скачать книгу бесплатно
Сделав во время войны целое состояние на ядах и оружии, он теперь заправлял всеми делами в квартале, контролируя каждую мелочь, каждого воришку, попрошайку или убийцу.
«Без Граци «Ручьи» стали бы куда безопаснее» – так могли сказать многие.
«Но и куда скучнее» – парировал бы Ш’янт. Змей был на своем месте. Только благодаря ему, иномирцы не голодали и не перегрызли друг другу глотки.
– Что тебе надо, Зима? Уж не решил ли ты просто навестить старого друга?
Уголки губ Граци приподнялись, обнажив белоснежные клыки. При желании он мог перекусить человеку шею. Ш’янт не раз видел, как жуткая пасть, умело замаскированная под человеческий рот, раскрывалась на всю ширину, чтобы полакомиться добычей. Граци частенько бывал за стенами «Ручьев»: под покровом ночи проникал в бедные кварталы, где людей никогда бы не стали искать, а иногда смелел настолько, что закусывал стражниками, торговцами или приезжими. «Разминался», как любил шутить змей.
Никто не мог похвастаться такими возможностями. Стены вокруг квартала – не просто камень, дерево и клей. В них было вложено куда больше. Каждый шов был окроплен кровью Первородной. Настоящая тюрьма для потусторонних созданий, но держала она не всех. Всегда есть исключения, и Ш’янту хотелось оказаться в их числе. Хотя бы на день.
Граци родился уже здесь, в мире людей, а рождение на людской земле несло свой отпечаток: кровь Первородной не «видела» его. На нем не было клейма пришлого, закрывшего выход из квартала для всех остальных.
– Мне нужно выйти за стену, – сказал Ш’янт, не отводя глаз.
– Так иди, – пожал плечами змей, – раз ты так спокойно вламываешься в мой дом, то что для тебя какая-то стена?
Хищная улыбка прямо-таки сочилась издевкой, хотя в ней невозможно было не заметить крохотный огонек любопытства.
– Защита действует на всех уровнях, – хмуро ответил Ш’янт, – я такой же пленник, как и все здесь.
– А чего ты хочешь от меня? – удивленно вскинув брови, Граци склонил голову набок, рассматривая Ш’янта с пристальной жадностью голодного хищника.
– Маскировки, конечно! Я знаю, что ты можешь меня провести.
Тяжело вздохнув, змей сдавил пальцами переносицу.
– Давай по существу, Зима. Тебе нечего мне предложить, – Ш’янт собрался возразить, но Граци предупреждающе вскинул руку, – ты жив благодаря Артумиранс, да хранит мрак ее измученную душу. Благородная глупышка тратит драгоценное время совершенно напрасно. Все, что у тебя есть – жалкие остатки силы. Развей их – и не станет ничего. Ты же просишь, в обмен на целое ничего, подвергнуть себя опасности. А я очень дорожу своей драгоценной шкурой.
Скрипнув зубами, Ш’янт из последних сил пытался удержаться на грани между рассудительностью и яростью.
– Артумиранс нашла ее.
Змей замер на мгновение, отвел взгляд, будто что-то обдумывал. Лоб прорезала глубокая морщина, а темные чайные глаза наполнились золотистыми всполохами.
– Нашла, понимаешь? И ее привезут сюда. В особняк Следа. Мой единственный шанс вернуть силы и тело! Мне нужно, смертельно необходимо, попасть в этот клоповник!
– Что именно она сказала? – вдруг спросил Граци.
– Как всегда: лишь намеки, – Ш’янт раздраженно отмахнулся, – думает, что Клаудия нашла ее первой не без помощи Первородной.
– А что в этом для меня? Для всех нас?
Ш’янт осекся. Если бы он мог бледнеть, то это, несомненно, случилось бы.
– Что ты хочешь услышать?
– Например, что ты можешь открыть двери домой? – глаза Граци потемнели, превратившись в настоящие омуты. В них можно было с легкостью провалиться и уже не выплыть на поверхность, – что можешь помочь своему народу вернуться в Энкул?
