Тебе помочь?
– Сам справлюсь. Юмористы – подкалывальщики.
Вскоре Андрей вернулся. В руках у него был большой лист.
– Мужики, а что это за дерево? Судя по листу – каштан. Но они же на юге растут.
– Да, судя по листу – конский каштан. А где ты его сорвал?
– Да вон там. Их там целая куча.
– Пойдем, посмотрим.
Все поднялись и пошли за Андреем.
– Во. Пожалуйте.
– Действительно. Хотя в Саратовской и Воронежской губерниях они растут хорошо, а там морозы и под тридцать бывают.
– Бывают. Но вы обратите внимание, как они посажены.
– В смысле? Ё-мое, ну, ты, Максим, и молодец. Как это я сразу не разглядел, что они растут ровно по линии.
– Да, это явно не самосад.
– А кто же их мог здесь посадить посреди глухой тайги?
– Судя по толщине деревьев, им лет тридцать.
– По крайней мере, не меньше двадцати.
– Интересно, а их нашли?
– Нет. Это над их могилками посадили.
– Очень смешно.
– А Алексей улыбнулся.
– Когда я в армии четверть века отслужу, тоже улыбаться буду.
– О, у тебя еще чувство юмора сохранилось. Значит, еще не все потеряно.
– А что у них листья какие-то черные. У нашего дома каштан рос, так у него много светлее листья были.
– Да и липкий лист какой-то.
– Может, тля. Дай посмотрю. Действительно. По-моему – это сок. Обождите, что-то я вспоминаю, что некоторые растения перед дождем “плачут“. Я не помню, относится к ним каштан или нет, но лучше перестраховаться.
– Да какой дождь, Алексей. На небе ни облачка.
– Согласен. Обычно у меня перед сменой погоды голова болит. А сейчас нет. Но, все равно, не нравится мне этот лист.
– Не нравится – не ешь.
– Очень смешно.
– Еще один.
И все засмеялись. По дороге к костру я наклонился и сорвал растение.
– Мужики, вот отцветший клевер. Видите?
– Ну и …
– А то, что клевер перед дождем наклоняет свою головку и как бы прячет ее в верхние листья. Глядите.
– Ни че не вижу.
– Никогда не обращал внимания.
– Зато я прекрасно это знаю.
– Алексей, ты такой умный, аж противно. Тебя уже убивать пора.
– Не противно, а завидно. Верно?
– И завидно. Но еще больше – противно.
– Хочешь, секрет открою?
– Ну?
– Я перед вылетом умную книжку прочитал. Называется она: “Туристу о растениях“. Я по дороге хотел в Шмаковку к дружку заехать на пару суток, по тайге полазить. Интересно же.
– Ну и как? Заехал?
– Заехал. Только дружек уже отошел в мир иной. И там ждет меня.
– Ничего. Потерпит. У него теперь времени этого завались. Как и у нас, впрочем.
– На счет нас не согласен. Подготовлюсь я лучше к дождю.
– Ну, давай, давай.
– Лучше ты через сутки надо мною посмеешься, чем сожалеть о потерянном огне. Максим, укрой аккумулятор, пожалуйста.
Под навесом из остатков корпуса вертолета я вырыл куском пропеллера продолговатую яму. Уложил дно и бока камнями. Андрей подкинул мне пару больших камней.
– Алексей, гляди – вот камень и вот камень. Какая разница? Можешь не отвечать, так как вопрос риторический. Этот плотный, монолит. А этот явно пористый. Пористый камень при нагреве может рвануть, как граната. Поэтому перед обкладыванием их надо проверять – постучать один об другой. Если в камне есть полость, особенно наполненная жидкостью, то жидкость при нагреве будет расширяться быстрее, чем толща камня, то есть будет взрыв. Может и не убьет, но хлопот прибавит.
– А я как-то не подумал об этом.
– Не ты первый. Просто ты в походы не ходил. На природу и в поход – разные вещи.
– Теперь я понял.
– Да. Век живи, век учись.
– И дураком помрешь.
– А ты что хочешь? Абсолютное знание только у Бога.
