скачать книгу бесплатно
– Не ходи, Лина, – тихо проронил Домовой, и в голосе его зазвучали слёзы. – Не ходи сегодня на улицу. Нельзя, плохо будет.
Лина бы и рада послушаться, лечь в теплую постель и забыться сном без этих проклятых сновидений. Но всё её естество вместе с заполошенным и глупым сердцем рвалось куда-то на улицу, в зимнюю холодную тьму. Она хотела на капище, хотела к идолу богини-матери Макошь, хотела, чтобы её ласковая сила подарила ей спокойную ночь без боли и слёз. Пусть Веселина проведёт её на улице, пусть её на утро занесёт снегом с головой, а односельчане потом за спиной назовут «юродивой». В пекло их всех.
– Прости, не могу, – виновато отозвалась она и, аккуратно высвободив руку, выскользнула за дверь.
Холод царапал её щеки снежинками, но Лина лишь натянула капюшон поглубже, пряча в нём кудрявые волосы. Она бежала окольными дорогами, стараясь миновать соседские окна. Жители Берёзовки были теми ещё сплетниками, а потому имя внучки лекаря опорочить бы не постеснялись. Веселине было всё равно на людские пересуды, но матушке и дедушке – нет. А расстраивать их почём зря не хотелось. Не виноваты же они, что она такая чудная у них уродилась. Не человек и не волхва – нечто странное и несуразное.
К окраине деревни добралась быстро, но через центральные ворота идти побоялась. Там недалече остановились княжеские волхвы, которых она вечером видела в окне. Светловолосый юноша с холодными серыми почему-то испугал её, а потому пересекаться с ним очень не хотелось. Мало ли, что он сделает, если узнает, кто она такая есть. Поэтому она аккуратно пробралась мимо одной избушки, утопая в сугробах почти по уши, и схватилась за торчащие доски. Эту часть деревенских ворот давно не чинили, но материалы подле неё валялись небрежной кучкой. И Веселине сейчас это было лишь на руку. Она, неловко покачнувшись, забралась на доски и схватилась за острые колышки – благо рост позволял. Хотела подтянуться и перелезть через ворота, но вдруг услышала за спиной торопливые шаги – и чья-то сильная ладонь беспардонно стащила её на землю.
Лина не сдержалась и вскрикнула от испуга, тут же прокляв себя за это. Но когда взгляду её предстал тот самый волхв из Громового взвода, у неё невольно спёрло дыхание от страха. Он высился над ней широкоплечей горой, и в серых глазах было что-то холодное и острое, как лезвие меча.
– Ты ещё кто таков? А ну пусти меня! – она отчаянно задёргалась в его крепкой хватке. – Пусти, кому сказано! Сейчас так закричу, что вся деревня проснётся и узнает о том, как волхвы княжеские к девкам деревенским пристают!
Незнакомец вдруг посмотрел на неё со странным весельем во взгляде и сказал то, отчего сердце её больно ударилось о рёбра.
– Я на твоем месте на защиту людей не рассчитывал бы, волхва. Или скажешь – ошибаюсь?
Лина замерла и притихла, сделалась меньше в одно мгновение. Мысли метались в её голове, как перепуганные пчёлы.
– Ты такими обвинениями не кидайся, упырь неотёсанный, – напряжённо сказала она. – Думаешь, можешь приехать сюда и безнаказанно невинных людей обвинять в колдовстве? Да ты…
– Невинные люди по ночам зимой не бродят. А честные – через заборы не перелезают, – со смешком отозвался воин, и в сером взгляде сверкнула сталь. – Я чувствую твою силу, девочка.
Он вдруг грубо развернул её и дёрнул на себя, так, что спиной она упёрлась ему в грудь. Веселина забилась в его руках, как пташка, пойманная в клетку, и не знала, что хуже, – кричать или же молчать. Волхв без стеснения откинул её тяжёлые от снега волосы и отодвинул край шубы, обнажая заднюю часть шеи.
– Будешь дергаться – цепью свяжу.
Лина испуганно замерла от угрозы в голосе и вздрогнула, когда ледяные пальцы юноши скользнули по её шее. Мурашки тут же пробежались по её телу, как потревоженные цыплята. И не ясно, было ли то от ужаса или же от странно-знакомого чувства, из-за которого сердце вновь отчаянно забилось в груди. Она не успела осознать происходящее до конца, когда крепкие мужские руки разжались – и ей позволили выскользнуть на волю.