– Не думал, что тебя, полукровка, это волнует.
Граци скользнул вперед. Чешуя угрожающе зашуршала по доскам пола. Змей обвился вокруг Ш’янта, но не коснулся, будто даже прикосновение могло испачкать его.
– Что меня волнует – не твоего ума дело, Зима. В чем проблема? Берешь и обещаешь. В противном случае я палец о палец не ударю. Ты знаешь, что я не шучу. Пытать меня ты не можешь. Тебе нечем меня купить, но… – змей хищно облизнулся, – ты можешь дать слово.
– Это безумие! – Ш’янт упрямо вскинул подбородок.
Упрямство это было детским, совершенно не рациональным, но что-то внутри – крохотный огонек противоречия – мешало просто согласиться.
– Ты, как ни крути, все еще король! – прошептал Граци, чуть наклонившись вперед, чтобы их глаза были на одном уровне, – и слово твое священно. Глупый закон, но он работает даже здесь, я точно знаю. Вернув тело, ты вернешь и прежние силы. Да и подумай сам! Ты тут всем поголовно задолжал. Народ устал от людей. Им нужна новая дорога и цель, к которой можно идти. Иномирцы хотят вернуться.
– Когда вам уже наскучит винить меня в своих проблемах?
– Никогда! – Граци пожал плечами, – это куда интереснее, чем винить самих себя. Так что, Зима? Ты готов заключить сделку?
Усмехнувшись, Ш’янт взмахнул рукой и не без наслаждения наблюдал за паникой, всколыхнувшейся в глазах змея. Тот отскочил назад как ошпаренный, и едва не сшиб стол. Глаза превратились в прозрачные золотистые озера кипящего гнева, в горле заклокотало.
– Смотри, чтобы ты об этом не пожалел, змеиное отродье. Где мне расписаться?
***
Липкий всепоглощающий холод, а вкус у него, как у подгнившей брусники. Он пробирался под одежду, под кожу, вгрызался в кости и настойчиво толкался в рот, пробуждая в самой глубине волну тошноты. Не давал свободно вздохнуть, не позволял пошевелиться, но Май сражалась отчаянно. Рвалась на поверхность, к солнечному свету, домой, где ее должен был разбудить окрик матери. Пора просыпаться. Нужно заняться домашними делами.
И Киран собирался зайти в гости сегодня…
Киран…
Воспоминания ворвались в затуманенный рассудок, разметали мысли по углам и заставили вскочить на ноги с такой скоростью, что мир перед глазами завертелся сломанной юлой и накренился на бок.
Киран в пещере, и рот у него разорван от уха до уха, а над головой будто шумят листья древнего леса и шепчут, шепчут, шепчут ужасы!
Город уже горит, Май.
– Спокойно, дитя! Ты не в себе.
Чья-то рука с силой сжала плечо, заставила повернуть голову и столкнуться взглядом с незнакомой женщиной. Высокая и прямая, как жердь, она рассматривала Май из-под густых ресниц. Серая одежда, стягивавшая худое тело, была без нашивок и отличительных знаков, пропитана пылью и цветочной пыльцой. Совершенно невзрачное лицо, лишенное ярких черт, даже шрамов не было. Кожа выглядела безупречно гладкой, лишенной изъянов, оспин и мелких морщин.
«Лицо куклы», – подумала Май.
Что навсегда врезалось в память, так это глаза незнакомки. Темно-зеленые, блестящие и живые, обрамленные темными ресницами. И взгляд этот был безжалостен.
– Кто вы? – она попыталась говорить твердо, но голос предательски дрожал и ломался.
Почем в доме чужак? И где матушка?
– Как вы попали в дом?!
– Сядь, – голос женщины проморозил до самых костей, и Май опустилась в удачно подвернувшееся кресло. Вцепившись руками в подлокотники, она напряженно осматривала комнату и едва подавила крик, когда увидела в дальнем углу странную черную массу, облепившую стены. В липкой, как патока, черноте ясно проступали красноватые прожилки, похожие на кровеносные сосуды. Масса подрагивала и растекалась по полу омерзительной лужей, вызывая дрожь во всем теле, от пяток до кончиков пальцев.
