скачать книгу бесплатно
– Сережа, вы не ответили на вопрос. Так чем вы сейчас занимаетесь?
– На данный момент обрабатываю на компьютере свои торсионные лучи после медитации. Я ради спортивного интереса сфотографировал себя, свое биополе. Довольно забавные белые облачка, как языки пламени. Придете, обязательно покажу. Конечно, большой вред науке двадцатого века принесла эта бестолковая секретность и всяческие запреты. Взять хотя бы тоже клонирование. Если бы не эти профаны, то чего бы мы достигли сейчас. А ведь пришлось когда-то убеждать, что на земле уже полно клонированных людей, которых создала сама природа. Но ведь никому и в голову не приходило запрещать двойняшек. Единственный случай в этом роде был, как я помню, только во времена французских королей в описанном Дюма романе “Человек в железной маске”. Поэтому, если все это рассматривать с точки зрения дифференциальной генетической ….
– Стоп. Достаточно. Ничего не хочу слушать и слышать. Я, что – ненормальная и дома мне это слушать? Отойдите, пожалуйста, от всех электронагревательных приборов – вы перегреваетесь. Да и мне рано вставать. Всего доброго.
– Как?! Сейчас только…
– Да, да. Просто голова у меня что-то тяжелая.
– Съели, наверное, что-нибудь, Мария Аркадьевна.
– Хватит издеваться, Сергей. До свидания.
– До свидания, Машенька свет Аркадьевна. Утром , когда пришел на работу Сергей Петрович, все уже были на местах. Мария Аркадьевна, взглянув (равнодушно, как отметил Сергей Петрович) на него, нараспев произнесла своим нежным голосом:
– Гражданина Назарова ожидает мама у вольера со слоном.
– Как! С самого утра?
– Увы, увы, мой друг Горацио.
Бросив пакет на стол, Назаров обреченно пошел в кабинет к профессору.
– А белый халатик ей идет.– Подумал Сергей Петрович, закрывая за собой дверь, и сердце его почему-то сжалось в тревожном ожидании.
Профессор Шкатов Сергей Назарьевич был в приятельских отношениях с Сергей Петровичем, но Назаров все-таки из вежливости постучал в дверь.
– Разрешите, Сергей Назарьевич?
В кабинете у профессора сидело трое индусов с характерными элементами в одежде.
– Да, прошу вас, Сергей Петрович, проходите. Буквально два слова. Так сложились обстоятельства, что мне необходим помощник в моей командировке. Не просто помощник, но и хороший компьюторщик, и работяга, так как летим только вдвоем.
– Как летим? И далеко?
– Если по времени – нет. Если по расстоянию, то подальше. Короче, сначала в Ташкенте выгружаем аппаратуру, которую они у нас заказывали. Потом в Пекине трехдневный семинар, посвященный достижениям древних восточных цивилизаций. Оттуда, возможно, на пару деньков в Калькутту. Вот, прибыли господа с интересными предложениями. Ректор заинтересован в налаживании контактов. Вопросы?
– Вы же знаете – у матросов нет вопросов.
– Тогда сегодня день на сборы. Завтра приходите пораньше, поработаем, а вечером в путь. Я пока поработаю, утрясу все административные дела.
Вернувшись в лабораторию, Сергей Петрович непривычно тихо прикрыл за собой дверь и сел за свой компьютер. Мария Аркадьевна неожиданно теплым голосом спросила:
– Что случилось, Сережа? Шеф отругал? А за что?
– Да нет. Просто срочная командировка на несколько дней.
– И далеко?
– Если на транспорте, то не очень. Если пешком, то подольше. Но на несколько дней.
– Тьфу ты, напугали. А мы уж подумали, что случилось. И дверь прикрыли, как будто в комнату с покойником вошли.
– Скажете тоже. Такие мерзавцы, как я, быстро не умирают. Запомните это, пожалуйста, Мария Аркадьевна.
Весь следующий день до обеда прошел у Сергея Петровича в сборах, упаковке аппаратуры и обычно сопровождавшей все это нервотрепке. Наконец, около шестнадцати ноль ноль, попрощавшись со всеми, Сергей Петрович уселся на заднее сидение машины рядом с профессором Шкатовым.
– С Богом, Сережа.
– Да, Сергей Назарьевич, будем надеяться, что он нас не забывает и поможет в трудную минуту. Боже! Ты слышишь? Помоги в трудную минуту!
– “А кто воззовет к Имени Моему, не оставлю вовеки”. Так написано. – Еле слышно процитировал профессор.
На аэродроме их ожидал небольшой восьмиместный реактивный самолет. Механики помогли затащить в самолет ящики с аппаратурой, и еще через полчаса прошел доклад – шасси в воздухе.
– Сергей Назарьевич, а какая необходимость проводить эту конференцию?
– Хм, Петрович, мы же должны делиться информацией, обобщать и анализировать накопленный опыт. Без этого не возможен прогресс. Особенно толково это объяснил в своих трудах еще господин Энгельс, который Фридрих. И, наконец, это просто интересно само по себе.
– С Китаем понятно, а в Индию зачем?
– Я так понимаю, что пришла пора проанализировать и подвести итоги последнего энергетического скачка. Это период с конца семидесятых прошлого века и по две тысячи пятый, шестой года. Вы ведь помните, что еще в тридцатых годах прошлого века была почти доказана цикличность, периодичность развития Вселенной и, в частности, всех процессов на Земле. Конечно, жаль, что вмешался товарищ Сталин и расстрелял почти всех ученых и интеллигенцию. Все процессы, начиная от конца света, и, кончая такими энергетическими всплесками, отлично входят в концессию цикличности развития.
– Помню, читал. Вот только согласно какой периодичности я-то лечу. У меня на столе неоконченный труд, опыты.
– Неделя ничего не решит. По сравнению с вечностью неделя ничто. Лучше отсыпайтесь, а то у вас вид, будто неделю не спал.
– Тоже верно. Солдат спит, а служба идет. – Накрывшись пледами, Сергей Петрович с Сергеем Назарьевичем задремали.
Сергей Петрович проснулся от того, что самолет резко накренился вправо, и он больно ударился о пластик иллюминатора.
– Черт знает что! Понабирают салаг и мучайся с ними, летай. – Поглядев в окно иллюминатора, Назаров увидел, что двигатель с его стороны объят пламенем. Порывами ветра сносило хлопья пены, очевидно, включилась противопожарная система, но сбить пламя не получалось. Двигатель не работал.
– Уже подлетаем? На посадку идем?– спросил сонный Сергей Назарьевич.
– Хуже. По-моему, мы потихоньку падаем. Но вы спите. Это лучше принять во сне. Нервы не так сильно портятся.
Сергей Назарьевич посмотрел в окно Назарова, побледнел, но ничего не сказал, только резко оглянулся и посмотрел на работающий двигатель со своей стороны. – Это судьба.– еле слышно произнес он. Опытный экипаж боролся за жизнь самолета и свою жизнь. Только их мастерство не давало самолету возможность сорваться в “штопор”, и огненным смерчем устремиться к земле. На высоте около километра горящий двигатель вдруг заработал. Самолет было взмыл вверх, но тут же, во внезапно наступившей тишине, почему-то перевернулся вокруг своей оси и, сначала очень медленно, а потом все быстрее и быстрее понесся к земле. Тянь-Шаньские горы, укрытые вечными снегами, молча приняли эту кучу металла. Пилотская кабина, зацепившись о выступ скалы, отскочила вместе с несколькими креслами пассажирского салона. Не пристегнутый ремнем безопасности Сергей Петрович с криком вылетел из утробы самолета. От удара самолет повернулся и хвостовой частью ударился об землю. Постояв так несколько секунд, под порывом ветра завалился на бок и скользнул в глубокое ущелье. Раздался взрыв. Над ущельем поднялось черное облако, но оно вскоре растворилось под громадой хлынувшего в ущелье снега, сорванного взрывом со склона горы. Падая, экипаж успел нажать на кнопку включения автомата “SOS”– мэй дэй. На ближайшем аэродроме сигнал был принят и переадресован на космический спутник. Спутник сфотографировал указанный район и передал изображение в центр. На снимке ни самолета, ни пожарищ видно не было. Сверившись с расписанием полетов, вычислили, что пропал русский легкий самолет. Ни один из ближайших аэродромов не подтвердил аварийной посадки. Необходимо было организовывать планомерные поиски. Легко сказать, а как это сделать на огромном непроходимом горном массиве, именуемом Тянь-Шань, даже, если есть примерный маршрут полета.
+ + +
Намного раньше примерно в пятидесяти километрах от будущего падения российского самолета на полевом аэродроме, оборудованном посередине небольшого горного плато, приземлился легкий самолет с египетскими опознавательными знаками. Открылась дверца и оттуда вылетел увесистый вещевой мешок, упакованный пуховый спальный мешок и, наконец, показался сухощавый лет сорока мужчина с длинной коробкой из пластика в руках. Отойдя шагов на десять от самолета, с удовольствием потянулся после долгого перелета, повернулся к пилоту лицом и махнул рукой, давая добро на взлет. После небольшой пробежки самолет взмыл в небо и вскоре исчез из виду среди заснеженных вершин. Поплевав на ладони, мужчина с усилием закинул вещмешок за спину, подобрал спальный мешок и тронулся в путь. То ли по злому умыслу, то ли случайно, но и этого путника тоже звали Сергеем. Сергей Соловьев, но так его не называли уже с тысяча девятьсот девяносто седьмого года, когда его, оглушенного воина – десантника, захватили в плен чеченцы во время печально известной необъявленной чеченской войны в России. Умирать он не хотел, но чувство гордости имел, поэтому, когда его со связанными за спиной руками, начали оскорблять и пару раз дали “по морде лица”, он сшиб обидчика с ног, продемонстрировав на нем удар “хвоста Дракона”.
– Ну, что! Крутой! Да! – раскричался конвоир, но близко подходить уже боялся, – сейчас Шамиль отработает тебя! – чеченец сбегал в караулку и вскоре вышел оттуда с высоким крепышом. Они подошли вплотную к Сергею.
– Я – командир Шамиль, а ты кто?
– Сергей Соловьев, а остальное тебе – засранцу знать не обязательно.
– Пусть будет так. Пока. Мне сказали, что ты крутой. Чем занимался?
– В шашки играл.
– Это тоже спорт. Может, разомнемся во дворе?
– А, если нет?
– Значит, просто шлепнут, а голову подкинут вашим, чтобы знали, что их ждет.
– А, если соглашусь?
– Живот вспарывать, как остальным, не будут. Просто пристрелят и голову отрезать не будут. Умрешь, как воин. Судя по тельнику и эмблемам – ты десантник.
– Где служил?
– О, долгая история. Это еще в СССР было. В Уссурийске, в спецназе.
– Знаю. На соревнованиях по рукопашке встречался с ними.
– Так я там некоторое время инструктором был.
– Добро. Я согласен. Пошли.
Чеченец повернулся к конвоиру и что-то сказал на своем языке. Конвоир развязал руки Сергею.
– Бежать бесполезно. Разомни руки. Вижу, все затекли после веревок. Я выйду. Минут через пятнадцать начнем.
Сергея завели за дом, где находилась небольшая лужайка, покрытая ровно подстриженной газонной травой.
– Хоть и не на шашлык позвал, но и умирать со вспоротым животом не хочу. Рыпаться бесполезно. Все со стволами. Убью хоть одного. Инструктор хренов. Меня тоже не свечкой делали. Посмотрим еще кто кого, чей учитель лучше.
Посмотреть схватку собралось человек двадцать из отряда Шамиля. Бой начался, как обычно, с разведки боем. Обменялись традиционными мае и йоко-гере.
– Скорее всего у-шу. Реакция отличная. Техника – тоже. – Подумал Сергей. – Мягко говоря, он не хуже меня. Но у меня преимущество – на кону моя жизнь. Программа минимум: сломать что-нибудь или выбить глаз. Программа максимум: воспользовавшись паузой, сломать позвоночник или убить каким-нибудь другим способом.
Приглядевшись друг к другу, они перешли к более жесткой схватке, используя различные сюрпризы и коронные удары своих школ. Оба противника хорошо переносили удары и то, что их временами отбрасывало назад на несколько метров, особо не печалило. Получив серию хороших ударов по корпусу, Сергей решил провести один из своих любимых приемов: сначала ложный выпад рукой, потом поворот на сто восемьдесят градусов и удар пяткой правой ноги в правое ухо противника. Но для Шамиля это не оказалось неожиданностью. Он слегка присел и подбил левую ногу Сергея. Сергей очухался, когда уже лежал на спине, а Шамиль, зажав коленями его предплечья, занес правый кулак для последнего удара. Секунды бежали, а смертоносный кулак все не опускался. Каждая секунда для Сергея казалась вечностью. Потом он сообразил, что над ним просто издеваются и унижают. Он решил выразить свое презрение единственным доступным ему способом – попытался презрительно улыбнуться. Неизвестно, как это у него получилось, но страшно ему было сильно. Шамиль неожиданно опустил руку, сделал боковой кувырок и, отскочив на пару метров, поднялся.
– А ты молодец. С тебя толк будет. А теперь слушай сюда и внимательно. Жить вашим до заката. Выбирай: или с ними за компанию, или будешь моих ребят тренировать.
– Чтобы они потом моих ребят давили.
– И так может быть. Но я твоих друзей в гости не звал, вином не угощал.
Сергей ничего не ответил, так как два чувства билось внутри него. Насколько живуч инстинкт самосохранения, но именно в эту секунду чувство долга и совесть чуть-чуть были выше. Если бы прямо сейчас всех вывели на расстрел, то он бы умер, глядя в глаза палачам. Но время играло не в пользу патриотизма и дружбы к малознакомым временным сокамерникам здесь и каким-то абстрактным людям далеко где-то там.
– Хорошо. Иди, подумай. Как солнце опустится до тех холмов, я приду за ответом.
На этот раз Сергею связали руки, ноги, а потом стянули между собой узлы на руках и ногах. И, так как идти сам он уже не мог, то двое из отряда, просунув шест между веревок, как кабана после удачной охоты, отнесли в сарай. Там ему помогли закатиться в уголок на кучку прелой соломы. Когда солнце опустилось и коснулось вершин гор, в сарай вошли двое автоматчиков. Они, как хозяева, огляделись, перебросились парой фраз на своем языке и не спеша, явно замедляя свои движения, сняли с плеч свои АКМы и передернули затворы. Потом один из них произнес какую-то фразу, где прозвучало Аллах, а потом уже по–русски добавил – Да подохните вы – русские свиньи. Два автоматных ствола, как две головы Змея-Горыныча, стали извергать из себя смертоносный огонь. В сарае закричали. Закричал и Сергей. Он не просто кричал, он орал во всю глотку. Ему хотелось спрятаться от этого ужаса, от страха смерти за своим криком. Ему дико хотелось жить. Стрелять начали с противоположного конца и череда извивающихся в тщетной попытке спастись и затихающих в смертной агонии людей, таких же молодых и сильных, как и он сам, приближалась все ближе и ближе к нему. И чем ближе к нему это происходило, тем страшнее ему было. Разбуженная диафрагма давила ему на легкие и мешала набирать воздух для крика. Его крик перешел уже на сипение, в глазах появились красные круги. Вот-вот еще одна секунда и все. Но тут случился удивительный случай, когда время остановилось. Сергей ждал, когда же первые пули начнут разрывать его кожу, чтобы ядовитыми змеями ворваться в его молодое тело. Секунда растянулась в минуту, потом в пять минут. Когда он смог что-то соображать, то увидел, что из живых в сарае только он один. Уход палачей он не увидел, зато вскоре опять послышались шаги.
– Наверное, хотят проверить, всех ли убили, и добить раненых. Но куда же спрятаться? Может закопаться в сено?
Но закопаться он не успел. В сарай вошел Шамиль. Равнодушно оглядев трупы, он подошел к Сергею и опустился на одно колено.
– Ну, что скажешь?
– Да. – Выдохнул Сергей.
– Хорошо. Я пришлю тебе свой спортивный костюм. Помойся во дворе и переоденься. Штаны лучше выброси, иначе они будут все время напоминать тебе о твоей … – он не договорил и вышел.
– Да, я трус. Но ведь мне было страшно. Мне было очень страшно. Я иногда мысленно представлял себе это, но мне и в голову не могло придти, что это так страшно. А как же в Отечественную женщины и дети сами копали себе могилы и потом их расстреливали? Надо быть быдлом, бараном, чтобы спокойно принимать свою смерть. Я не такой. Я не трус. Нет. Просто я не быдло, как они, не баран на заклании. Я человек! Я хочу жить! Жить! Это все они. Они. Я хочу жить! – дальше и дольше Сергей говорить уже не мог. Слезы заливали его рот. Уткнувшись головой в солому, он зарыдал. Вместе со слезами у него потихоньку вышла резкая боль перенесенного унижения и страха. Он перевернулся на спину и попытался встать. Почти сразу в сарай вошли двое, молча развязали веревку и, бросив рядом с ним адидасовский костюм, вышли. Сергей понял, что все это время они стояли за воротами и все слышали. С одной стороны он был им благодарен, что они вроде бы как не присутствовали при том, что сейчас с ним произошло, но они же все равно все слышали. Его сердце загорелось жестокой ненавистью к конкретно к этим двоим, вообще ко всем чеченцам, вообще ко всем живым и к тем, кто еще теплый, но, как говорят, уже вечно молодой, лежали рядом с ним. У него промелькнула мысль, что уж лучше бы и он лежал среди них, но мысль всколыхнула его и ударила по нервам. Нет! – воскликнуло его тело и загнало ее в самые потаенные уголки. Набрав воды, Сергей помылся во дворе, а брюки и тельник утопил, просунув их через “очко” общественного сортира. У него вновь промелькнула мысль – к чему у него больше брезгливости: к его обгаженным от страха штанам или к самому себе? Но теперь он принял ее спокойно, почти равнодушно, и отправил догонять первую крамольную и очень страшную для него мысль. В комнату Сергей вошел уже другим человеком. Точнее сказать, что вошел уже не человек, а биоробот, зомби, машина, способная только убивать и мучить. Все доброе и человеческое было расстреляно в сарае.
– Сергей, а ты поседел.
Сергей подошел к зеркалу. Взъерошил свои пепельно-белые волосы и посмотрел в глаза своему второму я, смотревшему на него из зеркала. В глазах его была только ненависть к себе, ненависть ко всем людям. Ответив матерным словом, Сергей подсел к столу и налил себе полный стакан водки.
– Ты лучше не закусывай, тогда быстрее вдарит.– Посоветовал ему Шамиль.
Дни потекли медленной текучей горькой рекой. Зверея на тренировках, он буквально дрессировал своих учеников. Выпускники школы ‘’снежного барса”, как стали теперь называть Сергея, смело вступали в поединок с пятью – восемью бойцами и относительно легко их побеждали. Вскоре о Барсе услышали и те, кто особо нуждался в таких людях. Как-то вечером к Барсу подошел европейского типа человек.
– Майкл. Специальный агент ЦРУ. Сергей, я хотел бы поговорить с вами и сделать вам, на мой взгляд, интересное предложение.
– Не называй меня Сергеем. Ты понял! Забудь!
– О’кей, о’ кей. Но предложение все равно в силе. Ты, возможно, слышал о Владимире и Ильиче. Нет, нет, не о Владимире Ильиче, который, как известно, и сейчас живее всех живых. Нет. Я имею в виду не вашего когда-то великого вождя. Хотя, надо отдать должное, он был действительно великим, как например, наш Джордж Вашингтон или Бонапарт Наполеон. Я имею в виду братьев Владимира и Ильича. В основном – Ильича. Сыночка одного довольно уважаемого законопослушного джентльмена. Ильич известен всему миру, как террорист международного масштаба. К сожалению, его обложили со всех сторон, и, я думаю, дни его сочтены. О чем я весьма сожалею, так как в его группе подобрались чудесные профессионалы, да и он сам достоин восхищения. Ни одна звезда Голливуда не справится с ним в искусстве перевоплощения. Но в каждом стаде есть паршивая овца, и эти овцы хотят отдать под суд Ильича. Мне нужен человек, который не требует слишком долгого обучения, и, который мог бы со временем иногда ликвидировать одну – две таких овец. Естественно, за довольно солидное вознаграждение. Профессионал такого класса дорого стоит.
– Дорого стоит, да недолго живет. – А про “себя” подумал, – овцы. А я разве не такая же овца и не так же связанный лежал в сарае? Только теперь я бодаться научился! Да, теперь я не овца, я –барс! Теперь я сам буду им всем глотки рвать. – Последние фразы, похоже, он непроизвольно произнес вслух.
– Ну, Барс …
– Тихо. Не вешай лапшу на уши. Я согласен. Одно условие – увези меня скорее отсюда. Ты понял?! Завтра же! Нет, не завтра – сегодня! И мне плевать, что ты будешь делать. Я все сказал.
Этой же ночью на вертолете незнакомой марки с полозьями вместо колес шасси, Серж улетел на одну из баз в Афганистане. Через неделю он был уже в Ганновере и еще через некоторое время его привезли в поместье километров в тридцати – сорока от Бонна с новым паспортом американца немецкого происхождения на имя Отто Мюллера. На его вопрос, что он ни бум-бум по-немецки, его успокоили – не волнуйся, подучишься немного и уедешь за моря, за леса, где ждет тебя работа и райская жизнь. Отцы-командиры в красной армии натаскали его хорошо, поэтому учиться ему было сравнительно легко. Получил специализацию по радиоуправляемым минам. А специалист по рукопашке был примерно такого же уровня, как и он сам. Время, проведенное в этой школе, было для него самым светлым и приятным пятном на всей его темно-серой жизни. Вскоре после ареста Ильича его перебросили через океан, и он приступил к работе. Он был невидимкой, потому что плоды его работы пожинали другие организации и группировки, которые звонили в полицию и брали на себя ответственность за данный теракт. Иногда, в основном, когда приходилось ликвидировать агентов ЦРУ. ФБР или госчиновников, уходил по-английски, не попрощавшись, просто убивая или имитируя несчастный случай. Он знал, что его всегда прикроют. Сергей убивал издалека, его руки не пачкались алой кровью, поэтому он считал, что его руки чистые, относительно, конечно. Это позволяло ему не зацикливаться на чьих-то жизнях. А хорошая оплата работы, и периодические “состязания” на выживание и кто хитрее, вносили, на его взгляд, чувство романтики и приключений. Но однажды к нему на квартиру в английском городе Йорке, где он жил под легендой коммивояжера, пришел Майк.
– Привет, Барсик.
– Майкл! Опять работа.
– Хуже. – Майкл помял подбородок правой рукой, потом почесал щеку. – На нашей работе нельзя привыкать. Ни к напарнику, ни к женщине. Я привязался к тебе. Так уж получилось. Поэтому я здесь. Подставили одного наркобарона и он раскололся. Кое-кому пришлось сдать несколько карт – ты одна из них. Тебя арестуют или, скорее всего, просто зачистят. Я сильно рискую. Сам понимаешь, что вычислить меня, как два пальца в дерьмо засунуть.
– У нас так не говорят.
– Неважно. Я всегда путаю русские поговорки. У тебя еще четыре минуты. Ровно в двадцать минут мимо твоего дома проедет белый мерседес. Ты садишься и уезжаешь. Остальное тебе расскажут. Здесь должно остаться впечатление, что ты вышел на пять минут. Это поможет выиграть время. Надеюсь, тебе повезет больше.
– Спасибо, Майкл. Ты был мне, как брат.
– Я знаю. Пока. Надеюсь, еще встретимся.
– Обязательно.
