скачать книгу бесплатно
И она была права. Несмотря на Наташину инородность, Челябинск прорастал в нее, менял сознание, расширял границы. Она три раза прочитала «Generation P», с каждым разом понимая в ней все больше смыслов, познакомилась с современной зарубежной литературой, начала писать в университетскую газету, встречалась с интересными людьми, ездила помогать в приют для животных. Никогда раньше у нее не было так много пространства для роста. И она росла, росла, что есть мочи, разбрасывая вокруг свои бурные побеги, цепляясь за каждую выпуклость, которую могла нащупать. Наташа сменила ленивую кусинскую жизнь на кипучую, наполненную челябинскую – и время для нее полетело стремительно, как птица, вырвавшаяся на волю из тесной клетки.
Со временем она перестала тушеваться перед более опытными одногруппниками. Однажды они с Люсей, которая в последнее время с подачи своего нового парня увлеклась хоккеем, обсуждали последнюю игру «Трактора». Женька, сидевший за следующей партой, долго слушал их разговор, а потом перебил Люську:
– Девчонки, я вас слушаю, и мне страшно становится. Какой хоккей? Обсуждайте лучше, что в Россию кружевное белье запретили завозить. Так привычнее.
– Тебе это интересно – ты и обсуждай, – фыркнула Наташа в ответ.
Так прошло три года.
В конце третьего курса Наташа встретила Макса.
В редакции тогда все переругались из-за метеорита. Каждый хотел ехать с учеными в экспедицию искать осколки небесного тела. В итоге тянули жребий. Выиграла Иринка Антонова – толстая и наглая студентка-журналистка с белесыми вечно грязными волосами, которая раздражала Наташу своей высокомерной манерой общения. Наташа была бы более рада, если бы поездка досталась Кристине или Лене, но уж никак не Иринке.
Самой же Наташе дали задание провести интервью с тренером волейбольной команды. Она шла на него, с неудовольствием думая о том, что могла бы искать метеорит, как Индиана Джонс, преодолевая трудности и показывая железный характер, а не топать на скучную встречу на неинтересную ей тему спорта. Наверняка Иринка сейчас пробирается по глубоким сугробам, ноет, что устала и просится домой. Наташа уверена, что справилась бы с этим заданием куда лучше нее.
Все эти мысли выскочили у нее из головы, когда она увидела Макса. Высокий, широкоплечий, стройный – миниатюрная Наташа выглядела рядом с ним как канарейка рядом с орлом. На секунду она опешила под его пристальным оценивающим самоуверенным взглядом, но собралась и провела интервью. Вечером скинула ему на сверку текст, он ответил почти сразу:
Все супер!
Не хочешь сходить со мной куда-нибудь?
В кафе, например?)
У него была раздражающая привычка писать каждую фразу в отдельном сообщении, а иногда и разрывать ее на несколько. Наташа задумалась на секунду, потом быстро ответила:
Я не против:)
Супер)
Завтра в 18:00:)
В «Титанике»;)
Буду ждать (и смайлик с сердечками вместо глаз).
Сердце застучало громко и сильно, по телу побежали мурашки. Никогда бы Наташа не подумала, что такой парень, как он, обратит на нее внимание. Зашла на его страницу – 27 лет, семейное положение «В активном поиске», в ленте мотивационные посты о спорте, цитаты философов под фотографиями. На аватарке Макс позирует в очках, которые, кажется, вот-вот соскочат с идеально прямого носа и крупных скул, но зато это придает ему шарм, которого Наташа не видела ни у Сережи, ни у других парней, которые обращали на нее внимание. Последняя фотография – Макс за столиком кафе с большой кружкой пенного смотрит вдаль, под фото подпись:
Сила в той, которая останется рядом с тобою,
Даже когда ты упал и проигран бой.
Сядет рядом на асфальт сырой,
И просто скажет: спасибо, что живой.
Внизу прикреплена песня Тимати «Вертолет».
Макс показался ей романтичным, сильным и надежным – именно таким, о каком она мечтала.
На следующий день Наташа пришла в «Титаник». У нее не было струящегося платья с открытой спиной, но она взяла у Люськи сдержанно-голубой комбинезон из блестящего атласа, в котором та ходила на свадьбу к сестре, надела каблуки, на которых совсем разучилась ходить. Она была впервые в этом ресторане и с любопытством оглядывалась по сторонам. Какое красивое место, думала она, просто невероятно!
