скачать книгу бесплатно
Нескучная проза жизни. Книга 4
Владимир Григорьевич Миллер
Жизнь и встречи с интересными людьми. Гастроли, путешествия, открытия, удивительные люди.
Содержит нецензурную брань.
Владимир Миллер
Нескучная проза жизни. Книга 4
Миллерунчики 18
1. Лихие девяностые и групповушка
Пригласили меня как-то на телевидение. И не то чтобы давно не приглашали, бывало иногда и сейчас в период уже скромной должности, но редко, раньше то почаще светился, должности обязывали. Ну, пригласили и пригласили. Типа, будет диспут, дискуссия даже под названием «Лихие девяностые». Вы же директором филармонии служили, вот и расскажете, как выживала филармония в те годы, лихие девяностые. Я человек простой, никогда журналистам не отказываю, уважаю их труд, всегда на интервью готов, а тут- дискуссия, народу много будет, не я один. А в любой групповухе, как вы знаете, всегда хильнуть можно будет, если что не по мне пойдет. К тому же место обозначили совсем непривычное для индивидуальных бесед – зрительный зал одного из драматических театров. Обговорили детали, во сколько, куда, кто примерно будет. Впереди ещё недели полторы. Даже сочинять начал в уме, чего я там наговорю про радости и огорчения филармонические. И как с большим мешком за зарплатой в очереди в банке стояли. Как долго купюры мелкие нам пересчитывали, как задерживали зарплату. Каца приходилось с собой в банк брать к главному, кто бабки свежеполученные распределял, для авторитета вдвоем ходили. Как восемь месяцев зарплату не платили и мы из выручки хоть частично, но выдавали всем сотрудникам понемногу. Про гранату напомню, что Бичевская у меня оставила, а я её на стол поставил в кабинете, типа, будете приставать почему выручку целиком на зарплату выдаю, а статью вторую не выплачиваю, так взорву проверяльщиков к чертовой матери. И про то расскажу, как в это же время в филармонии как грибы новые коллективы появлялись. Как деньги у спонсоров искали, гастролеров встречали на арендованных машинах, свои –то, как говорится не фонтан. А сколько жуликов пережили, как деньги за предстоящие концерты в Москву приходилось заранее привозить, чтобы гарантия была. Да мало ли что. Всё и не расскажешь, тем паче дискуссия не предполагает долгих воспоминаний. Словом, готовился, фантазировал, моменты всякие интересные и смешные даже вспоминал. Даже самому интересно стало. Ё-моё, сколько пережито, сколько прожито. Подспудно в уме мыслишка ворочается, расскажу, как жили-выживали, глядишь и уважения к филармонии прибавится, да и меня грешного добрым словом кто похвалит. Мы конечно в консерваториях не кончали, но тоже можем кое-чего наговорить интересного Размечтался, стало быть, а что, мечтать не вредно. Приезжаю, значит, в оговоренное время, народу и впрямь много, половина все знакомые, даже несколько близких приятелей . Были и кто совсем чужие, кто, очевидно , разные другие сферы представляют, из тех лихих годов выжившие . А для затравки предложили посмотреть один из документальных фильмов моего соседа и приятеля Юры Шиллера. Мы с ним однофамильцы практически, я нас так и представлял, когда вместе оказывались, типа, Ширли- Мырли, Шиллер-Миллер, стало быть. Фильм снят как раз в обозначенный период, давайте, мол, немного окунемся. Рассадили всех группами, где люди из бизнеса, где из науки, культур-мультур тоже в отдельном месте, по-ранжиру, стало быть. Полагаю, для удобства ведущих, чтобы кучку на кучку стравливать, дискуссию же обещали. Народ, конечно. разный, даже и по возрасту разный, к моему большому удивлению и молодежь была. Не только те, кто от телевидения нас встречали и рассаживали, но и вполне реально приглашенные, они- то как здесь, думаю? Может, чтобы послушали, как мы выживали, на ус мотали, мало ли что аналогичное в их жизни случиться может. Капитализм же строим, пусть даже и с человеческим уже лицом. Не тот, что в лихие девяностые, на всякий случай пусть учатся, глядишь, наш опыт и пригодится. Ну вот, рассадили нас, ведущие обозначились, поприветствовали , некую задачу-цель прояснили, для чего нас собрали. Я, если честно, так и не понял ни цели, ни задачи, о чем будем дискутировать, что кому доказывать, то ли надо выполнить чьё-то указание, из Москвы наверное, откуда же ещё указания нам шлют, телевидение то московское, то ли ещё какую смурдягу пропагандировать, однако приготовился. Фильм нам показали моего друга Шиллера и впрямь сердечный, того времени фильм, абсолютно правдивый, как всё у Шиллера. Съёмки, так сказать с натуры. Люди, что думают, то и говорят, им, людям, плевать, что на дворе делается, жить-то все равно надо. Вот и беседуют по-честному, не придуряясь и не фальшивя. Мне даже несколько моментов сильно понравились. Там в кино один самодеятельный художник показан, очень колоритная фигура. Вот он и говорит автору фильма про свою живопись, типа, больше всего портреты пишу, и особенно женские. Не знаю, говорит, почему женских больше, скорее всего, я к женщинам очень хорошо отношусь. А я смотрю и думаю, вот ведь какой человечище, смотри-ка, на дворе лихие девяностые, а он всё-таки о своем, постоянном и главном, о женщинах. Смотрю я на эти кадры и горжусь за художника, сам себе думаю, прям как я, я ведь тоже женский пол особенно высоко ставлю. Даже сейчас, когда возраст несколько понизил мою человеческую активность, а поглядываю с прежним на них удовольствием. Стоп, чего это я, даже с большим удовольствием, увы, теперь этот уже недоступный местами плод особенно привлекателен и сладок. Короче, фильм приняли хорошо, на аплодисментах, а вот дальше как-то все неуверенно пошло. Ведущие свою линию гнут, про лихие девяностые им надо директиву выполнить. Публика неискушенная обсудить фильм сильно хочет, короче, тут дискуссия в некотором роде и случилась, между публикой и ведущими. Победила, мне показалось, публика, нарушив сценарий, а дальше пошло совсем уж непонятное. Как я и говорил, заготовленные заранее люди из того лихого времени начали нести совсем уж невесть что. Кто-то хвалиться начал, как кооперативное дело поднимал, ученый муж про науку загибал совсем непонятное, это все на постоянных репликах , давайте мол фильм обсуждать. Один известный многим нам по своим экстремальным выходкам, тот совсем такое загнул, что я даже сильно удивился, чего городит. Он, представьте в финале своей пылкой речи заявил, что в истории России не было более худшего и постыдного времени, чем девяностые годы. Во, бля, даёт. Плохо же ты знаешь историю своей страны, если такое лепишь, а «смутное время», а петровские реформы, войны и революции, гражданская война, наконец, когда брат на брата, сын против отца, 37-й кошмарный, отечественная война и разруха послевоенная. Да мало ли что было, может ещё и что другое будет потяжелее, чума какая нагрянет, вон чего фантасты пишут, не позавидуешь потомкам нашим. Взволновался я практически, однако сижу, слушаю дальше, дискуссии давно и не наблюдается, кроме попыток к Шиллеру вернуться, всяк своё городит, и непонятно даже ругаем ли мы то время, или своими подвигами хвалимся, как выживали и вырастали в олигархов, в смысле, в новых русских. До меня очередь никак и не доходит, хотя я уже и придумал чего другого вынести на свет божий из моего того времени. Однако в сумятице, не сильно управляемой ведущими ситуации, про меня и не вспоминают. Вот тебе и групповушка, кто-то делом занимается, кто-то в силу обстоятельств со стороны наблюдает. Молодежь потихоньку исчезает из зала, им бедным совсем непонятно стало, о чем это мы. Думаю, пора и мне линять из жаркого зала, уже больше двух часов дискутируем непонятно о чем, унесу- ка я светлый образ киношного художника с собой, пока какой-нибудь оратор этот образ не попытается пристыдить в моих глазах , Мои приятели из родной культурной сферы тоже понемногу смылись. Подождал я ещё честно полчасика, так и не предложили мне поделиться с народом мыслями о лихом времени, тут я и покинул залу, горько сожалея о потерянном времени, но и радуясь, что фильм прежде не виденный мной удалось посмотреть. Пойти ли накатить с соседом Шиллером, руку его мужественную пожать, ей-богу выпить после такого абсурда хотелось. Скажу честно, ещё долго обозначенная тема занимала мысли мои, которыми так и не удалось на той встрече поделиться. А с вами поделюсь, знаете, что больше всего мне лично запомнилось из того, почти двадцати пяти лет назад периода жизни?. Надеюсь, зная меня, вы угадаете, или по крайней мере согласитесь с моей версией. Моложе мы были на целых двадцать пять лет, а какие вокруг нас леди молодые и красивые тогда были, а сколько мы с ними могли… Ну, вы понимаете. Вот и вся правда жизни, как у того художника, который почему –то женские тела больше рисовать любит. А что трудно было, так, а когда легко то?! Сейчас ещё труднее, вон и спина болеть начала сильно, и глаз прооперировали. Глаз то понятно, это чтобы опять же на леди симпатичных поглядывать, а вот со спиной и прочим проблемы вовсе ни к чему.
2.Свидетель эпохи.
