скачать книгу бесплатно
– Так я его, мундир этот, почему, думаешь, не ношу? Да чтоб не позорить!
От Бунинского гогота голова обещала начать болеть. А голова – не люди: слово своё сдержит.
– Вась, угомонись, сейчас уже должны подойти. Видишь их?
– Не, дай Бог, не придут!
Заставить Васю не ржать – равносильно как заставить его работать. Невозможно!
– Ром, да ты не переживай, я за них пиво выпью.
– За это я и переживаю.
Череп покрывался клейкой плёнкой ноющей боли. Не вовремя. Это очень не вовремя. Заставлял себя игнорировать его тупой смех и ожидание её. Взгляд ударялся о лобовое стекло и, уступая грубой прочности, рассеивался. Как снег. Этот снег, что бесконечно падал и умирал. Каждой своей попыткой. Глупо. Бесполезно. Он напоминал «парашютистов» – граждан, решивших оборвать убогое времяпрепровождение на планете Земля путём выбрасывания себя вместе со своим содержимым на улицы равнодушного города. Из каких-то окон. Чтобы наконец попасть на какое-то внимание. Как снег. Все эти люди – снег….
– А они учились вообще? Корочка есть? – Бунин вдруг проникся участницами предстоящей встречи.
– Василий, с каких пор вам небезразличен уровень чьего бы то ни было образования? Планируете, в каком русле повести дискуссию?
– Я-то? Я, Роман Дмитриевич, планирую хорошо выпить и закусить, – он принялся втирать предвкушение крупными ладонями в колени. – Так чего там?
– Котова дизайнер, Леонова психолог.
– Психолог? – капитан сморщился, как будто его лицо с непреодолимой силой затягивало изнутри. – Психолог, блин. То-то она мне сразу не понравилась.
– Денег тебе не дала – вот и не понравилась.
– А семья, дети?
– Не замужем, без детей.
– Оно и понятно. Дураков нет. Слушай, Ром, так им сколько там, тридцать? И детей нет? И мужа? Чё-то они какие-то… бесполезные!
Бесполезные. Снежинки. Разбивались. О лобовое стекло.
МОЙ МИР. Глава 5
Лифт заставлял себя ждать, лестница отвращала запахом крашеных стен. Я с удовольствием перебирала пальцами ног в ботинке – не прилипают! Светка вдумчиво хмурила лоб – просто хмурила лоб. В общем, каждый коротал время на свой манер в ожидании заблудившегося в этажах перевозчика.
Холодный свет и зеркало наконец прибывшей кабины вынудили посмотреть на себя по-новому.
– Хоть бы они не приехали, – жалобно подала голос подруга.
– Хоть бы они приехали без ОМОНа. А то я прям не знаю, чего от тебя ждать.
Светка печально отвернулась от зеркальной поверхности и с поникшей головой вступила на этаж. Она, я думаю, сама не очень понимала, чего ей от себя ждать.
На улице февраль радостно бросал нам в лицо беспардонные снежинки. Я неустанно вздрагивала от каждой их удачной попытки проникновения мне за шиворот. Казалось, сними я куртку, и со спины рухнет лавина, перемешанная с моим негодованием почти в равных пропорциях. Статические декорации бесцветного ряда домов утомляли с первого взгляда. Со второго, надо отметить, утомление обращалось смирением.
– Ты их видишь? Должны были приехать уже, – я не то, что бы замёрзла, я скорее просто забыла, что такое тепло.
– Ну вон они, наверное.
Я повернулась в сторону Котовского «наверное»: сквозь плотную штору снега пробивались короткие позывные жёлтых фар.
– Свет, ты нормальная? И давно ты их видишь? – я схватила её под руку и двинула нас обоих в сторону «маяка».
– Ну пусть ждут, раз им надо.
– Блин, раз им надо.... А нам надо, что мы тут как две дуры стоим, ищем свет в конце туннеля?
– Не знаю, я ничего не искала, – Котова уверенным движением запаковала выпавшую прядь волос поглубже в капюшон.
Почему-то при малейшей опасности столкновения с мужским обществом я теряю самообладание и мою так называемую уверенность в себе. Светка же наоборот, как-то ментально приосанивается, наполняясь одновременно высокомерием и снисходительностью к тем, кого принято называть сильным полом. Мою недавнюю решимость уже сесть наконец-таки в машину в процессе движения плавно перехватывала подруга, и теперь уже не я её тащила к зазывно моргающему автомобилю, а она меня.
Дверь распахнулась. И вышел он. Такой красивый. Такой....
