скачать книгу бесплатно
– Ты не на её месте, – без раздражения, но предельно сурово вступился за Катю Звонимиров, – и, дай Бог, никогда на нём не окажешься.
Алевтина тут же замолчала. Невероятная психическая сила, которой веяло от Звонимирова, не оставляла ей иного выбора. Кроме того, хозяин издательства сильно нравился девушке – и как человек, и как мужчина. Но при всей своей симпатии Алевтина также побаивалась Ивана – по причине той самой имманентной силы, исходившей от него…
* * *
«Каждый говорит от имени царства, и все говорят противоположное. Они вправе говорить от имени царства. Пусть у немого великана будет возможность кричать.
Я одобряю это. Я ведь говорил о совершенстве. Прекрасная песня рождается из множества неудачных. Если люди боятся петь, не жди прекрасных песен.
Они противоречат друг другу, потому что нет ещё языка, который был бы в согласии с царством. Не мешай им. Выслушивай всех. Все правы. Но никто из них ещё не поднялся в гору так высоко, чтобы видеть правоту другого».
Сент-Экзюпери А. де.«Цитадель» [11, с. 314]
* * *
В тринадцать часов относительно дружный коллектив разошёлся на обед. Спустившись на крыльцо здания, Екатерина с неописуемой радостью увидела Сердцеву. Подруга ждала её на покрытом серой плиткой тротуаре. Маленького роста, полненькая, одетая в кожаное зимнее пальтишко светло-коричневого цвета, Анна смотрела на Горелову своими небольшими ореховыми глазками и улыбалась.
– А я звоню тебе, звоню!.. – воскликнула Катя и кинулась обнимать подругу.
В этот момент один из сотрудников организации, располагавшейся этажом выше издательства Звонимирова, проходил мимо девушек – и бросил на Горелову печальный взгляд, а затем покачал головой.
– Да уж, с этими звонками какая-то беда, – сказала Сердцева, когда Катя выпустила её из своих объятий. – Я всё время нахожусь в каком-то пространстве, где нет связи с тобой.
– А как остальные? – поинтересовалась Горелова, когда они зашагали в сторону столовой.
– С остальными у меня вроде нормальная связь… – задумчиво проговорила Анна. – С Серёжей Озеровым и Димой Помысловым – с нашими писателями – частенько разговариваю. С Юрой Успеховым, музыкантом, иногда общаюсь. Связь с ними нормальная.
– А с Димой Свободиным? – серьёзным тоном спросила Катя, посмотрев в сторону подруги, шедшей слева от неё.
– Да, и с ним связывалась недели две назад, – глянув в немного обезпокоенные глаза Гореловой, ответила Сердцева. – Мы с ним хорошо слышим друг друга. А вы с Димой до сих пор встречаетесь?
– Да… Опять все выходные у меня провёл, – впервые со вчерашнего дня в голосе Кати прозвучали радостные нотки.
– Рада за вас, – сдержанно улыбнулась Анна.
Через минуту девушки спустились в цокольный этаж помещения, где располагалась столовая. Оставив верхнюю одежду на напольной металлической вешалке, Горелова уже собиралась пойти за разносом для еды. Но тут она увидела, что её подруга не следует за нею.
– Ты что, Ань, опять есть не будешь? – несколько взволнованно спросила Катя.
– Да, не буду, – подтвердила Сердцева. – Потребности в еде как-то не ощущаю в последнее время. Да и разве я так уж сильно исхудала с тех самых пор?
Анна ласково улыбнулась; Кате же пришлось признать, что её подруга и вправду «почти не изменилась».
Когда Горелова вернулась за столик с тарелкою ухи в руках, Сердцева сказала:
– Да, кстати, с моим психотерапевтом Екатериной Опекунцевой у меня связь отличная!
– Это та самая, которая помогла тебе простить твоего мужчину? – усаживаясь за стол, уточнила Горелова.
– Не просто мужчину – всех мужчин! – весело смеясь, ответила Анна. – Я ведь раньше вообще была обижена на весь род мужской, ты помнишь?
– Помню! – Катя улыбнулась от нахлынувших трагикомических воспоминаний.