Есть у меня один приятель, назовем его А., так он говорит, что по моим книжкам эпоху изучать можно, для молодежи, мол, абсолютно достоверная картина прожитого автором времени нарисована. А что, и в самом деле, пусть автор и не долгожитель пока, а многое пережил и повидал, и не в смысле путешествий и туризма, а про всяческие перемены и катаклизмы страны своей человеческим языком рассказывает. Так сказать, мнение очевидца! Я с ним, с приятелем моим полностью солидарен, вряд ли автор проживет долго в ранге долгожителя, увы, не ту воду ключевую потребляет, но за написанное ответит, за базар значит, как сказал бы мой друг Солодкин! Тот ещё больше повидал, поскольку постарше автора, ему ещё бедолаге «особые профилактории» довелось прочувствовать на собственном горбу, что автор, к счастью не изведал, да и вам не советует. А время так быстро летит, что заметно пустеют ряды ветеранов. Глядишь за «вредность» сталинского времени, а я целых пять лет прожил под его отеческой рукой, какую-никакую пользу можно будет поиметь. Молока бесплатно к завтраку, зубы вставят на халяву, а может и надбавку к пенсии. Как думаете, друзья- товарищи? Я по-честному, льщу себя такой надеждой призрачной. Это сегодня с высоты моих уже довольно внушительных, пусть и не очень непреклонных лет, думаю. Правда, когда дойдет до меня очередь как свидетеля сталинского времени, надо ли уже мне зубы будет вставлять, даже и не представляю. Хорошо, что я уже сейчас побеспокоился и ячейку себе в крематории прикупил, глядишь и затрат меньше на неприятные эти процедуры, так и без пенсионной надбавки обойдусь, пусть дети-внуки на поминки сэкономят. Мне, ей-богу, как будто что-то помнится из сталинской эпохи. В пятьдесят третьем, когда Вождь умер, мне было пять лет\ без двух месяцев\ вряд ли конечно память детская отчетливо хранит какие-то тонкости события, но мне кажется, я хорошо помню портрет усатого вождя в газете «Правда» и особенно гроб весь в венках и толпу приближенных вокруг. Газета лежит на круглом, парадном столе в комнате родителей, бабушка моя со стороны папы, Рахиль которая, плачет, плачу и я, глядя на неё, за компанию, стало быть, а не от огорчения , откуда у пятилетнего хлопца представление может быть о конце света, вызванное таким ужасным событием. Конечно, я ничего не понимал, но вот атмосфера трагичности события, неуверенности в завтрашнем дне мне как-то передалась. Были, наверное, неподалеку люди, которые не плакали и не переживали, поскольку больше в жизни понимали, чем бабушка моя и я в тот момент. Реакция родителей моих не запомнилась, скорее всего, она была аналогичной общей атмосфере горя и отчаяния, но с уверенностью сказать не могу, мал был. Этот день, газета «Правда» и фото в венках, пожалуй , впервые столкнули меня со сталинской эпохой, вполне неосознанно, естественно. Однако ещё целых три года жил до того знаменитого двадцатого съезда под лучами мудрости и гениальности великого человека. Если честно, мы, дети мало обращали внимания на сталинский оттенок нашей жизни, что мы тогда понимали. Дети ведь живут своей жизнью, им своего детского хватает, тоже бывает и горе и страдания, и радость порой привалит, это во все времена было, и сейчас , на внуков поглядываю, у них свои аналогичные сопереживания, только на другом , более развитом жизненном уровне. Из реальных воспоминаний, связанных с темой отца народов отчетливо помню совсем неподалеку от моего дома, а жили мы на окраине города, лагерь с колючей проволокой и охраной, где жили «спецпереселенцы». Это определение я хорошо помню, хотя , конечно и невдомёк было, кто они, откуда и зачем «специально» переселились в наши края. Хорошо помню, что люди, живущие там, выезжали из лагерных ворот только в закрытых машинах на работу в шахты и рудники нашего городка и, естественно, под охраной. Напомню вам, что городок мой Балей известен тем, что добывали в нем золото. Золото было хорошего качества, добывали его в шахтах, открытым способом, драгами. Драги оставляли за собой небольшие водоемы, которые назывались разрезами, где мы, мальчишки купались в летнее время. Я однажды чуть было не утонул в одном из разрезов, я тогда только учился плавать, вот и чуть-чуть …, перепугался больше, разумеется, чем реально мог утонуть, но испытал непривычное чувство расставания с жизнью, как мне показалось. Где и как работали люди из-за колючей проволоки, толком мы не знали, скорее всего, в шахтах руду добывали, оттуда и не убежишь. Впрочем, мне тогда и в голову не приходило задумываться об их судьбе, опять же по малости возраста, а больше всего по детскому восприятию мира вокруг. Есть лагерь с колючей проволокой, значит так надо, есть люди в закрытых автомобилях и под охраной- это всего-то картины реального мира, в котором существует мой растущий организм. Мне почему-то кажется реальным, что мы ещё при жизни усатого заводили знакомства с ребятишками из зоны, как будто проникали они наружу в наш мир через щели или подкопы в заборе, скорее всего это моё пылкое воображение рисует такие картины. Подобное могло произойти уже после марта 53, когда постепенно ослабевал режим охраны, и мы могли общаться с ровесниками из лагеря. А может это произошло, когда лагерь стал свободной территорией, но забор ещё первое время стоял без проволоки колючей и охраны, а мы уже проникали внутрь и общались с детьми. Вскоре это место стало совсем обыденным, забор снесли, бараки неказистые тоже, в нашем городке это место стали называть рабочим поселком, поскольку после раскрытия лагерных ворот, многие зэки так здесь и остались. А мы все, кто жил поблизости, ходили в кино в тот самый клуб на территории зоны. Что там в этом клубе было при строгом режиме не представляю даже, возможно место дислокации администрации и охраны зоны, а может и клуб для охраны, вряд ли для спецпереселенцев! Такими мыслями мы тогда не забивали себе головы. Опять же, принимали реальности жизни таковыми, каковы они были в данный момент. Легко рассуждать вам, живущим сегодня, типа, как же вы не замечали несуразностей жизни того времени, ей богу, так и было, не замечали, маленькие были, не коснулось нас страшной стороной то время. Но вот вспомнил, у соседей моих, Пашки и Витьки, мать арестовали, ещё в сталинские времена, то ли растрату какую пришили, то ли за опоздание на работу, в детском умишке нашем не уложилась точная причина. Однако, на десять лет\ как мне кажется\, упекли мать моих друзей-приятелей. Я помню горе моих подельников по детским играм, они кстати были немного помладше меня, переживание их отца, оставшегося с тремя детьми, была у них ещё сестра Нинка. Правда вскоре мать вернулась, как долго отсутствовала, сказать точно не могу, вернулась она после смерти вождя, могу в чем-то я ошибаться и путать детали, но сложилось у меня такое впечатление. При жизни вождя -арестовали, после смерти- выпустили. Если кто-то вдруг спросит, неужели мол, за опоздание на работу так строго наказывали, да, наказывали, так или по-другому, всякое было. Недаром некие сталинисты и сейчас говорят, типа, Сталина на вас нет, вот при нем дисциплина была. Должен рассказать вам, как я оказался в этих отдаленных от центра местах, на окраине города. Да ещё и лагерь рядом. Дело в том, что речушка, протекающая в нашем городке, имела странную тенденцию разливаться каждые десять лет до приличного наводнения. Очевидно какой- то природный цикл соответствовал этому периоду, горные речушки приносили больше воды, река наша Унда разливалась и топила все, что ей мешало или находилось на берегу, ломая всякий раз хлипкий мост, соединяющий два берега. В обычное время нашу речушку взрослый человек мог перейти особо не замочившись, по колено или чуть выше. Но в наводнение были даже и человеческие жертвы и коллизии с отключением электричества, и многое другое. Мне было уже девятнадцать дней, когда в сорок восьмом году наводнение снесло наш домик на берегу реки и унесло со всем скарбом, всё что не сумели вынести. Меня в люльке, сумели, вот и стучу одним пальчиком по клавишам компьютера, описывая случившееся. Первое время после наводнения жили мы у маминой сестры тети Паны, у которой было своих три дочки, их домик тоже был недалеко от берега, но все же дальше и сохранился. Потом каким-то образом отец умудрился построить домик как раз на окраине городка. Постепенно за нами строились и строились, и наш домик стал далеко не самый крайний к лесу. Так мы и приблизились к лагерю спецпереселенцев. Когда я подрос немного, отец пристроил ещё одну комнату, мы все местные пацаны помогали взрослым строителям, чем могли, помнится, поднимали стружку для утепления крыши, и даже заработали по рублю. По «старому» рублю, надеюсь, вы помните, что в шестьдесят первом рубль резко похудел, аж в десять раз похудел. Но в тот период нашего детского калыма, рубль был ещё приличным вознаграждением для моих друзей-товарищей по детским нашим играм. В перестроенном доме жить стало легче, появилась отдельная комната –спальня родителей, она же гостиная, где собирались гости на праздниках, и все вместе выпивали и родственники, и друзья, и соседи. Мне кажется в то время жили труднее, но дружнее, как говорится, улицей гуляли. Потом у нас появилась бабушка, стало быть, было место, где можно было её разместить. Вот представьте наш домик, вполне типичный домик по тем временам. Сени, входная зона холодная. Дверь в жилое помещение, попадаешь сразу в кухню- столовую, как сейчас модно в современных квартирах, здесь мы и готовили на печи зимой и на электроплитке летом, и кушали. Налево наша с братом маленькая комнатка, спали мы с ним на одной кровати вдвоем, здесь же бабушкина железная кровать, стол, где мы могли заниматься приготовлением уроков по очереди, вдвоем не разместиться. Еще одна комната, которую мы пристроили позднее, где спали родители и проходили праздничные мероприятия. Как видите, типичный, и нам казалось вполне большой по размерам дом. Во дворе была и летняя кухня с печкой, где можно было готовить основную еду летом. Ещё к сеням примыкала подсобка для живности, мы её называли стайка, здесь у нас по молодости родителей были как у всех то корова, то теленок, обычно поросенок. Иногда мы держали кур и уток, словом, ничем не выделялись, как у всех. Огородик соток пять-шесть, как сегодня на даче-огороде. Помидоры, огурцы, зелень-мелень, картофель, ягоды, смородина, малина. В доме был подпол, куда в отсеки ссыпалась картошка свежего урожая, и хранились банки с соленьями-вареньями и прочее. Холодильников ни у кого в то золотое наше времечко не было, приходилось всё скоропортящееся хранить в подполе. Каждый раз заставляли нас с братом лазить в подпол за сметаной, маслом, молоком и прочим перед едой, и обратно уносить после еды, однажды в этот подпол свалился наш отец, оступившись, хорошо, что более-менее удачно, ничего на себе не переломав. Люк от подпола был в нашей комнате, мы и отвечали за доставку нужного продукта. Хорошо помню кольцо на крышке этого люка, за это кольцо надо было браться и поднимать крышку. В этот подпол я иногда забирался, когда меня родители заставляли выпить ложку рыбьего жира, уф, даже сейчас всего переворачивает от возникшего ощущения этой гадости, пардон, друзья мои, я капризничал и сопротивлялся, как мог, однако, когда в дело вступала тяжелая артиллерия- отец, тут мне уж приходилось сдаваться и выходить из подполья. Чтобы завершить тему наводнения , добавлю, что речушка наша в очередной раз проявила свой строгий нрав в пятьдесят восьмом году. Я хорошо помню, что из-за наводнения не стало электричества, начались перебои с хлебом, то ли не могли печь, то ли муки в город доставить. Наш городок расположен в