скачать книгу бесплатно
– Вынесли мусор. Можно и нужно сказать так. Всем все становится понятно.
– А что там этот делал? Вадим этот ваш?
– Ничего, он мусор тоже нес. – Старшенькая пожала плечами.
– Хорошо, хорошо, только, девоньки, снимите эти ваши кофточки.
– Папа, это платья… – Младшенькая рассмеялась.
– А чего ты отцу соврала? – спросила младшая сестра, когда они уже были в своей комнате.
– Пожалела его. Сама же видишь, он плохо себя чувствует. И он не понимает, как в четырнадцать лет…
– Почти пятнадцать!
– Ты всем так говоришь, и совершенно зря. Тебе пока четырнадцать. И не стоит водиться со старшеклассниками. И врать про возраст тоже нельзя.
– Кто бы говорил! Сама с этим Лукиным ходишь!
– Хожу. Слушай, ты же знаешь, мы дружим.
– Я тоже хочу дружить. Или мне нельзя?
– Можно, можно. – Старшая вдруг пожалела младшую. – Конечно, можно, в тебя еще знаешь как влюбляться будут. Ты у нас в семье самая красивая!
– Не ври!
– Я не вру. И ты сама об этом знаешь. Только вот родителей лучше не расстраивать. Папа болеет, сама же видишь.
– Вижу. – Младшенькая вытянулась на своем диванчике и замолчала. Через несколько мгновений она произнесла: – А он красивый, да?
– Кто?
– Как кто? Вадим!
– А, да. Он симпатичный, – ответила старшая и задумалась.
На следующий день в отсутствие отца Маруся ругала дочерей. Доставалось младшей, но старшую позвали, чтобы соблюсти равенство.
– Почему я узнаю о таких вещах? Почему мне такое рассказывают?! – Мать сделала ударение на слове «такое».
– А что тебе рассказали? – удивленно спросила младшая. Она пребывала в приподнятом настроении и даже не поняла, что ее ругают.
– А ты не знаешь?! Ты как вчера танцевала?
– Я?! – Тут дочь покраснела. – А как я танцевала?
– Ты же просто лежала на его плече?! Вы обнимались! Представляешь, мне звонят из родительского комитета и рассказывают, что моя младшая дочь танцует с каким-то посторонним старшеклассником и при этом лежит на его плече.
– Это же надо, как любят разносить сплетни! – легкомысленно воскликнула младшая.
– Для тех, кто рассказывает, – это сплетни. Для тех, о ком рассказывают, – это слухи. Нехорошие слухи.
– Мам, слухи могут и так просто распространять, – не удержалась старшая дочь.
– Могут. Но чаще всего случается иначе. Чаще всего что-то происходит, а потом уже рассказывают.
– Мам, что ты сердишься?! Там ничего такого не происходило. Был Вадим, ты его отлично знаешь. Он пришел к Лукину, чтобы помочь ему. Остался на наш вечер. Ему не с кем было танцевать, он мало кого знает. Младшенькая тоже скучала. И что такого? И на плече никто не лежал. Это все вранье.
Младшенькая посмотрела на сестру. Уже который раз она ее выручала. Защищала и оправдывала.
– Мне наврали? – Маруся внимательно посмотрела на старшую дочь.
– Да, – не моргнув глазом подтвердила та, – наврали. Знаю кто. Тот, вернее, та, чья дочь просидела на одном месте целый вечер и ни с кем не танцевала.
Старшенькая всем видом показала, что говорить тут не о чем.
Маруся растерялась. Старшая никогда не врала и вообще была очень правильной.
– Ладно, девочки! Все, что хотела, я вам сказала. Постарайтесь не давать повода для сплетен.
– Хорошо, мама. – Старшая ответила за двоих и поинтересовалась: – Можно я в кино с Толей пойду? Вадим с нами идет тоже.
