Ведьма. Возрождение древней силы

Мирра Терра

Ведьма. Возрождение древней силы

Пролог

Из развеянного пепла сожжённой колдуньи как из семян

вырастали десятки новых ведьм.

– фр. историк Февр

1137 год. Окрестности Урбара. На окраине леса располагалось небольшое поселение, где жизнь шла своим чередом, лишенная зла. Жители поселения занимались преимущественно рыболовством да охотой. Всегда веселые, жизнерадостные, они готовы были прийти на помощь каждому, кто в ней нуждался.

Так ранним утром, когда туман еще не успел истаять, несколько охотников возвращались с богатой добычей пушнины, обсуждая меж собой, сколько в этот раз они выручат за ценный мех. Внезапно рассветную тишину пронзил звонкий крик страха, заставив охотников замереть, переглядываясь меж собой. Услышав вновь через пару мгновений крик, но уже немного ближе, и последующий за ним злобный смех нескольких мужчин, охотники, не задумываясь, бросились на помощь. Выбежав к реке, охотники тут же вскинули оружие, целясь в трех разбойников, стоявших вокруг лежащей неподвижно на земле девочки.

– А ну отошли от ребенка, сволочи!

Загоготав, один из разбойников провел рукой по щеке девочки, стирая каплю крови с виска и похотливо рассматривая ее.

– Да ладно вам, мужики, не дурите. Присоединяйтесь лучше к нам, и денег больше получите, и развлечетесь.

Шумно вздохнув сквозь стиснутые зубы, самый молодой из охотников схватив из-за пояса кинжал, метнул его в насильника, попав ему в шею в тот самый момент, когда ублюдок лапал бесчувственное тело ребенка.

– Тварь, кому сказал – не трожь ребенка.

По молчаливой команде старшого из охотников меньше, чем через минуту от разбойников остались лишь тела, утыканные стрелами и дротиками, торчащими из глаз. Подойдя к ребенку и склонившись над ней, мужчины рассматривали ее, осторожно откинув с бледного личика, словно у фарфоровой куколки длинную прядь темно-рыжих волос.

– Какая красивая.

– Да, и такая молодая. Не верится даже, что эти ублюдки хотели обидеть ребенка.

– Слушайте, а кто она и откуда? Я никого поблизости не знаю, у кого мог бы быть такой ребенок…

– Может из города? Хотя и там таких куколок рыжих ни у кого не было.

За тихими разговорами они даже не заметили, как девочка проснулась и смотрела на мужчин в ужасе, отползая от них с всхлипыванием. Как только охотники обратили на нее внимание, то начали успокаивать и уговаривая не бояться их, пытаясь быть приветливыми. С трудом успокоив дитя, мужчины начали расспрашивать о судьбе девочки и откуда она взялась в их местах, но так и не смогли вытянуть из нее ни слова.

– Ладно, отведем ее к старосте. Девочка, похоже, немая. Или это просто последствия шока…

Вернувшись в поселение, главный охотник рассказал о произошедшем старосте. Посмотрев на девочку, чей внешний вид был красноречивее всех слов, величественный мужчина долго думал, оглаживая небольшую бороду. После непродолжительных попыток разговорить малышку, староста принял решение отдать девочку на воспитание травнику, нарекая девочку Мораной.

Шли годы, девчушка подросла и окрепла. Благодаря изученным наукам и перенятому опыту в травничестве и лекарстве, она стала полноценной заменой травнику, когда тот был вынужден отправиться на заслуженный покой. Долгое время после душевной травмы, перенесенной ею в детстве, юная травница боялась уходить далеко одна. Помимо травничества, Морана открыла в себе и способности к волшбе, стараясь помогать всем, кто приходил к ней. Как и все в принявшем ее селе, да и в принципе, как во многих соседствующих с ними, травница приняла их веру в Природу-Мать. Благодаря дару Мораны к волшбе, люди начали считать ее дочерью почитаемой ими Матери.

Но одним ранним утром, еще до крика петуха, вновь раздался крик Мораны. На сей раз он был полон боли и горечи. Ворвавшись в дом, кто с вилами, кто с топором, сонные люди увидели, как травница припала к телу своего наставника, содрогаясь в плаче.

– Что… Ч-что случилось? Мор, не молчи…

Один из молодых людей, сын охотника, спавшего девочку когда-то, подошел к травнице и опустившись осторожно рядом, коснулся ее плеча, обняв затем крепко девушку, когда она прижалась к нему, словно ища поддержки. Одного короткого взгляда на лежащего травника было достаточно, чтобы понять, что он скончался.