Волхв выглядел несколько растерянным и, окинув её непонимающим взглядом, тихо проронил:
– Так ты не из «Велесова братства».
Веселина взбешенно сжала зубы и, зачерпнув горсть снега, совершенно бесстрашно бросила ему в лицо. В ответ же получила искреннее удивление в серых глазах. Вот, значит, что он искал на её шее! Какими бы дремучими не были жители Берёзовки, но о зверствах последователей «Велесова братства» слухи доходили даже до них. Чего только они не творили – целые города истребляли, сёла потехи ради сжигали, монстров плодили. И у каждого из них были метки на загривке в виде четырёх змеиных голов. В простонародье символ звали Змеевиком, и из-за деяний Змееголовых за ним, к сожалению, закрепилась дурная и пугающая слава.
– Не смей меня к этим извергам причислять, – зашипела Лина и холодно добавила: – А ежели волхву княжескому так интересно, куда я на ночь путь держала, то скажу, так и быть. На капище богини Макошь сходить хотела. Или нынче и это запрещено?
Незнакомец отвёл взгляд, скрывая мелькнувшую в нём вину. По всей видимости, её разозлённый вид застал его врасплох. Но он тут же, одумавшись, приосанился и, сложив руки на груди, с подозрением поинтересовался:
– Так значит, своё происхождение ты больше не отрицаешь. А до этого чего ерепенилась?
– Не отрицаю, потому что моё происхождение объяснить сложнее, чем осознать, – отозвалась Веселина, глядя на него исподлобья. – Я не волхва. И не человек. Никто из них.
Воин замер и окинул её внимательным серым взглядом, в котором читалось неверие. Он наклонился к ней так, чтобы лица оказались на одном уровне, и усмехнулся.
– Врёшь, – сказал волхв. – Полукровки не рождались со времён смерти Радовида. Ни один человек не захотел бы связать свою судьбу с волхвом.
– За себя говори, а других не приплетай, – ощерилась Лина и вдруг добавила, непонятно зачем: – Я видения вижу. Не знаю, простые ли это сны или же что-то большее. Но от них голова болит, а легче становится только на капище. Потому туда и шла.
Веселина не понимала, почему вдруг решилась открыться этому незнакомцу. Может быть, она впервые в жизни нашла того, кто мог бы понять одну половину её противоречивой натуры, а может быть, что-то в глубине души просто отчаянно тянулось к нему. От него веяло силой, которая способна ломать чужие шеи и крошить кости, и это внушало лёгкий страх. Но ещё – интерес. К тому же, сейчас она была в невыгодном положении, а потому утаивать от него правду – глупое решение.
– Если ты не врёшь мне… И в действительности являешься ведающей, – задумчиво проговорил волхв. – Значит у тебя редкий дар. Волхвы, способные видеть сквозь время и пространство, давно не появлялись на свет. По крайней мере, так мне говорили старейшие. Получается… ты у нас девочка особенная?
Он вдруг повеселел и, улыбнувшись, внезапно предложил:
– Ну, раз уж мы оба не спим, то, быть может, сходим вместе на капище? Заняться мне нечем, а ты девица презабавная.
– А ты мне там зачем? – ворчливо брякнула Лина. – Я тебе не скоморох – развлекать шутками и анекдотами не буду.
Юноша разочарованно пожал плечами и, поправив свой плащ, демонстративно развернулся. Но перед этим нарочито раздосадовано сказал:
– Ну, тебе виднее. Только вот мы когда через лес ваш ехали – на целую стаю упырей наткнулись, – он невинно улыбнулся. – Ты там аккуратнее, а то мало ли чего.
У Веселины от ужаса волосы на затылке дыбом встали. Она никогда настоящих упырей не видела, но некоторые охотники иной раз рассказывали страшные сказки о свирепых чудовищах, которые пили людскую кровь, а после жрали и голодали тела. Поговаривали, что они настолько уродливы, что от одного их вида можно было отправиться к праотцам.