Маруся задумалась. Против дружбы с Лукиным она ничего не имела. Главное, чтобы эта дружба не превратилась во что-нибудь еще. Вадим тоже был мальчик хороший, во всяком случае, и семья была приличная, и учился он хорошо, и времени зря на долгое гуляние во дворе не тратил.
– Иди, только предупреди, когда вернешься.
– Как только узнаю сеанс, так зайду и скажу. Билеты достает отец Вадима. Это какой-то фестивальный фильм.
Последняя фраза успокоила Марусю и расстроила Младшенькую. То, что в кино она не пойдет, было ясно и так – фильм был с возрастным ограничением «дети до шестнадцати лет не допускаются». Но ей во что бы то ни стало надо было увидеть Вадима. Она вчера так и не подарила ему тот самый брелок с меховой игрушкой. Сегодня был отличный повод позвонить ему и потом увидеться. Свой домашний телефон Вадим ей не давал, но она еще утром подсмотрела его в записной книжке сестры.
«Так как же лучше сделать?! Спуститься вниз, когда они за Старшенькой зайдут? Или потом, вечером? Когда вернутся из кино. Нет, потом будет поздно. Мама с папой не разрешат выходить во двор. И что же делать?»
Она сидела над учебником и, вместо того чтобы учить параграф, мечтала о том, как все будет происходить, если эта встреча состоится. Она уже решила, что наденет свое голубое платье – оно так идет к ее глазам! И юбка там вся такая летящая, при ходьбе она открывает ноги, а пояс подчеркивает талию. У нее талия тоньше, чем у сестры.
Потом, сообразив, что на улице февраль месяц и без пальто на улицу не выскочишь, а под ним никто ничего не увидит, она расстроилась. Ей показалось смешным выходить в теплых рейтузах, в сапогах на пять минут, чтобы вручить эту мелочь. «Нет, пусть идут в свое кино. Я не хочу, чтобы кто-то еще был. Я хочу, чтобы он был один». Младшенькая уже перепутала все месторождения калийной соли, о которых только что читала в учебнике, она извертелась за столом, но так ничего и не придумала.
– Ты воротнички свежие к форме пришила? – послышался голос матери, и Младшенькую осенило: «В школе, надо встретиться в школе! Пусть он придет в школу! Да! Во-первых, я очень хорошо выгляжу в школьной форме! Во-вторых, на глазах у всех он придет специально ко мне. А я еще задержусь и спущусь к выходу позже. Чтобы все нас видели. Вот!» Она чуть не захлопала в ладоши.
Вадиму Младшенькая позвонила в тот момент, когда мать разогревала отцу ужин, а старшая сестра собиралась в кино.
– Здравствуйте, можно Вадима к телефону?
– Это я. – Голос был солидный, как у взрослого мужчины. У Младшенькой забилось сердце.
– Узнал, кто это? – Она решила пококетничать.
– А как же! – раздался смех. – Конечно, узнал. Мы же с тобой весь вечер проболтали.
Младшенькая польщенно засмеялась и попросила:
– Ты не смог бы завтра зайти ко мне в школу. Сразу после пятого урока.
– Хорошо, – без всякого удивления ответил Вадим, – если надо – зайду. Только буду чуть позже – мне же доехать надо.
– Конечно, конечно. Это очень хорошо, что позже. Я завтра дежурю по классу.
– Тогда – до завтра? – На том конце раздался солидный мужской смех.
– До завтра.
В этот вечер Младшенькая была ласкова с сестрой, похвалила ее наряд, предложила свою косынку, которую отец привез из Японии, и вообще была чрезвычайно добра ко всем. Она помогла матери приготовить торт. Намазывая коржи кремом, она думала: «А завтра у меня свидание!»
Запутанные отношения
В школу она примчалась раньше всех. Сестра даже удивилась – обычно Младшенькую надо было подгонять и торопить. Во-вторых, против обыкновения, свои волосы она не собрала в большой пушистый хвост, а заплела в тугие косы.
– Что это ты сегодня? – удивилась Маруся.
– Сказали, чтобы мы не нарушали форму одежды. И чтобы прически были как положено, – ответила младшая дочь.