Что вчера произошло?
Что…
Май зажмурилась, тошнота накатила снова, а под веками конвульсивно пульсировали разноцветные пятна.
Я пришла домой. Я…
– Ох, Пожинающий, – выдохнула она и прикрыла рот рукой.
– Вспомнила? – женщина склонила голову на бок и рассматривала Май так пристально, что захотелось забиться в угол и скулить, как побитая собака.
– Это все не на самом деле…
– Когда выйдем из комнаты, то посмотришь на труп матери. Может это заставит тебя поверить.
Голос женщины исказился. Едва уловимо, но Май заметила, как изменилось выражение лица, как растянулись тонкие губы, обнажив на удивление острые нечеловеческие клыки, а в топкой зелени глаз мелькнуло алое зарево.
Смысл ее слов дошел только через секунду. Сердце болезненно трепыхнулось в груди, ударилось о ребра и провалилось куда-то вниз оледеневшим камнем.
Матушки больше нет…
Как ни странно, но Май не могла выдавить ни слезинки. Глаза оставались сухими, а мысли путались в голове, сталкивались между собой и разлетались в стороны разноцветными острыми осколками.
Что же теперь делать?
Нельзя оставаться в доме, нельзя! Что она скажет, если кто-то спросит о матушке? А если кто-то спросит о Киране? Он не мог просто уйти из дома и не сказать родным, куда направляется. Наверняка его уже ищут и скоро придут сюда. Они должны были пройти свадебный обряд через несколько недель! Ох, Пожинающий!
– Боишься? – голос женщины упал на плечи холодным колючим покрывалом. – Правильно делаешь.
– Когда я пришла в дом, здесь что-то было, – Май вскочила, как ошпаренная, вытянулась в полный рост и с удивлением отметила, что едва ли ниже незнакомки. – Что-то ждало меня внутри. И в пещере неподалеку! Я видела своими глазами! Что-то пришло за мной и убило матушку.
Женщина подняла руку, приказывая молчать. В этом жесте было столько власти и уверенности в собственных силах, что Май невольно стиснула зубы.
– Мало времени, а поговорить нужно о многом, – вот-вот рассветет, и нельзя нам здесь оставаться, дитя. Ты правильно опасаешься, что местные могут обвинить тебя в убийстве. Следы, что ты видела ночью, пропали, впитались в землю и осели в ней страшным ядом, что медленно будет ползти к городу. Все, что ты можешь сделать – сжечь дом и отправиться со мной.
– Сжечь дом?! – Май в ужасе отшатнулась от женщины и прижалась к стене.
– Только огонь и люз страшны для проклятой крови! – она не пыталась приблизиться, но в глубине ее зрачков вспыхивали красные угли, – а засыпать все вокруг люзом мы не в силах.
Май обхватила голову руками и медленно сползла вниз. Пальцы так отчаянно цеплялись за пряди, что одно неосторожное движение и пучки волос останутся в сжатых кулаках.
Опустив ладони на дрожащие колени, она посмотрела на женщину и прищурилась.
– С места не сдвинусь, пока не объяснишь, что происходит.
Та склонила голову на бок, к чему-то прислушалась. Ее губы слабо шевелились, будто незнакомка с кем-то разговаривала.
– Твой мир болен, дитя, – вдруг произнесла она. – И его смерть – лишь вопрос времени. То, что ты видела – начало. Болезнь медленно распространится, изувечит каждого, к кому прикоснется, и, рано или поздно, доберется до каждого уголка Рагур’ен.
– Болезнь не сворачивает людям шеи!
– Но пораженные ею – сворачивают. Хочешь остаться и проверить? Недуг медленно будет катиться по этой земле и скоро вспыхнет в городе неподалеку.