шестидесяти километрах от железной дороги, откуда прибывали грузы, может, размывало дорогу, и грузы застревали, электричество пропадало опять же. Мы с братом в компании друзей ходили и искали хлеб, причем даже в соседний Новотроицк, добывали как-то, исходив полгорода. Сейчас кажется это странным, подумаешь перебои с хлебом, а вот и не подумаешь. В день на нашу семью из четырех- пяти человек, надо было минимум две-три булки хлеба, с учетом живности и того больше, обычно мы ежедневно покупали четыре буханки. В магазине давали только по две на руки, приходилось стоять вторую очередь, или вдвоем с братом, если мы были вместе. Я уже говорил вам про живность в нашем доме, кормов тоже было не особо, вот и приходилось добавлять хлеб и им , да и мы ничего без хлеба никогда и не ели. Я на всю жизнь запомнил один забавный эпизод из того трудного хлебного времени. Я в своих «мемуарных писаниях» уже вам докладывал про этот эпизод, не грех повторить. Стоим с бабушкой в длиннющей очереди у киоска, куда только что привезли хлеб, дают, как обычно, по две буханки , вот и мучаюсь в очереди, чтобы ежедневную норму приобрести. Все строго по очереди, народ сам следит за порядком, никто и не пытается пролезть без очереди. Без очереди разрешалось покупать только алкоголь. Вот тут один молодой человек и сообразил, попросил пропустить, якобы ему выпить купить надо, дома компания заждалась. Народ у нас сердобольный, с пониманием, хлеб всем нужен, а алкоголь- это сверх важная категория продуктов, уважительно к этой теме народ относился. Пропустили парня, он в окошке ангелу-продавщице деньги протягивает и говорит, дайте мне бутылку водки и две булки хлеба. И выдали ему требуемое, и никто не пикнул даже, а я, хоть и маленький, а запомнил этот ловкий способ приобретения хлеба. Вот и делюсь с вами ноу-хау того времени. Речка, как мне говорили\ а я уехал из города детства поступать в институт в Новосибирск в 1965\ в очередной раз разлилась в шестьдесят восьмом, как видите, десятилетний период строго выдержан. Про дальнейшее не уточнял, надеюсь научились предотвращать традиционные стихийные бедствия. Про Сталина могу добавить только, что хорошо помню, как в нашем городском клубе в одночасье не стало его портрета на правой стене у сцены, вчера были оба два великих, слева Ленин, справа Сталин, а сегодня, гляди –ка, два Ленина. Взрослые наверно, хорошо помнили этот момент, осуждение культа личности, мы – дети, по себе сравниваю, только и заметили, что портретов не стало практически везде, в клубе в частности. Почему-то про клуб очень уж врезалось в память, может в этом и отразилось моё будущее, директора Дворца культуры, директора филармонии… Домик моего детства до сих пор жив –здоров, были мы там лет через сорок после отъезда на учебу. Походили, посмотрели, повспоминали, как будто все то же и совсем чужое. Друзей детства, о которых я уже рассказывал вам, практически и не осталось. Для нашего городка характерны по далеким временам причины, по которым не встретились школьные мои друзья. Кто-то умер, кто-то в тюрьмах канает, у того инфаркт, того убили в пьяной драке, а эти спились. Время такое было для жителей моего города и друзей детства. В первый класс я пошел учиться в школу номер пятнадцать, начальную, и прослужил там целых полгода, потом нас перевели в новую семилетку, которая еще пахла свежей краской и новой мебелью. Не буду повторяться, я много уже описал в своих нетленках, но не могу не поделиться самым неожиданным и ярким. На рубль, выдаваемый мне на школьное питание, мы получали небольшую котлетку, стакан чая с булочкой. Особенно вкусной была булочка, обсыпанная сверху вкусными крошками. Самое приятное было в том, что питались мы организовано, приходили в буфет-столовую, а там нас уже ожидали накрытые столы с выделенной «пайкой». Я никогда не ходил в детский садик, бабушка контролировала меня пока я был маленький, потому мне очевидно и нравились накрытые заранее столы, пусть и с немного прохладными уже чаем и котлеткой. Со мной в классе учились мои друзья с нашей улицы, с соседней, т.е все наши абсолютно знакомые и близкие мальчишки и девчонки. Время было совсем непростое, многие жили очень трудно, особенно у кого было много ребятишек. Я хорошо помню моих друзей одноклассников, у одного ещё пять братьев и сестер, а у другого ещё семь. В этой большой семье ребятишки ходили в школу с холщовыми сумками через плечо, которые им сшила мать, точь в точь, как у знаменитого Филиппка из рассказа Льва Толстого. Про Филиппка мы прочитали в «Родной речи», там ещё был рисунок мальчика одетого по-деревенски по тому далекому времени, и с холщовой сумкой через плечо. Была у нас в околотке одна женщина, которая много ходила «побиралась», милостыню просила, по крайней мере, так мне запомнилось, так говорила моя бабушка, которая её всегда привечала, кормила и давала ей какие-нибудь вещи из одежды. Вообще, сколько помню, в нашей семье было в порядке вещей кого -то принять, покормить независимо от общественного положения. Мои друзья частенько со мной обедали, когда кто-нибудь заходил после школы. Помню, что бабушка наша всегда кормила дядю Васю, так, мне кажется, звали человека, который приезжал к нам иногда чистить наш деревянный туалет. Он ездил на лошади со специальным железным ящиком, куда перегружал отходы наших организмов. В народе этот комплект с лошадью и ящиком называли «гавночисткой», и дядя Вася наш тоже носил соответствующее прозвище. Сделав своё непростое дело, дядя Вася заходил в наш дом, оставлял верхнюю пропахшую соответственно брезентовую тяжёлую одежду в сенях, мыл долго руки у рукомойника и степенно присаживался на кухне за стол. Бабушка наливала ему полную тарелку борща, и он ел и вёл с ней одним им понятную беседу. Потом, после обеда, надевал свой верхний слой, усаживался на сиденье и уезжал с гордо поднятой головой человека, честно делающего своё дело. В то давнее моё время в школе по какой-то очереди выделялись теплые вещи, валенки точно помню, детям из больших или малообеспеченных семей, что само по себе понималось одинаково. Обеспеченные семьи, как правило, были немногочисленными, а большие семьи всегда мало обеспечены. Да и термин- обеспеченные семьи, тоже не столь очевиден, тогда большинство жили как все, небогато. В школе я был до восьмого класса одним из самых дисциплинированных и скромных учеников, что влияло так на меня, может быть грозный наш директор Василий Ефимович Решетнёв, огромного роста и размеров, с двойным подбородком, который аж подпрыгивал, когда сердился на нерадивых или нашкодивших учеников. Кроме обычного, до трясущихся поджилок от страха при его появлении , Василий Ефимович запомнился мне тем, что поставил мне незаслуженно пятерку на уроке физики. Это когда я тянул руку с последней парты, и в отчаянии , что меня не спросят помочь дать правильный ответ уже и махнул рукой от огорченья. Учитель –директор влепил мне пятерку якобы за то, что я с последней парты вижу несуразность ответа ученика у школьной доски, который несет чушь всякую . Мне до сих пор стыдно и смешно за единственно незаслуженную оценку, хотя учеба мне давалась легко и просто. Мне чуточку не повезло и я из-за одной лишней четверки в аттестате шестого или седьмого класса не поехал в Артек, куда попал мой школьный друг с восьмого класса Славка. Меж нами тогда и случилась конкуренция, он победил, я проиграл, такова жизнь, кто-то всегда выигрывает. С ним и по сей день дружны, и видимся раз в два-три года, он живет в Иркутске, я в Новосибирске. Совсем недавно я побывал у него на юбилее, приехав инкогнито и совершенно для него неожиданно. В Иркутске живет мой старший брат, вот мы и сговорились, что прилетим на юбилей, но юбиляру –ни слова. Так и случилось, поздравил я своего друга по телефону днем, запудрил мозги, а вечером приехал с мадам и братом в кафе, где праздновался юбилей. Брат со своей супругой вошли первыми, мы остались на улице, даже спрятались за угол дома, дабы юбиляр ненароком выйдя на улицу встречать гостей, нас не застукал. Брат, войдя в кафе, поздравил юбиляра и громко объявил, что приготовил ему сюрприз в виде «живого» подарка, чем вызвал некую оживленность и интерес у гостей. Потом он вышел на улицу и подал нам сигнал входить. Мы, конечно же, вызвали переполох в зале, мой старый друг и я настолько растрогались, можете мне поверить, что даже прослезились. Не вру, ей богу. Через полгода аналогичный юбилей был у меня, мой друг, естественно, был на юбилее, однако, вполне цивильно, у него же нет родственников в Новосибирске, которые могли помочь маскировке. В нашей школе номер три, куда я перешел после своей семилетки, и где оказался на одной парте со Славкой, математику преподавал уникальный педагог, учитель от бога. Он и привил многим любовь к математике, отчего я до сих пор вполне разбираюсь в предметах средней школы, и часто помогал моему внуку Семе постигать несуразности, с его точки зрения, математических наук. С ним, нашим учителем связано многое в нашей жизни, никакого другого педагога мы не любили, так как его. Даже имя его было для нас чем-то необычным и притягательным, судите сами- Ратмир Христофорович Колбасин. Думается мне, такие сочетания можно только у писателей в книгах занимательных сыскать, однако, и в жизни они случаются. Ратмир, или Ротя, как за глаза звали мы нашего кумира, учил нас не только на уроках, мы с ним занимались дополнительно, сверх школьных программ, ездили на областные математические олимпиады и даже получали там призы. В самый первый раз я получил специальный приз за применение оригинального решения одной из задач на олимпиаде. Призы тогда были в основном в виде книг. Книг в то время в магазинах было много, почти как сейчас, у населения было, очевидно, не так много денег и на книгах часто экономили. У нас дома, благодаря разным победам нас с братом в спорте, в самодеятельности, в математических олимпиадах скопилась приличная по тем временам библиотека, что подталкивало нас к чтению, да и семья наша представлялась в околотке нашем, как семья с личной библиотекой. Думается мне, надо немного остановиться на теме книг в моей жизни. В той далекой моей юности я очень много читал. Любил читать, так будет правильно. Я был очень активным читателем нашей городской библиотеки в Доме Пионеров, который располагался довольно на приличном расстоянии от моего дома. Однако тяга к чтению заставляла меня раз в десять дней, а то и в неделю раз, ходить менять книги. Хорошо помню, как сначала недоверчиво, а потом уже с полной доброжелательностью библиотекари помогали мне советами в выборе книг. Сначала они опасались давать мне две-три книги, как я просил, потом привыкли. Читал я довольно быстро, очевидно, сообразно просыпающимся интересам возраста. Прочел всего Жюль Верна, Герберта Уэльса, Майн Рида, Джека Лондона и пр., хорошо помню один забавный случай, учился тогда в четвертом или пятом классе. В «Родной речи» ли \это по-моему, четвертый класс\, или в учебнике по литературе пятого класса прочел я отрывок из «Войны и Мира», эпизод смерти Пети Ростова. Мне понравилось, про войну же, пришел в библиотеку и попросил «Войну и Мир». Помню очень удивленные глаза женщины, выдающей книги. С большим сомнением в голосе спросила она меня, а в каком классе я учусь, и не рано ли мне такую книгу читать. Очень удивившись её вопросу, я ответил все как есть, и в свою очередь спросил, типа, почему рано-то, про войну ведь. Мудрая книговыдавательница терпеливо и обстоятельно объяснила мне что почем, убедила меня немного совсем подрасти? а потом… Потом, когда я добрался в школе до этой книги книг, я вспомнил и оценил её мудрый совет. В этом «Доме пионеров» я пытался постигать не только литературу, но и некоторые другие темы. Ходил в изокружок, потом занялся лепкой, и там и тут не проявился талант, даже учился барабанить, так надо было нашей школьной пионерской организации. Я тогда ещё не понимал, как не очень хорошо у меня с музыкальным слухом, помню только кривые ухмылки нашего руководителя, но хулиганские песенки, под которые мы учились выбивать ритмы, помню хорошо и сейчас. Мой музыкальный слух, оказывается, не только был и есть не очень хорош, но и совсем плох оказался, как говорится или бог не дал, или медведь сибирский вмешался. Только выперли меня однажды с треском из нашего школьного хора, где я пел до прихода приличного руководителя целых два года. Я остался на всю жизнь благодарен этому приличному педагогу, который освободил меня от повинности хоровой, так не нравилось мне отбывать эту каторгу с «Амурскими волнами» и прочей «белибердой» после занятий в школе. А нас загоняли в хоровой класс, именно загоняли, старшеклассники, хочешь- не хочешь- пой, брат. Вы бы видели, с какой завистью смотрели на меня мои друзья по хоровому несчастью, явно завидуя мне, освобожденному от мучений хоровой музыкой. Но свою лепту в школьную самодеятельность я внес, оказался у меня талант чтеца, я занимал всегда призовые места на смотрах, был, практически, лучшим из лучших в этом жанре. Читал я всегда какие- нибудь жалостные произведения, где брал не искусством чтения, а скорее эмоциональным настроением. Иногда выжимал слезу не только у себя на сцене, но и у таких же эмоционально настроенных леди в зале. Ума не приложу, как мне это удавалось, однако года четыре-пять слыл я в моем городишке за приличного артиста этого речевого жанра. Мне приходилось и на всех торжественных мероприятиях читать всяческие лозунговые рифмы на темы дня, ведущим быть на смотрах и концертах. Словом, шпарил, как мог, пока тот же педагог с настоящим слухом не срезал меня на смотре, когда я был уже в выпускном классе. Он, паразит этакий, убедил своим авторитетом всё жюри, что читаю я не очень правильно, одной эмоциональности маловато. Обидел, короче, начинающего артиста, так обидел, что я почти разочаровался в этом жанре и чуть было не погубил свою «артистическую карьеру». Слава богу, через года два я опять начал зажигать, сначала в институте, потом на заводе, думаю мои трудовые гены артиста передались моим детям, которые с успехом действуют пусть на разного уровня сценах, и продолжают наши семейные традиции. Телевизоров тогда, в школьное моё время, в моем городе ещё не было, не говоря уж о современных электронных «игрушках», вот и гоняли все свободное время на улице со сверстниками, или в школе в спортивных секциях и самодеятельности. Я даже пару лет играл в школьном драматическом театре, вот вам один забавный эпизод , всплывший из памяти перегруженной моей. Идет спектакль, если не ошибаюсь, Виктора Розова, по роли я играю по- моему адвоката, т.е. как бы взрослого человека. И в каком- то эпизоде, сидя за столом должен закурить, используя зажигалку. На всякий случай имею к зажигалке спички, а вдруг откажет в ответственный момент. Так и было, чиркаю , чиркаю колесиком, только искры летят, а огонька нет. Тогда зажигаю спичками фитиль зажигалки незаметно за скатертью стола, а уж потом элегантно\ как мне казалось\ прикуриваю. Я и танцевал даже в команде школьного хореографического направления. Не танцевал, конечно, если честно, а передвигался в соответствии с хореографической сюитой, смотри-ка, слово то какое вспомнил. А мы , надев на себя соответствующее снаряжение, то рабов изображали, то римлян благородных, то ещё какую мульку двигали. Тема была благодарная- от древности до наших дней. Сюита, одним словом. У нас была очень-очень приличная училка , Анна Филиповна, она же старшая пионервожатая в школе и литературу нам преподавала. Честно признаюсь, очень ей благодарен, не отбила у меня желания читать и любить литературу. Она и ставила очень с нашей мерки гениальные представления с глубоким смыслом, таким глубоким, что жюри вечно нас обижало, отдавая предпочтение конкурентам, которые танцевали простые народные танцы. Руководил всем танцевальным движением в нашем городке один маленького роста мужичок, когда-то очевидно проработавший в танцевальном ансамбле, и кроме как танцевать простые танцы, ничего и не умел. А где было взять педагогов приличных, Увы, их и сейчас не так много в районах области есть, я то знаю, а тогда…! Однажды я даже попал в неловкое положение с этим «танцором». Вот как это было. Только, что закончившийся смотр школьной самодеятельности, где нас «зарезали» за наши сверхгениальные сюиты. Мы ещё все в сопереживаниях, даже я, недавно признанный гений, блеснувший, как обычно мучительными интонациями из Горького\рассказ «Дед Архип и Ленька\. Я опять заставил сопереживать за обиженного Ленькой деда публику, и тоже обиженный жюри, стоим в фойе районного ДК с группой ребят и девчонок, как обычно перемалываем косточки. Вот тут я и наехал на карлика- танцора, типа, куда ему с его ростом, пизденышу заморенному, стоп, тогда я наверное, таких слов-то и не знал, но что-то подобное выдал, жюрить нас, поставивших такую хореографическую сюиту, какой свет не видывал. И рукой показываю его росточек, типа и до пояса моего едва достает, а туда же… Сам я ростом под сто девяноста, есть разница. По сгустившейся вокруг меня неловкой тишине, чувствую что-то неладное , оборачиваюсь, опаньки, наш пузырек, которого я высмеиваю, стоит рядом за моей спиной и с укоризной внимает мне, пытающемуся, как обычно произвести впечатление на окружающий слабый пол. А как вы думаете, для чего в возрасте десятого класса жизнь складывается, естественно, в соответствии с законами природы, для девушек завоевания. Однако, однако, смутился я сильно, юн ещё с матерыми танцорами полемику вести. Ей богу, всё так и отмерло у меня внутри, сквозь землю готов был провалиться, зелен ещё, не умел маскироваться и мгновенно реагировать. Уж и не припоминаю, как дело дальше пошло, но стыда нахватался… Околоток, где мы жили, назывался почему-то «золотая горка», не знаю почему так, золота здесь не рыли, но мы так и представлялись, знакомясь, типа, живу на «золотой горке». Вокруг нас жили такие же простые семьи, ребятишек хватало, в семье тогда было много детей, два ребенка- это считалось мало. Нехитрые игры, в которые тянула нас улица, были тоже обычные для того времени. Поскольку по нашей и особенно соседней улице «Красноармейской» машины практически не ездили, вот где было раздолье. Большинство игр было с целевым спортивным уклоном, так и вырастали среди нас будущие спортсмены, если только не сворачивали на нехорошие дорожки, коих было немало в наше время. Эта игровая закалка приводила нас в школьные спортивные секции, мы с братом научились многому, и бегали и прыгали в разные стороны, в смысле, в высоту и длину, и даже тройным могли, и лыжи, и коньки, и баскетбол любимый. Мой брат был чемпионом области по конькам, в составе сборной области участвовал в соревнованиях на российском уровне, вы понимаете, я говорю про школьные годы. Есть фото , где брат мой Виктор сидит в компании конькобежцев области рядышком с будущей олимпийской чемпионкой по конькам Людмилой Титовой. Я тоже был чемпионом области по баскетболу и прыжкам в высоту. Причем в высоту я прыгал вполне дедовским способом, «козликом», или перешагиванием. Прыгнул тогда на первенстве области аж на 170 сантиметров, хотя личный результат 175 см. имел, занял третье место, вот, думаю, герой своего времени, козликом до бронзы доскакал. Каково же было моё удивление, когда объявили меня чемпионом , оказалось, двое, которые выше меня перемахнули, выступали в личном зачете. Включили меня в сборную области, и должен я был ехать в Воронеж на Российские школьные соревнования. Хорошо, мама не отпустила, было это в выпускном классе, очень ей хотелось на выпускном вечере побывать. Да и я и сам понимал, что с козликом моим далеко не запрыгну, есть ли смысл ехать в Воронеж. Для очистки совести попробовал освоить современный способ, «перекидной», с которым Брумель стал олимпийским чемпионом. Но за столь короткое время не сильно продвинулся, вот и отказался благородно. Наверное, и правильно сделал, выпускной ни мне, ни маме пропускать не хотелось. Я даже в тот вечер, когда выпускной был, познакомился в парке с одной «сероглазкой», ё-моё. Это потом именно с ней меня мама застукала в самый неподходящий момент, и уже наутро я получил предписание немедленно сматываться в Новосибирск, для поступления в ВУЗ. От греха подальше, так наверное, мама решила. Тут уже, слава богу, жизнь настоящая началась. В смысле, самостоятельная, свобода брат, нет маминого жесткого контроля. Не скажу, конечно, что в разгул пустились мы со Славкой, какое там, однако жизненные университеты постигали без родительских нравоучений. Надо, думаю, более подробно останавиться на самом лучшем периоде жизни моей, поскольку период этот и в самом деле был самым лучшим. Общежитие, комната на шесть человек, в первые годы, на старших курсах комнатенка на троих, учеба, спорт, и конечно, прекрасные девушки, преподававшие нам жизнь, как она есть. Ох, уж это время золотое. В каждом времени, говорят, есть свои радости и открытия, не могу не согласиться, однако, студенческие годы- это все же моё лучшее время. И не спорьте даже, друзья мои. В этой распрекрасной жизни всё бывает и хорошо и отлично даже, одно невозможно, вернуться в молодость, в те года, когда… Ну, вы понимаете. Льщу себя надеждой, что смогут ученые машину времени все-таки изобрести, так уж хочется попутешествовать. А пока только и остается мечтать и вспоминать, вытирая скупую мужскую слезу, Вспоминая то время, даже не припомню какой-то политизации вокруг, было конечно многое, которое и проходило мимо, внимания на такие «мелочи» мы не обращали, не до того, свобода, брат, свобода. На первом или втором курсе собралась у нас небольшая группа студентов, вокруг одного нашего приятеля, бросившего к тому времени наш институт, а может, и выперли его за какие грехи, не помню уж, он к тому времени рисовал значительно лучше, чем учился. Всё какие-то лики красил, с такими глубокими глазами, что невольно к этим ликам уважение начинаешь испытывать. Вот и собрались мы в кружок, философию типа изучать захотелось. Причем, не так, как преподавали нам в институте и не ту, разумеется. Поизучали, как могли, попридурялись в роли каких умников, да и разбежались . Где-то я потом узнал, что к нашей группе и приглядываться кое-кто соответственно уже начал, особенно к нашему лидеру, художнику. Так и случилось, что мы с моим приятелем Славкой себя больше не в учебе проявили, а в разных сопутствующих обстоятельствах. Спорт, самодеятельность, я даже был капитаном институтской баскетбольной команды, общественные разные нагрузки. И конечно нормальная веселая, увлекательная студенческая жизнь. Я понемногу свои «стихи» стал пописывать, смешно их сейчас читать, но внимание у леди юных привлек именно и стихами даже, а много ли им надо, про чувства некоторые, да с моим искусством местами интимного чтения. Даже на смотре межвузовском чего-то из своего читал, за это лишние баллы командные давали. Вот я и старался. Один раз даже сочинил антиправительственные рифмы, по нынешним меркам смешно и стыдно про это вспоминать. А тогда один мудрый человек, Славкин папа, кстати, посоветовал мне отдать ему эти «стихи», черновики все выкинуть и забыть что сочинил. Послушался я мудрого папу, теперь и предъявить свидетельство, что и мы пахали мало- мало против режима нечем даже. Да и некому предъявлять сатиру мою. Смешно