скачать книгу бесплатно
Вечером пошел дождь.
Спасательные дирижабли, которые висели над городом, казались рыбинами, плывущими через влажный сумрак. Если Великий кит двинется по океану, то люди бросятся к ним, станут карабкаться по веревочным лесенкам в рыбье брюхо. Когда-нибудь Кит прекратит движение, и дирижабли выпустят уцелевших на развалины городов.
Дядя Бриннен все-таки напился. Сейчас Антия слышала, как он сидит на кухне и негромко поет о солдатах, которые возвращались домой из плена. Пару раз пытались заглянуть любопытные соседи, но дядя Бриннен их прогонял с такой бранью, что Джаккену стоило бы у него поучиться.
– Дурак! – крикнула Мавга, булочница, которая продавала свой сдобный товар в пекарне на углу. – Счастье же, гордись! Вылезешь из нищеты этой окаянной, жить будешь как человек! Да и она жизнь за людей отдаст, не то что папаша ейный!
Дядя Бриннен взял свою старую палку и вместо ответа швырнул в булочницу. Попал.
Антии стало легче после того, как она смогла прорыдаться. Она успокоилась и не то чтобы приняла все, что должно с ней случиться, но стала думать о будущем уже без боли.
В конце концов, она должна была умереть восемь лет назад. Если бы не офицер-инвалид, которого держали при дворе из жалости и в качестве благодарности, Антия уже давно стала бы землей и травой рядом с родителями и братом.
Сможет ли ее душа вырваться из подземелий, когда все закончится?
Дождь шел все сильнее. Сидя у окна, Антия видела, как над пирамидой поднимается дым – жрецы охапками бросали в огонь травы и цветы, благодарили Небо за избранных дев. Антия знала, что много веков назад на вершине пирамиды вырезали человеческие сердца и швыряли на жертвенники. Когда она проходила мимо, по спине всегда пробегал холодок. Антии казалось, что в трещинах камней до сих пор сохранилась кровь.
Через три дня пребывания там избранные девушки войдут в парадные врата, минуют просторный зал Неба и увидят широкую лестницу, которая ведет во тьму. Дальше Антии было страшно думать. Дальше будут подземелье и черные ходы, которые ведут вниз, к Великому Киту.
Никто не знал, что бывает потом.
Ни одна девушка еще не поднялась на поверхность. Антия представила белые дуги костей, лежащие во тьме, и ее снова стало знобить.
Над улицей мелькнула птица. Антия всмотрелась – да это же филин! Но что у него с крылом? Она готова была поклясться, что правое крыло птицы металлическое – вон как сверкает. Филин сделал круг над их домом, опустился на крыльцо, и Антия услышала стук в дверь.
Ей представилось, как филин постучал клювом, и Антия чуть не рассмеялась.
Она открыла створку, высунулась из окна: на ступенях стоял человек. Филина не было.
– Кого там тьма принесла? – услышала Антия голос дяди Бриннена. Кажется, он искал еще одну палку, которой можно вытянуть по спине назойливого посетителя. Дверь открылась, и дядя Бриннен ахнул:
– Ты!
– Я, – ответил Верн. – Будем считать, что я передумал.
И Антия увидела, как в сумерках сверкнуло стекло бутылки вина.
Она бегом бросилась вниз, чуть не упала на неровных ступеньках и влетела в гостиную как раз тогда, когда Верн вешал плащ на крючок, а дядя Бриннен нес с кухни стаканы. Не говоря ни слова, Антия взяла бутылку со стола и решительно сказала:
– Хватит.
Она была готова к тому, что дядя Бриннен начнет спорить, но он лишь кивнул и поставил стаканы на каминную полку. Верн усмехнулся.
– Решительная девочка, ничего не скажешь.
– Вы мне поможете? – спросила Антия. Надежда прорастала сквозь ее душу, и Антия чувствовала, что почти готова взлететь. Верн кивнул, сел в кресло и осведомился:
– Откуда ты знаешь о владыке Ардионе?
Антия опустилась на продавленный диванчик рядом с дядей Бринненом. Верн с любопытством посмотрел по сторонам, словно попал в музей: Антия невольно подумала, что благовоспитанной барышне стало бы стыдно за скудную обстановку, за этот диванчик, шкаф, который отдали соседи, стулья, такие старые, что на них страшно садиться, – как же хорошо, что она не была такой барышней и не стыдилась честной бедности.
Ей все еще было не по себе от того, что ее сон оказался чем угодно, но только не сном.
– Он приснился мне, – призналась Антия. – Он сказал, что, когда Солнечный Кормчий сбросит демонов с неба, ему будет чем их встретить. А где филин?
Верн рассмеялся, плавно провел правой рукой по воздуху, и Антия увидела, как ее окутывает серебряная дымка, сгущаясь в сверкающие металлические перья.
Оборотень!
Верн снисходительно улыбнулся, снова повел рукой, и перья исчезли. Вместо железного крыла вновь появился протез. Антии захотелось дотронуться до его руки – она сама не знала почему.