На самом деле косы были заплетены, чтобы волосы стали волнистыми. А рано прийти в школу надо было по одной-единственной причине – чтобы сделать вид, что она сегодня дежурит и чтобы начать убирать класс. Тогда настоящая дежурная, которая придет позднее, поменяется с ней. И тогда все будет очень правдоподобно – Младшенькая знала, что школьные сплетницы не дремлют и кому надо обязательно заметят, что она тянет время и не уходит домой. К тому же старшая сестра может на это обратить внимание.
Младшенькая вытирала доску, когда вбежала запыхавшаяся одноклассница.
– Что это ты тут делаешь? – изумилась она.
– Дежурю.
– С ума сошла. Сегодня мой день!
– Точно? Я же расписание смотрела! Черт, значит, перепутала. Ладно, давай уж я сегодня подежурю, а ты – вместо меня.
– Давай, – обрадовалась одноклассница. Ей совершенно не хотелось задерживаться после уроков, чтобы проветрить класс, вымыть доску и поставить ровно стулья.
– Я сегодня дежурная, напомни маме, что буду позже. Чтобы не волновалась. – На перемене Младшенькая нашла старшую сестру. Та кивнула, снова удивилась: обычно такой предусмотрительностью Младшенькая не отличалась.
В этот день на уроках она вела себя тихо, не привлекая внимания. Не отвечала на шутки, не болтала с подругами – она представляла, как встретит Вадима, подойдет к нему и заговорит. Она представляла реакцию окружающих, их перешептывание и ухмылки.
Вот прозвенел звонок, закончился последний урок.
– Выметайтесь, убирать буду! – Младшенькая не спешила собирать свои учебники, а демонстративно стала вытирать доску, а потом загремела ведром, которое вытащила из стенного шкафа.
– Неужели и пол решила помыть?! – засмеялся кто-то.
– Надо буду – помою! И вообще не мешайся.
Наконец все ушли, Младшенькая заперла дверь на швабру, быстро собрала портфель и занялась своими волосами. Она распустила волосы, которые стали волнистыми, и стала делать прическу. «Так, надо расчесать и забрать назад, потом сделать хвост и подобрать все на макушку». У нее перед глазами стояла картинка из журнала. Младшенькая вытащила из портфеля несколько шпилек и примостилась у стеклянной дверцы шкафа с пособиями. «Конечно, это не зеркало, но лучше чем ничего!» – думала она, а ее пальцы бойко скручивали пряди. Через полчаса прическа была готова. Младшенькая заняла наблюдательный пост у окна – здесь отлично видно всех, кто входит на школьный двор. Вадима она заметит сразу и тогда не спеша спустится на первый этаж. Нет, она не сразу выйдет, она подождет, пока все заметят его у входа в школу.
Как всегда бывает в таких случаях, самый важный момент она пропустила. Она не увидела Вадима. Проглядела, отвлекалась на затяжку на чулке и пропустила, как он вошел в школьный двор. Она только почувствовала, что лучше ей спуститься, что лучше его ждать там, внизу. В конце концов, можно же сделать вид, что читаешь стенгазету или ждешь, когда откроется школьная библиотека. Младшенькая кое-как смахнула с доски мел, спрятала швабру и помчалась вниз. Она спустилась как раз в тот момент, когда в дверях столпились ее подружки и вошел он, Вадим. Воротник его замшевой куртки был поднят, хотя это было явное щегольство, от февральского ветра воротник не защищал. В руках у Вадима вместо портфеля была папка. С такими папками ходили или студенты, или взрослые мужчины, но никак не школьники. И ботинки у него были на толстой подошве. Младшенькая чуть не застонала – Вадим выглядел так, как выглядели молодые люди, гуляющие вечером по улице Горького и которых когда-то называли стилягами. И вот он, такой красивый и взрослый, ждет ее. Она на миг замерла, потом пошла медленнее, словно и не видела его. Она окликнула какую-то девочку, что-то сказала ей про уроки, а потом словно внезапно посмотрела в сторону двери и воскликнула: «Ой, меня ждут!», и направилась к Вадиму. Она просто спиной почувствовала, как ее провожают десятки глаз – в вестибюле школы в этот момент было полно народу. Она шла улыбаясь и, подойдя к Вадиму, произнесла:
– Привет? Давно ждешь? Извини, задержалась. Еще одна минуточка, я пойду пальто возьму.