Он ждал ее за одним из столиков, вручил большой букет алых роз, на долю секунды задержал руку на тыльной стороне ее ладони, когда передавал букет. От руки по всему ее телу пробежала теплая волна, заканчиваясь где-то внизу живота. Волна мурашек встопорщила волоски, заставила щеки покраснеть.
Макс отодвинул стул, жестом предложил ей сесть. Наташа улыбнулась и, тая от его галантности, аккуратно присела на краешек. Так неудобно, но Люськин комбез ей маловат в бедрах, нужно двигаться аккуратно и не делать резких движений.
– Рад видеть тебя, – сказал Макс, жестом подзывая официанта, который, впрочем, итак спешил к ним с вазой для цветов. – Я пораньше пришел и решил заказать нам мое любимое блюдо. Оно супер-вкусное, тебе точно понравится.
– Оу… это очень… мило, – сказала Наташа. Она надеялась, что блюдо не очень дорогое, и ее налички хватит на оплату чека.
– Что-то не так?
– Нет-нет, все в порядке. Надеюсь, я не сильно опоздала?
– Нет, ты пришла вовремя. Это я рано. Ездил с утра по делам в министерство спорта и застрял там на весь день. Домой ехать не было смысла, вот я и сразу сюда.
Официант принес бутылку вина, налил в бокал на длинной ножке.
– Давай выпьем за нашу встречу, – сказал Макс, приподняв бокал. Увидев, что Наташа к своему не притронулась, он наклонился к ней и шепотом спросил:
– Почему ты не пьешь?
Наташа так же наклонилась к нему и, отчаянно краснея, шепнула, что взяла мало денег и не знает, хватит ли ей на весь ужин.
– Что за глупости? – засмеялся Макс. – Я оплачу все. Я тебя сюда позвал же. Ешь, что хочешь.
Хорошо, что Наташа надела этот комбинезон – он закрывает всю грудь до самого горла и красные пятна в зоне декольте, которые предательски проступают от стыда или смущения как раз в том месте, где располагается ненавистная червоточина, не видны сейчас. От вопросов, не аллергия ли это, Наташа обычно еще больше смущалась, а пятна становились еще больше и ярче. Сейчас они, наверное, полыхают огнем. Увидь их Макс, наверняка бы подумал, что она какая-то больная.
Наташа поднимает бокал и аккуратно прикасается его краем к краю его бокала. Тонкий стеклянный звон отзывается в ее душе смутным трепетом. Она до сих пор не верит, что сидит в дорогом ресторане рядом с успешным мужчиной, пьет дорогое вино и ждет какое-то блюдо-сюрприз. Это было так невероятно, будто она внезапно перестала быть Наташей и стала Золушкой. Лишь бы часы не пробили двенадцать и не вырвали ее из этого сладкого сна.
Макс оказался приятным и интересным, таким же, каким она увидела его во время интервью. Он знал современные новости, следил за трендами, собирался пойти на «Ночь искусств» в ноябре – вот здорово, и Наташа мечтает туда пойти. А ты знаешь, как красиво в Эрмитаже? Я был там один раз, не хватило времени охватить и десятой доли его богатств. Ты бывала там? И в Питере не была? О, я завидую тебе, ты увидишь этот город, и тут же влюбишься. Это же произведение искусства под открытым небом. Хочешь, в следующем году съездим вместе? Будет здорово!
Наташа тонет в его речи, слушает завороженно, отвечает на вопросы лаконично, говорит мало. Она вообще говорить не любит, гораздо приятнее растворяться в потоке мыслей собеседника, изредка наводящими вопросами поворачивая его мысли в ту или иную сторону. Она даже не замечает, какое блюдо ей принесли, съедает все, без остатка и не чувствует вкуса.
– Ты умеешь слушать, – журчит голос Макса. – Это такое суперское качество для девушки. Обычно все чирикают, болтают. Слово вставить нельзя. Как канарейки, честное слово. Только говоришь мало. Тебе не интересно со мной?
– Мне интересно! – испуганно вскидывает глаза Наташа, запаниковав на секунду, что нарушила некий порядок вещей и сейчас и этот стол, и этот ресторан, и мужчина напротив расползутся на волокна, перестанут существовать, а сама она откроет глаза и вновь окажется у себя в общаге.
– Супер! Я волнуюсь немного. У меня такое в первый раз. Ну, когда я не знаю, нравлюсь ли девушке. И впервые для меня это так важно.
– Мне правда очень-очень интересно с тобой, просто я немного стесняюсь. Я мало говорю по жизни. Наверное, плохой из меня получится блогер, – смущенно говорит Наташа.
– Хочешь стать блогером?
– Я неплохо пишу. И еще я думаю, что скоро блогеры будут хорошо на этом зарабатывать.
– Серьезно? Это так, забава же.
– Подумай сам: каких-то пару лет назад соцсетей не существовало в природе, а сейчас они очень популярные! Думаю, завести блог в ЖЖ, попробовать. Правда, блогер должен быть ярким, а я вовсе не такая.
– Я думаю, ты очень яркая и классная. У тебя получится все, это точно!
Тут-то Наташа и влюбляется, окончательно и бесповоротно. Никогда в жизни ей не говорили, что верят в нее. Она была неблагодарной и невоспитанной, в классе всегда была на третьем месте по успеваемости, недостаточно сильно старалась, хотя родители жизни свои положили к ее ногам. Она знала, что это и правда так. Что папа в девяностые крутился, как мог, чтобы покупать ей все эти книги и игрушки, и конфеты, и шоколад. Что мама ночами не спала, сидя над ней (Наташа в детстве чуть ли не каждый месяц какую-нибудь заразу цепляла) – и положила на это собственное здоровье. Что родители с ее появлением потеряли свою любовь, которая вся ушла на нее, маленькую, болезненную, слабую, недостаточно умную, а друг на друга у них не хватило ни времени, ни сил. И она правда всегда недостаточно старалась. Была ленивой, сидела над фантастикой до середины ночи вместо того, чтобы учить английский или физику, или эту ненавистную математику. Раз не хочешь учиться, будешь у Дашки и Маринки служанкой работать! Этого хочешь?
Эти слова давили на спину, пульсировали в червоточине, вместо того чтобы придать мотивации и сил, как, наверняка, задумывали родители. Они были всегда с ней, всегда маячили на границе ее сознания. Почему не «пятерка»? Хочешь быть служанкой? Иди учись и не выходи, пока не сделаешь все уроки!
И вот теперь слова Макса вдруг дают ей крылья, возносят над мягкими хлопковыми облаками с ароматом этого дорогого вина и фруктов в шоколаде, которые им принесли на десерт. Червоточина отступает, не в силах противиться этим минутам блаженства, уменьшается, до крохотной, размером с комариный укус, точки.
Наташа впервые в жизни чувствует себя по-настоящему свободной.
Вечером Макс довозит ее до общаги, провожает до самых дверей, ждет, пока она выглянет в окно и махнет – все в порядке. Кричит, что отлично провел время, и Наташа кричит в ответ, что ей тоже все понравилось.
В машине он предлагал ей бросить все, послать всех и пойти погулять по ночному городу, но она торопилась домой – общага закрывается в одиннадцать, и ей непременно нужно успеть до этого момента, иначе не переслушать эту противную Веру Павловну. Она успела за пять минут до закрытия, танцуя, пробежала мимо вахтерского закутка, улыбнувшись во весь рот сверкавшей оттуда глазами Вере Павловне, взлетела на пятый этаж, плавясь от счастья, положила букет алых роз на стол, метнулась к окну. Он стоял внизу, идеальный, именно такой, о каком она мечтала, такой, о каком мечтает любая женщина.
Соседки с любопытством выглядывают из окна, но успевают увидеть лишь его спину, скрывающуюся в белой «Мазде», набрасываются на Наташу с расспросами. Она отвечает уклончиво и невпопад, не желая делиться своим счастьем, глаза ее светятся воспоминаниями, а за спиной вздымаются крылья больше, чем эта общага, больше, чем эта улица, больше даже, чем весь этот город.
Эти крылья, она знала, понесут ее в светлое прекрасное далеко.
Она начинает этот путь сейчас.