– Марселина Андреевна, а мы с Василием Михайловичем боялись, что вы передумаете.
Он улыбается….
Светка толкнула меня в сторону задней двери. К месту за водителем. За Ним. Я послушно направилась в указанном направлении, думая о том, что в этой ситуации самое главное – не упасть.
В салоне пахло кожей. И Буниным. Который даже не удосужился развернуть к нам своё величество. Дождавшись, пока Светка усядется рядом, я захлопнула дверь.
– Учись, Вася, как надо автомобильные двери закрывать. Нежно и бережно.
Гулкий удар с другой стороны и улыбающееся Светкино лицо поставили брезгливую точку в моём начавшемся было диалоге с Внутренним Критиком на предмет того, считать ли всё вышесказанное Ромой неким романтическим посылом моей персоне.
– А ты борзая, Котова, – заржал Бунин.
– Не ты, а вы, – важно донеслось с заднего сидения.
– Да ТЫ что, серьёзно? – он живо повернулся в нашу сторону и упёрся свирепым взглядом прямо в меня.
Хрупкая Светка, сидевшая за монументальным капитаном, преспокойно снимала перчатки вне зоны действия его зрительного ресурса.
– Ладно, будем считать, подружились, – Рома нажал на педаль газа.
Тепло салона и плавный ход иномарки принуждали чувствовать себя чайным пакетиком: хотелось так же расслабленно и без остатка погрузиться в предлагаемые обстоятельства.
– Подвиньтесь, капитан. Или как вас там? – Светка ударила ногой в кресло слуги закона. – Мне тесно!
– Ага, сейчас, – через гнетущую паузу отозвался Василий.
Нащупав сбоку нужный рычаг, он решительным движением отодвинул сидение назад и откинул спинку. Я, инстинктивно поджав ноги, округлившимися от пугающей абсурдности ситуации глазами смотрела то на невозмутимую Котову, то на короткостриженный и довольный собой затылок Бунина.
– Двинуться надо в другую сторону, – видно было, что подруга тщательно подбирает слова. – У вас в милиции все такие?
– Какие? – пробасил Бунин, теряя удовольствие от происходящего.
– Несообразительные.
– Слышь, Ром, несообразительные, – салон наполнился густым как жирная сметана хохотом Васи.
– А при чем тут Рома?
Светка переманила напыщенность Бунина к себе и сейчас единолично наслаждалась ситуацией. Сначала моё самообладание, теперь Бунинское. Если я уже смирилась с ощущением того, что меня морально ограбили, то как на этом месте преступления поведет себя оперуполномоченный Василий?
– Капитан, я вопрос задала! – Котова, улыбаясь чему-то в своей голове, ударила рукой по креслу практически нависшего над ней сотрудника. – Вперёд кресло подвинь.
– Не подвинь, а «подвиньте, пожалуйста, уважаемый капитан Бунин».
– Ага, подвинь кресло, Бунин, капитан.
Мне подумалось, что от напряжения в салоне стёкла сейчас обязательно начнут трескаться. Неспешно так: одно за другим, щедро сдабривая бисерными осколками неугомонных пассажиров. Меня разрывало от понимания необходимости что-то сказать и от незнания того, что тут вообще говорить.
– Слушай, – Вася выдохнул, наверное, считал до десяти, – Ты же маленькая. Как мышь. Тебе там ещё места до фига.
– Ну я как мышь, ты как медведь, – Бунинская аналогия явно пришлась подруге не по вкусу.
– Чё? Медведь? – он погрузился в задумчивость. – Это ты поэтому вчера в кабинете молчала? Слово из тебя вытянуть не могли. Мёртвой притворялась?
– Приехали, – безучастно констатировал Рома.
И так же безучастно покинул поле битвы, аккуратно захлопнув дверь с другой стороны.
Бунин привёл кресло в первоначальное положение, вылез сам и даже открыл Светке дверь. Я самочинно выгрузила себя из машины. Рома стоял к нам спиной, засунув руки в карманы чёрного, как его настроение, пальто.
– Ну, двинем? – Вася на удивление был бодр и весел. – Пошли, Котова, – он вскинул руку в сторону здания светящегося от неона кинотеатра, – Там места много, тесно не будет.
Молча, сохраняя ранее образовавшуюся дистанцию, мы втроём побрели за вожаком нашей стаи.
– Он недоволен! – постоянно повторял мой Внутренний Критик. – Он очень недоволен!
