Пять хороших императоров

Мираниса

Пять хороших императоров

Через пять лет. Всё начнётся с "Заслона". Всё закончится с "Кóммодом". Их будет пять, пять колоссов искусственного интеллекта: Пертинакс, Квинт, Марция, Нарцисс и Эклект. Каждый – сверхмощный компьютер с дата-центром почти на целый квадратный километр и ещё пятью тысячами серверов на всём континенте. Кому будет плохо, если машина немного поможет природе?

Первым сделает прорыв ИИ-Пертинакс. Он научится считывать температуру мантии за тысячи километров вокруг каждого спутника-картографа и будет следить за "Протоколом-Терра". Согласно Протоколу, насосные амортизаторы, установленные плотным рядом вдоль рубежа Евразийской, Аравийской, а также Индостанской литосферных плит, смогут понижать температуру земной мантии, преобразуя кинетическую энергию движущихся массивов. Таким образом они начнут двигаться меньше, а показатели трансформных разрывов границ будут сведены практически к нулю. Колебания земной поверхности примутся уверенно падать. Ещё через пять лет землетрясения сочтут за легенды прошлого. И всё это окажется непомерной заслугой Пертинакса.

Он первым подвергнется нападению.

Станется, в статьях своего блога журналист Сергей Николаевич Корсаков возымеет привычку предаваться неоправданному софизму, воспевая дифирамбы программе "Протокол Терра" и Кóммоду в частности. В этом не окажется его вины: Сергей – журналист лишь во вторую очередь. В первую – он неудавшийся романист-фантаст, который будет публиковаться с переменным успехом в двух издательских домах. Среди достижений в писательском ремесле у него обозначится единственное – победа в литературном конкурсе, проводимом на издательской площадке всё тем же "Заслоном". А потом, через год, у него умрёт жена Настасья, и слова как-то перестанут складываться в буквы.

Только вообразите: когда будет сбита последняя непотопляемая международная космическая станция, исчезнет дюжина спутников-картографов, а следом падут под натиском штурма больше половины серверных Пертинакса, Сергей воспримет угрозу куда опасливее, нежели большинство обывателей. И неспроста.

Это будет вторжение. Настоящее вторжение инопланетной расы. Сперва слой тропосферы пробьёт колоннада неопознанных летающих объектов: по две пары запруженных дронами-пулемётами кораблей во главе с дымным ковчегом. Затем вся эта процессия застынет над плато Путорана, у самой станции, где покоится разум Пертинакса, уничтожив все прилегающие спутники связи и генераторы с ядерными батареями. Средняя Сибирь погрузится в какое-то смутное могильное безмолвие, подобно звезде, вдруг осознавшей, что пришла пора умирать. Обитатели её, вопреки воле своей носительницы, ещё живы, но и они, погружённые в предсмертную мистерию, по одному затихают, предзнаменуя своим молчанием гибель этой самой звезды. Над Сибирью раскинется нездоровая тишина, почти вакуумная, будто сама смерть разольётся по лесной низине, расползаясь меж хвои и встречая всех пришлых губительным роком.

Уже через двенадцать часов конвои вооружённых сил, а также арьергард специалистов из государственного агентства по космической деятельности РОСКОС и международного комитета по космическим исследованиям KASPAR займут всё западное приграничье. Не пустят сотрудники гвардии никого, дороги окажутся перекрыты, а авангард журналистов будет отброшен далеко в сторону цивилизации.

Дымный ковчег утихнет, штурмовые корабли перестанут атаковать станцию Пертинакса, и внушительный массив окажется повергнут в непроглядную тьму. Умрёт всякий свет: лампы на бронетранспортёрах, установленные по периметру прожекторы и даже ручные фонари. Бесконечная пуща жадно проглотит сияние звёзд и луны, промёрзлая земля пожрёт увядающий отблеск сумрачного небосвода, и лишь припорошённые снегом пути будут тускло освещать снующие вокруг силуэты солдат.

Их будет много. Легион или больше. Растерянные и напуганные, сквозь разнузданные вопли командиров, они очарованно будут наблюдать за дымным ковчегом. Наступать воспретится, все нетерпеливо будут ждать вирусологов и специалистов по панспермии – приверженцев гипотезы, что всякий живой организм может быть занесён солнечным ветром на планету. Увесистый ковчег и ещё пара по паре кораблей могут принести с собой на Землю что угодно, начиная от инопланетного вируса, заканчивая настоящими космическими объектами, причём вполне разумными.

