скачать книгу бесплатно
Желание Тигра
Мирослава Адьяр
Она – совершенно невыносимая, избалованная, безрассудная девчонка, и волей судьбы мне приказано доставить ее во дворец правителя, ведь от этого зависит жизнь дорогого мне человека. Я не смею испытывать к ней чувства. Я не должен даже смотреть на нее. Но что делать, если жестокая судьба отметила пленницу знаком моей истинной пары?
Пролог
Постель почему-то была очень жесткой и постоянно шуршала. С трудом разлепив глаза, я содрогнулась от острого спазма в затылке и перевернулась на другой бок, о чем тут же пожалела. Боль ударила с двух сторон, пробираясь в центр черепа и скручивая все на своем пути с такой силой, что вялые мысли должны были вывалиться через рот и закатиться под кровать.
Что вообще происходит и что это за “шурх-шурх”, мать вашу?!
Приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в потолок.
Не своей комнаты.
Я зажмурилась и снова всмотрелась в темные доски, а они даже не думали исчезать. Все так же слабо покачивались, дразнили меня, кричали в полный голос, что я совершенно точно находилась не в своем шатре!
Первая же попытка встать закончилась острым ударом в висок. Боль была настолько сильной, что я скатилась с узкой койки, упала на пол, прилично ударившись коленями об проклятую древесину, и выплюнула несколько цветистых ругательств.
Вцепившись в кровать онемевшими пальцами, я поднялась и, стараясь не делать резких движений, осмотрелась по сторонам.
Комнатка была крохотная, едва ли могла сравниться с моим шатром, голый пол ничем не застелен, у стены справа стояла тумба с небольшим кувшином, в котором отчетливо что-то побулькивало. Пробовать я не решилась, хотя пить хотелось до одурения. Душу бы продала за глоток прохладной воды!
Качнувшись к двери, я не смогла удержать равновесие и со всей дури приложилась плечом об косяк. Всхлипнув от боли, обиды и ярости, я уперлась в дверь ладонями, но та не сдвинулась ни на дюйм. Подергала ручку, подумала, что можно и пнуть ее посильнее, но… Новыми синяками разжиться совсем не хотелось, ведь ничего, кроме короткой рубахи без шнуровки, с здоровенной прорехой на животе и чуть порванным плечом, на мне не было. Я с трудом узнала свою ночную сорочку. Выглядела она так, будто я на полном ходу вкатилась в заросли пустынной колючки.
Я пошарила взглядом вокруг и схватила низенькую табуретку, одиноко стоявшую у кровати, и, размахнувшись от всей своей негодующей души, ударила по дереву. Грохот вышел оглушительным, а табуретка оказалась достаточно прочной.
– Выпустите меня! – взвизгнув от ярости, я ударила снова. – Выпустите или, клянусь пустынным ветром, мой отец вырвет вам глотки!
Удар! Еще один!
И еще…
За дверью послышались торопливые шаги, что-то щелкнуло. Замахнувшись снова, я поклялась себе, что живой не дамся и кто бы меня тут не запер – вмазать ему я смогу наверняка!
Когда дверь распахнулась, я зажмурилась и ударила не сверху вниз, а – наискосок, намереваясь снести челюсть – в идеале и голову – тому отродью, что решило вытащить меня из родного дома.
Табуретка застыла в воздухе – и никакого столкновения я не почувствовала.
От резкого рывка меня качнуло вперед, коленки подкосились и опора ушла из-под ног; а через мгновение я встретилась лицом с полом и, кажется, на секунду потеряла сознание.
Кто-то грубо ухватил меня за ворот и потянул вверх. Я услышала треск ткани, от которой и так уже оставались одни лохмотья, подумала, что не хватало еще грудью светить, и рефлекторно хотела прикрыться, но руки не слушались. Я почувствовала на щеке горячее дыхание, а нос защекотал запах песка и пустынного солнца, горьковатой сладости лисьих ягод.
Я сжала руку в кулак и, не открывая глаза, ударила наугад.
Запястье прошила жгучая боль, а некто сдавленно охнул, но не отпустил.
– Сука! – громыхнуло над головой.
Отважившись глянуть на похитителя, я так и застыла, с разинутым от удивления ртом, прошитая насквозь взглядом совершенно нереальных янтарных глаз, горящих таким неистовым гневом, что по коже побежали мурашки.
