скачать книгу бесплатно
Последняя гостья
Меган Миранда
Всю свою жизнь Эйвери провела в крохотном городке Литтлпорт, в Мэне. И кто бы мог подумать, что ей суждено подружиться с Сэди, состоятельная семья которой владеет почти всем Литтпортом.
Каждое лето Сэди приезжает в Мэн, и долгие годы девушки – не разлей вода… До того вечера, как тело Сэди находят под обрывом. Поначалу все кажется очевидным – суицид. Однако, чем дальше движется расследование, тем больше страшных секретов всплывают на поверхность. И как Эйвери добиться справедливости для Сэди, когда она вот-вот станет главной подозреваемой в убийстве?
От автора бестселлеров New York Times: новый захватывающий триллер Меган Миранды сможет свести с ума каждого. Когда сталкиваются два мира – богатый городской и тихий провинциальный – обостряются углы и усиливаются контрасты. Эйвери и Сэди – представительницы этих двух совершенно разных миров, но это не мешало им быть самыми близкими подругами на свете… До того дня, как тело Сэди не находят под обрывом. Эйвери не готова поверить, что это суицид – она знает, что Сэди бы так не поступила. Но помогать расследованию и брать дело в свои руки становится крайне проблематично, когда Эйвери оказывается главной подозреваемой в убийстве.
Меган Миранда
Последняя гостья
Посвящается Рейчел.
Лето
2017
Вечеринка «плюс одна»
Я чуть было не съездила за ней. Когда она так и не появилась. Когда не отвечала на звонки. Когда оставила без внимания мою эсэмэску.
Но были выпивка, другие машины, которые заперли мою, и обязательства – мне полагалось приглядывать, как там дела. От меня ждали, что вечер пройдет как по маслу.
И вообще, она подняла бы меня на смех за то, что я вернулась. Закатила бы глаза. Сказала: «Эйвери, одна мать у меня уже есть».
Да, знаю – все это отговорки.
* * *
На высокий берег я прибыла первой.
В этом году для вечеринки выбрали сдающийся в аренду дом в тупике – с тремя спальнями, стоящий в самом конце длинной, обсаженной деревьями улицы, такой узкой, что на ней едва хватало места разъехаться двум машинам. Ломаны дали ему название «Голубая мухоловка» за обшитые внахлест бледно-голубыми досками стены и крышу со скатами, как на птичьей кормушке. Хотя мне казалось, что скорее за то, как он отодвинут от дороги за деревья и видится цветным пятном, если приблизиться к нему вплотную сбоку, но издалека его не заметишь, пока не подойдешь.
Место далеко не лучшее, вид из окон тоже – океан слишком далеко, чтобы его увидеть, но достаточно близко, чтобы постоянно его слышать, – зато наиболее удаленное от мини-отеля типа «ночлег и завтрак» дальше по той же улице, вдобавок с патио в окружении густой вечнозеленой растительности, так что при определенном везении никто бы ничего не заметил и не нажаловался.
Так или иначе, все летние дома Ломанов, сдающиеся в аренду, внутри выглядят одинаково. И порой я, показав очередной такой дом потенциальным клиентам, на выходе внезапно терялась: качели на веранде вместо каменных ступеней крыльца, океан вместо гор. В каждом доме – одна и та же плитка на полу, гранит одинакового оттенка, одно и то же сочетание стилей, рустикального с люксовым. Стены повсюду украшены панорамами Литтлпорта: маяк, лес пляшущих белых мачт на пристани, белопенные гребни волн, бьющихся о скалы на обоих берегах бухты. Так называемый затопленный, или «далматинский», берег – вытянутые, как пальцы, участки суши, поднимающиеся из океана; каменистое побережье в попытках отстоять свои позиции, несмотря на прибой; острова, появляющиеся и пропадающие вдалеке в лад приливу.
Да, до меня дошло – зачем они, эти поездки на длинные выходные из больших городов или временные переселения на лето; откуда статус исключительности у местечка, которое кажется таким крошечным и непритязательным. До этого городка, отвоеванного у нетронутой глуши, с горами по одну сторону и океаном по другую, добраться можно было лишь одним способом: по единственной береговой дороге, набравшись терпения. Он существовал за счет одного только упрямства в чистом виде, оттесняя наседающую с обеих сторон природу.
Вырасти здесь означало жить с ощущением, что закалился и приобрел те же черты характера.
Я выставила привезенные из большого дома остатки спиртного на гранитный кухонный стол-островок, убрала с глаз долой хрупкие интерьерные украшения, включила подсветку бассейна. Затем налила себе выпить и уселась в патио за домом, прислушиваясь к шуму океана. Зябкий осенний ветер зашуршал среди деревьев, я поежилась и плотнее запахнула куртку.
Эта ежегодная вечеринка всегда балансировала на грани – последний бой против смены времен года. Зима, темная и нескончаемая, глубоко укоренялась здесь. Она переходила в наступление, едва только уезжали отдыхающие.
Но сначала предстояло сегодняшнее событие.
Еще одна волна разбилась о берег вдалеке. Я закрыла глаза, отсчитывая секунды. Ожидая.
Мы собирались здесь сегодня вечером, чтобы проводить сезон летнего отдыха, но его уже смыло волнами и без нашего разрешения.
* * *
Лусиана явилась, как раз когда вечеринка набрала разгон. Я не видела, как она вошла – только когда она уже мялась в нерешительности одна среди кухни. И выделялась, рослая и неподвижная в самой гуще суеты, словно вбирая ее в себя. Ее первая вечеринка «плюс одна». Такая непохожая, как мне было известно, на вечеринки, которые она посещала все лето, – оказанный ей радушный прием в мире летнего отдыха в Литтлпорте, штат Мэн.
Я тронула ее за локоть, почему-то до сих пор холодный. Она вздрогнула, обернулась и шумно вздохнула, будто обрадовалась мне.
– Не совсем то, чего я ожидала, – призналась она.
Оделась она слишком тщательно, не по случаю. Завивка, элегантные брюки, шпильки. Будто собиралась на стильный бранч.
Я улыбнулась.
– Сэди с тобой?
И я оглядела комнату в поисках знакомой светлой головки с пробором посередине, с заплетенными на висках и скрепленными на затылке заколкой тонкими косицами – прическа детища новой эры. Привстала на цыпочки, пытаясь различить в шуме ее смех.
Лус покачала головой, темные волны ее волос скользнули по плечам.
– Нет, она, наверное, еще укладывает вещи. Меня подвез Паркер. Сказал, что хочет оставить машину у мини-отеля, чтобы нам потом было легче выбраться, – она указала в сторону мини-отеля «Мыс», перестроенного викторианского особняка с восемью спальнями у самого края высокого берега, здания со множеством башенок и огороженной террасой. Оттуда открывался вид почти на весь Литтлпорт – во всяком случае, на его значимые детали, от пристани до песчаной полосы Брейкер-Бич с ее выдающимися в море утесами, где на самой северной оконечности города жили Ломаны.
– Не стоило ему парковаться там. – Я сразу взялась за телефон. Нечего и надеяться на то, что хозяева мини-отеля не заметят, если все будут оставлять машины у них на стоянке.
Лус пожала плечами. Паркер Ломан делал что ему заблагорассудится и никогда не задумывался о последствиях.
Я поднесла телефон к уху. Гудки едва были слышны сквозь музыку, пришлось прикрыть трубку сложенной ковшиком ладонью.
«Привет, вы позвонили Сэди Ломан…»
Я отключилась, сунула телефон обратно в карман и протянула Лус красный пластиковый стаканчик.
– Держи, – сказала я, хотя вообще-то мне хотелось воскликнуть: «Господи, да расслабься ты наконец», но я и без того уже вышла за рамки моих обычных разговоров с Лусианой Суарес. Она нерешительно взяла стаканчик, а я принялась поворачивать этикетками к себе полупустые бутылки, разыскивая виски, который, как я знала, она предпочитает. Вот это мне в ней по-настоящему нравилось.
Я плеснула ей виски, она нахмурилась и произнесла:
– Спасибо.
– Не за что.
Мы провели вместе целый сезон, а она так и не определилась со своим отношением ко мне – обитательнице гостевого дома рядом с загородной резиденцией ее бойфренда. Друг она или враг. Союзник или противник.
Наконец она, похоже, приняла какое-то решение, потому что придвинулась ко мне, словно собираясь поделиться секретом.
– И все же я что-то не въезжаю.
Я усмехнулась.
– Въедешь.
Сомнениями насчет вечеринки «плюс одна» она терзалась с тех пор, как услышала о ней от Паркера и Сэди; ей объяснили, что ради этой вечеринки не уедут вместе с родителями в выходные перед Днем труда, а задержатся еще на неделю после окончания летнего сезона. Одна ночь, последняя для тех, кто пробыл здесь со Дня поминовения до Дня труда[1 - С последнего понедельника мая по первый понедельник сентября. – Здесь и далее примеч. пер.] – то есть все недели, составляющие летний сезон, плюс еще одну. Бурный всплеск в жизни тех, кто живет здесь круглый год.
В отличие от вечеринок, на которые Ломаны возили ее все лето, на этой не было ни банкетной службы, ни официанток, ни барменов. Вместо них – пестрая компания оставшихся отдыхающих, которая опустошала комнатные бары, холодильники и кладовки. Никакого сходства. Все не так. Ночь излишеств, затяжное прощание, девять месяцев, чтобы забыть и надеяться, что забудут и все остальные.
Вечеринка «плюс одна» была эксклюзивной и вместе с тем нет. Список приглашенных отсутствовал. Кто знал о ней, тот и пришел. Взрослые, скованные неиллюзорным долгом, к тому времени уже вернулись к привычной жизни. У детей помладше началась учеба, родители уехали вместе с ними. Так что остался промежуточный возраст. Студенты и выпускники, еще не обремененные жизненными обязательствами. И не изнуренные ими.
Сегодняшний вечер уравнял нас, и теперь по виду уже нельзя было определить, кто местный, а кто в гостях. Такими мы и притворялись: в раздетом виде все мы одинаковы.
За последние пару минут Лус взглянула на свои изящные золотые часики дважды, каждый раз поворачивая их туда-сюда на тонком запястье.
– Боже, – пробормотала она, – что он там застрял.
* * *
Паркер прибыл последним и без труда высмотрел нас еще с порога. Все обернулись в его сторону, как обычно и бывало, стоило Паркеру Ломану войти в комнату. С таким расчетом он и вел себя, оттачивал в себе надменность, предназначенную для того, чтобы держать окружающих в напряжении.
– Машину заметят, – сказала я, когда он подошел к нам.
Наклонившись, он обнял одной рукой Лус.
– Вечно ты загоняешься, Эйвери.
Я и вправду загонялась, но только потому, что он вообще не задумывался, как воспринимает его другая сторона – местные жители, которым нужны и в то же время неприятны такие люди, как он.
– Где Сэди? – попыталась перекричать музыку я.
– А я думал, ты ее подвезешь, – он пожал плечами, потом посмотрел куда-то вдаль поверх моего плеча. – Меня она заранее предупредила, чтобы я ее не ждал. Наверное, на ее языке это значит «не поеду».
Я покачала головой. Сэди не пропускала тусовки «плюс одна» с тех пор, как мы начали бывать на них вместе, с того самого лета, как нам исполнилось восемнадцать.
Ранее в тот же день она без стука распахнула дверь гостевого дома, позвала меня по имени уже из комнаты, потом еще раз, входя в мою спальню, где я сидела с открытым ноутбуком поверх белого стеганого одеяла, одетая в пижамные шорты и термофутболку с длинными рукавами, скрутив волосы в пучок на макушке.
Она была уже одета для выхода, а я все еще подбивала задачи по своей работе, которая заключалась в управлении объектами недвижимости в обширной компании Гранта Ломана, занятой застройкой. Сэди в голубом платье-комбинации и золотых сандалиях из ремешков подбоченилась так, что под тканью проступила косточка на бедре, и спросила: «Ну и какого мы об этом мнения?» Платье плотно облегало каждый изгиб.
Я откинулась на подушки и согнула колени, решив, что она задержится. «Ты ведь понимаешь, что задубеешь?» – спросила я. В последние несколько вечеров температура резко падала – предвестие повального бегства, как называли его местные. Через неделю в ресторанах и магазинах на Харбор-драйв изменится режим работы, ландшафтные дизайнеры переквалифицируются в школьный персонал и водителей автобусов, а молодняк, подрабатывающий официантками и палубными матросами, отвалит на склоны Нью-Гэмпшира вкалывать лыжными инструкторами. Для нас, местных, высасывать лето до последней капли было привычным делом, как запасаться водой накануне засухи.
Сэди закатила глаза. «Одна мать у меня уже есть», – напомнила она, но сунулась в мой шкаф и натянула шоколадно-коричневый свитер, кстати сказать, принадлежавший ей. И одним махом превратила свой наряд в идеальное сочетание шика с повседневностью. Легко. И с разгону ринулась к двери, теребя концы волос и расплескивая энергию.
К чему еще она могла готовиться, если не к вечеринке?
