скачать книгу бесплатно
– Не приучен – это ты зря. Я Стаса твоего слушаю и понимаю, что в доме все честно говорится.
– Ну а что парню голову морочить. И так уже только про ГУЛАГ и говорит.
– ГУЛАГ?
– Ну да. «Огонек» читает, «Московские новости».
– Понятно. Ну, тут мы не повлияем. Пусть читает. Знать надо. А что касается того, что будет… А каюк будет. Помяни мое слово, Николаевич, каюк. Задача – как удержаться, как выплыть. И как детей сохранить.
– Что, совсем трындец?
– Трындец? Отличное слово. Отличное. Очень меткое.
– А в чем трындец? – Перов опять налил в стопки настойку.
– Ох, и крепка она! – воскликнул Мельников, увидев это. – Но не откажусь. Мозги прочищает.
– Это главное, что требуется от настойки. Только ты мясцом закусывай.
Мельников послушно взял в руку кусок мяса, но даже не притронулся к нему.
– Понимаешь, – он вздохнул, – что-то мне кажется, что продали нас. Или продают. Понимаешь, сдают шестую часть суши, со всеми ее лесами и полями, газом, нефтью и Северной Венецией и самым читающим народом в мире. И будет ли терпеть народ то, с чем столкнется, большой вопрос. И не будет ли большой крови.
– А не будет, – сказал Перов, – не будет, если ваш брат, который в министерствах сидит, и на Старой площади, и на площади Дзержинского, крови не захочет. Понимаешь, уже пошло все… Вода несется, заливает берега. Нельзя ее остановить. А если попробуешь, крови много будет. Но понимаете ли вы это? Вы, сидящие там… – Перов указал пальцем на потолок.
– Там мухи обычно сидят, – буркнул Мельников, – как я надеюсь, что все это как-то обойдется.
– А таких умных, как ты – много у вас там?
– Не знаю. И потом, пойми, я же не наверху. Я чуть выше, чем кто-то. Наверху они, но они не слышат. Или нам не говорят ничего.
– Но дети у них есть? Дети-то?!
– Есть. Если моя версия верна, то у этих детей будет власть и будет все, что в этой стране есть! – Петр Вениаминович выпил свою рюмку, не дожидаясь приглашения.
– А как же равные возможности? Как частное предпринимательство? Как здоровая конкуренция?
– Да, как?! Вот я тебя тоже спрашиваю – как?! – Петр Вениаминович шумно выдохнул. Было заметно, что он захмелел крепко. Впрочем, Перову настойка тоже ударила в голову.
– Я так тебе скажу, – Николай Николаевич сунул в рот кусочек мяса, – главное, чтобы революции не было и гражданской войны. Вот этого я боюсь больше всего. Знаешь, между нами говоря, я вообще революций не люблю.
– Однако двигатель развития общества.
– Ага, только половину общества сначала истребят, а оставшуюся вперед двигают. Нет, дорогой Петр Вениаминович, не надо нам этого счастья.
– А что нам надо? Ладно, что детям надо?
– Не трогали чтобы. А трудиться в нашем роду всегда умели. И Стаса так воспитали. Вот увидишь, Лиля будет за ним как за каменной стеной. Хоть и молод он, но взгляды у него правильные.
– Не сомневаюсь, хороший парень. Очень хороший. Я, знаешь ли, не волнуюсь. Ты прав, не было бы кровавого бунта.
– Э… Давай не будем, – замахал руками Перов, – все же собрались по радостному поводу.
– Ах да, – Мельников спохватился, – вы не будете возражать, ресторан оплатим мы, машины там всякие…
– Давай пополам? Так честнее будет, – сказал Перов, – давай все посчитаем и оплатим поровну. Это же нормально, никому не обидно и дети будут чувствовать себя хорошо.
– По рукам, – согласился Мельников.
Это вечер прошел замечательно. Жены толковали о кулинарии и платьях, мужья о политике и экономике, Стас и Лиля заглянули на несколько минут, похватали со стола пирожки и опять убежали. Они не собирались оставаться с родителями. Вдвоем им было намного интересней.
В эти дни Лиля несколько отдалилась от Киры. Сделала она не столько умышленно, сколько инстинктивно. Она боялась ее резких суждений и насмешек. Не было в классе и, пожалуй, в школе большей язвы. Кира не щадила никого, а когда на нее обижались, говорила:
– А ты отвечай! Защищайся, нападай. Не можешь? Сам виноват.
