Научи любить

скачать книгу бесплатно


Жена сидит, кремом своим что-то на лице рисует, соседка скачет на дядьке да ещё изредка чаек прихлебывает! А тому уже не до стыда и не до секса. Закатил глаза и улетел куда-то. Это мне он сам потом рассказывал, посмеиваясь да подшучивая над собой:

– Нырнул словно в темную тучу, только слышу – вроде голоса и такой противно-резкий запах. Очнулся – две голые бабы суетятся рядом! Ну, думаю, точно на том свете! Только почему бабы? Может, это черти так вырядились? А они, эти бабы, меня усаживают, подушки под спину подкладывают и чем-то напоить норовят. Чем они там у себя в аду народ опаивают? Дай, думаю, – хлебну! И знаешь, племяш, оказалась – чистая вода! Никогда ничего вкуснее не пил! Чувствую – вроде как отлить хочется, а вот чем – это не чувствую! Нет, какое-то болезненное ощущение на своем конце чувствую, только он вроде как обмотан тряпицей и пощипывает там немного. Веришь – я чуть не взвыл – кастрировали, гады! А сам соображаю: ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Только сердечко нехорошо стучит – тук, тук, тук! И тут эти бабы чего-то мне на руку прилаживают, а голосов мне не разобрать, узнать их не могу.

– Кыш, – вроде даже как рассердился на них, – проклятые, я ещё живой!

Прояснилось вроде как, словно мозги мои расплавленные кто-то в кучу собрал.

– Смотри, он вроде как что-то сказать пытается! – Одна баба наклонилась ко мне. И чую, вроде как сиськи такие знакомые! А вот лицо нет!

– Повернись, – прошу её, – может, по заднице узнаю!

А она – не понимает меня или делает вид, что не понимает.

– Давление – сто двадцать семь на восемьдесят пять, в космос с таким можно лететь! А вот сердечко трепыхается неровно. Девяносто пять ударов, многовато! Давай еще полтаблетки дадим?

– Нет, четвертушку под язык ему! Хватит пока, а то как понизим давление, как будем поднимать? Да ты глянь, что там с его членом?

– Да вроде как нормально, крови не видно! И с чего это кожа на конце лопнула? Да ещё в двух местах?

– Ты, соседушка, мне мужика угробила! Дорвалась до дармового, вот и прошоркала полчлена!

– Да это не от трения! Посмотри – это же трещины! Вот и кровь, хоть немного, но ещё сочится! А с чего это он у него так стоит?

– Да кто его разберет! У меня двоюродная сестра врач по этому делу, как увижу, спрошу!

И полили они бесчувственный мой член чем-то из флакончика. Защипало, заломило хоть и не сильно, но привело это действо меня в чувство!

– И знаешь, племяш, – дядька неторопливо отхлебнул чаек из бокала, – все сразу встало на свои места! И баб, этих чертовок, я узнал, и что со мной случилось-получилось, тоже вспомнил! И заплакал как ребенок! По своей жизни, что прошла, да так прошла, что не заметил… и по любви своей, что недолюбил, недоласкал… А может, ну его, этот чай? Давай что покрепче, а?

Я помотал головой: после баньки да после дядькиного рассказа спиртного не хотелось.

– Вот так я и стал вроде как опозоренный перед женой да ещё перед соседкой. Хотя как сказать… то я бегал к ней, к соседке, тайком, а тут – такое вот дело. Да ладно! Проехали и этот случай.

Самое интересное началось потом. Пришел срок ехать мне на эту самую томографию. Интересно все было. Положили они меня на кушетку, и поехала она в какую-то трубу. Тесно, как в гробу. Даже страшно немного стало. Ну, я толком испугаться не успел, как они меня выкатили назад. Встать не разрешили и позвонили кому-то. Пришли сразу трое в белых халатах.

«Ну, – думаю, – плохи мои дела!» Снова вкатили в эту белую трубу. Покатали туда-сюда и пригласили к себе за стеклянную стенку. «Вы, Егор Николаевич, подождите в коридорчике, мы вас позовем». Ждал я почти час. За это время мимо меня много народу прошло. Все в белых халатах, все с любопытством так смотрели. Наконец дождались они какого-то старикашку, щупленького и в очках. Приглашают, – дядька твердой рукой поставил бокал на стол, – вхожу я это к ним, там у них человек десять набилось. Ну, думаю, точно зарежут. Нет, вежливо так, с интересом смотрят на меня. «Мы тут консилиум собрали. Из ваших снимков на томографе видим резкое изменение контуров опухоли. Локализовалась и стала меньше. Не намного меньше, но заметно. Вот ваше обследование на УЗИ, тут она явно больше! Такое наблюдается крайне редко. Мы решили отложить вашу операцию на полмесяца. Однако ваше течение болезни крайне интересно для науки! Мы предлагаем вам пройти повторное обследование через неделю. Специально для этого выделим время для анализов на приборах». Знаешь, я согласился! Рискну, думаю, мало ли что, вдруг медицина мне поможет. А они ничем и не помогли… Только анализы да бумажки свои писали. Вот вчера почти целый день промариновали – то кровь им сдай, то УЗИ пройди, то в своей белой трубе держали меня долго. Удивлялись, качали головами: «Непонятное явление! Опухоль стремительно регрессирует! – уменьшается, значит, – какие лекарства вы принимаете? Что пьете, кушаете?» Не стал я им говорить про эти таблетки. Да ну их! Из-за них чуть дуба не дал! Ты, племяш, вот какое дело, – дядька наклонился ко мне, – ты еще упаковочку таблеток для меня прикупи! Теперь я по одной их глотать буду. Попляшут у меня бабы!