На лето она, как водится, уехала к родителям, устроилась на пару месяцев в местную редакцию, чтобы заработать денег, продолжала копирайтить на удаленке. Она переписывалась с Максом каждый день, с удивлением обнаруживая, что их вкусы во многом совпадают. Они оба любили рок, читали одни и те же книги, хотели побывать в одних и тех же странах. Он мечтал о крепкой семье, собственном доме, хотел осесть – ведь пора уже, скоро тридцатник стукнет, а она с каждым днем чувствовала, что готова разделить с ним любое будущее, даже если в нем не будет двухэтажного дома, уикендов в Европе, струящегося по телу платья с открытой спиной, дорогих ресторанов. Она знает, что это лишь фантазии наивной девчонки, в которую ее вновь превратила эта глупая влюбленность. Наверняка Макс считает Наташу другом, просто жилеткой, в которую можно периодически выплакивать свои переживания. Пока она сидит здесь, у родителей и снова ощущает тесноту со всех сторон, он наверняка ходит на свидания с красивыми девушками: умными, развивающимися, современными, которые всегда росли в просторе, пользовались благами мегаполиса с самого рождения. Именно такие девушки выходят замуж за парней вроде Макса. Такие девушки достойны его, потому что он достоин их. Не Наташа.
А потом он без предупреждения приезжает в Кусу на выходные. Наташа плавится от счастья: внутри нее все-таки теплится робкая надежда, что она достойна счастья не меньше, чем эти идеальные городские девы.
Макс встречает ее у сверкающей чистотой белой машины, небрежно навалившись на капот, одетый в светлые рваные джинсы и белую облегающую майку, перекинув через плечо серого цвета классический пиджак. Он держит в руке алую розу и дарит ее Наташе, когда та подходит к машине. Он открывает перед ней дверь, садится за руль и спрашивает, куда она хочет поехать. Наташа, которая до сих пор не верит своему счастью, называет единственное в Кусе место, которое по-настоящему любит.
Аргус выпирает острыми каменными гребнями, вгрызается в реку, мрачно нависает над лесом. Древний, могучий, опушившийся вековыми соснами, он когда-то плескался в теплых водах океана, поднимался вместе с Уральскими горами, отгоняя прочь воду, медленно дряхлел, наблюдая становление человечества. Он видел много жизней, глядел на сотни драм, разбивал тысячу судеб и все равно стоит, непоколебимый, безразличный. Ай бежит внизу голубой лентой, символом обновления, обнимает подножье скалы, с любопытством заглядывает в грот, ласково гладит молчаливую древность и, не найдя ответа, уносится вдаль. Наташа любит стоять на самой крайней точке гребня, раскинув руки, осознавая себя верхней точкой в тысячелетней истории Земли. Здесь она чувствует, что не зря существует. Этот древний риф рождался, взрослел и медленно дряхлел для того, чтобы однажды родилась она, Наташа. Эта магия завораживала ее, питала энергией и силой. Именно об этом она рассказывает Максу, пока они сидят на острых неудобных скалах, любуясь на раскинувшийся перед ними сосновый лес и панораму Уральских гор вдали.
– Да, супер, – кивает Макс. Он постоянно ерзает и прихлопывает то комара, то мошку. Наташа разочарованно вздыхает, не получив вразумительного ответа на свое откровение.
– Неудобно только сидеть, скалы острые, – продолжает он. – И мошки доконали. Но красиво. Тебя не кусают разве?
Наташа молчаливо качает головой. Говорить ей больше не хочется. Единственная ее мечта здесь и сейчас – впитывать в себя окружающий пейзаж, вертеть в руках аленький цветочек, сходить с ума от счастья быть рядом с Максом.
– Хотел у тебя спросить, – говорит вдруг Макс. – Давай представим: мы с тобой в каком-нибудь прекрасном месте. На берегу океана. Песок шелковистый, мошек нет, сидеть удобно. Теплые волны ласкают ступни. Солнце садится, и вдруг от его лучей камни на берегу начинают сверкать и искриться. Сказочное зрелище. Представила?
– Да.
– Эта красота продлится полминуты максимум. Как ты повела бы себя в этот момент?
– Сидела бы и смотрела, вбирала бы в себя эту красоту, чтобы запомнить ее в мельчащих подробностях.
– Интересно. Почему не сфоткать?
– Никакая фотография не сможет запечатлеть красоту этого момента в полной мере. Если ты не профессиональный фотограф с очень дорогой техникой или не классный художник. Я ни то, ни другое, к сожалению. Поэтому могу только запомнить, сохранить красоту внутри себя.