Даже мальчишки, которые в возрасте лет одиннадцати-двенадцати могут жалить, как те пчелы, и те ее побаивались. Не раз кто-нибудь из таких бойких отводил глаза, старался не связываться с Кирой. Знали, что острое словцо будет пущено незамедлительно. Когда все стали постарше, Кира перестала цепляться к одноклассникам, но не смягчилась. Ее характер проявлялся теперь в пренебрежительном отношении к любому проявлению симпатий. Если кто-то говорил, например: «У тебя хорошая стрижка!» Она отвечала: «Я не ты, я за волосами слежу!» Понятное дело, очень скоро желающих приятно поговорить с Заболоцкой не стало.
– Зачем ты так? – спросила ее Лиля.
– А что, разве это не так? – пожала плечами Кира.
– Так, только тебя никто об этом не спрашивает, – отвечала Лиля.
Мельникова со временем научилась не реагировать на выходки подруги, а если не было реакции, не было и желания язвить. Поэтому дружба девочек крепла, и к десятому классу они были закадычными подругами. Дружбе способствовало и то, что обе были интересными, впрочем, каждая на свой лад. Но знакомство с Перовым, влюбленность в него заставили Лилю оберегать эти отношения, а поскольку Заболоцкая имела на нее влияние, Мельникова несколько отстранилась.
Отношения с людьми у Киры всегда были очень сложными. Родители к проявлениям характера дочери относились почти равнодушно – все было некогда. Мать с отцом работали, ухаживали за старыми родителями, которые жили в подмосковной деревне. Когда бабушка осталась одна и совсем разболелась, ее забрали в Москву. Теперь они жили все вместе. Родители следили, чтобы у Киры было все, что есть у одноклассников, а еще они требовали, чтоб она занималась дополнительно. Плавание, спортивные секции, театральный кружок в районном Доме культуре – это все было обязательным для Заболоцкой. Справлялась с домашними заботами Кира запросто. В семь лет на ее шею повесили ключ от дома и сказали:
– После уроков придешь, разогреешь обед, пообедаешь и садись за уроки.
С этого самого времени Кира знала, что все ее время в ее руках. Она попробовала не послушаться родителей, вышло не очень хорошо – отец чуть ремнем не ударил. С этого момента Кира убедила себя, что режим дня, установленный родителями, самый удобный. Кира стала отличницей. К десятому классу у нее не было даже четверок.
– Здорово! Ты на медаль идешь! Единственная из класса! – сказала ей Лиля.
– А толку в этой медали?! Зачем она нужна? В институт я и так поступлю. В любой почти. Знаний хватает. А потом что с ней делать?
Лиля в замешательстве замолчала. В ее представлении золотая медаль была вершиной этой части жизни. Ей казалось, что только две вещи важны сейчас – это успех в учебе и любовь. Если в учебе она отставала, то в любви явно преуспела. Чем прогневала подругу.
Спустя некоторое время Кира позвонила Лиле.
– Ну как? – спросила она насмешливо.
– Нормально, – лаконично ответила Лиля.
– Будь бдительна. Мужчины обманывают обычно. Они женщинами пользуются. И останешься ты у разбитого корыта.
Лиля пропустила мимо ушей пассаж про разбитое корыто, но обратила внимание на слово «воспользуется». Этот момент ее волновал давно, когда думала про отношения с мальчиками.
– Ты считаешь, что женщине ЭТИ отношения не нужны? Что только мужчина заинтересован в близости, – Лиля употребила более грубое слово, – ты считаешь, что женщине ЭТО не надо?
Кира хмыкнула:
– Я считаю, что женщина должна быть осторожной. На ней клеймо.
– Что? – удивилась Лиля. – Какое странное выражение. Вообще, ты отказываешь женщине в праве на чувства.
– Ты начиталась глупых модных статей про секс. А я придерживаюсь традиционных взглядов, – сказала Кира.
– Женщина должна выходить замуж девственницей?
– Да, именно.
– А я считаю, должно быть так, как сложится. Нельзя здесь регулировать жестко. И кстати, давно уже не регулируется. Поскольку у нас государство светское и поведение определяется светскими законами, – усмехнулась Лиля.
– Ты забыла про мораль. Такая штука, знаешь ли, есть.
– Мораль? – Лиля задумалась. – Мораль тоже надо обсудить. Где начинается мораль, а где диктат косности и нетерпимости.
– Понятно, – рассмеялась Кира, – ясно, тебе это надо и ты готова это оправдать.
– А что ты смеешься? – сказала Лиля примирительно. – Мне это надо. И я об этом думаю. Где здесь что-то неприличное? Я не виновата, что тебе об ЭТОМ даже противно подумать. Впрочем, я, в отличие от тебя, понимаю, что люди бывают разными.