– Погоди-ка! – встревоженно пролепетала она и торопливо схватилась за плащ. – Может… может, ты со мной всё-таки? Я тут подумала, что вместе будет веселей. Да и теплее. Ну, вдвоём.
Последняя фраза прозвучала как-то уж дюже неприлично, поэтому Лина смущённо спрятала глаза, не желая видеть лукавую ухмылку на мужском лице. Она лишь дёрнула его за полы плаща и нарочито небрежно поинтересовалась:
– Ну, так что, пойдёшь или нет? Решай скорее, голова болит.
– Чудная ты, однако. Ладно, пойдём.
До холма, на котором располагалось капище, они шли в неловкой тишине. Веселина тревожно оглядывалась по сторонам, впервые в жизни испытывая страх перед темнотой. Раньше она часто бегала на капище по ночам, особенно жарким летом, когда спалось там хорошо и сладко. Но теперь ей казалось, что всюду маячили какие-то жуткие изломанные тени, которые хотели выпрыгнуть на неё из густых ельников. И Лина не могла спрятать свой очевидный испуг даже под насмешливым взглядом волхва.
– А тебя как звать-то? – вдруг поинтересовался он, когда они стали взбираться на холм, пытаясь нащупать под глубокими сугробами дорожку. – Меня Яном мать нарекла.
– Веселина, – тихо отозвалась она и громко ойкнула, когда нога по колено увязла в снегу. – Вот зараза…
– Что-то невесёлая ты какая-то для такого имени, – засмеялся Ян и одной рукой вытащил её из сугроба.
– Уж извините, какая уродилась!
Как-то так они и подошли к капищу, минуя деревянные колья, служащие заграждением. Когда их взгляду предстал нежный лик богини Макошь – они оба в немом почтении склонили головы. Её величественное изваяние смотрело мимо них, на восток, туда, откуда утром поднималось солнце, а на ладонях у неё был изображен знак засеянного поля.
– Прости, что тревожим тебя ночью, прядильщица судьбы Макошь, – тихонько сказала Лина и присела подле алатырного камня, куда обычно подношения складывали. – И не гневайся на нас.
Ян умостился рядом с ней. На капище было теплее, чем за оградой, и Веселина восприняла это за знак свыше – великая мать не против их общества. Богиня, наверное, уже привыкла к её ночным визитам, а потому не злилась тому, что в этот раз она не соизволила принести ей хоть какое-нибудь подношение. Зато мужика, как говорится, привела. Нехорошо как-то вышло.
– И часто ты сюда ночью ходишь? – вдруг поинтересовался волхв.
– Всегда, когда снится что-то странное. Голова в такие моменты обычно болеть начинает, а здесь чуточку лучше становится, – сказала Лина и поинтересовалась: – А вы узнали что-нибудь про хворь? Как лечить-то её?
Ян невесело хмыкнул, дёрнув уголком губ, и покачал головой. Стало быть, ничего они пока не узнали.
– Думаю, без Змееголовых здесь дело не обошлось, – задумчиво проронил он. – Поэтому мне бы помощь твоя не помешала, невесёлая Веселина.
Лина, резко очнувшись от дрёмы, раздражённо зачерпнула горсть снега и предприняла отчаянную попытку забросить его за чужой шиворот. Но Ян, видать, чего-то такого от неё и ожидал, а потому поймал тонкое запястье без труда. Так и сидели они: он улыбался, как дурак, а она пыхтела от злости, как недовольная курица.
– Невесёлая Веселина тебе помочь ничем не может! – наконец, рявкнула Лина и вывернулась из хватки. – Из меня боец слабый. Я только ворожить умею с помощью рун, но это так, безделица.
– А ты мне не для боя нужна, – ухмыльнулся Ян и легонько дёрнул её за торчащее ухо. – Хочу, чтоб ты помогла мне разузнать кое-что. Кем была первая заболевшая девушка?
– Цвета, дочка охотника нашего местного, – сказала Веселина. – Я её знала, хорошая девица была. Слова дурного о ней не скажу.
– О ней и не надо. В окружении у неё был кто-нибудь странный? Может быть, в видениях тебе что-нибудь являлось?