вспомнить только. Репутацию нам со Славкой свою удалось поддерживать на приличном уровне и не только на своем факультете, но в целом, в институте. Даже когда мы однажды вечером поздним, расшевелили всё общежитие и устроили в «долбежке» митинг литературно –поэтический, нас никто не пожурил особо, типа, эти пацаны проверенные, плохо не поступят. Мы тогда собрали народ стихи про Ленина читать, 22 апреля это было, у вождя день рождения. Мы старшекурсники приняли по случаю воскресенья и вдруг вспомнили про день то какой. Ректору местные стукаченки мигом настучали, а он, узнав кто организаторы, махнул рукой, типа, большого вреда не будет, пускай резвятся, кровь играет. И был прав! Играла, ещё как играла, дивиденды у юных дам зарабатывали. Черт возьми, опять про трогательное вспомнил. А вы о чем подумали? Первые полгода нашей студенческой жизни снимали мы квартиру со Славкой. Не квартиру, комнату, ясное дело. В полуподвале, там же была кухня хозяев, где они питались, и мы могли использовать кухонные принадлежности для своего питания. Наверх, в комнаты для проживания вела небольшая лестница, по которой хозяева уползали отдыхать и спать. У них там был телевизор с маленьким экраном, даже не припомню марку телека того времени. Мы иногда приподнимались по этой лестницы, высовывали наши буйные головы и любопытные глазищи свои, и имели счастье наблюдать чудо техники того времени. Не скажу, что я видел что-то понятное из-за малости экрана, но чудо видел! С нами в ещё одной комнатенке жил тоже студент, из строительного института, он был старшекурсник, учил нас уму разуму, выпивать в том числе, делал с наших жизнерадостных лиц рисунки для своих курсовых работ. Где он сейчас, помнит ли лопоухих познавателей жизни? Однажды к нам со Славкой пришел в гости приятель, мы все вместе осваивали баскетбол в институте. На троих было три бутылки. Портвейн, вермут и настойка типа яблочной. Всё по ноль пять. Выпили мы настойку сладкую, портвейн прикончили, чего там, время и организмы молодые. Тут вдруг ещё один гость случился. Наш земляк из Балея, года на три старше нас, вечный студент, так сказать, уже три-четыре вуза сменил. Большой специалист по алкогольной продукции, из-за чего периодически и выгонялся из институтов. Неожиданно пришел, случайно ли заглянул проездом, прознал про нас, и выпить с нами захотел, только произнес он тогда одну ключевую фразу для моего понимания совсем неожиданную. Держит он стакан с вермутом черного цвета и говорит с сожалением некоторым, типа, сами то вон гляди, наливочку приличную прикончили, а меня вермутом паршивым потчуете. Так примерно и сказал. А я, вы не поверите, чуть ли не впервые озадачился, оказывается есть и более приличные напитки и попроще, для меня то по понятиям детства только и существовало два вида, белое- водка, красное- всё остальное, без внимания на этикетку. Кстати вспомнил вдруг, в городке моего детства в старшие мои школьные годы популярным напитком была «Мадера», которая шла практически с любым «красным» тогда на равных! Когда я прознал позднее и более подробно про Григория Распутина, я был ещё не совсем алкогольно продвинутым, поэтому удивлялся, как он мог любить мадеру, ведь это совсем обычное вино советского периода, которое и вином то назвать можно было с большой натяжкой. Пойло и пойло, которым страна травила своих граждан, простой народ, так сказать. Мне и в голову в тот период не приходило, что есть мадера и «Мадера», портвейн и «Портвейн». И даже вермуты бывают настоящие и наши местные. Хорошо помню, как огорчился за Распутина, типа, при его возможностях, мог бы, что поприличней из вин любить. Хотя, почему бы и нет, никакие царские напитки не могли поди пересилить народные традиции, заложенные в человеке из народа. Потом, спустя какое-то время , дошло до меня простого, что не Мадеру пробовал я в своем городе –герое в детстве, Мадера распутинского периода, думаю, сильно отличалась от мадеры «мэйд ин СССР». Так и проходили мы свои университеты, и не только по алкогольной продукции. Буквально во всем, только на личном опыте, никакие рекомендации старших и опытных товарищей не являлись догмой, только личный опыт. Стоп, по тем временам единственной догмой было учение Маркса. Хотя внимательно его никто и не изучал, это я про студентов, моих коллег говорю. Конспекты писали, зачеты и экзамены сдавали, а что почем толком и не поняли. Потому как был очень толковый лозунг того времени- «Учение Маркса всесильно, потом , что оно верно». Как говорится, гениальнее и не скажешь!». Ну да бог с ним с Марксом и его учением. Вернемся на грешную землю. Когда мы приехали поступать в институт, который просто случайно выбрали по справочнику, может тут роль сыграло наше желание уехать подальше от дома, нас было трое. Я, Славка и Генка, тоже из нашего города, на год старше нас. У него в Новосибирске были родственники, мы даже первое время жили в комнате у одной из сестер в коммуналке. Помню, как с трепетом осваивал я не сильно знакомый мне прежде ватерклозет, как мыли пол в коридоре в свое дежурство и кипятили белые рубашки в кастрюле на плитке перед стиркой. Огромный город казался прекрасным, мы особо то нигде до того и не бывали, вот и постигали трамваи и троллейбусы, кинотеатр «Победа», со страхом и уважением поглядывали на здание оперного театра. Консультации перед вступительными экзаменами, игры в баскетбол на площадке СК «Кировец», мы ведь со Славкой крутые баскетболисты, перворазрядники. Экзамены перворазрядники сдали хорошо, поступили, Генка залетел на шпорах и уехал в другой город поступать в военное училище. И началась наша студенческая жизнь. Особенно хорошо стало со второго семестра, когда мы попали в общежитие. Помнится мне, что общежите получили мы при поддержке баскетбольного нашего тренера, мы тогда начали и тренироваться и играть во второй команде ВУЗа, меня позднее перевели в первую, и даже выбрали капитаном команды, на вырост, как сказал один из ветеранов команды. Капитанскую майку с номером девять передал мне мой и по сей день большой друг Александр Солодкин. Именно в этой майке и поперся я однажды на очень важное интимное свидание с одной леди. Дело было летом, по совету старших товарищей нацепил я эту майку для того, чтобы, как объяснил мне салаге третьекурсник Вадик , в ответственный момент пот впитывался в майку и я не соскальзывал с разгоряченной моей леди. Вот был я пенёк, помню только сердитую фразу удивленной моей визави, типа, да сними ты эту чертову майку. Что делать, братцы, учились мы тогда всему и жадно слушали рассказы старших пацанов об этом самом. Группа наша, как показало время, оказалась достаточно сплоченной и дружной. Человек двадцать пацанов и шесть девчонок, благодаря нашим девчонкам мы собираемся группой каждые пять лет. Обычно в Новосибирске, однажды даже выезжали в Иркутск к Славке, плыли на небольшом караблике на Байкал. Тогда нас собралось особенно много, семьями, с детьми некоторые, мы с мадам точно, поскольку родители жили в Ангарске. Девчонки в нашей группе все были местными, пацаны преимущественно приезжие, общежитские, значит. О, общежитие нашего времени, со своими законами и правилами, с общими «нашими галстуками» и другими элементами одежды, с взаимовыручкой и сплоченностью во всём. Я, пожалуй, мог бы посоветовать сегодняшней молодежи обязательно пройти общежитскую жизнь, раньше я в этом был абсолютно уверен, сейчас немного сомневаюсь, время другое, отстал я, а вдруг чего присоветую не совсем то. Но, поверьте, друзья, для меня это точно праздник жизни, находиться внутри и в непосредственной гуще студенческой жизн , это много давало в становлении характера. Какие люди были рядом, гиганты, как удавалось им, практически не посещая лекции , сдавать экзамены на пятерки. А сколько им удавалось выпить, чем точно поражали нас желторотых. В одной комнате с нами однажды проживал удивительный человек, в обычное время тихий и старательный. Стихи патриотические писал, учился неплохо, Виктор Пак, кореец. Занимал и у меня и других деньги до стипендии, любил играть в карты, в трынку особенно, он немного картавил, поэтому так забавно выговаривал некоторые слова. Но стоило ему принять выше его определенной нормы, становился агрессивным и неуправляемым. Доходило до скандалов, причем пару раз он носился по общаге с ножом, всё норовил кого-то прирезать. Успокоить его могли только два –три человека, ваш писака трудолюбивый в том числе. Сейчас и не помню, где и когда он исчез из нашей жизни. Несколько ребят из нашей группы изначально проживали в общежитии, им повезло, они сразу с первого курса жили в одной комнате, летом даже вместе ездили на калым, стройки, Лэп и пр. Их комната в самом конце коридора всегда служила примером правильной организации студенческой жизни. Всегда у них можно было стрельнуть чего перекусить, как минимум, кусок хлеба. Кстати, в то время мы использовали вместо масла маргарин. Намазывали на хлеб, посыпали сахаром и ели с удовольствием. Может быть, в наше время маргарин был другой, но был он, как мне казалось, вкуснее масла, да и намного дешевле. В мои школьные года я был немного избалован в еде, некоторые продукты просто не любил и не ел. Например, любя жареную на сковородке картошку, я капризничал, если она была жарена на сале. Не мог я сало жареное есть. Эх, братцы, видели бы вы меня, какие шкварки я вылизывал со сковороды, пройдя курс молодого бойца в студенческом общежитие. Потому и советую, многое может измениться в вашем понимание жизни, если поживете в общежитии. Наши одногруппники новосибирцы немного завидовали нам, проживающим в общежитии, есть в этой жизни свои прелести, им недоступные, мы, в свою очередь, иногда, в трудную минуту тосковали по домашнему уюту, домашней еде, словом, недоступный плод всегда сладок. Я, например , с удовольствием бывал у однокурсника Саши С. ,его мама угощала нас вкуснейшим борщом, такого ни в какой студенческой столовке не найдёшь. Хотя, с другой стороны, именно студенческая столовка научила меня достаточно ровно относиться к еде, не выёживаться, есть то, что дают. Я и по сей день нисколько не привередничаю, достаточно индиффирентно отношусь к еде, важно, чтобы она была. Врет, писака неуёмный, скажет кто, её богу не вру, есть конечно блюда любимые и не очень, но не привередничаю, зуб даю. Любимым занятием в субботу у нас были танцы, это потом они стали называться дискотекой, а в наше время просто танцы. В нашу общагу приходили девчонки из торгового института, и с других общежитий, как и мы иногда ходили к ним в торговый, или в другую общагу, если у нас танцев не было. В нашем молодом возрасте это было так интересно. Помню, что иногда мы устраивали бунт в общаге, если вдруг танцы отменялись. Проходило это замечательное куртуазное событие в долбежке, так называли мы большую залу, ишь какое название придумал- залу, где в обычные дни студенты долбили свои науки. Музыка транслировалась из радиорубки, которой заведовал один из старшекурсников, танцы проходили в нужном нам всем полумраке, в наше время много мы ещё не позволяли, просто были неподготовлены, но первые уроки полезные получали. Любимыми мелодиями были медляки, когда можно было поприжиматься и ощутить доселе неведомое, но давно проснувшееся смутное ещё желание… Ну, вы понимаете. Конечно, со временем мы, естественно, стали кое-в чем разбираться значительно лучше, пара одногруппников даже нашли себе постоянных спутников жизни. Я у одного был на свадьбе ведущим, придурялись как могли, подарили им даже шестнадцать пачек соли, типа, пуд соли вам съесть вместе. Увы, не сработало, не сложилась жизнь, не всю соль съели, видимо. Мой опыт ведущим на той свадьбе был первым, но не последним, ещё много раз приходилось мне и в дальнейшей моей жизни быть тамадой, ведущим и т.д. Дочь наша Наташка с успехом давно сменила меня на этом поприще, я только иногда помогаю по мере сил идеями и мыслями, гены, стало быть, действуют наследственные. Ещё о нашей группе, были и не раз коллективные мероприятия, дни рождения, праздники вместе отмечали. В группе были пара пацанов, по-честному умных, которые и учились легко без напряга. В основном все мы остальные были обычными студентами, от сессии до сессии, добывали или переписывали конспекты пропущенных занятий, не стеснялись использовать шпаргалки. Тут было настолько хитроумные технологичные операции, что иногда и пятерку можно было получить с помощью «шпоры», которая передавалась друг другу. Однажды мы со Славкой приготовили шпоры, разделили пополам и поперлись на экзамен. Славка пошел первым, получил билет, вопрос соответствует его половине подготовленных шпаргалок, присел за приборами, а сдавали мы в лаборатории, и начал сдувать самозабвенно со шпоры. Я захожу следом, тяну билет, блин, нужная шпора с ответом у Славки, что делать, рядом с ним места нет , стол заставлен аппаратурой, хотя мест свободных рядом навалом. Переношу мешающую мне аппаратуру на другое место, усаживаюсь рядом, критикую его за неудачное место, получаю от друга нужную шпору и зарабатываю пятерку. И ещё конфету леденец в придачу от довольного мной преподавателя с замечательной фамилией Ангельский. Ангел ты наш дорогой, знал бы… В этот день ещё несколько студентов нашей группы получили конфеты, кто по – честному, а кто как мы со Славкой. Ещё был один довольно забавный преподаватель –Ганжа. У него невозможно было сдать без шпаргалки , его предмет , если память не подводит, «основы математической логики», был довольно сложен и ,без бутылки в нем разбирались только единицы. Понимая, очевидно, всю сложность экзамена, наш взрослый уже сильно экзаменатор, периодически выходил из комнаты, давая нам свободу действий. Чем мы и пользовались. Конечно, много стирается в памяти, но ловкость использования шпаргалок, навсегда остается в памяти, в этом жанре некоторые из нас, особенно девчонки, достигали совершенства. Вы не подумайте, что только со шпорами мы сдавали экзамены, всякое было, но, поверьте, подготовка тобой лично шпаргалок, это тоже подготовка к экзамену. К старшим курсам стало совсем легче, опыт и мастерство позволял многое, и экзамены вовремя сдавать, и не сильно напрягаться в течение семестра, главное было прожить три первых курса. Эх, пишу и слезы наворачиваются на глазах, какое время было золотое. Какие разные мы были, и веселые и обстоятельные, считали себя взрослыми, пеньки молодые, я вообще был в группе самый младший, а если учесть, что были у нас и ребята пришедшие уже из армии, понятна по тем временам и разность интересов и снисходительное иногда отношение к салагам, вроде меня. В памяти отчетливо хранится образ Владимира К., который обращался к собеседнику- «э.., батенька»…, у него и прозвище такое было соответственно, «батенька». Он любил, начав с этой фразы, порассуждать о жизни, так снисходительно поглядывая на собеседника. А Толик Л, умнейший самый в группе, легко учился и мог всегда растолковать любую непонятку любому из нас. Бегающие зрачки его близоруких глаз, от большого ума, не иначе, зрачки эти становились неподвижными разве что от принятия чрезмерной дозы алкоголя. Ещё один умник, в хорошем смысле, Гена С, по кличке Гога, откуда эта кликуха выросла, может после фильма «Щит и меч», был там персонаж , курсант Гога. Кстати, и у меня после этого фильма появилось своё имечко- Йоган , это в баскетбольном мире моём, в соответствии с именем и фамилией главного персонажа Йогана Вайса. А Саша С, вечно озабоченный разными проектами, постоянно с кейсом в руках, в котором какие-то интересные, с его точки зрения, предметы, которые он нам постоянно показывал. Всплывают вдруг в памяти какие-то детали присущие моим одногруппникам, прозвища, забавные поступки. Паша М., перед тем как выпить первый стакан алкоголя, всегда говорил, чокаясь, «ну, что, боднём», и мы чокались и выпивали, и даже, когда его с нами не было, мы частенько начинали выпивать с этой фразы. Саша Ч., был у нас большим человеком, если не подводит память, председателем студсовета факультета, он самый первый освоил в нашей групп , я бы так выразился , на постоянной основе проживание дамы сердца с ним в их мужской комнате, вернее , только ночное проживание. Римма, наш постоянный профсоюзный лидер, Валерка К- комсорг, и второй староста, Валерка Б, первый староста группы, к сожалению, один из первых ушедших от нас в мир иной. Генка С., тот кого мы женили и где я был тамадой, играл в студенческом оркестре на трубе, давно затерялись его следы в этой жизни. Сегодня многих уже нет, пятьдесят лет прошло с нашего выпуска, в Новосибирске нас осталось сегодня семь человек. Собирают наши девчонки нас по-прежнему каждые пять лет, а в промежутках пятилетий собираемся только по печальным поводам. Вот и последняя наша встреча была год назад, когда ушёл наш со Славкой близкий друг, Саша Б, мы втроем проживали в комнате на последних курсах. Он был из Ташкента и получил кликуху- Берадор Абдураимов, так звали ведущего футболиста Узбекистана. Славка, тот вообще косил под грузина и кликуху имел соответствующую- Гоча. Коротка жизнь, как оказалось, в то веселое студенческое время, об этом даже и не думалось, впереди, казалась нам безграничная равнина жизни, Увы…, Что-то я расчувствовался даже, давайте- ка вернемся немного назад, в детские годы, там ведь тоже много было забавного. Расскажу вам про то, как мы досуг в детстве проводили. Ничего личного, скорее всего как и другие дети нашей страны, опоясанной колючей проволокой, и проживающие в аналогичных населенных пунктах. В больших городах, поди, таких игр , как у нас и не было, из-за специфических условий. У нас же, на окраине городка, где мы жили в тот голубой период моей жизни и автомобили на улицах были редкостью. Был у нас через пять- шесть домов сосед, который работал шофером на полуторке, иногда сажал нас пацанов в кабину и катал, что вызывало у нас неописуемую гордость и торжество, а сосед наш дядя Ваня Исаков работал возчиком и катал нас на телеге, в которой запряжена была скромная и послушная лошадь, и мы могли даже «порулить» немного, управляя вожжами нашей скромнягой. И это тоже возвышало нас в собственных глазах, хотя было и не так часто. Чаще всего, сделав быстро уроки, что давалось мне легко, мы с братом мчались на улицу, каждый к своей возрастной компании, и предавались нехитрым детским играм. Бывали в наших играх и малость азартные, не карты, в которые сражались совсем уж и взрослые подростки, но тоже на интерес, на деньги. Потом я узнал, что игры эти немного отличались по названию в разных регионах нашей необъятной, но суть была одинаковой или очень похожей. Например, игра в «Чику». Иногда это называлось в «Пристенок», когда пятачком чикаешь\бьешь особым образом\ о стенку забора, чтобы твой пятачок долетал до монеты соперника на расстояние меньшее, чем между большим и средним пальцем твоей руки. Надо было дотянуться до чужой монеты, чтобы забрать её в качестве трофея, или записать с противника тарифную ставку. Какие слова то говорю, тариф в то время мы и не говорили, просто договаривались, по сколько играем. Тут были мастера, о какие мастера, прицеливались и попадали прямо в монету соперника своей монетой, что означало двойной тариф. А «Банчок», «Банк», стало быть, тем же способом надо было попасть своей монеткой в нарисованный на земле квадрат, банк, значит, от точности попадания, опять же, зависел твой выигрыш. Самая притягательная игра на деньги называлась «Подкат». Сначала игроки, поставив на кон определенное количество мелочи, причем строго на орла или решку, кидали металлический кругляк, или круглый плоский камень, с определенного места и кто добрасывал ближе всех до кучки мелочи мог первым бить этим кругляком по обозначенному столбику монет. Если монеты от удара переворачивались, твой выигрыш, первый и последующие били до момента, пока переворачивались монеты, бывали случаи, когда от первого удара, казалось бы, от вожделенного большого выигрыша, не переворачивалась ни одна монета, все вокруг радостно орали, издеваясь над неуклюжим игроком, и предвкушая надежду сорвать куш в свою очередь. Монеты, ходившие по рукам игроков, были измяты и искорежены ударами битков, но не теряли своей ценности. Мы порой очень завидовали умельцам, которые и биток бросали удачно и переворачивали своим битком почти всю стопку монет, в карманах у них всегда звенели целые горсти монет, пусть мятых и искореженных, но – Капитал! Однажды, когда мы увлеклись в глубине городского сада этой игрой, и мой приятель Славка прицеливался бить первым по довольно высокой горке мелочи, в это время родитель Славки перелез через высокий забор сада и застукал нас за аморальным проступкам. «Атас», кто-то вовремя заметил опасность, как ветром сдуло игроков, мой друг стартанул со скоростью куда круче Борзова на Олимпиаде, при этом, заметьте, прихватив горку мелочи! Честно признаюсь, я тоже, как и все, понемногу шалил в эти игры, понемногу, потому как не выигрывал особо, и не был азартен. В других играх, где надо было проявлять ловкость и особенно скорость бега, тут я был на вполне приличном уровне. Эти и другие уличные забавы и дали нам первую ступеньку выхода к спорту, которым мы занимались с большой охотой в школе. А что ещё было делать, как осваивать улицу и школьные стадионы. Ни мобильников, ни планшетов не было. Улица заменяла всё. Ещё одна игра в памяти. Шкурка овчинная, к ней приделан кусочек свинца, и этим нехитрым предметом, который носил в наших краях гордое название- «зоска», надо было внутренней частью голеностопа выбить максимум, не роняя «зоску» на землю. Ухитрялись выбивать до тысячи раз и больше, были рекордсмены жанра, обувь соответствующую надевали специально на момент состязаний. Мне тоже удавалось достигать приличных цифр, каждый имел свою «зоску», а то и несколько. Соревнования кроме улицы проходили и на школьных переменах. Кстати о школе, тут тоже были свои игры и шалости. В перышко, например. Ух, уж какая азартная и на интерес была игра. Своим игровым пером надо было особым способом перевернуть перо противника, чтобы забрать трофей. Этими перьями мы писали в те времена, макая их в чернильницы-непроливашки, перьев у каждого было по нескольку, вот и резвились на переменах. Даже перышки особо готовили, приспосабливая к тому, чтобы легче и удобнее было переворачивать чужое перо. Соответственно и перья были разной категории, боевые, которыми орудовали наши ловкие пальчики и обменные, которые отдавались в случае проигрыша. Игра эта увлекательная в пору чернильниц непроливашек постепенно сошла на нет, как только в обиход вошли авторучки, и потребность в перьях естественно упала, да и мы выросли от детских забав, пора наступила и на юных леди наших поглядывать. А леди наши заметно быстрее подрастали и даже больше нашего брата о чем-то догадываться начали значительно раньше нас лопоухих. Ещё совсем недавно вместе играли в чехарду –езду, знаете ли вы, что это такое. О, это интересно, одна команда стоит в наклон цепочкой , тесно прижимаясь друг к другу, этакий живой мост. Другая команда по очереди прыгает на этот мост и держится, пока все не запрыгнут. Учтите, что не все такие ловкие и прыгучие, бывало, что и прыгать некуда уже и висеть не на чем. Нижняя команда должна под грузом противника пройти некоторое расстояние, верхняя команда не должна свалиться раньше времени, как