– Я не могу не предупредить их! – Май вскочила на ноги и бросилась в коридор, но сильная хватка чужих рук чуть не повалила ее на землю. Трепыхнувшись, она попыталась вырваться, но тщетно. Незнакомка прижала Май к полу, головой вниз и, наклонившись так, чтобы почти касаться уха сухими губами, протяжно зашипела:
– Поверь, дитя, чем быстрее мы доберемся до столицы, тем лучше. Я не стану ждать, пока местные олухи соизволят поднять свои задницы и обследовать окрестности! И не тягаться им с ломкотой, понятно? Уж скорее они попадут в сети проклятой крови и станут ее верными слугами. Так что захлопни рот, собери самое необходимое и мы уезжаем!
– Почему я должна вам верить?!
– Потому что я единственная, кто знает, как спасти этот загнивающий мирок.
***
Клаудия не дала ей похоронить мать.
– Огонь надежнее, – сказала она Май и подтолкнула в сторону выхода. Не позволила прикоснуться к телу, даже толком попрощаться не разрешила. Боялась, что «проклятая кровь» может как-то повлиять на Май, хотя золотые разводы и правда пропали, будто впитались в пол. Исчезли и следы в саду, вот только куст сирени, что цвел неподалеку и стоял ближе всех к золотистым полосам на земле, странно застыл и при малейшем дуновении ветра позвякивал, как дверной колокольчик.
Когда Май подошла поближе, она с изумлением отметила, что цветы, листья и весь куст поблескивают в лучах рассвета, как стекло. Притронуться к цветам она не решилась, но в глубине души занозой засел вопрос.
Как быстро эта гадость доберется до людей?
Она и правда не сможет уговорить Клаудию задержаться хотя бы на час, чтобы предупредить магистра города?
Это бесчеловечно!
Так нельзя…
«Оставлю записку, – решила Май. Скажу первому же стражнику, чтобы передал магистру в руки. Лучше, чем просто пройти мимо, зная, какая опасность может грозить жителям. Пусть Клаудия хоть на стену лезет, но бросить людей в неведении – все равно что самолично убить их!»
Когда они покинули дом и Клаудия бросила внутрь несколько плотно упакованных брикетов, Май отвернулась, не в силах смотреть, как вот-вот сгорит ее жизнь.
Клаудия жестом указала на дорогу и открыла калитку. Чуть впереди, так, что с крыльца было не рассмотреть, топтались два диковинных зверя, при виде которых Май окончательно растерялась, а заодно и утратила все душевное спокойствие. Собственно, ничего такого в зверях не было. Всего лишь черный и серебристо-серый волки. Вот только размерами они могли поспорить с крепкими пони. Разумеется, ничего похожего на седла не было, так что Май с ужасом представила себя на спине такого чудовища, вцепившуюся в жесткий загривок.
Клаудия же, не обращая внимания на ее вытянувшееся лицо, подошла к волкам вплотную. Рука женщины мягко оглаживала головы присмиревших животных, принимавших ласку с такой готовностью, словно ждали целую вечность.
– Это Цивка, – сказала она и коснулась черного волка, а затем перевела взгляд на его серебристо серого собрата, – а это Сэхро. Существа они мирные и доброжелательные. Если, конечно, не таскать их за хвосты и уши.
– Откуда они здесь? – пролепетала Май, делая осторожный шаг к волкам. Те уставились на нее совершенно одинаковыми желтыми глазами. Хотелось верить, что волки не оценивают Май, как еду.
– Они мои друзья и союзники, – бросила Клаудия, – где я, там и они.
Май подошла ближе и положила руку на голову зверя. Цивка на мгновение прижала уши, но одного слова хозяйки, произнесенного на странном и незнакомом наречии, оказалось достаточно, чтобы успокоить ее.
– Вперед же, дитя!
Клаудия в мгновение ока оказалась на спине Сэхро.
Май вопросительно уставилась на своего волка и тяжело вздохнула. Что ж, придется приспосабливаться. Никто не собирался объяснять, как вести себя на спине невиданного зверя.
