Ужин

скачать книгу бесплатно


– А что такого? Удобный инструмент.

– Даже не знаю. Получается, она тянет за собой не только пользу, но и ошибки.

– Это часть натуры человека. Иногда в ошибках тоже есть свой смысл.

– Ну не в коде.

– Наверное. Но для искусства это справедливо.

– Налей мне тоже.

Пока мы вели светскую беседу о нейросетях, копирующих наше поведение, я совсем потеряла мысли о главной причине своей тревоги. Сказывалось утро. Как истинная сова, я всегда плохо соображала спозаранку. Мысли о новом забытом проекте плавно всплыли на поверхность вместе с глотком чая.

– Кстати! – опомнилась я. – Ты не в курсе, что за проект я затеяла?

– Ты про выставку?

– Да.

– Ты мне особенно не рассказывала. Знаю только, что в пятницу ты организуешь ужин перед открытием во Владимире. Кстати, круто, мы давно хотели провести праздники с родными.

– Точно, совсем ничего? Может, хоть какой-то намёк?

– Ты говорила, что это будет акт забытого искусства. Вчера мы были на сеансе блокировки. Ты не помнишь?

– Нет.

– Прикольно. Не знал, что это так работает. А куда тогда, по-твоему, делись пять часов?

– Мы потратили на это пять часов?

– Ну да.

– Я помню, что мы ездили в город за покупками, слонялись по моллу. На этом всё.

– Ну примерно так всё и было. Клиника памяти там рядом.

– Точно.

– Интересно, что ты там задумала.

– И мне.

Я налила мужу чашку чая, он взял её и пошёл в кабинет продолжать возмущаться решениями своих коллег. А меня ждал список приглашённых гостей, который должен был хоть как-то намекнуть на мой позабытый замысел.

Я открыла Олесино письмо и выдохнула. Действительно, там были все наши. Все, кто был в маленькой группе художников-энтузиастов десять лет назад, когда мы, ещё неоперившиеся двадцатилетние птенцы, пытались что-то доказать миру. У нас был маленький круг сообщников от искусства. Мы старались транслировать свежие ценности и идеалы современникам. Участвовали в фестивалях и ярмарках, рассказывая о новой эстетике, хотя ещё сами не определились с личной манерой, проводили собственные конференции искусства, надеясь убедить такие же юные умы, что нужно стряхнуть с себя пыль университетских доктрин и творить что-то новое, неопробованное и непроверенное. Тогда в течение трёх лет мы были в городе на слуху, нас знали по именам и приглашали на ток-шоу, чтобы высказать нашу точку зрения. Запал прошёл, как прошли и юношеские страсти. Мы обросли опытом, откинули снобизм и стали обычными, ничем не примечательными профессионалами – каждый в своей области.

Значит, ужин не грозил стать сюрпризом.

К списку прилагалось меню, рассадка и программа вечера. Прежде чем забыть о замысле, я продумала всё. Что было неудивительно, несвойственный творческой натуре педантизм начал преследовать меня после тридцати. Я так и не поняла, был ли это ценный опыт или упорство в непреложных лично для меня истинах. Даже моя живопись с годами стала более детализированной, ведь в молодости я всегда стремилась к экспрессии. От неё осталась лишь яркая палитра, хотя я по-прежнему убеждаю себя, что невероятно далека от скучного реализма.

Успокоившись, я закрыла документ и с лёгкой душой оставила цифровую реальность, вернувшись к мольберту, где меня ждала очередная полная скрытых страстей фигуративная живопись.

2. Глава, в которой я встречаюсь со старыми друзьями

Огромное новое здание Экспоцентра Изящных Искусств было похоже на распустившийся цветок лотоса. Конечно, спроектированное архитектурным бюро давно почившей Захи Хадид, сегодня уже не удивляло никого. Но в городе моего детства, куда мы с мужем возвращаемся в лучшем случае раз в год, футуристическое здание по-прежнему было жемчужиной современной архитектуры.

Мы едва успели отоспаться после перелёта, окружённые заботой моих родителей, как наступил день таинственного ужина. Я всё ещё не понимала, как смогла убедить Ника взять выходные для этой авантюры. Но он был полон энтузиазма и радовался Рождественскому настроению, которого мы так долго не могли поймать, живя в вечнозелёной стране юга.

В моём багаже был кофр с элегантным белым комбинезоном, который я купила специально для ужина. Конечно, о его существовании я не ведала, пока не начала собирать вещи и не обнаружила чехол со стикером «для Ужина» в своём шкафу. Переодевшись и приведя себя в порядок после перелёта и короткого беспокойного сна, я вышла в холл. Там меня уже ждал Ник, облачившийся в смокинг, оставшийся после нашей свадьбы и хранившийся у родителей. Костюм смотрелся на нём изумительно, учитывая, что расписались мы семь лет назад. Я глянула на себя в зеркало и подумала, что чёрное платье было бы более подходящим туалетом. Что поделать, другая моя версия была уверена, что лучшим решением будет молочный строгий приталенный комбинезон с широкими брюками, длинными рукавами и высоким воротником. Как я могла спорить с собой, пусть и не помнила собственных порывов.