– Конечно, давай твой портфель, – произнес Вадим, и Младшенькая поняла, что это триумф.
Вышли они из школы, сопровождаемые все теми же взглядами и даже шепотом. Но Младшенькая словно ничего не замечала и вела себя так, как будто это вполне обыденное дело – молодые люди заезжают за ней каждый день, а потом еще и провожают домой.
– Я почему тебе позвонила – мне дали поручение, я а его не выполнила. Неудобно получается. – С этими словами она вытащила тот самый подарок, который должна была подарить на вечере.
– Спасибо! Но не надо было… – Вадим взял в руки брелок и улыбнулся.
– Ну, я им тоже говорила, что у тебя все такое есть. Но они меня не послушали.
С ее слов выходило, что неразумные десятиклассницы не прислушались к ней, опытной и сообразительной.
– Нет, спасибо, мне очень приятно. – Вадим так и шел с брелком в руке. – Ну, что у вас нового?
– Ничего! – ответила Младшенькая и тут же долгим и подробным рассказом опровергла сама себя. Всю дорогу до дома говорила она.
У подъезда она решила не задерживаться.
– Пойду, сегодня задали много. Пока.
– Пока. Спасибо еще раз.
Вадим явно что-то хотел сказать, но, видимо, раздумал, вместо этого он вдруг внимательно посмотрел на нее и спросил:
– У вас сегодня физкультура была, не иначе?!
– Почему это? – удивилась она.
– У тебя прическа – «взрыв на макаронной фабрике».
Сказав это, он махнул рукой и пошел прочь. Младшенькая, потратившая уйму времени на «модную прическу» из журнала, чуть не заплакала. «Ну, ничего, зато все сегодня видели меня с Вадимом! И потом, я могу встретиться с ним еще раз. Я могу сама к его школе подъехать!» Последнее ее вдохновило, как всякое действие, которое поможет исправить уже случившееся.
Смысл дней был обретен, и времени на зависть сестре не оставалось. Младшенькая теперь жила только возможными встречами с Вадимом. «Во-первых, я могу поехать на Садовую-Кудринскую и пройти мимо его школы. Как бы невзначай. Как будто у меня дела в этом районе. Потом он приезжает к Лукину. Можно узнать время – Старшенькая обязательно проговорится. Я могу во дворе в этот момент быть. Подкараулю его». Дальше этого мечты не шли. Младшенькая не представляла, о чем они будут говорить, она вспоминала их первую встречу и надеялась, что Вадим возьмет все в свои руки. «Он знает, как себя вести, не то что этот Лукин. Или молчит, или бубнит про себя что-то. И что это сестра в нем нашла!» И дальше она сравнивала Вадима с мальчиками из класса, планировала отрезать волосы, но так, чтобы не заметила мама, и собиралась выпросить у сестры новые джинсы. Все, что касалось учебы, было забыто.
К ее удивлению, Вадим к Лукину не ездил.
– Слушай, что это Лукин все один да один? – спросила она как бы невзначай сестру.
– А с кем он должен быть? – удивилась та.
– Ну не знаю. С Вадимом, например. Они же дружили.
– Так и дружат, вчера мы гулять ходили, Вадим тоже. Только попозже, у него какие-то дела были. – Сестра как ни в чем не бывало уткнулась в книгу.
А у Младшенькой защемило сердце: «Он был здесь, возле нашего дома, а я даже не знала!» У нее в груди вдруг что-то вспыхнуло, а в голове закружилось то ли от гнева, то ли от паники. С ней такого еще не было.