Лиля попыталась быть дипломатом. Она дорожила подругой. А Стаса она любила. Поэтому лавировала между ними. В этом проявилась ее мудрость, совершенно несвойственная этому возрасту.
Тамара Леонидовна все заметила и как-то сказала:
– Ты – молодец, если ты проявишь такие качества и в семейной жизни, семья будет счастливой.
– Ты про Киру? – Лиля улыбнулась. – Да, с ней сложно! Очень вещи обидные стала говорить. Но я?то знаю, что она хорошая.
– Да, она – хорошая. И дружба у вас крепкая. Сохраните ее.
Лиля кивнула, а про себя подумала, что это очень сложно – не поссориться с Кирой Заболоцкой.
Тот самый пятачок, которого не хватило на проезд Лиле, оказался поистине золотым. Знакомство Лили и Стаса превратилось в светлый и очень трогательный роман, который, в свою очередь, перерос в любовь и привел к тому, что однажды во время их очередной прогулки по Бульварному кольцу Стас Перов произнес:
– А давай поженимся? Давай?
Не дожидаясь ответа Лили, он воскликнул:
– Ну почему нет! Почему?!
Лиля остановилась и, улыбаясь, посмотрела на Перова:
– Я разве сказала «нет»? Ты что возмущаешься на весь бульвар?! На нас оглядываются.
– Извини, – Стас обнял ее, – я думал, что ты будешь против. Не так много времени мы знакомы…
Лиля Мельникова засмеялась.
– Почему я буду против? Я тоже хочу замуж за тебя. И чтобы все было нормально, а… не… не тайком.
– Да, да…
– Это не значит, что мы женимся из-за секса? Мы женимся, чтобы быть вместе. – Стас стал серьезным.
– Да, у нас будет семья, дети и все, что положено…
– Ну, там ссоры, нехватка денег, сбежавшее молоко и прочие прелести.
– Совершенно верно.
Какое-то время они шли молча. Каждый пытался осознать, что же сейчас произошло. А еще Лиля боялась, что Стас испугается и превратит все в шутку, а Стас опасался, что Лиля, подумав, все же скажет «нет». Прошло какое-то время, никто не отступил, не испугался.
– Поехали к Губареву? – вдруг предложил Стас.
– А можно? – вдруг покраснела Лиля.
– Ключи от квартиры у меня, его, как всегда, дома нет. Он приедет только на следующей неделе.
– Тогда поехали, – решительно сказала Лиля и тут же добавила: – Давай зайдем в магазин. Там холодильник совсем пустой.
Они зашли в магазин и накупили всего понемногу – овощей, фруктов, кусок сыра, две отбивные и конфет.
– Откуда что берется! Еще вчера прилавки были пустыми! – проговорила Лиля.
В этот коммерческий магазин они заходили часто, но покупали всего по чуть-чуть. Цены здесь были высокими, продукты были импортными. Больше всего Лиля любила салат с кукурузой и крабовым мясом. Впрочем, очень быстро выяснилось, это было не мясо, а имитация, но это обстоятельство не повлияло на ее пристрастие.
– Тут дело в майонезе, – как-то сказал Стас. – Он густой и имеет сливочный вкус. Майонез не наш, немецкий.
– Здорово! – Лиле и майонез нравился.
В этот раз они, не сговариваясь, замедлили шаг, такое впечатление, что они продлевают предвкушение. Их ждала пустая квартира, они будут наедине, они займутся любовью, потом будут разговаривать до полуночи. Так было и раньше, но сегодня во всем этом был уже другой смысл.
– Как хорошо, что у тебя оказался Губарев, который имеет квартиру на Чистых прудах, а сам живет в Красноярске.
– Он не живет там, он работает, – машинально поправил ее Стас и добавил: – Но суть везения это обстоятельство совершенно не меняет. Дай бог ему повышение по службе.
– И долгого пребывания в славном городе Красноярске, – рассмеялась Лиля.
Они подшучивали на Андреем Губаревым, но именно в его квартире состоялась то самое важное свидание.
Это было летом. Стас сдавал сессию, Лиля готовилась к вступительным.
– Ли, – Перов так иногда ее называл, – давай перерыв делай. Я тебя буду ждать на Котельниках.
– Почему именно там? – Лиля знала, что надо бы еще позаниматься, но было жарко, она ночь не спала, а еще и родители все утро спорили с пришедшими рабочими относительно ремонта.
– Там хорошо, речки рядом, бульвары тихие. Как-никак, конец июня. Кто-то уехал, кто-то на даче…
