скачать книгу бесплатно
– Ты разжирела. Подонок звонил, поздравил с совершеннолетием. Обещал вечером зайти…
Ника была в разных носках, лень было искать пару. Чехол на лямке телепался на ветру. Кружилась голова, как после болезни. Месяц не выходила на улицу, казалось, все улыбались и уступали дорогу. На самом деле шепотом матерились, она со своим брезентовым парусом занимала половину тротуара.
Когда пришли в клуб, здесь уже царил легкий хаос. В клубе постоянно праздновали дни рождения каких-нибудь покойных и ныне здравствующих анархистов. От света рампы, на стене шевелились кривые и длинные тени. Музыканты настраивали свои инструменты. Что-то квакало и мяукало, иногда страшно фонил микрофон. Пожилые мужчины сидели за столиками о чем-то беседовали. Отец сказал, что это панки. Ника была здесь с отцом на концерте какой-то легенды. «Те самые», говорил он, из поколения «я видел тех, кто видел Цоя». Недобитки с Климата и Маяка, подворотен Лиговки и пустырей Купчина. Нике было смешно. Слово панк, у нее ассоциировался с розовой щеткой на лысой голове, непременно, жирной девушки в проклепанной одежде. Как-то так…
Хозяйка вышла навстречу.
– Роднуля, ты почему не звонишь?
– Здравствуйте…
Дама увидела картину и заныла:
– Ну, не. Ну, что ты. Это же не твой формат…
Сели за столик под конус света крошечного бра. Полина была здесь впервые, разглядывала панораму ночного Нью-Йорка на стенах, портреты мужиков с гитарами, старые афиши…
– Сейчас я позвоню одному типу, сходите к нему.
Но ей не отвечали. Дама набрала номер еще раз.
– Идите так. Скажите от меня.
Она вспомнила адрес.
– И приходите вечером. Если что, стол раскладной еще есть.
Ника сказала, что если найдут деньги, то обязательно. Но дама не слушала, ей было, скорее всего, наплевать. Ее дело пригласить.
– До вечера, девочки. Никита, привет отцу.
– Передам…
***
Полина толкнула стеклянную дверь под вывеской «Вертеп». Вонь перегара и табака ужалила ноздри. Несколько человек за одним столом, единственные посетители, обернулись. Повисла тишина…
– Мы закрыты.
Сказал страшный лысый человек. Ника и Полли замерли, как кролики, брошенные в серпентарий. Из боковой двери вышел жирный юноша. Он застегивал ширинку. Лысый крикнул с кавказским акцентом:
– Э, зачем они здесь?!
Юноша округлил глаза.
– Чо, вырубать?
– Не спеши…
Портьеры за стойкой бара разъехались в стороны, появился чрезвычайно худощавый мужчина в костюме и галстуке.
– Здравствуйте, мы к Абраму Джохаровичу…
– Это я. Знаю, Ольга только что звонила.
Он осовело уставился на разные носки Никиты. Быстро опомнился:
– Ну, показывайте.
Взял картину за бока. Глаза его бегали в разные стороны, как у хамелеона. Он разглядывал каждый сантиметр. Подошли остальные, не менее страшные, плосконосые, с неправильными черепами.
– Это эти, как их, – Абрам Джохарович нарисовал носом перед собой воображаемую спираль, – те, что крутанули сальтуху с крыши? Показывали на днях…
– Нет, не они.
Босс думал. Остальные смотрели то в картину, то на босса. Раздался чей-то шепот:
– Супрематизм…
– Сколько?
– Пять…
– Не слышу.
– Пять тысяч!
Повисла пауза. Скрипнула кожаная куртка, кто-то шепотом выругался или восхищенно похвалил, было непонятно…
– Я вам что – больной пизды ребенок?!
Неожиданно заорал Абрам Джохарович. Голова его метнулась в профиль, как у потревоженной птицы. Нижняя челюсть оттопырилась, глаз надулся и вместе с бровью вылез на лоб. Он ждал ответа. Картину бережно подхватили и вернули Никите.
Босс заходил по залу. Оказывается, это случился телефонный звонок на невидимую гарнитуру. Абрам Джохарович стал ругаться с кем-то на нескольких языках.
– Я тебе кадык выгрызу! Чичи протараню, гетваран, оноаназысским!
Люди рассыпались по углам, стали названивать кому-то, ругаться, приказывать куда-то подъехать…
Через минуту все пропали через дверь и между портьер. Остался один лысый. Он махнул рукой.
– Э, ви еще здесь? Давай, дасвидания.
– Твою ж мать, – сказала Никита, когда они снова очутились на свежем воздухе, – чуть не описалась. Спасибо тебе, тетя Оля.