– Так вот эта твоя тёзка, психотерапевт, помогла мне избавиться ото всех этих обид! – с какой-то даже гордостью заявила Анна.
– А что тебе рекомендовала Опекунцева? – поинтересовалась Горелова.
– В первую очередь она советовала мне не игнорировать своё страдание, – ответила Сердцева.
– Поясни, – съев ещё одну ложку ухи, попросила Катя.
– Понимаешь, когда человек пытается не обращать внимания на свои переживания, они от этого только усиливаются, – глядя на подругу своими выразительными ореховыми глазами, разъяснила Анна. – Ведь боль, будь то физическая либо душевная, – это сигнал нашего существа о том, что нам нужно на что-то в себе обратить внимание. И если этого внимания не уделяется, – как в случае с игнорированием проблемы, – то сигнал, соответственно, будет только усиливаться!
– То есть когда наша сущность, наша Природа, посылает в наше сознание подобный болевой сигнал, то она просто настойчиво просит нас рассмотреть кое-что в самих себе? – сообразила Горелова.
В это время две молодые девушки за соседним столиком непонимающе посмотрели на Екатерину.
– Именно! – Сердцева тем временем радостно хлопнула в ладоши. – Поэтому, если человек хочет навсегда избавиться от своих страданий, ему нужно поступить ровно наоборот…
– «Отдаться» своей боли? – снова смекнула Горелова – и снова удостоилась сконфуженных взглядов сидевших неподалёку девушек.
– Да, – кивнула Анна, – нужно именно позволить своей душе «отболеть до конца». В психотерапии, как мне рассказывала твоя тёзка, это называется имплозивной терапией. Пациент по собственной воле, – что крайне важно! – старается усилить своё страдание до максимальной степени, которую он только способен выдержать. За один сеанс это должно быть не менее получаса, а порою и дольше. При этом ни пациент, ни врач не должны прибегать ни к успокоениям, ни к отвлечению внимания от страдания…
– Да, это я уже поняла, – Горелова понимающе кивнула, а Сердцева продолжила:
– В общем, таким образом психика пациента постепенно адаптируется к раздражителю, и боль отступает. Метод имплозивной терапии чаще всего используют для избавления от страхов. Ну, к примеру, человек до смерти боится пауков, – а ему вместо всяких там успокоений просто дают подержать членистоногого в руке! Да, поначалу страшно и неприятно. Но со временем никакого страха уже не будет!
– Ты проверяла? – съев ещё одну ложку ухи, с небольшой ухмылкой спросила Горелова.
– Я применяла этот метод к другой негативной эмоции, – сказав это, Анна слегка посерьёзнела.
– Ну, если я правильно тебя поняла, этот метод «погружения в боль» помогает справиться и с другими неприятными переживаниями? – уточнила Екатерина, одновременно наблюдая за тем, как те самые девушки, которые безпрестанно бросали на неё косые взгляды, подошли к кассирше… и жестом указали на Горелову.
В ответ сотрудница закусочной лишь покачала головой, а девушки с недовольными лицами покинули заведение.
– Да, Катя, таким методом можно избавляться не только от страха, – продолжила в это время Сердцева, – но и от гнева, и от уныния… Я сама избавлялась таким образом от обиды.
– Получилось? – искренне поинтересовалась Горелова.
– Да! – весело улыбнулась Анна. – Как меня только не дразнили раньше мои друзья: «дева-обида», «Анна Обидина»… А теперь перестали!
– Получается, что боль – это способ, которым существо человека сигнализирует ему о появившейся проблеме, – умозаключила Катя. – Вроде сигнализации о пожаре, – только о внутреннем пожаре, душевном.
– Верно, – кивнула Сердцева. – И телесная, и эмоциональная боль – это способ природы достучаться до разума человека, чтобы оповестить его о том, что в нём что-то происходит не так. Либо он небрежно относится к своему телу, либо деструктивно мыслит. И в последнем случае эмоциональная боль побуждает его пересмотреть свой образ мышления. Эта боль, как ты только что очень удачно сравнила, нечто вроде пожарной сигнализации: когда люди слышат сигнал тревоги, до них сразу же доходит, что нужно обратить внимание на происходящее вокруг, – ведь где-то что-то загорелось. А если они глушат своё страдание алкоголем или, не дай Бог, медикаментами, – то это то же самое, что затыкать уши берушами, дабы не слышать пожарной сигнализации…
– А от чувства вины с помощью этого метода можно избавиться? – спросила повеселевшую подругу Екатерина.