только кто из верхних касался земли, или этот живой мост проходил отмеренное расстояние, команды менялись ролями. В этой замечательной игре можно было хватать и держаться, чтобы не свалиться сверху за что угодно, что, конечно же, способствовало определенным обстоятельствам. Мы начинали понимать, что у игроков противоположного пола есть кое-что, за что казалось бы нельзя, а им это, как и тебе, вроде бы и интересно, любознательно и приятно. Помню, однажды свалились с кучи, одна из соперниц наших, проходя мимо меня, как-то как бы нечаянно махнула ручонкой своей шаловливой и проверила моё ещё только зарождающее хозяйство. Да и ещё как-то по-особому на меня посмотрела, с намеком… Я тогда и не сразу понял, чего это она размахалась. Может, нечаянно задела? Эх, темнота казанская, конечно не нечаянно, об этом я значительно позже дотумкал своими только-только просыпающимися инстинктами. Постепенно взрослея, я постигал некие определенные премудрости, о которых хвастливо рассказывали старшие пацаны, где наполовину придумано, что ещё больше разжигало интерес. Да вот беда, был я страшный скромняга, зажатый и робкий. Явно недорабатывал в этом интересном жанре. Теперь, вот, по прошествии стольких лет, догоняю… Да только, к сожалению, чувства и ощущения уже не те, как в юности, к тому же отягощенные, я бы сказал даже, испорченные полученной от жизни информацией. В пятом классе появилась у нас классная руководительница, молодая училка математики, недавняя выпускница. К тому же дочка известного всему городу дяди Саши, как звали мы парикмахера –китайца, который ловко орудовал своими инструментами и кромсал нам чубы, превращая нашу мальчишескую поросль в «бокс и полубокс», так назывались тогда наши прически. Уж и не припоминаю, чем они отличались. Звали нашу училку Нина Александровна ЛИ ИН ТИН. Каково, ореол загадочности от необычной фамилии и немного нерусской внешности окружал нашу классную леди. И она, молодая и незамужняя так много времени отдавала классу, что мы все её полюбили. После вечерних классных мероприятий, а их было очень и очень много, мы, группой пацанов пятиклашек, провожали её до дома, «охраняли от хулиганов». Она возилась с нами, как нам казалось с удовольствием , помогая познавать раскрывающийся перед нами мир своими , скажем, внешкольными методами. И это было здорово. Мы даже, благодаря ей, как -то по- человечески сблизились с нашими девчонками. Однако, вскоре она вышла замуж, родила, и наша идиллия окончилась. Наша, вчера самая любимая училка, вдруг изменилась, стала, естественно, больше заниматься семейными своими делами, с нами уже была строже и суше. Как говорил поэт, «любовная лодка разбилась о быт», но сейчас я вспоминаю её с теплым чувством уважения и признательности, как и первую свою учительницу Галину Михайловну Суханову. Смотри-ка, фамилии их не утонули на дне колодца моей памяти, значит было что-то, что сохраняет эту память. Галину Михайловну помню на уроке рукоделия, а мы – пацаны тогда тоже крестиком чего –то вышивали, и я чуть не ткнул иголкой в глаз ей, когда она объясняла мне как надо вышивать. Ещё помню, как отвозил на велике ей домой котенка от нашей кошки Мурки, котенок махонький в сумке холщовой на багажнике, каким –то образом попал между вилкой колеса и спицами, когда я это обнаружил, думал, пропал котяра. Но, слава богу, котенок остался цел и невредим, и училка наша получила от меня живой подарок. Вскоре, в восьмом уже классе, наша семья переехала ближе к центру, и поселились мы в кирпичном доме на втором этаже. Квартира наша была коммуналкой, была еще одна семья, мать с взрослой дочерью и мы. Туалет был на улице общий на весь наш дом и пару других таких же домов. Но за то в доме был водопровод, и впервые в нашей жизни не надо было ходить на ключ за питьевой водой или ждать водовозку. Это уже был огромный шаг в цивилизацию и первое время нам очень нравилось здесь жить, тем более, что школа рядом, дом культуры, где спортзал был приличный, и мы осваивали здесь премудрости баскетбола. Однако коммуналка с общим на улице туалетом- это всё же…, словом мы опять переехали и опять в частный дом, тоже в центре, это был ведомственный дом и достался нам, потому что предыдущие хозяева с папиной работы уехали и мы там поселились. Условия были привычные, без крана с холодной водой, но с наследством в виде собаки и некоторого количества кроликов, которые вскоре сильно расплодились. Никому не советую держать кроликов, а в то время никто про бизнес и не думал, их просто девать некуда было, а кормить и убирать надо. Здесь и прошли мои последние школьные годы, да и вообще последние годы в городе детства. Отсюда я и уехал поступать в институт в Новосибирске. И практически уже и не возвращался, не считая один- два раза за все последующие годы. В этом скромном домике, на двух хозяев, в двухкомнатном небольшом отсеке я дорос до, как мне казалось, взрослого состояния, и уже совсем по-взрослому приглядывался к особам противоположного пола. Однажды, даже чуть было не погрузился в то самое неведомое, о котором так много прочел и к чему стремился, да, блин, мама застукала в самый ответственный момент, враз пресекла мои любознательные действия с одной сероглазкой, и через день я уже был сослан в Новосибирск. О, город детства, наверное у всех людей по истечению времени, аналогичные чувства преувеличенной нежности и ностальгии по этому удивительному городу и сказки, называемой детством, особенно, когда ты давным-давно живешь в другом городе. И только радужные сны вновь возвращают тебя в этот город к друзьям и подружкам того удивительного времени. О, как смешны и нелепы мы были, с каждым годом считая себя ещё более взрослыми и умудренными жизненным опытом. И как наивны и чисты помыслами и поступками… Совсем недавно прочел очередной роман Алексея Иванова «Пищеблок», про детство, пионерский лагерь, про пятиклассников. Навеяло сразу так, что отчетливо проявилось всё-всё, что связано с пионерлагерем. Мы с братом ездили туда практически ежегодно, а что ещё было делать в нашем маленьком городе, не торчать же всё время на улице. Пионерский лагерь давал много ярких впечатлений и с каждым годом приближал нас к юношеским переживаниям и особым чувствам! В то далекое время были ещё живы участники партизанского движения периода гражданской войны, мы даже в походах видели землянки, в которых борцы за наше светлое будущее скрывались от белых. Особенно помнится мне время, когда я был уже в старших отрядах, когда мы только и думали, как бы девчонкам чего сделать веселого и интересного, типа, пастой измазать, окунуть в воду во время купания. Да и на вожаток заглядывались, особенно, если в отряде был какой переросток постарше, который и подначивал нас салобонов. Мы даже однажды попытались в нужный момент, когда ночующая с нами вожатка приступала ко сну, в смысле, начала раздеваться , дождавшись когда все мальчишки уснут, включить свет, чтобы увидеть ЭТО. Протянули нитку к выключателю, назначили ответственного, кто рядом с нашей Афродитой располагался на соседней кровати, он должен был условный знак подать, да что-то не сработало, и знак был условный и свет включился, да только раньше времени, вот досада. И в футбол играли, как Иванов пишет, и песни пионерские пели, и родительский день ждали с нетерпением. Мне, перед поездкой в лагерь, родители где-то раздобыли новые футбольные гетры, в которых мечтал бы побегать любой пацан из нашего отряда. Я даже не надевал их, а давал играть лучшему нашему игроку Герке Неживцу, который хорошо играть умел, не то, что я. Не удалось мне в них покрасоваться, украли мои гетры в конце сезона, я даже примерно предполагаю, кто совершил сей не пионерский поступок, до сих пор жалко. В девятом классе, когда по возрасту мы не имели возможности бывать в пионерлагере, удалось мне ещё раз там оказаться, на этот раз в качестве помощника физрука, который был нашим школьным физруком, он и пристроил пытливых пацанов. Позвали нас поработать за еду, помогать проводить зарядку утром, соревнования разные. Вот уж здорово было, вот уж оторвались, подтянулись в мир вожаток, как могли. На пионерок уже и внимание почти не обращали, рядом были кто постарше и поопытнее, и уже более подготовленные. Вот и мы пытались с ними освоить некоторые жизненные университеты. Вы не подумайте только, что много чего сумели, малы были, да и обликоморале в то время не то что сейчас, но первые уроки получили… Читаю книжку , где Иванов пишет про пионерское житьё-бытьё, как наяву мои переживания того далекого времени. Чтобы вам была яснее картина моего родного города, расскажу вам, как однажды буквально «загордился» на всю страну за свою малую родину . Было это в мои студенческие годы, на старших курсах, четвертом-пятом. В нашей комнате в общежитии висело типичное того времени радио, с одной программой, по которой мы все новости и агитки обычно и выслушивали. И вот однажды слышу я по всесоюзному\ заметьте- на всю страну\, какой-то разговор, где мой городок Балей упоминают беседующие в радиосети. Прислушался, приник, ё-моё, беседует некто из радио с главным инженером предприятия вредного производства, которое в моем городе детства расположено. И убеждает тот главный инженер, что теперь мол, после реконструкции предприятия этого вредного, работать на нашей зоне стало много безопаснее, не то, что раньше, практически безвредное производство. А до сего момента, территория на самом предприятии и вокруг, т.е целиком в городе Балее, считалась зоной экологического бедствия. Вот это слава, про мой город говорят, да на весь Союз, и неважно по какому поводу, загордился я сильно. Потом призадумался, знавал я это предприятие, пригород Балея – Новотроицк, не так уж и далеко от моего дома, где прожил я немалое количество лет. Что это, значит ли что и мне досталось, как и всем жителям города. Опаньки, сколько же я черпанул этой вредной экологии, не раз и не два находясь в непосредственной близости от засекреченного и вредного объекта. Призадумался ваш неистовый писака о судьбе своей злодейке, да и решил, а может и к лучшему случилось. Схватил нужную для пробуждения талантов дозу, да и вовремя уехал в Новосибирск, а сколько моих друзей и знакомых остались. Я даже на этой высокой ноте определился со своим нынешним статусом, мутанты мы с моим другом Славкой, смотри- ка сколько талантов и в самом деле пробудил в нас этот «вредный период» жизни. В математике рубим, в институте передовые, самодеятельность, спорт, да и с девушками самая правильная ориентировка, значит и в самом деле доза была оптимальная для юных организмов. Друзья мои, это я потом выяснил, которые остались в Балее, в самом деле, более пострадали. Кто умер уже, кто на нарах чалится, кого в драке пьяной прибрали, а кто и просто спился в жизни непростой. Вот как вредное производство по-разному разные таланты открывает и к чему приводит разные человеческие организмы. В какую сторону мутируют они, эти организмы, в зависимости от дозы, времени пребывания и вовремя слинял если. Мы со Славкой , слава богу, мутанты крепкие, саморазвивающиеся, главное, вовремя слиняли. Так то, друзья мои! Как говорится, хватит о грустном. Следующий этап моей жизни, о котором я уже много вам рассказал, студенческий пролетел также быстро, как и детство, с той лишь разницей, что «не мешали» родители познавать жизнь, её приятные и разнообразные моменты. И сами мы шишки на лбу набивали, и сами их лечили и жадно впитывали всё вокруг. Я уже говорил, что первые полгода жили мы со Славкой на съёмной квартире, и только после первой сессии переехали в общежитие. Помню, что мама моя пугала меня этим словом-общежитие, где по её