Народу на улицах становилось все больше. Заканчивались пары в университетах. Ника чувствовала себя дурой с этой нелепой брезентовой папкой под мышкой.
– Пошли к Степе. Если он ничего не посоветует, все. Можно будет идти к тебе и уныло точить салатики.
У Храма Спаса на Крови быстро нашли, кого искали. Лотки с матрешками и прочими сувенирами, казалось, никто не охраняет. Но стоит подойти, сразу появится дядя Степа. Продавцов можно сразу отличить от туристов по испитым и обветренным лицам.
– Как торговля? Здравствуйте!
– Привет.
После того, как Никита уволилась, дядя Степа больше продавцов не брал, торговал сам. Пандемия не прошла бесследно. Теперь вот финны пропали.
– Одни китайцы ходють…
Ника рассказала, что привело ее сюда.
– Ну, есть один. Сколько ты хочешь?
Ника назвала цифру.
– Скажу куда идти. Десять процентов мне.
– Конечно.
– Будет спрашивать, говори, картин много. И что ты, начинающий художник. Он иногда покупает всякий хлам, надеясь, что автор будет знаменит. Мечтает на этом разбогатеть.
На мосту стояла компания алкашей. Степан окликнул одного:
– Вовчик!
К ним метнулся краснорожий дедушка лет семидесяти.
– Проводи к Артутру. Это наши.
– А! – обрадовался дедуля, – ну пойдем.
– Спасибо, Степа.
– Привет отцу.
Вовчик был одет в короткие штаны чуть ниже колена. Ника не доверяла типам в таких штанах. Дед весело сообщил, что когда-то он прыгнул:
– Вот с этого моста! А здесь отобрали мешок с семечками у цыганки. Давно это было.
Он сыпал старинным жаргоном. Например:
– Здесь линию бомбанули с финиками…
И даже слегка закавылял, тем самым подчеркивая, бывшую свою крутизну. Ушли недалеко. Вочик, неожиданно, громко бзданул! И дал стрекача, убежал на другую сторону набережной к гранитным перилам. Рожа его стала еще краснее.
– Простите! Я наступил на лягушку!
– А куда мы шли-то?!
Ника захлебывалась смехом, Полина звенела, как колокольчик.
– Гонобобель! Артур Гонобобель!
Отдышавшись, Полина быстро нагуглила нужную личность. Оказалось, это совсем рядом.
Немного робея, постучали в дверь под вывеской латинскими буквами – gallery. Никто не открыл. Вошли сами, без разрешения.
За порогом им открылся выставочный зал. На белых стенах висели картины, тоже без рам. Ковровая дорожка вела к другим дверям, их было несколько. Скорее всего, самое грандиозное пряталось там, а это был всего лишь холл. Головки видеокамер висели в каждом углу…
– Я вас приветствую!
Появился импозантный мужчина в серебряных лосинах и домашнем халате. Чернявый, но не кавказец, скорее латино или еврей.
– Какие красавицы! Прошу! Меня зовут Артур!
Девчонки старались не смотреть ниже пояса хозяина галереи. Для этого хватило периферийного зрения и немного фантазии. Могло показаться, что у него в штанах сидит кролик или плюшевый медвежонок.
Прошли в другой зал. Здесь было просторнее и картин больше. Еще стояли два кресла с журнальным столиком. И целая роща фикусов и декоративных пальм в разнообразных кашпо. Артур водил указательным пальцем по стенам, называл имена художников, вероятно, глубокого андеграунда. Потому что, ни одной фамилии Ника не знала. И с удовольствием заметила, что ее «токсичная мазня» несравнимо лучше, чем весь этот «андеграунд».
– Извините, – сказала она, – мы по делу.
– Слушаю вас. Чего желаете?
Ника вытащила несчастную картину. Сказала, чего желают.
– Оу…
Показалось, амиго был очарован.
– Сколько хотите за эту прэлесть?
Ника вздохнула и назвала сумму.
– Чего же мы стоим? Присаживайтесь!
При этом он слегка выпячивал свой пах, как бы приглашая полюбоваться «кроликом». Достал из кармана халата пачку денег, одну купюру отдал Никите.
– Ничего се. Спасибо…
Пачка купюр это весьма сексуально. Сексуальнее «кролика» в паху. Мсье Артур «сфотографировал» их лица, когда они увидели деньги.
– Хотите кушать?
Он достал из шкафчика квадратную бутылку с импортной этикеткой, налил в бокалы и объявил, что сейчас они вкусно поедят. А потом у него сегодня намечается журфикс, как обычно по пятницам…
Девчонки хихикали в кулаки. Виски тяпнул им по мозгам. Все стало казаться смешным и легкомысленным. Хотелось еще по пятьдесят.
– Ну что, едем?