В открытые двери, ведущие в патио, я увидела, что Коннор сидит на бортике бассейна, болтая в воде босыми ногами в закатанных джинсах, и его подсвечивает снизу голубоватое сияние. Я чуть было не подошла к нему и не спросила, не видел ли он Сэди, но только потому, что выпивка пробудила во мне ностальгию. Однако даже в таком состоянии я вовремя одумалась. Он заметил, что я глазею на него, и я отвела взгляд. Просто не ожидала увидеть его здесь, вот и все.
Я достала мобильник и набрала Сэди эсэмэску: «Ты где?»
И, пока смотрела на экран, увидела мигающие точки: она пишет ответ. Но точки перестали мигать, а сообщение так и не появилось.
Я отправила еще одно: «???»
Нет ответа. Напрасно проглазев на экран еще минуту, я сдалась и убрала телефон, решив, что она уже в пути, что бы там ни говорил Паркер.
В кухне кто-то танцевал. Паркер смеялся, запрокидывая голову. Творилось волшебство.
На мою спину легла рука, я закрыла глаза, прислоняясь к ней и переставая быть собой.
Так все обычно и происходило.
* * *
К полуночи все вокруг стало бессвязным и туманным, воздух в комнате загустел от жары и смеха, несмотря на открытые двери. Паркер, стоя у самого патио, поймал мой взгляд поверх голов и еле заметно кивнул в сторону входной двери. Предупреждая меня.
Я посмотрела в ту же сторону, куда и он. В проеме открытой двери стояли двое полицейских, и холодный сквозняк, пронесшийся через всю комнату, быстро отрезвил нас. Полицейские были с непокрытыми головами, словно желали слиться с толпой гостей. Я сразу поняла, что с ними придется иметь дело мне.
Дом был записан на Ломанов, но я указана в качестве управляющего. И что еще важнее, от меня ждали умения ориентироваться в обоих здешних мирах, будто я входила и в тот, и в другой, хотя на самом деле не принадлежала ни к одному из них.
Этих двоих мужчин я узнала, но не настолько хорошо, чтобы выудить из памяти их имена. За вычетом летних отдыхающих численность населения Литтлпорта не дотягивала и до трех тысяч человек. Было ясно, что и полицейские меня узнали. Между восемнадцатью и девятнадцатью годами я только и делала, что влипала в неприятности, а судя по возрасту, эти полицейские вполне могли помнить то время.
Я не стала дожидаться от них претензий.
– Прошу прощения, – заговорила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и твердо. – Я прослежу, чтобы шум был не слишком сильным. – Одновременно я подавала знак убавить громкость, не адресуясь ни к кому конкретно.
Но полицейские пропустили мои извинения мимо ушей.
– Мы ищем Паркера Ломана, – сообщил тот, что был пониже ростом, и оглядел толпу. Я обернулась к Паркеру, который уже начал пробираться между гостями, двигаясь в нашу сторону.
– Паркер Ломан? – спросил полицейский, который был ростом выше напарника, дождавшись, когда Паркер приблизится. Само собой, им и так было известно, что это он.
Паркер кивнул, выпрямив спину.
– Чем могу помочь, джентльмены? – осведомился он, с ходу взяв деловитый тон, хоть на лоб ему падала прядь темных волос, а лицо лоснилось от пота.
– Нам надо поговорить с вами снаружи, – сообщил высокий полицейский, и Паркер, миротворец по натуре, понял, что лучше не спорить.
– Конечно, – кивнул он, но не сдвинулся с места. – Можно сначала узнать, о чем речь?
Он знал, когда можно и побеседовать, а когда надо сразу требовать адвоката. И заранее держал в руке мобильник.
– О вашей сестре, – ответил полицейский, и его напарник отвел глаза. – О Сэди.
Он жестом подозвал Паркера ближе и понизил голос, так что я не разобрала ни слова, но все вдруг изменилось: поза Паркера, выражение его лица, безвольно повисла рука с телефоном. Я подступила ближе, у меня в груди что-то затрепыхалось. И успела услышать обрывок последней фразы:
– …в последний раз, когда вы видели ее, как она была одета?
Паркер прищурился.
– Я не… – Он обернулся, обвел взглядом комнату, словно ожидал увидеть в ней Сэди, проскользнувшую незамеченной.
Смысл вопроса я не поняла, но ответ знала.
– В голубое платье, – сказала я. – Коричневый свитер и золотые сандалии.