Лина задумчиво склонила голову к плечу – и вдруг вспомнила. За ночь до того, как о неведомой хвори стало известно жителям Берёзовки, она видела сон. Он был нечётким, мутным и грязным, как болотная жижа, но в нём она ясно видела мужскую оголённую спину, исполосованную шрамами, и сгорбленную фигурку на снегу. Только теперь Веселина поняла – эта светловолосая девица из сна была Цветой. Её видение накладывалось на реальность с удивительной точностью – и было почти неотличимо. Неужели и правда она во снах она будущее узреть могла?..
– Я видела. Видела! – распахнув в удивлении глаза, сказала Лина. – Я видела Цвету в своём сне за ночь до того, как она заболела. А ещё там был мужчина… Но его лица не помню, не разглядела. Помню только, что он обнимал её, а на загривке у него…
Она запнулась, но Ян понял её без слов.
– Значит, всё-таки «Велесово братство» постаралось, – он устало вздохнул, и в серых глазах мелькнуло отчаяние. – Когда же это кровавый цикл прервётся? Люди истребляют волхвов, волхвы истребляют людей. Неужели это никогда не прекратится…
Веселина робко взглянула на него, и впервые за эту ночь не захотела язвить и огрызаться. Ян выглядел утомлённым, уставшим от вечной охоты и борьбы. Его лицо принадлежало юноше и было необычайно красивым, но сейчас казалось старше своих годов. За свою жизнь он, пожалуй, видел столько ужаса и крови, сколько ей не снилось даже в самых страшных кошмарах. Раньше она считала Громовой взвод предателями, которые отринули своих братьев и сестёр, променяв их на княжеское покровительство. Но, быть может, всё было не так однозначно, как ей сперва казалось…
Сон, вызванный тяжёлыми размышлениями, сморил её, и Лина, незаметно для себя, уснула. Уставшая голова накренилась и уткнулась в чужое крепкое плечо. В обычной ситуации это непременно смутило бы её, но уж точно не сейчас. О собственном бесстыдстве она, пожалуй, подумает, когда солнце взойдёт на небосклон.
Глава 5
Этой ночью Ян спал тревожно, а во сне видел лишь обрывки воспоминаний. Они были мутными, как стоячая вода, и смердели кровью, как вся его жизнь. Ему снился Сорочий лес, тёмный и пугающий, снился мёртвый мальчишка с опустевшими голубыми глазами, снилось морщинистое лицо старейшего, который ласково гладил его по светловолосой макушке. И снился он сам, покрытый грязью с ног до головы, с окровавленным мечом в ладони.
Ян открыл глаза, когда занимался рассвет, и лучи холодного зимнего солнца ласково коснулись деревянного изваяния берегини. Он судорожно выдохнул и провёл ладонью по лицу, стряхивая с себя остатки кошмара. Сны он видел редко, а вспоминал о былом – и того реже. Но в эту ночь всё смешалось в нечто неясное, угрожающе-реалистичное. Быть может, всезнающая Макошь, прядильщица чужих судеб, хотела что-то сказать ему, раз послала эти видения подле своего идола? Его великие предки-волхвы бы поняли её знак, но Яну уже давно были неведомы неясные и размытые божьи промыслы.
Зато сладко сопевшая на его плече Веселина, судя по всему, ведала больше, чем говорила. Он скосил на неё взгляд и вгляделся в девичьи черты, пытаясь найти в них ответ на все свои вопросы. Девочка-полукровка, девочка-ведающая… Разумеется, он верил лишь половине. О своём происхождении она вполне могла и соврать, уж слишком маловероятным и неправдоподобным был такой расклад. Человек и волхв – звучало странно, даже глупо. Но, быть может, чувства и веление сердца не всегда подчинялись голосу разума. Такую вероятность отметать он не смел.
Что уж говорить – Ян сам себя перестал понимать с тех пор, как встретил эту юродивую девчонку. Рядом с ней что-то спящее внутри него шевелилось потревоженным зверем и толкало на странные поступки. Впрочем, едва ли сейчас это было худшей из всех его проблем. Нужно было возвращаться в деревню, чтобы подробнее расспросить старосту о Цвете и, быть может, выяснить что-то о личности мужчины со Змеевиком на загривке. Хотя эту задачу он хотел поручить своей невольной ночной спутнице. Если она, конечно, согласится помочь.
