скачать книгу бесплатно
Когда-нибудь я вспомню этот вечер
В цветном бреду, в далёком далеке:?
Мне этот миг заглушит храпы урки
И дрожь в барачном зябком сквозняке:
Подхваченный течением мазурки,
Я уплыву по призрачной реке.
Утешит подконвойного скитальца,
Безликого, безвестного раба,
Прикосновенье Ваших тонких пальцев
К иссушенным, обветренным губам.
В одну из зим, укачанный метелью,
Свободен стану и навеки сыт,
Но в вечер сей, исполненный веселья,
Я Вам скажу: «Позвольте пригласить»…
«Мы были юн? ы…»
Мы были юн? ы
И резво шли.
Мы рвали струны
И в пляске жгли —
Запоем пили
Любовь и жизнь.
И нас любили,
И мы клялись.
Мы били подлых,
И нас в ответ
Топтали кодлой,
Вбивая в твердь.
Но не сдаваясь —
Пока живой —
Росли, вставая,
Как в штыковой…
Врагов изгнали
И тьмы, и тьмы,
И твёрдо знали —
«Рабы – не мы»…
Потерь примерив,
Глубин и вёрст —
Мы жили, веря
Рубину звёзд:
Среди пустыни
И в царстве льда
Сады растили
И города.
Большие вехи,
Великий спорт —
Страна успехов,
Страна-рекорд.
И в каждой песне —
Мечты и зов
Вселенской бездны,
Льда полюсов…
Нас не купили
Ни страх, ни лесть —
Мы уступили
Навалу лет:
Подмяло время,
Сутуля стать,
Вбивая в темя:
«Пора устать».
Мы раздражаем,
Мы чуждый стиль.
Мы отступаем
В глубокий тыл.
И, нрав стреножив,
Глядим туда,
Где нас помножит
На Никогда.
И вот мальчишка
С пилой в ушах
Толкнёт плечишком,
Вперёд спеша:
Они как рыбы
Торчат в Сети,
Хотя могли бы
Нас превзойти…
Снижая скорость,
Поймём, бранясь,
Что новый поезд
Уйдёт без нас:
На окнах шторки,
В окошках свет,
На переборке
Стоп-крана нет —
Гудит фанфарой,
Красив и горд:
«С дороги, старый!»,
Прибавив ход.
«Однажды, как дохлые мухи…»
Писатель, если он настоящий писатель,
каждый день должен прикасаться к вечности
или ощущать, что она проходит мимо него.
Э. Хемингуэй
Однажды, как дохлые мухи,
Иссохнутся наши сердца.
Крыла ? невесомее пуха
Заполнит весомость свинца.
И, глянув, согбенные грузом,
В глаза, как глядят на часы,
Уйдут сопричастные музы,
Как битые старостью псы:
В долину без центра и края —
Удел умолчанья и тьмы,
Где Божья искра умирает.
А следом пошаркаем мы —
Лишёнными песен певцами,
Которых на пир не зовут:
Вестимо – с сухими сердцами
Поэты недолго живут…
«Всю молодость надежды подавал…»
Всю молодость надежды подавал,
И в зрелости предсказывали славу,
Но жизнь моя насмешливой шалавой
В конце концов свела меня в подвал,
Где лавра нет, где плесень да грибок,
Где свет не свет, а колыханье свечки…
Благодарю, Всемилостивый Бог,
Что уберёг наивную овечку
От фальши славы, восхищённой лжи,
Друзей, которых тьма до первой драмы,
Падения в сырое жерло ямы,
С благословеньем кинутых вершин…
Я не упал, разбившись вдрызг и в хлам,
Не лью слезу о золочёном прошлом.
Мой уголок, мой вертеп скомороший —
Достойный дар за речи и дела…
Всю молодость надежды подавал,
Послушный мальчик, юноша хороший…
Вот мне подали старый медный грошик,
Что всех дороже званий и похвал
И мизером украсит неуют:
В согласии с нутром Экклезиаста —
Истёртый грош, эквивалентом счастья,
Надежду подававшим
подают.
«Мой срок сибирский только начат…»
Мой срок сибирский только начат.
И год, и десять – не в зачёт.
В плечо знакомая отдача,
Или задиристый толчок
Я ощущаю в этом крае,
Где нервы крепкие нужны:
То шмара в лавке задирает,
То в зенках вызов бросит шнырь.
Держи карман, ходи при свете,
Твои закон и прокурор —
В кармане олово кастета
Или за пазухой топор.
Неоспоримой антитезой,
Когда «блатной» на «мужика», —
Тяжёлый холодок обреза
И дрожь унявшая рука.
Здесь жизни прожиты в похмелье,
Глаза недобрые пусты:
Заместо пропитых нательных,
На коже – синие кресты.
И числа маковок неровных
Не для глядящего с небес,
А в тёмной ёмкости церковной
Хранится взрывчатая смесь…
В краю бродяг и вертухаев,
Где самородки ищет сброд,
Копает публика лихая,
Как будто чёртов огород.
И рвёт шурфы, и моет, моет,
Судьбу фартовую ища…
Стирают пальцы марамои?,
Но не отмоется душа.