Сердцева почему-то не ответила сразу. И это сильно встревожило Катю; ей даже на секунду показалось, что Анна не просто ожидала от своей собеседницы этого вопроса, – но она также знала и причину, по которой та его задавала.
– Уверена, что можно, – ответила Анна после довольно тягостной паузы. – Дерзай! Если тебя правда сильно что-то мучает…
– Катя, к тебе можно? – над Гореловой, держа в руках разнос с первым и вторым, возвышался Анатолий.
– Толь, прости… – девушка посмотрела на коллегу извиняющимся взглядом. – Но мне тут с подругой нужно кое-что обсудить…
В ответ ведущий редактор лишь молча кивнул. На его лице Горелова успела прочесть грусть, переходящую едва ли не в скорбь.
– Катя, мне кажется, нам пора идти… – сказала «вечно сытая» Сердцева, когда её подруга уже доела свою уху.
И снова эта фраза отозвалась в душе Гореловой непонятной болью.
«Почему же я так болезненно реагирую на эти слова? – задумалась девушка. – Я не могу вспомнить, чтобы расставание с кем-либо так уж сильно ранило меня… Или я всё-таки о чём-то забыла?..»
– Да, пойдём, – после недолгих раздумий согласилась Горелова – и понесла в окошко моечной свои тарелку и разнос.
По пути девушка виновато посмотрела на Анатолия, который был вынужден занять другое место из-за её недавнего отказа. Мужчина даже не поднял на неё своих глаз.
Знала бы Катя, какую роль Анатолию предстоит сыграть в её жизни в этот самый день… Впрочем, тогда бы вся история получилась совершенно иной.
А пока Екатерина с Анной медленно прогуливались в сторону издательства. Вскоре они дошли до массивных металлических дверей здания, красиво отделанных деревом. Подруги уже собирались прощаться, как вдруг услышали два мужских голоса. Эти голоса были прекрасно знакомы им обеим!
– Ничего себе!.. – удивилась Сердцева. – Это они для тебя решили устроить?
Напротив входа в здание, в котором располагалось издательство, прямо посреди проезжей части стояли двое молодых людей. Это были известный музыкант Юрий Успехов и его приятель Дмитрий Помыслов – писатель, а также автор-исполнитель. Оба они были одеты в зимние ботинки, джинсы и лёгкие демисезонные пуховики. Помыслов был выше ростом: примерно метр девяносто и широкий в плечах (почти как его тёзка Свободин), с недлинными усами и бородой; своими радостными серо-зелёными глазами он смотрел на подошедших ко входу девушек, уделяя Екатерине всё же больше внимания, чем Анне. Юрий был пониже ростом – примерно метр восемьдесят – и также обладал крепким телосложением, пусть и сильно уступал в габаритах своему другу. Несколько напряжённые карие глаза Успехова зорко смотрели на обеих девушек, не отдавая никому из них особого предпочтения. На плечевом ремне у Юрия висела акустическая гитара. Одну из авторских песен, сочинённых Дмитрием, они хором пели в этот самый момент. Композиция называлась «Навек прощён» [17].
«И нет разлуки – Ты вечно со мной!
И в каждом звуке звучит голос Твой…
Глаза открыты: Ты гонишь мой сон!
Навек забытый навек прощён…
Навек забытый навек прощён…»
Глаза Кати в этот момент заслезились. Слова о прощении, которые пропевали ребята, отчего-то так сильно тронули её душу… И сейчас эти голоса словно бы вернули её к жизни…
– Ребята!.. Дорогие мои!.. Спасибо вам!.. Спасибо!..
Сказав эти слова, Екатерина, позабыв обо всём, двинулась в сторону Юрия и Дмитрия. Ей просто хотелось обнять их обоих – и поблагодарить за эту песню в этот самый момент.
Однако внезапно стройное унисонное пение молодых людей заглушил неистовый крик… и протяжный гудок автомобиля.
– Катя! Катя, с дороги! – закричал Анатолий, – а следом за ним и Анна.
В этот момент Горелова ощутила сильнейший толчок в спину. Это Анатолий, ринувшийся спасать девушку из-под колёс не успевавшего затормозить КамАЗа, изо всех сил толкнул её вперёд, убирая её тем самым с пути грузовика.
Сгруппировавшись и упав на локти, Катя увидела, как Успехов и Помыслов побежали за угол здания. Это было довольно странно. По крайней мере, они могли бы досмотреть, чем закончился едва не ставший трагическим инцидент.
«Почему они решили немедленно скрыться?» – подумала Катя, всё ещё лёжа на проезжей части.
И тут она услышала удалявшиеся крики Дмитрия и Юрия: «Катя, кажется, нам пора идти!»
«Да уж, опять эта фраза… – подумала Екатерина, делая первые усилия для того, чтобы подняться-таки с обледеневшей дороги. – Они все сговорились сегодня что ли?»
Однако была и ещё одна странность. Горелова увидела, что пуховики молодых людей были испачканы со спины… той же самой строительной пылью, что и вчерашняя одежда Свободина.
– С тобой всё хорошо? – Анна подоспела к подруге, которая в это время медленно поднималась с покрытой гололёдом проезжей части.
– Да, всё нормально, – отряхивая локти от налипшего снега, ответила Екатерина. – Толя, спасибо тебе огромное!
После этих слов Горелова подошла к ведущему редактору – и крепко обняла его за шею.
– Ты сам как? – спросила девушка своего спасителя.
– Со мной всё хорошо, – со вздохом ответил Анатолий, также стряхивая с грудной части своей куртки снег. – А с тобой?
В этом вопросе Катя услышала подвох.
– Да, всё нормально, – ответила Горелова, выпуская мужчину из своих объятий. – Аня, а почему Дима с Юрой убежали?
После этого вопроса Гореловой её спаситель резко изменился в лице. Он как-то нервно развернулся и направился ко входу в здание.
– Они ещё обязательно вернутся, – заверила подругу Сердцева. – Я потом поговорю с ними обоими. Видимо, они просто испугались чего-то, что ты сделала.
– Того, что я под аккомпанемент их песни прыгнула под грузовик? – полусерьёзно спросила Катя.
– Ну да, слушатели ведь нечасто так поступают, – Анна попыталась перевести обсуждение инцидента в шутку.
– Ну что, до завтра тогда? – ласково улыбнулась Горелова. – Пока я ещё куда-нибудь не прыгнула?
На прощание девушки обнялись, после чего каждая из них направилась на свою работу.
Пока Екатерина поднималась на второй этаж, к Звонимирову подошёл Анатолий.
– Послушай, Иван, – ведущий редактор обратился к хозяину издательства, – я прекрасно отношусь к Кате, ты же знаешь…
– …Но даже для тебя это уже слишком, – Звонимиров закончил фразу за своего коллегу.
– Да! – кивнул Анатолий. – Это уже слишком!
– Прошу, потерпи, – с каким-то убийственным спокойствием ответил Иван. – Мне нужно ещё немного времени. Когда она перестрадает то, что ей необходимо перестрадать, она очнётся ото сна.
– Но ведь она и так…
– Я сейчас выразился не в буквальном смысле. Я обязательно с ней разберусь, Анатолий. Ведь ради этого я всё и делаю…
* * *
«Пробуждение возможно только у тех, кто ищет и желает его, у тех, кто готов ради его достижения бороться с собой, работать над собой долго и упорно, с большой настойчивостью. Для этого необходимо разрушить «буфера», то есть пойти навстречу внутренним страданиям, связанным с ощущением противоречий. Кроме того, разрушение «буферов» само по себе требует очень долгой работы, и человек должен согласиться на такую работу, понимая, что её результатами будут всевозможные неудобства и страдания от пробуждения совести.
«Но сознание – это то пламя, которое одно только и способно расплавить все порошкообразные металлы в стеклянной реторте, упомянутой выше, и создать единство, которого человеку недостаёт в том состоянии, когда он начал изучать себя».