– Я филин, – ответил Верн. – И это нам с тобой поможет. Завтра ты отправляешься в пирамиду, так? Три дня на подготовку, пост и молитвы, потом вниз?
Антия кивнула. Сейчас пирамида Ауйле почти не пугала ее. Страх отступил и улегся.
– Да. Утром.
Улыбка Верна сделалась еще шире.
– Хорошо. Что я получу, когда ты выйдешь из ворот на Белых скалах?
Антия пожала плечами. Мысль о том, что она может выжить и вернуть себе корону, казалась ей какой-то странной. Непривычной.
– А что вы хотите? – ответила она вопросом на вопрос. Верн нахмурился, задумался, но было видно, что его все это веселит.
Что могла ему дать девчонка из павшей династии? Что могла бы ему дать королева? Если он способен пройти подземелья и вернуться живым, то он сам возьмет все, что захочет.
– Мышь, – произнес Верн, и дядя Бриннен уставился на него так, словно гость издевался над ними. – Маленькую белую мышь.
Антия вопросительно подняла бровь – и вдруг вспомнила, что мама тоже так делала, когда была удивлена по-настоящему.
– Почему?
– Ну а что еще нужно филину? Маленькую белую мышь. Я не шучу.
– Вы их что, едите? – озадаченно спросила Антия. Верн прикрыл глаза.
– Да, бывает. Я же филин, что мне еще есть? Ну так что? Будет мне мышь?
– Хорошо! – улыбнулась Антия. – Договорились.
– Впрочем, нам надо думать не о мышах, – сообщил Верн, смахивая со своего протеза невидимую пылинку. – Что будем делать, если тебя встретят у выхода вооруженные люди его величества?
А вот этого Антия не ожидала. И предположение Верна ей не понравилось.
– Думаешь, Эвион приложил руку к тому, что Антию выбрали? – нахмурился Бриннен. Верн пожал плечами.
– Почему бы и нет? До этого она была сопливой девчонкой, которая жила с калекой. Никому не нужная. Всеми забытая, – Антии показалось, что левый глаз Верна сверкнул расплавленным золотом. – Девчонок не сажают на трон. Но вот она растет, становится девушкой, и на ней, допустим, может жениться какой-нибудь данвигонский принц как на деве равной крови. И тут получается уже совсем другое дело.
Она не сдержала улыбки. Какой бы равной ни была их кровь, Антия слишком много времени провела в трущобах. Никакой принц не женится на той, которая ставила метки на преступников по заказу Джаккена.
За годы жизни в трущобах с дядей Бринненом и подсчитыванием, как лучше потратить семь серебряных львов, она почти перестала вспоминать о том, кем была. Все об этом забыли, и Антию это устраивало.
Но Эвион никогда и ничего не забывал. Он просто позволил ей жить до поры до времени, и люди считали его милосердным владыкой, который пощадил дитя и не стал преследовать сироту.
– Метки ставят жрецы по воле Неба, – произнес дядя Бриннен, но его голос звучал неуверенно. Верн махнул рукой.
– Я тебя умоляю. Почему в прошлый раз избрали дочь министра финансов? Сам поймешь или подсказать?
– Потому что ее отец настаивал на реформе, – сказала Антия. Верн кивнул.
– Я же говорю, умная девочка. И такую умную выбрали не просто так. Сгинет в подземельях – замечательно. Мертвая святая мученица гораздо лучше подрастающей живой проблемы. И я вновь возвращаюсь к своему вопросу: что будем делать, если у выхода нас будут ждать не со знаменами и угощением, а с оружием?
У Антии даже в животе заныло от волнения.
– С чего ты взял, что данвигонский принц… – начал было дядя Бриннен. Верн улыбнулся.
– Так, летал, кое-что услышал. Данвигону давно нужны земли на юге. Принц Эдвиг женится на наследнице прежней династии, и в перспективе это объединит Таллерию и Данвигон.
– Кто ж ему позволит? – удивилась Антия. – Принц никогда не женится на девчонке с окраин.
Верн посмотрел на нее так, словно она понятия не имела, о чем говорит.
– С ума сойти, – дядя Бриннен рассеянно почесал бровь. – Но ведь никто не возвращался из подземелий. С чего Эвион будет караулить у выхода?
Верн выразительно воздел глаза к потолку.
– С того, что наш государь далеко не дурак, вот с чего. Так что будем делать?
Дядя Бриннен откинулся на спинку дивана и ответил:
– У меня остались надежные друзья. Мы будем ждать вас у Белых ворот. Если что – отобьем.
– Вот и замечательно, – сказал Верн и поднялся. – Что ж, до завтра, ваше высочество. Увидимся у пирамиды!
II
Путь в пирамиде
Антию забрали рано утром, едва рассвело. Обнимая дядю Бриннена на прощание, она разревелась, как ребенок, и плакала, пока мобиль вез ее по влажным после дождя городским дорогам. Всходило солнце, на улицах никого не было, но Антия чувствовала, как на нее смотрят сотни глаз из окон, как ее провожают, как молятся и благодарят.