Ян хитро усмехнулся. Несколько сонных воробьёв, усевшихся на колья ограды, почуяли неладное и торопливо улетели прежде, чем он прочистил горло и крикнул во всю мощь:
– Веселина, упыри! Бежим скорее!
Веселина подскочила на месте, перепуганная до смерти, и осоловело заозиралась, поднимая руки в защитном жесте. Видимо, выискивала тех самых упырей. Когда сон окончательно схлынул с неё, она медленно повернула голову в его сторону – и в карих глазах полыхнул совершенно праведный гнев.
– Совсем дурак, что ли?! – рявкнула девица и со всей силы ударила его в плечо. Впрочем, он даже не шевельнулся. – Нормально разбудить никак не мог? Разрази тебя Перун!
– Просто у тебя лицо смешное было во сне, – невинно улыбнулся Ян, поднимаясь со снега. – Вставай, в деревню пора возвращаться. Или хочешь, чтобы тебя потом родня с собаками по всему лесу искала?
Веселина на удивление спокойно пожала плечами и, поднявшись, равнодушно отозвалась:
– Дедушка знает, что если я не дома, то здесь. А матушка… Ну, побранит чуток, быть может. Но это ничего, – она вдруг поглядела на него внимательно и спросила: – А ты обещаешь не выдавать меня? Ну, когда в деревню вернёмся. Сам знаешь, люди не очень нас жалуют… Вам-то сказать в лицо не осмелятся, а меня и мою семью могут…
Веселина вдруг смолкла, не став доводить мысль до конца. Ян усмехнулся и, окинув взглядом священное изваяние, сказал:
– Перед ликом берегини Макошь клянусь. Пусть она накажет меня, если нарушу своё слово.
Она кивнула и слегка потёрла замёрзшие ладони друг об друга – утром мороз стал крепче, чем был ночью. Или же милостивая Макошь так демонстративно указывала им на выход. Всё-таки гостеприимством её злоупотреблять не стоило. Они двинулись к видневшимся вдалеке избам, утопая в сугробах. Ян едва сдерживал смех, с высоты своего роста поглядывая на кудрявую макушку, которая зло фыркала на снег и уходила в него чуть ли не по уши. Он, конечно, помогал ей всеми силами, но наблюдать за этим уморительным зрелищем было в разы интереснее. А казалось, он уже и забыл какого это – смеяться.
Окутанная дымкой траура деревня постепенно пробуждалась ото сна, и местные медленно вылезали наружу, неповоротливые и угрюмые, как сонные пчёлы. Таиться от них теперь было бесполезно. Они поглядывали в их сторону с подозрением, и Ян видел – Веселине страшно. Людские предрассудки – вещь жуткая. Особенно в то время, когда смерть ходила от дома к дому, выбирая тех, кто следующим отправится с ней в мир мёртвых. Он бросил раздражённый взгляд на молодца, который волком глядел на смущённую Веселину, и незаметно коснулся её спины.
– Жених твой? – спросил он с нарочитым пренебрежением.
– Сын соседский, – тихо отозвалась она. – Дурак тот ещё, ходит за мной вечно. Не нравится он мне.
Ян легонько подтолкнул её, уводя с дороги, и скрыл хрупкую фигуру от чужого взгляда спиной. Защищать девиц в беде ему было несвойственно, на самом-то деле, но для Веселины он мог ненадолго стать праведником. О причинах такого поведения ему, конечно, задумываться не хотелось.
– На этот счёт не переживай, я разберусь, – спокойно сказал Ян и добавил: – Помоги мне разузнать что-нибудь о том мужчине, которого ты видела во сне. Поспрашивай у подруг, бегала ли Цвета к кому-нибудь ночью? Или, может, влюблена была?
– Помогу, знаю, у кого спросить можно, – она задумчиво глянула на него. – Ты сына соседского не стращай только. Он дурной просто, но ничего плохого никогда не делал.
– Само милосердие, – хмыкнул Ян. – Я подумаю, а теперь иди. Найти меня, в случае чего, сможешь.