Потом я на камни набросал старых углей из действующего костра и всякой деревянной мелочи. Взял прутики потолще и заточил их концы множеством заусенцев. По обеим сторонам костра положил вязанки дров, стянутые по краям. Сверху, крест-накрест, другие, чуть покороче. Получилась своеобразная пирамидка. При горении угли будут сваливаться в канавку, а пирамида будет становиться меньше и при этом не разваливаться. А длинную яму я сделал для того, чтобы троим сразу, можно было греться, если в дождь похолодает. После этого я максимально забил площадь сухими дровами.
– Алексей, а сидеть-то где мы будем? – поинтересовался Андрей.
– Андрэ, ты Эзопа читал?
– В школе.
– Понял. Кто не читал – рассказываю, кто забыл – напоминаю. Как-то Эзопу потребовалось добраться из одного города в другой. А между ними, то ли пустыня была, то ли разбойники. Неважно. Решил он “на хвост упасть“ одному попутному каравану. Попросился. А ему говорят: “Возьмем, но только носильщиком. Выбирай сам себе груз, который понесешь до этого города“. Осмотрелся Эзоп и взял тяжелую корзину с хлебом. Все носильщики засмеялись: рядом были и более легкие вещи, хотя и достаточно тяжелые. Тронулись в путь. К вечеру остановились на ночлег. Поели. Часть хлеба забрали из корзины Эзопа. На следующий день опять отдыхали и ели. Ели хлеб из корзины Эзопа. Вскоре выбросил Эзоп пустую корзину и пошел налегке. А у других носильщиков с каждым километром ноши становились все тяжелее и тяжелее.
– Это точно. Помню в училище, как нас на кросс гоняли. Первый километр автомат легкий, а на пятом – ремень так плечо оттянет, что потом еще неделю болит.
– Это от непривычки. Вы же летчики. А нас гоняли и с автоматом, и со скаткой из шинели, и с лопаткой. Иногда даже в противогазе. Короче, еще вопросы о дровах есть?
– Нет.
– Тогда отдыхай.
– Не-а. Ты посмотри на небо. Видишь облака на небе перистые.
– Учу. Значит, до дождя пара часов.
– По крайней мере, до смены погоды. Ты был прав. Как обычно, впрочем.
– Ну, такая уж я какашка.
– Нет, ты хорошая какашка.
– Какашка хорошая пока на нее не наступили, не потревожили. А еще лучше – в землю закопанная.
– Нет, туда нам еще рано. А вот тревожить тебя я не рекомендовал бы.
– Я отходчивый.
Погода не дала нам даже двух часов. Вскоре небо потемнело, и пошел тропический ливень, который вскоре перешел в нудный обложной мелко моросящий дождичек. Под навесом, обдуваемым теплым воздухом костра, мы задремали.
– Э-э, мужики! Мотор! Вы слышите? Вертолет. Это спасатели. Костер! Разжигай костер!
Мы все выскочили под дождь. Где-то в стороне, еле видно среди туч, мелькал родной Ми-8. Андрей схватил консервную банку, руками набросал туда несколько горящих угольков и, прикрывая собственным телом эту драгоценность, побежал к нашему аварийному костру. Собственно, я уже понял, что будет. Ливень плюс обложной дождь сделали свое черное дело.
– Операция “Спасти подполковника запаса“ провалилась в самом начале. – Грустно сказал я Максиму и полез под навес.
Вскоре вернулся под навес и Андрей.
– Жаль, что я матом не ругаюсь, а то бы ругнулся. – Тоже грустно сказал Максим.
– Видно ты в душе горожанин.
– А что в городе матом не ругаются?
– Ругаются. Но дело в том, вернее, основа этого в этом, что в деревне матом не ругаются. В деревне матом разговаривают. А так как отток из деревни в город большой, деревня, благодаря бездарному не профессиональному и, что еще страшнее, продажному Правительству, вымирает, то это.… Нет, не буду озвучивать то, что я подумал. Хотя, как посмотришь на это пьяное матерящееся существо, то иного слова и не скажешь. Эта масса, поселившись в городе, в большом доме думает, что они уже стали горожанами. Но этого же мало. Он продолжает существовать тем же, что и было. Его дети в школе ведут себя, как родители. Хотя им и учителя, и друзья подсказывают, как надо себя вести. Но влияние, постоянный пример поведения родителей – это могучая вещь в воспитании. Это матрица поведения ребенка. И только в третьем, четвертом поколениях деревенщина становится городским жителем с потомственной, а не вынужденной, претензией на культуру, интеллигентность, интеллект. Хотя и не обязательно. Некоторые и не становятся.