– Мне очень жаль.

Выведя плачущую девушку из дома, юноша кивнул остальным, дав знак подготовить пышные похороны в соответствии с традициями.

После сожжения тела на поминальном костре никто не стал оспаривать тот факт, что теперь официально место травника должна занять Морана.

Но однажды все изменилось. Время беспощадно. Оно способно уничтожить не только города и предметы, но и изменять людей, пожирая их изнутри. Особенно если цена вопроса – религия. Чья религия более правильная? Чьи боги настоящие? И что делать с теми, кто иной веры?

Спустя три года после похорон травника, в село, ставшее уже к этому времени небольшим городком, пришел облаченный во все черное монах со своим учеником и в сопровождении вооруженных до зубов солдат. Он пытался донести до людей веру своего царя, веру в единого бога, но здешние жители, как и многие жители той страны, продолжали верить в Природу-Мать и не желали принимать веру жестокого, на их взгляд, и кровавого бога, позволившего людям убить своего сына.

Тогда монах решился пойти на крайние меры.

– Глупцы. Вы все слепые глупцы. Не видите очевидного. Ваши религиозные убеждения. Тьфу. – сплюнув в сердцах на землю, монах заметил рыжеволосую травницу с венком на голове и с корзинкой в руках, полной трав и корений, собранных в огороде. – Ты!

Вскинув руку и указав на травницу, монах приблизился к ней.

– Кто ты? Рыжая и с травами?

Спустившись с сооруженного ранее помоста для пламенных речей, монах приблизился вплотную к девушке, изучая ее.

– Зеленые глаза? Вы видите это, добрые люди? Зеленые глаза и рыжие волосы! Все это признаки колдовства! Уж не тебя ли видели недавно в соседних городах?

Благо, односельчане заступились за Морану, понося монаха с его свитой только так.

Долгими и мерзкими ухищрениями монах все же обвинил ни в чем не повинную девушку в черном колдовстве, основываясь на том, что она часто пропадала в лесу и весь дом, доставшийся ей в наследство после смерти травника, был заполнен травами, декоктами, а в сундуке хранились птичьи перья, косточки, да древние руны. Он долго продолжал обвинять девушку, но народ не верил в ее вину, ведь она росла среди них уже много лет и за ней никогда не замечали ничего темного. Тогда жрец решился на самое страшное – он подкупил жителей дальней деревни, чтобы те обвинили девушку в болезнях, которые витали в их домах. Такого уже никто не мог стерпеть. Бывший травник умер, и даже в его смерти начали сомневаться – действительно ли он умер сам? А может ему помогли умереть?

И вот место для сожжения Мораны возведено, после безуспешных пыток она сама привязана к столбу и ожидает последнего слова старосты. Глядя на избитую, плачущую девушку, всю в разорванной одежде, многие жители дрогнули и зароптали. Повсюду послышался шепот:

– Да что же это творится-то? Ну, невиновна же она? Вы вспомните, какую мы ее нашли? Да будь она в правду ведьмой, особенно темной, разве не убила бы она тех выродков сама, одним заклинанием? Бедная, бедная девочка…

Видя, что народ сомневается, жрец вышел на помост и громко воззвал к ним:

– Люди добрые, посмотрите на нее. Она всех вас околдовала своими травами… Где это видно, чтобы ведьма, будь она доброй, ошивалась на кладбище ночью? Нет, в этом бедном дитя живет зло. И зло она распространила в вашем славном городе, но вы, – воздев руки к небу, жрец выдержал паузу для пущего эффекта. – Вам повезло, что я пришел в ваш город и очищу его от этой скверны с помощью своего бога.

Подойдя к девушке, жрец улыбнулся своей сладостной улыбкой и чарующе пропел:

– Что ты хочешь сказать напоследок?

Подняв заплаканные глаза изумрудного цвета, вспыхнувшие в этот момент голубым светом, девушка прошептала:

– Придет время, и за меня и мне подобных отомстят, убийца.

Сложив руки на груди, жрец вперил в нее свой взгляд.

– И кто же за вас всех отомстит, нечисть?

Тихо засмеявшись, Морана выплюнула ему в лицо:

– Отомстит та, кто, как и я, падет от рук «добрых» людей. Та, кто будет не понята людьми и обвиненная в колдовстве. Природа-Мать свидетельница моих слов. Она не оставит своих детей в беде.