Веселина кивнула на ходу и рванула в сторону дома, игнорируя пристальные взгляды односельчан. Удивлёнными они не выглядели – значит, часто она так поутру возвращалась. Но вот то, что её заметили в обществе княжеского волхва – было плохим знаком. Дурную молву могли распустить, подозревать начать. Ему такой судьбы для девчонки со смешным именем не хотелось бы. Ян провожал её взглядом до тех пор, пока худощавая фигурка в шубе не скрылась за дверью избы. И не он один, как оказалось. Ян угрожающе улыбнулся черноволосому юноше, который околачивался за калиткой соседского дома, и поднял бровь в немом вопросе. Паренёк глянул на него недовольными тёмными глазами, но сдался первым, с угрюмым видом захлопнув за собой входную дверь. Княжеских волхвов полагалось бояться – и не зря. Использовать руны против мирных людей им, конечно, было нельзя, но кулаками показать зазнавшимся соплякам их место – зазорным не считалось.
Товарищи встретили его удивлёнными и встревоженными взглядами. Заполошенная Звана, судя по всему, уже оббила все ближайшие пороги, пытаясь выяснить, куда запропастился их командир.
– Ты куда на ночь глядя умотал, Ян? – поинтересовался Вадимир, окинув его внимательным взглядом. – К девкам что ли деревенским бегал…
– Типун тебе на язык, старый, – хмыкнул он, удивляясь его проницательности, и вошёл в тёплую избу. – Зато узнал кое-что интересное по поводу того, кто хворь мог навести на Берёзовку. Я к старосте схожу, Звана и Вацлав пусть у местных поспрашивают, есть ли в деревне мужчина, у которого вся спина в шрамах. А ещё – пропадал ли кто из деревенских до того, как стало известно о болезни.
Ян бросил серьёзный взгляд на Вадимира и, прикрепив меч к поясу, добавил:
– Тебе, Вадимир, самое сложное. Сходи в лес и поищи следы. Но далеко не ходи.
– Думаешь, в деревне его уже нет?
– Уверен в этом, нет у него причин околачиваться здесь. Но убедиться стоит.
На том и порешили. Наскоро перекусив холодной кашей и хлебной горбушкой, они разошлись. Староста встретил его с нарочитым радушием, но Ян видел – в глубине его глаз крылась неприязнь и подозрение. Про Цвету он сказал мало, вскользь, будто боялся тревожить покой мёртвой девушки. Но, как выяснилось, ухажёр у неё был – причём не один. По крайней мере, так люди говорили. Девица, судя по всему, было до внимания охочая и крайне любвеобильная. Но кого-то конкретного староста так и не выделил, посоветовав сходить к её матери.
– Вы только аккуратнее, – напоследок сказал старик. – Она после того, как дочурку схоронила, совсем умом тронулась. Зла на неё не держите, беда у бабы, что поделать.
Яну до чужой беды дела, в общем-то, не было никакого, но к сведению он эту информацию принял. Открыли ему, правда, со стука десятого – взлохмаченная женская голова высунулась из дома, и Ян почувствовал запах хмеля. Людское горе часто пахло именно так. Женщина окинула его равнодушным взглядом с ног до головы и проскрипела неприятным низким голосом:
– Чего тебе надо?
– Про дочь твою разузнать, – спокойно отозвался Ян. – С кем в последнее время она виделась чаще всего? Может, влюблена в кого Цвета была?
Имя погибшей дочери, видимо, стало для неё призывом к действию. Обезумевшая женщина, резко распахнув скрипнувшую дверь, кинулась на него и закричала. Да так, что в ушах зазвенело:
– Вы волхвы проклятые! Вы мою Цвету извели, вы её отняли у меня! Не прощу, не прощу, не прощу! В пламени вам гореть всем, нечисть поганая!
Ян отбросил её от себя одним движением, но силы случайно не рассчитал. Она рухнула прямо в снег и, не сумев подняться, зашлась в рыданиях. Если бы у него было время скорбеть, он, несомненно, поскорбел бы вместе с ней. Но такой роскоши, как сострадание к чужим людям, у него, к сожалению, давно в сердце не водилось. Ян раздраженно вздохнул и потянулся к распластавшейся женщине, желая встряхнуть её и привести в чувство, но чьи-то тонкие пальцы сомкнулись на его локте, утягивая в сторону.
– Погоди, не трогай её, – проронила запыхавшаяся Веселина. – Видишь же, пьяная она – ничего толкового не скажет. Зато я скажу.
Он окинул её удивлённым взглядом, и с усмешкой поинтересовался:
