скачать книгу бесплатно
– Ну, не знаю, – Виктор быстро захлопнул дверь.
– Куда ж я от тебя денусь.
Они были любовниками уже три года. Властная обладательница чувствительного рта и обворожительных зелёных очей, которые как магнит притягивали. Мимо такой женщины не пройдешь. Так и случилось, поначалу были обычные рабочие отношения. Антонина Олеговна отдавала четкие и короткие, как у военных, распоряжения и ничего лишнего. Лишь глаза её сияли как-то особенно. На одном из дней рождения в больнице, после хороших возлияний алкоголя, Виктор не сдержался и сказал:
– А знаешь, Антонина, по-хорошему тебе надо мужика, ведь глядя на тебя, понимаешь, что ты одинокая. Но не для жизни.
– Тогда для чего?
– К телу, драть тебя и так и эдак.
Антонина ухмыльнулась.
– Многие пытались.
– А я не многие.
– Ходок?
– Редко, но метко, я однолюб и мизантроп. Был женат, ушёл. А вообще в себе уверен.
Они разговаривали у неё в кабинете, куда удалились подальше от шумного застолья, на котором Антонине нужно было быть только для приличия. Там был и Виктор. Естественно, одной рюмкой отделаться ей не удалось. А тут ещё и новый зам, к которому она давно присматривалась.
– Апельсинчик? А может, огурчика солёненького, а отведайте-ка салатик, под водочку в самый раз.
В темноте лиц не видно было, но Вахрушева слышала дрожь в голосе Виктора от возбуждения.
– Что дальше?
– А дальше просто, снимай трусы, знакомиться будем.
– Ого, а силы есть?
– Не волнуйся, всё своё, как говорится, ношу с собой.
Так всё и началось. Оба были в восторге друг от друга. Виктор хоть и не жил с Антониной как муж с женой, но интим у них был регулярно.
Пока Вахрушева с Буравцевым решали, что им дальше делать с Вадимом, тот пил чай в комнате отдыха, когда санитар позвал его к больному.
– Здорово, лепила, я тебя не сразу узнал.
– А мы знакомы?
– Да, проводили вместе «отпуск» в одной ИТК.
– Ясно, звал чего, ведь не для этого.
– Я не жилец, сам понимаешь, те парни рано или поздно меня достанут. Зря ты в это дело встрял.
– Во-первых, я никуда не встрял, а во-вторых, надо было дать им тебя ухандокать, так?
– Ладно, что сделано, то сделано. Времени в обрез. А сказать надо многое, так что слушай. Я домушник, специализируюсь на редких и очень дорогих коллекциях оружия, холодного и огнестрельного, монет и орденов (есть такие, фалеристами зовутся), ну и, конечно, «доски», иконы то есть.
Больной огляделся вокруг, насколько позволяло ему его положение.
– Пожалуйста, выгляни в коридор, не слушает ли нас кто третий. Ибо то, что я дальше скажу, интересует очень, очень серьёзных людей.
Вадим вышел в коридор, постоял и оглядел его.
Вернулся в палату.
– Никого.
– Итак, я продолжу. Сам я в прошлом реставратор, лихая доля заставила встать на скользкую дорожку, сам видишь, вот результат, но не в этом дело. Работаю по наводке, имею тридцать процентов от куша.
– Не мало?
– С такого – нет. На мне пятнадцать краж, вещи за кордоном на аукционах проданы. Связываются со мной через интернет, и я работаю.
– Профи?
– Дока, нахожусь в розыске полиции девяти стран. Копы на хвосте: Италии, Франции, Германии, Австрии, Венгрии, Польши, Болгарии, Словакии, и в довесок ФСБ.
– Ого, а я тебе зачем?
– С последнего скока взял немного, но вещи, поверь, стоящие и редкие. Клиент подсуетился и навёл на одну хату. Я, как обычно, беру то, что надо, и тут «доска». Не смог я её отдать, не смог, как можно лики святых осквернять.
Вадим смотрел на больного урку и не мог поверить услышанному.
– Чё смотришь, думаешь, туфту гоню. А я верующий, верую я, верую, – голос перешёл на хрип. – Всё продается и покупается, но есть вещи, на которые наложено табу. Заказ поступил на мою страничку в виде фотографии, то есть изображения «доски», и адрес был. По условию договора часть денег перевели на краткосрочный счёт.