Мы попрощались с родителями, пожелавшими нам успеха, и сели в такси, которое безмолвно доставило нас до Экспоцентра. За двадцать минут пути я воспроизвела в голове, казалось, все возможные сценарии вечера, чтобы немного себя успокоить. Как же я ошибалась в своих прогнозах.

Здание нового музея приветствовало нас мрачным безмолвием. Лишь несколько художников, закончивших развески, спешили вон в предвкушении завтрашнего открытия. Ник вышел из такси первым, наказав мне ждать, и открыл мне дверь, чтобы помочь выбраться из машины, не запачкав длинные брючины моего наряда в подтаявшем снеге. Кутаясь в тёплое пальто, за руку с мужем, я зашла в тёмный холл центра. Казалось, там не было ни души, но в наверху в атриуме высокого здания горел свет. Я посмотрела на часы с навигатором и поняла, что именно там был павильон, выделенный для ужина. В музее было всего три этажа, так что лифты предусмотрены не были, лишь обездвиженные траволаторы, так что наше шествие к назначенному месту показалось мне Голгофой. Конечно, никаких физических страданий я не испытала, но каков бы мой ужас, когда, проходя мимо галерей других художников, я видела нечто невообразимое, совершенно не совместимое с моей скромной цветной живописью. Здесь было всё что угодно, но не холсты. Что же я задумала? Что было моим проектом, представленным на биеннале? Ноги двигались вверх по лестницам, но внутренне я хотела, чтобы ступени провалились, забрав меня с собой в небытие. Что я скажу своим давним друзьям? Что до сих пор вожу кистью по хосту, не пытаясь, как в старые добрые времена, рушить стены между зрителем и художником, не взывая к новым технологиям, способным вытащить моё искусство из средневековья?

Однако ступени закончились, и перед нами открылись верхние внутренние балконы центра, обрамлённые павильонами чудес творческой мысли. А вместе с ними и открытая площадка с длинным столом, за которым уже сидели силуэты моих знакомых.

– Фима! Сколько лет, сколько зим! – поприветствовал меня Семён, модный реалист, с которым мы не виделись не меньше восьми лет.

– Салют, Фи! – обернулась Геля, успешный арт-директор и продюсер. – Ник, – она подняла наполненный стакан воды.

– Привет, ребята, – улыбнулась я, подходя к столу, и обратилась к мужу. – Это Семён Сепия, я рассказывала тебе о его невероятной живописи, дополненной виртуальной реальностью. Это Костя Лесной, он занимается перформативной скульптурой. Остальных ты уже знаешь. Мы все давние друзья, – Ник был знаком с большинством собравшихся, кроме этой парочки.

– Ребята, это Никита, мой муж, он занимается исследовательскими разработками орбитальных систем.

Ник поприветствовал собравшихся, мужчины пожали руки.

– Ну как вы в своём тропическом раю? – спросила Инна, моя давняя подруга, занимающаяся видео-артом.

– Изнемогаем от жары, – ответила я, вешая пальто на спинку стула и усаживаясь на место с именной табличкой.

– Вот это было неожиданно, – подал голос Вова, открывая бутылку вина. – Мы вообще в России проездом!

– Но как мы могли пропустить такое событие, – продолжила мысль Ксения, его жена. – Мы-то ждали вас в гости в марте, а тут такая удача!

– Есть повод напиться! – Вова повёл горлышком откупоренной бутылки, приглашая остальных подставить бокалы.

– Какие вы ранние пташки, – сказала я, протягивая пустой бокал. – Не похоже на вас.

– Не знаю, в моём приглашении стояло полдевятого, – скромно улыбнулся Костя.

– Да, у тебя в брошюре написано, что вы придёте к девяти, чтобы мы могли познакомиться и подготовиться к предстоящему. Кстати, а что намечается? – хитро улыбнулась Инна.

– Честно говоря, понятия не имею, – ответила я, уронив голову на руки, мой джетлаг ещё не отпустил, очень хотелось спать.

– О нет! – засмеялась Геля. – Ты что, наконец, присоединилась к трендам?

– Видимо.

– Ох, Фима, что ни встреча, то сюрприз, – повёл густыми бровями Сепия. – Кстати, этот твой фигуратив ну просто конфета. Продаёшь пачками?

– Если бы. Я всегда была слаба в продажах.

– Коваленко, – Семён обратился к Геле. – А что это ты до сих пор не переметнулась в агенты? Вон, сколько у тебя золотых слитков за пазухой.

Ангелина хихикнула, прикрыв рот рукой.

– Сёма, мы же с Серафимой были в одной команде, так что считай, у нас общий провал в искусстве продавать!

– Зря, зря! Могла бы и подкачать свою рекламную мышцу. Я видел твои визуалы для Баленсиаги, ты богиня!

Геля засмущалась и залпом прикончила бокал вина.

– А что же нас не зовёшь? – удивился Костя.

– Ну вы что, я ведь ещё новичок в этом. Дайте поработать годик-другой! И вот тогда развернёмся.

– Да ты там с апреля, или как? – Семён продолжал водить бровями.