И это было очевидно, но я не понимала причины такой резкой перемены в поведении Романа. Что я сделала не так? И я ли что-то делала не так? Почему его эмоциональное состояние вообще зависит от меня? Может, это я уже себе что-то там навыдумывала? А у него всего-навсего свои обстоятельства. Работа там. Дела. Девушка…. От этой мысли стало как-то совсем уж грустно.
– Зато свободно! – подбодрил Критик, что в принципе ему несвойственно. – Веди себя свободно, какая разница, что он подумает? Он слишком красивый, чтобы быть одиноким. Он слишком красивый. Для тебя!
Узнаю свой внутренний голос! А то я было перепугалась, что его подменили. Верно всё это, конечно. Он слишком красивый для меня. Стряхнув мокрый снег и вязкие сомнения, я поблагодарила Васю за заботливо приоткрытую дверь кинотеатра.
Светка, уперев руки в бока, внимательно изучала киноменю. Рома равнодушно присутствовал.
– Ну чё? На ужасы или на комедию? – оценив предлагаемые сеансы, вопросил Бунин.
– На ужасы, – отозвалась подруга, расстёгивая куртку.
– А не испугаешься, Котова? – Вася излучал добродушие.
– Ну ты же там не снимался? – парировала Светка.
– А ты…. Вы куда хотите? – капитан обратился ко мне.
– Леонова, – подсказала я. – Я бы лучше пошла на комедию, но если все за ужасы, то мне не сильно принципиально.
– Ну ладно, не в участке, – улыбнулся Бунин. – Давайте нормально знакомиться. Вася! –он театрально склонил голову в поклоне.
– Света.
– Ну тебя, Котова, я забыть не могу. А тебя.... Вас как?
– Марселина. Можно на ты. Можно Мася.
– Интересное имя, никогда такого не слышал, – возвестил опер.
– Да, я тоже, – согласилась я, не отрывая взгляд от афиши, обещающий в новом сезоне качественное русское кино. – Ну так что, решили, что будем смотреть?
Василий обрёл ранее потерянное самодовольство и с ухмылкой наблюдал за каждым моим движением. Я решила уже до конца нести свою словесную инициативу в массы.
– Роман Дмитриевич, – я так внезапно вспомнила его отчество, что даже не успела удивиться сама себе, – Мы тут уже перезнакомились и дружно решили идти на ужасы.
Он обернулся в своём прежнем, парализующем меня обличии – красивый и с улыбкой. От него веяло ощущением постоянного, всепоглощающего контроля и слегка сладковатым ароматом духов.
– Рома! – он чуть склонил голову. – Я выбрал комедию.
Он смотрел на меня. Когда говорил и когда просто улыбался. Одними губами. Своими красивыми губами красиво улыбался. Мне кажется, когда он стоял к нам спиной, он всё равно смотрел на меня. И улыбался.
– Нууу, – протянул Бунин, – Явно же несмешно будет. Там от комедии одно название.
– Ужасы на работе посмотришь, – Рома двинулся к кассам.
– Нудный он, девчонки, – резюмировал происходящее капитан. – Пошли куртки сдадим и буфет-туалет, а то десять минут до начала.
Мы ринулись исполнять намеченное Василием. Забрав номерки у поседевшей скорее от карусели приёма-выдачи чужой одежды, чем от возраста гардеробщицы, обозначив, что мы будем есть и пить дружелюбному Васе, так стойко и мило отказывавшемуся от наших денег, что на эту тему даже не хотелось шутить, мы со Светкой направились в последний из обозначенных капитаном пункт.
В туалете, на удивление, не было привычной для всех дам очереди. Мало того, кроме старательной уборщицы, в царстве хлорки и кафеля пребывали только мы. Справившись с добычей воду из сияющего над раковиной чуда техники, я подставила руки под тёплую струю.
– Всё идёт хорошо! – отправила я мысленный посыл своему отражению, до конца не разобравшись, уговариваю ли я себя или устанавливаю факт.
Громко хлопнув дверью кабинки, ко мне присоединилась самодовольная Светка. Видимо, с этого дня она решила любые манипуляции с дверьми проделывать с особой слышимостью для окружающих. Так сказать, артист узкого жанра ищет своего зрителя.
Я почувствовала, как тревога нежно ласкает мою шею, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.
– Ни хрена не хорошо! – вырвалось у Внутреннего Критика. – Это всё иллюзия.
– Это я опять придумала всё сама.
Светка безмятежно топила ладони под краном, улыбаясь своему отражению в на удивление чистом зеркале. Под шум воды, изрекаемой блестящим обрубком сантехники, началась трансформация моего «ой, а что же будет?» в «собственно, какого хрена?».