Но моя ярость оказалась сильнее.
Согнув ногу в колене, я ударила мужчину в живот изо всех сил и злорадно ухмыльнулась, когда подлец даже не попытался увернуться; но тут вторая рука незнакомца сомкнулась на моей лодыжке – и все веселье разом испарилось.
Короткое падение – и жесткий удар об пол выбил из меня весь воздух, а эта пустынная мразь бесцеремонно потащила меня за ногу обратно в ненавистную деревянную клетку!
– Пусти сейчас же!
– Угомонись или я тебе из твоих же трусов кляп сделаю!
– Нет на мне трусов, животное! Мало того что одежду испортил, так еще и без белья оставил! Извращенец!
– Или рот захлопни, – зашипел он, совсем как рассерженный дикий кот, – или я использую свое белье!
– Да ты что себе позволяешь, шакал?!
Извернувшись, я вцепилась в доски ногтями, но мужчина будто и не заметил ничего, продолжая тянуть меня к койке.
– Ты кто такой?!
Ничего не ответив, он бросил меня у изголовья и двинулся к выходу.
Здоровенный, мать его! Вон плечи какие широченные, с таким не поспоришь. Ух, собака рыжая, ну я тебе устрою!
– Сиди тихо, или оставлю без воды, – прошипел он злорадно, унося вместе с собой тот кувшин, что стоял на тумбочке у стены.
Злобно засопев, я вскочила на ноги, даже поискала глазами, что бы такое тяжелое запустить во врага, но разум в этой неравной схватке победил.
Пить хотелось. И если отец не найдет меня в ближайший день, то я долго не продержусь. В этой “коробке” было нестерпимо жарко – сварюсь, даже пикнуть не успею.
– Только тронь меня, и мой отец отдаст тебя песчаным собакам!
Незнакомец повернулся, и я застыла, не в силах сдвинуться с места. Его глаза – светящиеся и дикие – вызывали в глубине души какой-то животный, холодный ужас.
– Твой отец тебя продал, заноза. Не обольщайся.
Шаг назад – и хлопок двери. Я услышала, как щелкнул замок.
Что?
Что он только что сказал?..
Виго
Дерево штурвала обжигало ладони не хуже, чем угольки остывающего костра. Радовало, что девка пришла в себя, а то я уже грешным делом подумал, что перестарался и приложил ее слишком сильно, – но кто виноват?
Заноза собиралась сбежать, прямо из-под носа своего отца и моего заодно, а я никак не мог этого позволить.
Никак.
Я не похититель и не убийца, но на кону было слишком многое, чтобы прислушиваться к тонкому голоску совести.
И вот сейчас, щелкнув рычагом справа, я отошел в сторону и просто наблюдал, как корабль несется вперед, рассекая золотистый песок.
До стены долгий путь, а вокруг – полно опасностей. Мое везение могло закончиться в любую секунду.
Тело дрожало от напряжения, в голове мутилось, и на языке растекалась противная горечь. Я не мог есть и спать, только и думал о том, как бы быстрее добраться до дворца маджи.
И чем быстрее я это сделаю, тем быстрее получу назад дочь.
Скрипнув зубами от бессилия, я прикрыл глаза, поддаваясь накатившей усталости. Если бы та драная пигалица знала, каких усилий мне стоило просто бросить ее в каюте и выйти вон – она бы меня дожала. Слишком сильно я вымотался за последние дни, едва на ногах стоял.
Фолки предлагал мне помощь, но я отгородился.
Он и так с женой подставился, не хотелось еще раз злоупотреблять дружбой. Сам разберусь.
Я очень на это надеялся.
От тягостных мыслей отвлек шум.
Заноза либо глухая, либо бесстрашная, либо дура – раз принялась снова колотить табуреткой по двери, не восприняв мою угрозу всерьез.
Учитывая, что я забрал у нее запас воды, – дура однозначно. Значит, пусть прожарится как следует, если по-хорошему не понимает. Мне приказано доставить ее живой, но никто не обещал, что я привезу ее здоровой. Пусть во дворце с ней маджа сам потом разбирается, плевать.
Бам!
Эффекта, конечно, никакого. Эти двери было тараном не снести, а девка все никак не могла угомониться и билась так яростно, словно завтра уже никогда не настало бы.
Бам!