«Я вернусь», – пообещала она. Глядя в окно, Антия искала летящего филина, но розовеющее небо было чистым и пустым. Должно быть, Верн еще спал.
Мобиль въехал в высокие ворота храмового комплекса. Кругом были кусты роз и пионов, в воздухе плыл тонкий сладкий аромат, и Антию стало мутить. Пирамида Ауйле возвышалась впереди черной громадиной спящего животного. Наверху кружился дымок. Слуга в красной мантии открыл дверцу, Антия вышла и увидела, что ее привезли первой.
Три дня молитв и поста. Потом спуск во тьму.
«Хватит с меня подземелий и черных птиц», – прозвучал у нее в голове голос Верна.
– Госпожа Антия.
Антия обернулась и увидела одного из слуг – тот согнулся в поклоне и прошелестел:
– Милостью Неба приветствуем святую у пирамиды Ауйле. Прошу за мной.
На улице показался еще один мобиль – везли новую жертву. Антия кивнула и послушно последовала за слугой. Они прошли мимо статуи Ауйле – фигуры мужчины, поднимавшего к утреннему небу шесть многопалых рук, – и оказались у гостеприимно распахнутых дверей изящного двухэтажного здания.
– Приют святых, – объяснил слуга. – Здесь девы проводят три дня до церемонии.
Антия понимающе кивнула. Они вошли в двери, миновали просторный зал и оказались в широком, ярко освещенном коридоре. Слуга открыл одну из дверей и с поклоном произнес:
– Ваша комната, госпожа Антия.
Комната, светлая и тихая, чем-то напомнила Антии ее спальню во дворце. Надо же, она много лет не вспоминала о ней, а теперь вдруг вспомнила… И кровать почти такая же, и мягкий ковер на полу. Сколько девушек входили сюда, проводили здесь свои последние дни, плакали, молились?
На кровати лежало белое платье. Антия вздохнула и принялась переодеваться. Брюки, рубашка, удобная обувь на плоской подошве гораздо лучше подошли бы для похода в подземелье, особенно если надо бежать и сражаться. Антия не сомневалась, что там, во тьме, хватит и того, и другого. Но надо было надеть платье, больше похожее на ночную сорочку.
«Не привлекай к себе лишнего внимания, – сказал дядя Бриннен, перед тем как мобиль остановился у их дома и в дверь постучали. – Никто ничего не должен заподозрить. Не выделяйся, делай то же, что и все».
Антия была с ним полностью согласна.
Переодевшись, она выглянула в окно и увидела, как слуга ведет к зданию еще одну девушку. Вряд ли ей было больше четырнадцати. Маленькая, черноволосая, перепуганная. Антии сделалось холодно.
«У меня хотя бы есть шанс, – подумала она. – И помощник. А у нее никого».
Вскоре она услышала шаги в коридоре, хлопнула соседняя дверь, и из-за стены донесся плач.
Девушки прибывали. Одна из них показалась Антии смутно знакомой. Вроде бы она видела эту высокую блондинку на набережной – тогда эта девушка гуляла с друзьями, ела щупальца осьминога, накрученные на деревянную палочку, и ослепительно улыбалась.
Тогда она была королевой мира. А сейчас готовилась пожать руку смерти.
Двери в коридоре так и хлопали. Один раз Антия услышала крепкую ругань. Один раз кто-то запел.
Как бы она себя вела, если бы у нее не было надежды на помощь Верна? Тоже плакала бы в подушку…
Через несколько часов в комнату Антии заглянул слуга. Девушек повели к пирамиде на молитву.
Антия перестала молиться после смерти родителей, но сейчас просто следовала совету дяди Бриннена. Все молятся – и она будет послушно повторять нужные слова.
Возле входа в пирамиду ждали алые тени жрецов; Антия узнала среди них того, который приезжал в их дом. Девушки остановились, и вдруг сделалось так тихо, что Антии показалось, будто она слышит стук сердец всех избранных.
– Меня зовут Лефер, я главный жрец пирамиды Ауйле, – негромко представился вчерашний слуга Неба. Чуть покосившись на соседку, огненно-рыжую и злую, Антия заметила, как та скривилась с брезгливой ненавистью. – Мы приветствуем избранных дев, которые через три дня сойдут к Великому Киту и спасут наш мир от разрушения. Вечная слава и благодарность ждет вас. Мы не забудем ваш подвиг во имя людей. Небо примет вас, и великий Ауйле усадит избранных рядом со своим троном.
– Да… я его трон! – рыжая говорила, выплевывая слова. От нее так и искрило болью и гневом. – Мы жить хотим, понял, ты? Жить, а не сдохнуть под землей!
– За себя говори, – подала голос одна из девушек, не давая жрецу вставить хоть слово. – У меня семья наконец-то заживет по-человечески.
Антия подумала, что это и есть та самая соседка Верна, чье избрание осчастливило ее родню. Бледная, курносая, со шрамом на плече, она выглядела по-настоящему счастливой.