– С начала мая, да. Но мне нужно наработать связи. К тому же вы же знаете, тренды ушли от виртуальности и перформанса. Сейчас работает креатив масс, поэтому так много художников из Индии и Бангладеша.

– Это было резко, – поперхнулась Инна. – Хорошо, что не упомянула африканцев.

– Не масс, ладно, – Геля подняла глаза, подбирая правильные слова.

– Лучше не продолжай, – покачал головой Вова, он слегка картавил. – Мы тебя поняли.

– Да, в общем, сложно подтянуть…

– Белых? – уколол её Сепия.

– Блин, Сёма, хватит! Вы меня поняли! Это минное поле! Реклама должна быть нацелена на виноватых богатых. Поэтому сделать креативы с вами, с вашим понятным искусством и адекватным прошлым почти нереально.

– Говно, – опустились густые брови. – А мы стараемся, распинаемся.

– Фима не распинается, – парировал ему Вова. – Она просто фигачит.

– Даже не знаю, комплимент ли это, – кисло улыбнулась я.

– В любом случае твои последние работы – просто шедевры! – погладила меня по плечу Ксеня.

– Твои слова – бальзам на сердце!

– Живописная психология – это правда новый тренд, – подтвердила Геля. – Но самое крутое – текущая работа! Как ты решилась? Отрезать память? Мне кажется, у меня до сих пор всего пара знакомых, кто это делал.

– Это как с беременностью, – повёл бокалом Вова. – Не распробуешь, пока не попробуешь.

– Очень неуместно, – подобрала губы Инна.

– Это реальность! Реальность человеческой плоти.

– Не тебе рассуждать.

– Друзья, мы говорим о проекте Фимы, давайте не будем опускаться до этого уровня? – тактично осадил их Ник.

Я посмотрела на него через стол, отправив со взглядом всю благодарность. Для него такие встречи никогда не были приятным развлечением. Он оказывался в незнакомой среде, где ни один разговор не касался его области.

– Вот именно! – поддержала его Геля. – Давай, расскажи о своём опыте забытья!

– Слушай, – замялась я. – Я ведь даже не помнила об этом, пока не узнала о приглашении на Биеннале. Вообще не уверена, должна ли я знать об этом.

– Полно, – сказал Ник. – Ты бы продумала такой нюанс.

– Да, наверное. В любом случае, я не помню, что это за пис оф арт.

– А стикер ты нашла? – с азартом спросила Ксения.

– Да, это первое, что меня озадачило.

– Так сковырни его на фиг! – округлил глаза Сепия.

– Это нечестно.

– Пф, подруга, ну ты даёшь! Думаешь, хоть кто-то из этих реально соблюдал режим забвения? К чёрту! Уверен, большинство даже не вырезали память.

– Сём, эту историю придумала я. Я себя знаю. Я не буду нарушать собственные правила.

– Вот это я понимаю, стоицизм!

– Неужели тебе неинтересно? – Инна улыбнулась уголками губ. – Ты собрала нас всех здесь, в твоём родном городе. Все мы чудом приехали, сидим, пьём Совиньон Блан в свежеокрашенных интерьерах модного нового центра притяжения искусства. И ты просто будешь поддерживать интригу?

– Может, в этом и заключается акт искусства? Запечатлеть момент, когда она расколется? – предположил Костя.

– Слишком плоско, – ответила Инна. – Ты что, не знаешь Фи? Он не сковырнёт свой стикер до последнего. Почему? Она уже ответила – потому что эти правила придумала она.

– Некультурно говорить о присутствующих в третьем лице, – негромко прокомментировал Ник.

– Серафима! Ты взяла себе в мужья ещё большего душнилу, чем сама, нужно за это выпить! – поднимаясь со своего места, торжественно провозгласил Семён.

– Вот это точно был комплимент, – кивнула я мужу, чтобы успокоить его обидчивый нрав.

Все потянулись бокалами, чтобы чокнуться в честь нашего брака. Ник встал, поправил полы смокинга и, скрывая недовольство, улыбнулся моим друзьям из прошлого. Единственными его соратниками здесь была чета Ильиных, Ксения и Владимир, с которыми мы познакомились на Шри Ланке, когда муж впервые повёз меня учиться сёрфингу. С тех пор мы постоянно встречались в разных морских городах, а последние два года и вовсе стали жить по соседству.

К слову, придерживались светского туалета и дресс-кода, указанного в приглашении, только мы с Ником, Инна и Геля. Остальные пришли в привычном смарт-кэжуале, не стесняясь джинсов, толстовок и свитеров. Хоть я и не помнила своей задумки, меня это слегка укололо. С другой стороны, я не могла не предполагать, что едва ли все захотят и смогут одеться по случаю. Так, Ильины бывали на родине не чаще, чем мы, и едва ли у них были светские туалеты, так что это было оправдано. Костя был завидным путешественником, и хотя часто бывал в местных краях, смокингом так и не обзавёлся, так что Хемингуэевский свитер был вполне уместен. Ну а Сепия, он никогда не отличался покорностью к условностям, поэтому его чёрную толстовку и джинсы можно было рассматривать, как своеобразное соблюдение традиции блэк тай.