– Ничего, скоро тебе надоест, – проворчал я и тяжело прошагал к носу, где уселся на перила, свесив ноги вниз. Столкновения со случайными преградами меня не пугали. Корабль был достаточно “умным”, чтобы избежать их. Построенный из живокорня он чувствовал эти пески не хуже местных следопытов и мог сам придерживаться нужного курса, огибать препятствия и останавливаться, если я прикажу.
Бам!
Маленькая, неугомонная дрянь.
Мысль была вялой и отстраненной, я даже не потрудился встать. Пусть девчонка бесится, если ей так хочется. Рано или поздно силы закончатся – вот тогда и посмотрим, как она будет табуретками размахивать.
Солнце медленно клонилось к горизонту. Оранжево-красный край почти касался песчаного моря, и скоро на эти забытые всеми богами земли должен был опуститься ночной холод. Может, хоть к ночи бешеная баба устанет и ляжет спать?
Так и быть, оставлю в каюте кувшин, когда Заноза уснет.
Должна же она отрубиться рано или поздно?
Где-то под ребрами заворочалось непрошенное чувство вины. Все-таки малявка имела право знать, куда и зачем ее тащат, раз уж папка не удосужился предупредить дочь, что отдает ее в уплату долга.
Хорош отец, обделаться можно от восторга с таким папашей. Заноза даже не знала, что ее ждет, а когда подслушала разговор – а она точно его подслушала, зуб даю – так бросилась бежать в ночь, не разбирая дороги, – едва поймали.
Ее братец за всем этим с усмешкой наблюдал, мелкий ублюдок. Сразу видно – очень сестра ему мешала. Не ровен час – прикончил бы ее где-нибудь сам.
Я задолжал объяснение, раз уж семья у Занозы такая оказалась.
А то выволокли из родного дома, вырубили, бросили в каюту и увезли.
Впрочем, не все ли равно?
Очень скоро эта темноволосая проблема станет проблемой маджи, а дальше пусть делать все, что его душа пожелает, – только бы вернуть Мерай.
Только бы с ней все было хорошо…
– Выпусти меня, скотина! – А голосина-то мощный, девчонка вполне может оглушать им птиц прямо на лету. – Выпусти или я подожгу твою посудину! Я умею разводить костры и без огненных камней!
Закатив глаза, я поднялся, повел плечами, разминая затекшую спину, и спустился вниз, к каюте.
Бам!
– Подожжешь, сидя под замком? Да у тебя в голове сено.
– Это у тебя в голове будет сено, если ты сейчас же меня не отпустишь!
Бам!
– Я уже сказал – тебя продали. Что в этих двух словах тебе непонятно?
Тишина. Угомонилась, что ли? Так быстро?
– Ты лжешь, – послышось из-за двери.
Девка, скорее всего, стояла вплотную, чтобы я точно услышал.
– Ты слышала наш разговор, иначе мне не пришлось бы глушить тебя, как дикое животное, и вытаскивать из кустов возле лагеря.
Снова тишина, которую нарушало только злобное недовольное сопение.
– Так вот почему я такая ободранная!
– Сама виновата. Все могло быть по-хорошему.
– “По-хорошему”?! – выпалила она. – Выпусти меня или я буду долбиться в эту дверь, пока у тебя кукушку не сорвет! У меня сил полно!
Бам!
Удары посыпались на злосчастную дверь один за одним, а я все больше терял терпение. Отстегнув тонкую красно-золотистую нить, которой обычно связывал животных, я щелкнул замком и отошел в сторону, лениво наблюдая, как девчонка проносится мимо и, взвизгнув, врезается в противоположную стену.
В два движения окрутив пояс буйной девицы нитью, я пристегнул другой конец к своему ремню и наблюдал, как Заноза поднимается и отчаянно пытается испепелить меня взглядом. Растрепанные темные волосы совсем спутались, а рубашка выглядела жалко, но ничего подходящего все равно не было. По большому счету мне было плевать, в чем девчонке предстояло добраться до дворца. Хоть голой – это не имело значения.
Девка нахохлилась, как рассерженная птица, но нападать не спешила, только рассматривала. Эта коротышка едва ли доставала мне макушкой до плеча – что бы она там не задумала, а силенок не хватит.
– Эта хренотень меня не удержит, – буркнула она, дернув нитку.