Егор Николаевич Кузьмичев, мой дядя по матери, твердо поставил бокал на стол.

Дежурство

Совхоз, в который меня прислали по распределению после окончания института, располагался на юго-западе Ставропольского края. Небольшая речушка, начинавшаяся где-то в горах Кавказа, каждую весну щедро, до краев, наливала два водохранилища, между которыми привольно раскинулись фруктовые сады. И каждую весну буйство цветения яблонь, слив и абрикосов дурманило голову. Еще больше впечатлений приносила осень. Созревшие яблоки благоухали таким ароматом, что казалось, сам воздух становился похожим на громадную антоновку, был густым и сочным, бери и режь ножом на сочные ломтики.

В такую пору все население станицы от мала до велика привлекалось на уборку созревшего урожая. Меня тоже не миновала сия участь. Нет, работу мою никто и не думал отменять, все было гораздо проще – отработав на своем участке, почти все работники совхоза до наступления темноты собирали и складывали яблоки в ящички, сколоченные из тоненьких дощечек. Страда, одним словом. В один из дней директор совхоза «обрадовал» меня новостью. Должен был я заступить на дежурство по охране садов. Выделялись несколько человек в помощь штатным сторожам, отпугивать мальчишек от садов да заезжих гастролеров, падких до совхозного добра. Работа не тяжелая, знай себе ходи, мельтеши на виду, и чем больше от тебя шума, тем лучше.

Придавалась в мое распоряжение дополнительная сила – две молодые доярки, их освобождали от утренней дойки, и они должны вместе со мной обходить дозором сады да распевать песни при этом. А как же, охрана не дремлет, охрана не спит!

Доярочки оказались полными противоположностями друг другу, одна пышненькая, круглолицая, с грубоватым голосом, а вторая – стройная смуглянка, с высоким и нежным сопрано, прямо-таки оперная дива. Одеты они были тепло для наших южных ночей, кроме того, имели при себе плетеные кошелки внушительных размеров, аккуратно накрытые рушниками, вышитыми полотенцами.

– Ой, Тоня, глянь, наш инженер так легонько оделся, обрядился в наши-то росные ночи, – пропела пышечка, – не пришлось бы его отогревать!

– Брось, Оксана, не смущай хлопчика, – урезонила её подружка.

– Да який жа он хлопец, вон якив файный легень, ти побачимо побильше, – перешла она на украинскую мову. «Занозистая хохлушка», – подумал я.

– Мой-то все пшеницу косит и косит, домой придет – ничего не просит, ой, кажись, оторвусь я сегодня по полной, – не унималась толстушка.

– Ну, вогнала парня совсем в краску. – Тоня пристально, с легкой улыбкой посмотрела на меня. От её взгляда стало как-то по-домашнему тепло.

– Ой, подруженька, да он на тебя, кажись, запал, давай, парень, не робей, Тонька – она с виду строга, а так вон вкусней ранеточки будет! – пышнотелая Оксана сорвала с ближайшего дерева румяное яблоко и, брызнув соком, с хрустом надкусила его.

– Бери кого хочешь, обе в соку, не теряйся, хлопец, пока как сухие яблочки не сморщились! – Оксана погладила рукав моей рубашки. – Ой, подруженька, отобью я его у тебя этой ночкой, ой отобью! – нараспев пропела она.

– Все, хватит зубоскалить да охальничать. – Тоня, раскрыв кошелку, стала расстилать рушник на траву под деревом. – Сидайте с нами, вечерять будем!

«Все никак не привыкну к казачьему выговору», – с легкой досадой подумал я.

– Нет, девушки, спасибо, я не хочу еще кушать, – стал неловко отказываться я.

– Тю, якие мы стеснительные, – хохотнула Оксана, – не робей, подвигайся поближе, никакие мы не девушки, бабы обыкновенные, станичные. Ты, небось, привык к модным городским дивчинам, а мы все больше с буренками управляемся, с нами обхождениев городских можешь не чинить.