Схватив ее за волосы и больно потянув назад, жрец зашипел:

– И когда же случится сие?

– Когда терпение Великой Матери подойдет к концу. О да, она найдет ту, что станет ее рукой правосудия, ту, что сможет стать воплощением Матери на земле.

Отстранившись от девушки, перепуганный жрец сошел с помоста и, взяв у своего ученика горящий факел, повернулся к Моране.

– Не бывать этому, ведьма.

С этими словами он ткнул факелом в хворост в нескольких местах, поджигая его. Костер разгорался быстро, но перед тем, как он скрыл девушку, жители увидели, что она подняла глаза к небу и что-то шептала. Когда пламя коснулось девушки, она истошно закричала, в тот же миг на кристально чистом небе раздался невероятный по своей мощи грохот грома и разразился жуткий ливень с градом, размером с куриное яйцо. Люди стремились укрыться дома, перепуганные донельзя. И никто в этой суматохе не увидел, как сгоревшая девушка развеялась прахом, и ее прах смыло потоком в сторону леса, откуда выбежали волки во главе с медведем. Они набросились на убегающих инквизиторов и, повалив их на землю, начали разрывать тех на куски под крики, полные ледяного ужаса. Вскоре все кончилось, рассеиваясь словно молочный туман над рекой…

С тех пор прошло много лет. Городок, оскверненный кровью невинной, захирел. Жители, терзаемые чувством вины и страхом перед гневом Природы-Матери, покинули его, оставив лишь пустые дома и заросшие сорняками улицы. Лес, окружавший поселение, словно поглотил его, возвращая себе то, что когда-то отвоевал человек.

Легенда о Моране, несправедливо обвиненной и сожженной, передавалась из уст в уста, обрастая новыми подробностями и мистическими деталями. Говорили, что в дни летнего солнцестояния, когда солнце достигает своей наивысшей точки, в лесу можно увидеть призрак рыжеволосой девушки, блуждающей среди деревьев и оплакивающей свою судьбу. И горе тому, кто осмелится потревожить ее покой.

Но не только страх витал над этими землями. В глуши леса, вдали от людских глаз, росла и крепла новая сила. В самом сердце чащи, у корней древнего дуба, растущего у позабытого ныне живущими людьми источника, росла девочка. Ее звали Ведана. Она была сиротой, воспитанной дикими зверями. Ее волосы были цвета осенней листвы, а глаза – цвета весенней травы. Она говорила с животными, понимала язык деревьев и чувствовала биение сердца земли.

Однажды, когда Ведана была еще совсем юной, она наткнулась на заброшенное капище, поросшее мхом и увитое диким виноградом. В центре капища стоял древний алтарь, на котором лежал обгоревший кусок дерева. Прикоснувшись к нему, Ведана почувствовала волну тепла, пронзившую ее тело. В голове вспыхнули образы: рыжеволосая девушка, костер, крики, боль…

Ведана поняла. Она знала, кто была эта девушка. Она знала, что произошло. И она знала, что должна сделать.

С этого дня Ведана начала изучать древние знания, забытые людьми. Она собирала травы, варила зелья, читала руны, оставленные на камнях. Она училась управлять силами природы, призывая ветер, дождь и огонь. Она становилась сильнее с каждым днем, готовясь к тому, чтобы исполнить свое предназначение.

И вот, спустя много лет, когда Ведана достигла совершеннолетия, она почувствовала, что пришло время. Зло, которое когда-то погубило Морану, вновь подняло голову. Монахи, последователи того самого жреца, вернулись в эти земли, чтобы искоренить язычество и обратить оставшихся жителей в свою веру.

Ведана знала, что не может допустить этого. Она должна защитить свой народ, свою землю, свою веру. Она должна отомстить за Морану.

В ночь полнолуния, когда силы природы достигают своего пика, Ведана вышла из леса. Она была одета в шкуры животных, ее волосы были распущены по плечам, а в руках она держала посох, украшенный костями и перьями.

Она шла к городу, как когда-то шла Морана на свою смерть. Но Ведана шла не на смерть. Она шла на войну.

И земля содрогнулась под ее ногами, предчувствуя грядущую битву. Природа-Мать пробудилась, готовясь защитить свою дочь. Месть Мораны была близка.

Глава 1. Пробуждение

Как часто люди любят спорить о том, есть ли на свете бог или нет. И о том, какой бог единственно верный, а какой лживый. Порой такие споры доходят до кровавых столкновений и войн. В то же время есть и такие, которые не верят в богов. Но еще реже встречаются те, кто повстречался лично с древними. Правда, за последние лет эдак 300 примерно такие везучие на встречи не появлялись. Во всяком случае официально.

Тем не менее, я одна из тех, кто лично встретился с древними. Меня зовут Мирра Велес. Эй, что за смех? Да, я сама выбрала себе такое имя, но это мое личное дело, усекли? Так что будьте паиньками и молчите в тряпочку.

Я плохо помню свою былую жизнь до 16 лет. Даже не так. То, что было до моей смерти с последующим перерождением, все как в плотном тумане. Может оно и к лучшему, проблем меньше. Но все же в последнее время меня это все чаще угнетало. Кем я была в прошлом, почему это все со мной произошло? Кто, в конце концов, моя семья? Ведь у меня же была семья? Ну да ладно, это уже, что называется, дело второстепенное.

Очнулась я в холодных стенах морга посреди ночи. И это было больно. Даже очень. Все тело словно пропускали через мясорубку, медленно прокручивая в труху. Под утро, когда боль прошла, я выбралась из морозильной камеры, выбив дверь изнутри, перепугав тем самым до предсмертного состояния паренька, проходившего здесь стажировку. И на тот момент, пожалуй, пожалевшего, что согласился на ночное дежурство.

С чего же все началось? Как это не прискорбно, но любое новое начало происходит из того, с чего закончилось былое. А именно со смерти… Как у феникса… Но давайте по порядку.

* * *

2005 год. Один из небольших пригородов Питера. Серый и холодный февральский вечер.

Слякоть. Как же достала эта слякоть. Чавкающая, холодная, мокрая и мерзкая. А еще скользкая и на ней остаются следы, что совсем мне невыгодно. По ней очень противно бежать, дыша ледяным воздухом. Но я не имею права на остановку. Не сейчас, не здесь. Ибо пока я не спрячусь от этих ублюдков, преследующих меня, мне опять придется возвращаться домой с разбитым лицом и испорченными вещами. А это чревато тем, что еще и дома меня ждет взбучка. Конкретная такая взбучка с еще большими травмами по телу за порчу вещей. И разбираться никто не будет в моей невиновности, но я к этому привыкла, посему теперь спасаюсь бегством…

– Давай быстрее, а то эта жаба уйдет.

– Черт, откуда такая скорость при ее габаритах? Я дышать не могу.

– Заткнись и беги, на сей раз развлечемся по полной.

– Беги-беги, уродина, мы тебя все равно настигнем!

Под злорадный смех этих тварей я поскользнулась в этой гребаной слякоти и влетела боком в угол забора детского сада. Твою ж мать, зима на дворе, а под ногами сплошная каша из снега с грязью. Проморгавшись от боли и едва не попавшись в руки догнавшего дылды Игоря, все что я смогла сделать, это запустить в его лицо грязь из-под ног, и броситься наутек к ближайшему частному дому, в итоге оказавшимся заброшенным захолустьем. Что еще страшнее для напуганного подростка.

Забравшись на чердак и спрятавшись в углу, я едва успела схватить в руки первый попавшийся хлам, оказавшийся в итоге ржавой трубой. Прижав к себе импровизированное оружие и пытаясь успокоиться, я тихо проклинала бешено стучавшее сердце, словно оно могло выдать мое местоположение. Но сегодня словно сама судьба решила повернуться ко мне задницей. Впрочем, ничего нового.

Через несколько минут, показавшихся мне целой вечностью, на первом этаже раздались шаги и сквозь тяжелое дыхание от преследования тихий мат, абсолютно не заботясь о том, что их могут услышать, группа из нескольких подростков изучала содержимое этажа, ища беглянку. Судя по звукам, их явно стало больше, что подтвердилось раздавшимися голосами – спасибо вентиляции в доме, которая позволять слышать на чердаке все, что раздавалось на этажах ниже.

– Черт, где эта крыса толстозадая?

– Крис, уймись, эта тварь здесь прячется, так что огребет сейчас за свою шизанутость.

– Как же меня задрала эта чокнутая серая мышь, сжечь ее нахрен и дело с концом.

Услышав грохот, словно в стену запустили тяжелое кресло, я подпрыгнула на месте, выронив с жутким лязгом на пол из рук трубу и замирая на месте, я ощущала, как все тело окутывает смертельный холод, в то время как внизу все затихло буквально на пару минут, пока труба, прокатившись по полу, упала в дыру на полу, пролетев несколько проемов до первого этажа. После чего топот на лестнице оповестил, что мое укрытие обнаружили и сейчас кому-то будет мега плохо.