– Это супер… Ты необычная такая …
Наташа чуть не урчит от удовольствия, как кошка, которую только что похвалили. Ей нравится быть для него особенной, неповторимой, такой, какой он еще никогда не встречал, нравится думать, что Макс – ее прекрасный принц, а она – его необыкновенная, одна-единственная принцесса. Она боится, что сказка вот-вот закончится и старается вобрать в себя как можно больше ее красоты, пока солнце окончательно не село, и камни не перестали искриться.
Они долго молчат, задумчиво глядя на темные верхушки сосен. Наташа думает, что Сережа никогда не спрашивал ее о таких романтических вещах, а больше ей и сравнить не с кем. Она тут же злится на себя, что вспоминает о Сереже, оскверняет этот сказочный момент мыслями о другом.
– Я подумал тут, – говорит Макс. – Мы ни разу не говорили про метеорит, хотя встретились почти сразу после него. Ты где была, когда он бабахнул?
– Спала, у нас дэсээр был, поэтому вспышку я не видела. Проснулась от хлопков, ладно хоть у нас стекла не выбило. В соседней общаге вообще раму вынесло. Наверное, трухлявая была. А ты?
– Я в универ шел как раз. Все видел: и вспышку, и след, и грохот слышал. Осколками меня засыпало. Смотри, шрам виден до сих пор.
– Ого.
– Сначала не знал, что делать. Потом в универ полетел – первашей строить. Они все задерганные, пугливые. Подумали, что какой-то псих в универ ворвался и взрыв устроил. Как в Америке. Чуть давку не устроили.
– Ого! И ты их усмирил? Как у тебя это получилось?
– Рявкнул. Четко команды выкрикивал, как на волейболе. Им нужен был капитан. Усмирить их надо было. Там одни девчонки были еще. К выходу полетели бы, точно бы кого-то затоптали.
Наташа согласно кивает. Да, девчонки это могут.
– Это здорово! Другой бы на твоем месте растерялся или домой пошел. Ты такой храбрый!
– А ты красивая, – говорит Макс.
Он смотрит на нее прямо, игнорируя все вокруг. На его шею сел комар, но он не обращает на него никакого внимания. И ей хочется смотреть в его глаза, растворяться в них. Впервые Наташа не отводит взгляда. Макс наклоняется к ней медленно, как в романтических фильмах, и целует. Его губы не такие теплые и пухлые, как у Сережи, а по телу от них не бегают горячие волны, но Наташа все равно растворяется в этом поцелуе без остатка.
Глава третья. Песнь моховика
Наташа не стала заселяться в общагу на четвертом курсе, переехала сразу к Максу в его полуторку, небольшую, зато в «Тополинке». Но место в общаге за собой оставила, подговорив девочек прикрыть ее перед комендантом. Соседки были рады: в комнате на девятнадцать квадратов втроем не больно-то развернешься.
Родителям говорить не стала. Они точно были бы против: ведь последний курс, снова взлетная полоса, диплом, защита, экзамены. Закончишь вуз и начнешь строить личную жизнь: так они говорили много раз, и так скажут снова.
Мама с самого ее отъезда пыталась контролировать каждый ее шаг, как это было в школе. Наташа, захлебнувшаяся свободой, поначалу вяло сопротивлялась, потом психовала, ругалась, протестовала, а в итоге решила информацию выдавать дозированно, непрошенные советы принимать благосклонно, следовать им выборочно. Короче, повзрослела. Поэтому и про решение съехаться с Максом она им не сообщила: целее будет нервная система всех троих.
В его квартире, лаконичной и подчеркнуто холостятской, она сразу начала наводить уют. На подоконниках разместила свою коллекцию фиалок, на окна купила шторы, на комод переселила спатифиллум, на столы поставила рамки с совместными фотографиями, в кухню докупила несколько необходимых принадлежностей для готовки, прихватки в виде матрешек, полотенца и фартук в цветочек. Макс не возражал. Смеялся и говорил, что готов ради нее на все, даже одомашнить свое логово.
В первый же день она приготовила ему фирменные тефтели, как у мамы. Макс оказался в полном восторге:
– Вкусно так! Я все на доставке, да на доставке… Нормальной домашней еды не ел сто лет, наверное!
И Наташа была бы счастлива каждый день готовить для него ужин из трех, четырех, да хоть из пяти блюд. Ее в кои-то веки хвалили, наконец-то она была не лишней, не помехой. Наконец, она была на своем месте.