Сергей доберётся до приграничья Путорана лишь спустя два дня. К тому времени вдоль одиноких трасс, рытвинами рассекающими густую хвойную поросль, сгрудятся тяжёлые автомобили с антеннами и журналистами. Операторы грузно пересекут снежную толщу, протаскивая на плечах огромные камеры, в тщетных попытках поймать лучший кадр дымного ковчега. У них ничего не получится – шпигорями вспорют брюшину корабля остроконечные пихты. Корреспонденты будут куражиться, пробиваясь сквозь оцепление, но раз за разом терпеть поражение. На Сергея они начнут коситься: с маленьким микрофоном и телефоном его примут за инфлюенсера, а потому начнут гнать от дороги дальше – к блогерам.

Именно от последних ему удастся узнать, что сотрудников KASPAR немедленно выдворили за оцепление ещё минувшим вечером, а отечественные вирусологи по панспермии отыскали в умерщвлённых телах животных непонятную, но весьма агрессивную бактерию – стремительно размножающуюся в колонии, с удивительно толстыми щетинками и развитой нейронной сетью. Особь окажется до того быстро растущей и стойкой, что среди исследователей промелькнёт зряшная гипотеза, что это вовсе не бактерия – во всяком случае, это её новая форма, которая может оказаться вполне разумной, а от того – ещё опаснее. Сойдутся они в одном: ковчег и четыре корабля выпустили новую форму через свои снаряды, что разломили цепкую ограду Пертинакса, к которому и повалили дикие звери. Больше признаков жизни дымный ковчег не подаст до поры. Все терпеливо примутся ждать.

Корсаков рискнёт углубиться в пущу. Через час по приезду он опубликует первую статью с новостями из Путорана для своего единственного подписчика. Будет писать в сердцах, запальчиво, ощущая, как невыносимо сгустится вокруг него морозный воздух. Ещё через час Сергей снова опубликует новость – похожая колоннада летающих космических кораблей нападёт на Квинта.

Разум ИИ-Квинта расположится неподалёку от природного заповедника "Дзержинский" в Бурятии и будет контролировать более миллиона узлов фильтрации, более миллиарда трубопроводов и ещё пять миллиардов регуляторов, поддерживающих капельное орошение во всей западной части России. Пал травы прекратится – вскоре его и вовсе начнут воспринимать как архаизм. Сезонные пожары, унёсшие не одну жизнь лесов Восточной Сибири, канут в лету. За год систему "Протокол Аква", созданную ИИ-Квинтом, приобретут по договору концессии пятнадцать государств. Два из них по-прежнему будут заседать в Совете Безопасности на постоянном членстве.

Но Квинт падёт, падёт быстрее Пертинакса, потому как лишь за двадцать пять минут колоннада кораблей – в таком же составе, что и напавшие на Пертинакса, – разрушит серверные с пультами дистанционного управления "Протокола Аква". Ход за землёй – впредь ей будет потребно беречь влитый в неё остаток воды.

Что плохого в том, что машина немного поможет природе?

Первым заговорит Марк, независимый журналист; он слишком поздно прибудет к лесным массивам, плотным кольцом окружающим Пертинакса. Заговорит тревожно, куцые слоги обволакивая сигаретным дымом, на котором будет зиждется всё его спокойствие.

– «Протокол Аква» генерировался напрямую Квинтом, а тот – Коммодом. Сколько времени пройдёт, прежде чем компьютер создаст нечто похожее? – Марк станет наущать остальных, бросая искромётные взгляды в сторону блогеров.

– Раз создал однажды, создаст и в другой раз, – тихо ответит ему Сергей.

Он внимательно изучит Марка. Отыщет в его дородной фигуре и набрякшем лице что-то порочное, но не сможет понять что. Глаза у Марка будут налиты кровью, смертью, блестящая от пота кожа утеряет всякий живой оттенок; лишь нос, румяный и толстый, будет вздрагивать кончиком, подавая слабые признаки жизни.

– Сейчас лето. Температура не спадает ниже сорока семи градусов, – холодно резюмирует Марк. – Раньше пал травы оголял землю, теперь она благодатно проросла всем тем, что очень легко сможет сжечь нас всех дотла.

– Вдруг дождь пойдёт, – отпустит Сергей.

– Не пойдёт. Пять лет уже не идёт в этих краях. Да и на западе тоже.

Возглас раздастся из толпы журналистов.

– Квинт уничтожен целиком?

– Такого не может быть!

– А что с другими "детьми" Коммода?

– Где конвои?