– Я знаю, как это.
– Остальное должны были лично в руки после дела. Когда увидел, глазам не поверил. Смоленская «Одигитрия».
– Что за икона?
– Когда и кем принесена в Россию из Греции – об этом вполне ясных и достоверных сведений нет. Но имелось одно сказание, в котором сообщалось, что в Россию икона попала в середине одиннадцатого века, в 1046 году, когда византийский император Константин 9-й Мономах благословил ею в дорогу свою дочь царевну Анну, ставшую женой князя Всеволода Ярославича. Икона стала символом преемственности и династической близости Константинополя и Руси. Сын Всеволода Ярославича князь Владимир Мономах в 1095 году перенёс икону из Чернигова – своего первого удела в Смоленск, где в 1101 году заложили храм Успения Пресвятой Богородицы, в котором икона и была поставлена, и стала именоваться Смоленской. Церковное предание приписывает иконе помощь в спасении города в 1239 году от нашествия войск хана Батыя.
Была она и в Москве, есть несколько вариантов перенесения туда. Как бы то ни было, икону по просьбе посольства епископа Смоленского Мисаила просил великого князя Василия Темного вернуть им икону. Князь по совету с митрополитом Ионой решил исполнить просьбу смоленских послов и вернуть святыню. Прежде чем вернуть икону в Смоленск, с нее сняли точный список «мера в меру», который оставался в Благовещенском соборе до 1525 года, когда был перенесен 28 июля в Новодевичий монастырь, основанный годом ранее по случаю возвращения в Россию от Литвы. С этого момента и был установлен день празднования иконы – 28 июля (10 августа по новому стилю).
Первообраз иконы хранился в Успенском соборе Смоленска, но после оккупации немецкими войсками в 1941 году икона не была найдена. С 1943 года её местонахождение неизвестно.
– А ты откуда это знаешь?
– Я сам из семьи священнослужителя, моего прадеда в 1937 году отправили умирать на Соловки, там и пустили в расход. Мой отец и дядя отреклись от него и забыли всё как страшный сон.
– И родители твои…
– Молчали, но перед смертью отец передал мне документ, точнее опись вывезенного немцами имущества из Смоленска. Поведал он и о прадеде много интересного, к тому времени я уже сбагривал интуристам «доски» и гжель. Учился на факультете искусствоведения и подрабатывал в одной реставрационной мастерской. А тут такие подробности, вообще затянуло меня это.
Вадим переваривал услышанное.
– Послушай, если это «доска», то есть икона, то она должна быть в церкви или храме. А по твоим словам, ты взял ее на хате, как такое может быть?
– В том-то всё и дело, судя по документу, который мне удалось разыскать в Смоленском архиве, она числится как безвозвратно утерянная религиозно-историческая ценность. Но это ещё не всё. Хата, где я обнаружил «Одигитрию», принадлежала ветерану КГБ-ФСБ, вот так.
– Ни фига себе, а то, что владелец – ветеран спецслужб, тебя в известность не поставили?
– Наоборот, меня это ещё больше подстегнуло. Эти в своё время много чего себе прикарманили.
– Но это же безумие.
– Не безумие, а авантюра, игра стоила свеч. Да и кроме того, в списке подробно не было указано, что где. Просто адрес и рекомендации. По ним я пишу про наших доблестных ветеранов. Сам понимаешь, то, что он бывший гэбэшник, как говорят на рiднiй: «А нi пари з вуст».
– Ты вот так пришёл в гости, попил чайку-кофейку и потом выставил хату? Ты меня за лоха держишь, думаешь, я поверю?
– А ты не так прост. Короче, этот дедуля, у которого «доска» была, показал её одному знатоку. А тот среди блатных ошивался и обронил, что, мол, есть персонаж один, у которого «доска» хорошая. Сам понимаешь, что для такого дела нужен человек со стороны.
– Кто заказчик и те парни, что тебя гасили?
– У тебя слишком много ненужных вопросов.