– Ага, попалась, паскуда! – влетев на чердак, парни с тройкой девиц начали пинать вещи, откидывая их со своего пути и постепенно приближаясь к своей жертве, поигрывая кто толстыми палками, кто найденными кусками цепей.

Весь их внешний вид откровенно говорил, что происходящее не шутки и в этот раз никто не собирается ограничиваться толчками и небольшими ударами, как раньше. Выйдя чуть вперед, один из парней, похлопывая по ладони импровизированной битой и щурясь недовольно подбитым глазом, осмотрел презрительно девушку, жавшуюся в углу. Да, представляю какой у меня тогда видок был.

– Ну что, шизанутая, добегалась?

– Ой, Ден, кончай сюсюкаться с ней, – одна из девушек, стоявших позади, подошла к Дену и приобняв его за плечо, глянула с ненавистью на жертву, замурлыкав затем на ухо парню. – Или тебе мало того, что она тебе в глаз дала? Она же больная на голову, ее изолировать надо от общества.

Под дружный гогот компании, ребята не сразу услышали хрипловато-тяжелый после погони голос «сумасшедшей». А услышав, уставились недоуменно. Ой, ребятки, по вам не Оскар плакал в тот момент, а Станиславский в гробу вертелся как пропеллер в шоке от вашей слабой пародии на игру.

– Че сказала, тварь? – подойдя к ней и замахнувшись, словно желая врезать оплеуху, девушка замерла, когда Ден схватил ее за руку.

– Уймись, Нат. Дай ей сказать. Пусть попробует оправдаться. Может она не такая сумасшедшая, как мы все думаем.

Под недовольное фырканье и ворчание насчет этого, ребята все же выжидательно смотрели на свою жертву, вытирающую с уголка губ невесть откуда взявшуюся каплю крови. Мда, видать сильно приложилась об угол забора, пока бежала. Как бы сломанное ребро легкое не задело.

– Я говорю. Что психи здесь вы, а не я. Достали уже докапываться до меня. – посмотрев на толпу темным взглядом исподлобья, ощущая жуткую усталость и желание поскорее покончить со всем, я внезапно замерла, заметив слабую и еле ощутимую тень в дальнем углу. Но чем больше я пыталась рассмотреть ее, тем она слабее становилась.

– Ну вот, опять кукуха полетела.

Заржав громко в голос, как стадо павианов у водопоя, ребята устроили импровизированные танцы, перекрывая своими криками тихий голос, который постепенно все отчетливее проносился у меня в голове:

«– Успокойся, все скоро кончится. Твой дар, твоя способность к борьбе и жажда справедливости, а также сила веры были услышаны Матерью. Ты нужна ей. Как и нам.»

«– Кому?»

«– Тшшшшш, всему свое время.»

Острая боль в правом виске словно отрезвила, возвращая в реальность. Падая на пол с жутким стоном, я умудрилась налететь на чью-то заботливо подставленную ногу животом, отчего на пару долгих мгновений я забыла, как дышать. Проклиная все и всех, а также злясь на взрослых за то, что они никогда не слушали меня, предпочитая верить моим обидчикам, поливающим меня дерьмом только так, я пыталась уползти как можно дальше, даже не пытаясь увернуться от пинков и ударов тяжелыми ботинками и импровизированным оружием.

– Х… Хватит. – тяжело дыша и кашляя, сплевывая кровь, я попыталась поднять голову, получив очередной удар цепью от… От кого? Крис? Нат? Может Алекс? Кто из этих трех стерв ненавидел меня настолько, что готов был сжечь меня заживо просто за то, что я есть? – Довольно.

– Довольно!

Словно сжалившись или решив устроить перерыв в избиениях, ставшими уже традицией за эти пару лет, ко мне приблизились Дэн с Игорем и присев на корточки, изучая брезгливо кровавое месиво, Игорь проговорил.

– Слушай, давай ты просто извинишься перед Дэном за ту хрень, что наговорила ему в классе и мы свалим с миром? В конце концов, тебя же никто не просил вмешиваться в его игры с Крис. Ну дурачились они, тебе-то что с того?

– Ой, Игорь, кому ты заливаешь? – закатив глаза, Саша не поленилась подойти и пнуть лежащую жертву. – Она же чокнутая, чего ты с ней разговариваешь.