Корсаков в первое мгновение захлебнётся общей паникой. Оголтелые крики схватят его за сердце и сожмут с такой силой, что он начнёт задыхаться и крениться в сторону, пока ноги не понесут его отяжелевшее туловище к гряде леса, где Сергей неумело попытается скрыться от всеобщего ужаса в тенях пущи. Иссохшая кора хвои прильнёт к его спине морозом, кривые ветви обнимут плечи и покроют голову. Их щетинки попытаются заглушить вопли журналистов и патрульных. Темнота плотнее сгрудится вокруг Корсакова, когда он уловит момент.

Вот он.

На долю мгновения – или меньше – лес, трасса и конвои с людьми погрузятся в какое-то неестественное молчание, будто вот, все они разом – как и Сергей – уловят грядущую опасность. Лики их исказятся в пугающем непонимании, легион глаз окинет в темноте собственные вертлявые силуэты, и в глубине толпы, за сотню метров вперёд, кто-то из военных испустит боевой вопль.

Не приказ.

Тотчас небосвод озарится яркой вспышкой, и струя огня выстрелит прямиком по брюху дымного ковчега. Лесную тишь, тот морозный вакуум, что поглотит свет и звук, вдруг разломит оглушающий треск металла, и часть корпуса медленно сорвётся с ковчега и исчезнет за лесной порослью. Следом раздастся оглушающий взрыв – часть фотонного двигателя окажется повреждена выпущенным снарядом. Ещё спустя минуту пара по паре кораблей выстроится плотной стеной перед ковчегом и начнёт обстрел военного конвоя, а заодно и взорвёт полевую лабораторию с работниками РОСКОСа. Паника сточится до первобытного ужаса, и под оглушающие залпы перекрёстного огня все гражданские пустятся врассыпную.

Разумеется, прочь бросится и Корсаков. Необузданный ужас цепкой хваткой скрутит его за холку и подтолкнёт в сторону зарослей, ноги вдруг обмякнут под натиском холода и усталости, но вот в груди вспыхнет огнище. На секунду ему покажется, что он недопонял случившееся, что обстрела не было вовсе, но тотчас позади него заревом взмоют крики людей, и чудовищно запахнет жгучим металлом. Небо окрасится охрой и огнём, лишь проблески былого покоя будут ютиться и прятаться меж кончиков встрепенувшихся пихт.

Сергей будет нестись, удивительно ловко лавируя меж кривых стволов и высохших кустов. Очки лишь чудом не свалятся с его горбатого носа, зато несколько раз колючие ветви больно схлестнут по впалым щекам. Сердце неистово отобьёт гибельный ритм, пока вовсе не пропустит последний удар. Корсаков остановится в потугах, будто воздух, покидая легкие, стиснет ему грудь. Нерешительно обернувшись, он не отыщет за спиной ничего, кроме хитро сплетённых перекошенных стволов. Крики по-прежнему будут расстилаться вокруг, и дрожащими пальцами Сергей выудит телефон из кармана. Шаткой походкой он с трудом доберётся до ближайшей прогалины и облокотится на валежник. В глазах у него, разумеется, все начнёт плыть, и всё же он отличит надпись, что наберёт на клавиатуре и опубликует в своём блоге:

"Квинт пал. Пертинакс, судя по всему, тоже. Мне страшно".

Здесь, в тёмной ясне, обманчиво разольётся густой синевой полумрак. Отблески огня останутся за спиной, разве что оглушающий залп всё ещё будет доноситься до уставшего Сергея. Он, спустившись с проросшего паразитаксусом пригорка, присядет у другого конца валежника. Тщетны окажутся его попытки унять дрожь, но немного отдышаться ему всё-таки удастся. Напоследок он проверит телефон – непонятно зачем.

Вскоре Сергей Николаевич поднимется на ноги и наконец додумается включить фонарь. Нос его вяло учует запах гари, следом до ушей донесётся нарастающий треск, отчего желудок его сожмётся, заартачится нутро, и лишь тонкие губы безмолвно шевельнутся в бездумном:

– Лес горит.

Ноги понесут Сергея подальше от огня, подальше от опасности. Временами он будет вздрагивать от оглушающего стона поверженной техники, догадываясь, что один из кораблей интервентов пал под натиском армии. Тем же лучше, нельзя прощать захватчикам смерть Пертинакса и Квинта.

Корсакову придётся пройти не один километр, прежде чем он поймёт, что обогнул кольцевую вокруг серверных и добрался до конца трассы. У опушки леса мелькнут белые шатры, а вскоре вылепятся отряды миротворцев, пускающих по одному спасшихся от обстрелов. Их окажется мало. Крайне мало.