– А теперь послушай меня внимательно: ты мне рассказываешь занятную историю, из которой вытекают большие неприятности, ставишь меня в известность, за это просишь выполнить просьбу, но ряд важных сведений пытаешься утаить – скрыть. Короче, ты мне сейчас или всё, или…
– Нет у меня времени на «или».
– В смысле?
– Рак у меня. Дохожу. И ты последний, кого я хочу видеть перед уходом в вечность. Ты прав, что требуешь от меня все подробности. Я на пути в вечность и должен снять с души этот груз. Так вот, кто заказчик, я не знаю, а люди были Лесничего.
– Лично не знаком, а вот одного из его бригадиров, Варяга, знаю.
– Лепила, я в тебе не ошибся: имея представление о людях, с которыми тебе предстоит иметь дело, ты всё же не даёшь заднюю. Молодчага.
– Я ещё не дал своего согласия.
– А его у тебя и не спрашиваю. Владея этой информацией, ты обрекаешь себя на неприятности. По крайне мере, ты будешь знать, с какой стороны ждать беды. «Доска» эта стоит лямов тридцать вечно зелёных. Заднюю дать не получится, не поверят, что ты не в теме. Слушай и запоминай. Схоронил я её у одного паренька, она в подарочной упаковке и ждёт своего часа. Я Игорю, так зовут паренька, не сказал, что это, не счёл нужным его посвящать, мало ли что. Адрес: Луганская область, город Алчевск, проспект Ленина, дом 5, квартира 40. Скажешь, что от антиквара пришёл за посылкой, часы мои покажешь как пароль.
Антиквар снял с руки Rolex и передал их Вадиму.
– Что дальше с ней делать?
– Отдашь в Киево-Печерскую лавру, отцу Игнатию, он поймет. Сделаешь, о чём прошу?
– Воля умирающего, сам знаешь, только боюсь, тебя следак будет опрашивать.
– Ерунда, я дурака включу, не впервой. На одной из зон немым прикидывался лет семь, и ничего, обошлось, сам удивляюсь. Я всё сказал, не ставлю никаких временных ограничений.
От боли, которая возвращалась, Антиквар скривился и тяжело вздохнул.
– Мне не надо лекарств, уже дохожу. Ещё немного, и все.
– Как оно?
– Да ничего, много сделал плохого, но и хорошего немало. За грехи готов ответить перед Высшим судом.
Знай, на мне нет крови и ничьей загубленной души. Да вот, но не душегуб. Я всё сказал. А теперь иди и сделай то, о чём я тебя просил. Большие люди хотят заполучить «Одигитрию». Берегись и молись, вера в правое дело, которое ты творишь, и любовь тебя спасут.
– Любовь? – удивился Вадим.
– Ты её уже знаешь, только не понимаешь. Случай роковой.
Вадим не понимал, о чем говорил умирающий. Он вышел из палаты.
В дверь Вахрушевой постучали.
– Да-да, войдите.
– Антонина Олеговна, добрый день.
– Здравствуйте, здравствуйте, Павел Владимирович, а я вам собиралась звонить.
– Что так?
Собеседником Антонины Олеговны был старший следователь областной прокуратуры майор Медный Павел Владимирович.
– Да вот, парень есть один, хирург, а работает грузчиком, я его взяла к себе.
– Где он сейчас?
Вахрушева взглянула на настенные часы – полвторого.
В голове Вадима после беседы с Антикваром царил хаос, а ведь впереди операция, и к ней надо подготовиться, сосредоточиться. Шанс, который ему подарила судьба, надо использовать с умом. Он отбросил ненужные мысли и напряг память, целиком предаваясь любимому делу.
Вадиму ассистировали две молодые девушки: Надя и уже знакомая Вера. Странное сочетание имён, подумал он. Вера явно улыбалась, хоть её лицо и скрывала марлевая маска, – глаза искрились.
Надя нахмурила брови и старалась делать всё правильно, она была напряжена.
– Расслабьтесь, Надя, представьте себе, что вы в компании друзей на отдыхе. Не напрягайтесь.
Глаза девушки сверкнули.
– Я сам был в вашей шкуре. А сперва зубрил. И ещё вы должны чувствовать, что это ваше, нет – тогда уходите из профессии.
– Спасибо, Вадим.
– Просто Вадим. Берите пример с Веры. Имя какое само по себе. Верите в себя, Вера?