И всё же Сергей прильнёт к свету, к жалкому остатку знакомой ему цивилизации. Неясно, что дотоле пугало его сильнее: бесконечный хвойный мрак, дышащий ему прямо в лицо едким ароматом неизвестности, или же необъятный массив инородного ковчега, пугающий смертью. Одно он поймёт наверняка: былое окажется безвозвратно утеряно, уступив новому – чему-то более зловещему и одинокому. Корсаков будет знать это чувство слишком отчётливо, оно заиграет на его языке уже знакомой горечью и потечёт желчью куда-то в грудь.

Так было после смерти Настасьи.

Полдюжины спасшихся гражданских приютят в одном шатре. Повсюду начнут шнырять работники в герметичных защитных костюмах и масках. Одна такая маска заглянет Корсакову в глаза, другая – в рот и уши. Позже ему измерят температуру и заведут, как и других, в крытую целлофаном часть шатра. Разумеется, все примутся возмущаться. Все, кроме Сергея. Он по-прежнему будет сидеть тихо, погружённый в мысли о настоящем, что начнёт разрушаться прямиком на его глазах. Однажды мир его разбился, и лишь когда это случилось, Корсаков осознал, насколько шатким тот был. Теперь ему придётся убедиться в этом снова.

Что плохого в том, что мы подпитаем будущее уверенностью?

Сергей вздрогнет, когда к ним войдёт работник полевой лаборатории KASPAR. Низкорослый, с покатыми плечами и надсадным голосом – молодая женщина. Она через маску объявит спокойным, почти механическим голосом:

– Пожалуйста, не выходите за территорию шатра. Пока что ни у кого из вас не нашли вирус. Но на территории Путорана введён карантин.

Первой поднимется испуганная девушка с болезненно бледной кожей и копной курчавых волос. Корсаков первым делом обратит внимание на её лёгкий не по погоде плащ. Она представится менеджером проекта, реализуемого Комитетом использования космического пространства в мирных и разведывательных целях, а затем выдаст:

– Нам ждать здесь? В нескольких километрах отсюда горит лес.

– Мы знаем. Спасательные службы уже локализовали очаг. Также к нам присоединились выжившие работники лаборатории РОСКОСА, они разместились южнее.

– Вы не ответили на мой вопрос, – отрежет менеджер.

За маской послышится судорожный вздох. Ему вторит сигнал уведомления на чьём-то мобильном телефоне.

– Вместе мы быстрее сможем определить вид бактерии, которую с собой доставили космические объекты. Также мы должны убедиться, что она – единственное, что они занесли, – после продолжительной паузы голос в маске добавил: – Мы сожалеем, что вынуждены держать вас здесь. Но вам придётся подождать. По крайней мере, теперь у нас есть свет.

Неожиданно для самого себя голос подал Сергей:

– Как вас зовут?

Работница лаборатории притихнет. Пластик на лице блеснёт в софитах, и медленно голова в капюшоне повернётся в сторону Корсакова:

– Марина. А вас?

– Сергей Николаевич Корсаков.

– Хорошо, Сергей Николаевич. Вы подождёте здесь, договорились?

– Мы одолели их? Я слышал оглушающий вопль металла.

Снова раздастся судорожный вздох за маской:

– Дымный ковчег пал. Как и ещё один корабль. Схватка перенеслась на восток.

Когда Марина покинет карантинную зону, вновь раздастся слабый сигнал мобильного телефона. Сергей, обессиленно осев на пол, сцепит замком руки поверх колен и уткнётся в специальный линолеум. Гладкий, серый, без расщелин и границ – он умело научиться отражать хмарное небо в сумерки: когда серая густота обычно темнеет у краёв, но редеет к середине тяжёлых тучных облаков; однако сквозь них, сквозь наиболее тонкую ситцевую прослойку, уже примутся сиять особенно крупные звёзды, и в скоротечном течении меж ними выглянет сточенная до серпа луна. Несколько звёзд примостятся в колбах люминесцентных ламп, пригвождённых грубым шнуром вдоль стен, иные будут поблёскивать и дребезжать от ручных фонарей, закреплённых на костюмах работников. Краями мира рассекут небосклон пара металлических столов, – на одном из которых Марина забудет свою рацию, – и столько же ящиков; остальное всё поглотит мрак палаточных стен. Но Корсаков примется следить не за ними. Он будет наблюдать, самозабвенно, но делано, как в том же хмарном небосводе начнут парить пришлые горемыки, как и сам Сергей. Замерев в ужасе, будто несчастные в узилище, приговорённые к казни, они уставятся в никуда, но все в разные стороны, словно это самое никуда окружило их со всех сторон. Они узнают того, чего ждали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.