словам, такое творится. Она меня даже не пустила на день рождения к одной девушке, проживающей в общежитии нашего города, так опасалась за мою репутацию. Эх, мама, мама, как же ты ошибалась. Не было, пожалуй в моей жизни более счастливого периода, чем период жизни в общежитии. Конечно, я немного лукавлю, не в общежитии же дело, а в возрасте, студенчестве, свободе и самостоятельности в большом городе, сколько нового, удивительного вокруг. Как часто наши однокурсники –новосибирцы завидовали нам, свободно существующим, как хотелось им пожить день –два с нами, не только же в учебе заключалась наша студенческая жизнь. Да и что бы не вдалбливали в наши юные головы наши преподаватели на лекциях и семинарах, вся эта мудрость оставалась в аудиториях, стоило нам покинуть здание института и мчаться и мчаться по жизни увлекательной и поучающей. Тут братцы мои, всего и не расскажешь, романистом быть надобно, а у нас другая цель, вспомнить чувства, переполнявшие нас тогда, да и поплакать, что не вернуть их никогда больше. А как хотелось бы. А сколько людей прошли по той нашей жизни, сколько хорошего и доброго внесли в наши органы чувств. Когда мы поступили, то перед учебой большинство первокурсников отправили в колхоз, урожай собирать, нас со Славкой оставили в городе, и мы разбирали забор вокруг нового корпуса, который строили ЗЭКи, и нам надо было «замести следы» их здешнего пребывания. Мы и заметали. В ЗЭКовских стройках не было ничего особенно необычного, в наше социалистическое время, были оказывается, люди, кто «неправильно» социализм строили. Вот и подпускали их исправлять свои ошибки на реальных стройках. А поскольку их было многовато, то с рабсилой проблем не было. А вот разбирать заборы с колючей проволокой, ломать будки вооруженной охраны приходилось студентам желторотым. Что мы и делали. Надзирали над нами, в смысле, руководили наши факультетские педагоги, один из них Лев Степанович Дроздов, человек, который подбирал перед вступительными экзаменами из абитуры будущих спортсменов для своего факультета, поддерживая их морально и отслеживая сдачу экзаменов. Это он именно встретил нас со Славкой на первой же консультации во дворе института и мгновенно рассмотрел на груди у нас значки перворазрядников по баскетболу. С улыбкой вспоминаю, как в этот жаркий летний день, а были мы в рубашках с коротким рукавами, но со значками на груди, наехала на нас некая леди взрослого возраста, типа, и не стыдно же нам значки надевать на рубашки, знать по блату норовим в институт проникнуть. Лев Степанович со своим тонким, совсем не мужским голосом патронировал нас на экзаменах и поддерживал, что так надо было молодым провинциалам в этом новом мире большого города. Из реальной поддержки, которую он пытался оказать, были темы сочинений, которые он сообщил за полчаса до экзамена, но и то он что-то перепутал, в группе, в которой мы писали сочинения, были другие темы. С ним и связан один чуть не окончившийся трагически для меня эпизод. Разбирали мы будку охранников на углу забора, сам забор уже частично убран, кто-то ломает его и дальше, а мы со Славкой залезли в будку и там орудуем. Вдруг, чувствую, что ненадежное наше убежище начинает крениться и падать внутрь охранной территории. Славка стоял в этот момент лицом к окну и сообразил выпрыгнуть в окно и повис на столбе, который оказался снаружи рядом с будкой. Я же находился лицом внутрь двора и ничего не успел придумать, только опустился на пол падающего сооружения. И это меня спасло, при падении будки прямо перед моим лицом в каких-то нескольких сантиметров оказался деревянный столбик , на который, очевидно опиралась охранная камора, и чуть-чуть не врезался я лицом в этот столбик. А если бы я стоял, или только пригнулся, неизвестно каким местом напоролся пусть не на острый , но и не сильно широкий срез этого деревянного столба. Понятное дело, неразобранные ещё в полной мере стены и крыша будки завалили меня сверху, на что потребовалось дополнительных усилий, чтобы выкарабкаться из этого завала. Первым кого я увидел, был наш Лев Степанович, белый-белый лицом с помертвевшими от ужаса глазами. Надо было видеть, как он приходил в себя, увидев меня живым-здоровым, как ощупывал и проверял мои худые кости, цело ли бренное первокурсниковое тело. И как счастливо вздохнул, убедившись, что тело цело. Я не успел толком испугаться, но этот медленно надвигающийся откуда-то снизу на моё молодое и тогда ещё, как я думал, красивое лицо, столб, помню как сейчас, по истечении уже столько времени. Так мы с Львом Степановичем и познакомились близко и подружились и все пять лет учебы были тесно дружны, тем более что активно тянули факультетский спорт ещё и в качестве организаторов. Вроде бы, совсем недавно это было, увы, время летит и мчится. Совсем уж недавно, казалось бы, собрались и отметили пятьдесят лет поступления в ВУЗ и сорок пять лет выпуска. А нынче на дворе уже пятьдесят лет выпуска, соберемся ли, не помешает ли нагрянувший коронавирус!? Тают, к сожалению, наши ряды, жизнь так уж устроена, намеренно каждому по – разному. Вспоминаю, чуть ли не первую поездку всей нашей компании к одной девочке на квартиру, праздник какой-то был, не иначе. Едем в трамвае номер шесть, такой, по тем временам, показательный трамвай, потому что был в нем удивительный водила. Мало того, что он содержал в идеальном состоянии своего железного друга и всегда объявлял остановки, он что-то еще дополнительно сообщал пассажирам. То по истории города и мест , мимо которых проезжает его транспорт, то ещё по теме поведения в транспортном средстве, причем весьма культурно и задушевно даже. Мы этим маршрутом не часто ездили, но иногда удавалось, и всегда с удовольствием прислушивались к полезной информации. Водитель был армянином, все звали его Миша, был он обаятелен и отчаянно вежлив. По-моему, он пытался привить пассажирам некие понятия по культуре поведения и общения в его трамвае. Вот мы едем в гости к нашей однокурснице, весело общаемся на задней площадке, все молодые и жизнерадостные, вся жизнь загадочная впереди. Миша наш, как обычно, вещает что-то полезное, мало кто из нас прислушивается к его премудростям, у нас впереди первая совместная с девочками нашими гулянка, мы и нарядились соответственно, в предвкушении. Стоп. Наша остановка. Часть наших пацанов выходит из задней двери и, что вы думаете? Подходит к нам, я тоже был в этой группе, обиженный водитель и с расстроенным видом объясняет нам, типа, как же так, молодые люди, по правилам надо выходить в передние двери, в задние только вход. Я вас прошу, в следующий раз будьте культурнее и только в передние двери. Представляете. А он еще добавляет, вы вот с виду воспитанные и приятные молодые люди, в шляпах даже ходите, а правила нарушаете, нехорошо, знаете ли. И так как-то по –отечески с горечью про нас бестолковых в шляпах, на вид воспитанных и культурных. Заметьте, не спросил даже, есть ли у нас билеты проездные! А у нас их, скорее всего, и не было. Ему гораздо важнее было научить нас цивилизованным правилам игры, в смысле, поведения на общественном транспорте. Где теперь наш воспитатель Миша- армянин, все так его и называли, Миша –армянин, жив ли, радуется , что не все его труды пропали даром, есть ли в наше время культурно и по правилам входящие и выходящие из трамваев люди!? Конечно, если сравнить наше время с временем нашей молодости, и невооруженным глазом можно заметить большую разницу. Помню такие непростые времена, когда приходилось штурмовать общественный транспорт, которого было мало и не всегда даже перегруженный автобус или троллейбус останавливался на остановке, а то и проезжал мимо и останавливался в неположенном месте, дабы исторгнуть из недр своих помятых и сердитых пассажиров и мчаться дальше, не принимая других, догоняющих его и матерящихся на чем свет стоит обозленных граждан. Которым не до правил Мишиных, лишь бы влезть. И мы бегали и мы материли проезжающий транспорт, и мы штурмовали и пытались запихнуть орущих детей, чего только не было в нашей жизни. Сейчас, как мне кажется, немного проще. Во –первых, личный транспорт есть у многих, во-вторых, частный транспорт разгрузил салоны, что-то я давно не видел как бегут люди за проезжающим мимо автобусом. Лично я теперь предпочитаю передвигаться либо пешком, благо место моей службы в доступной близости от места проживания. Иногда использую общественный транспорт, особенно метро, у которого нет пробок. На вечерние мероприятия- только пешком или на такси\ слава богу, такси сейчас не дорогое,\ к тому же такси позволяет расслабиться и накатить на любом мероприятии, не опасаясь грозного ГАИ и потери водительских документов. Автомобиль мне нужен только летом, чтобы добраться до дачи. Всю свою автомобильную жизнь, а начал я работать жигулистом аж с 1980 года, в октябре загонял авто в гараж и забывал про него до весны, когда надо было опять открывать новый дачный сезон. Сегодня ещё проще, мадам моя сама имеет и водит автомобильчик, и любит в отличие от меня это делать, поэтому мне значительно легче с перевозкой своего бренного тела с весны ранней до середины осени. Есть кому в нашей семье плечо подставить, уже и внучок Сёма готов и рулит частенько. Как говорил великий комбинатор Остап Ибрагимович, автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Было время, когда автомобилей было мало, ездить по городу было легко и приятно, а вот купить автомобиль было трудновато, если не сказать, практически безнадёжно. Наша семья, в которую я вошёл в качестве примака\ кто не знает, я объясню, примак- это человек, который женившись, живет у тёщи в доме\, решила купить дачу. Разумеется, решали главным образом тёща с тестем, мы с мадам юной больше о житейских радостях думали, но и мы участвовали в семейном совете и согласились с этим предложением. Скинулись, мы с мадам выделили из своего скромного бюджета рублей двести, остальное собрали и заняли тёща с тестем. Купили старенькую дачку, стали жить- поживать, дочь карапузка летом на свежем воздухе, ягоды, зелень-мелень выращиваем, хорошо. Однако, через год-два опять семейный совет состоялся на тему приобретения автомобиля. Все-таки трудновато с урожаем по автобусам шастать, тесно и неудобно. Мы с мадам опять двести, двести пятьдесят выделили, тёща с тестем напряглись, тетку родную опять потрясли, собрали бабки. Тесть у меня в партшколе молодым коммунистам мозги парил на тему партийного строительства, значит, особа приближенная так сказать, вот и сподобились мы на жигулёнок зеленого цвета, стало совсем хорошо. Мне только трудновато, я главный водитель, значит, каждые суббота-воскресенье будь любезен за руль, тесть у нас в связи с партшкольными мозгами всё же вспомогательные функции выполнял, не сильно теща ему доверяла нас, людей значит, перевозить. Отсюда и воспиталось во мне совсем неяркая любовь к автомобилю, как говорится, за хлебом в булочную не ездил. Я и сейчас не горю желанием рассекать по улицам городским, тем паче, что улицы уже так забиты, что езда по ним, особенно в часы пик, надолго отбивают всякую охоту передвигаться. Тем и довольствуюсь, что летом до дачи, иногда меня дочь на нашей машине везет, это когда мне обязательно днем накатить надо, чтобы гость меня посетивший не обиделся. Машина как раз на дочь и оформлена, с расчетом, стало быть, ну вы понимаете! А теперь, когда мне какую-то хрень подарили, браслетик такой, который и шаги меряет, надо в течение дня тыщ десять нашагать, вот и стараюсь пешком передвигаться, здоровье, стало быть, с каждым шагом так и прет, так и прет!
На днях опять собрались с выпускниками институтскими, с теми, кто в Н-ске остался, совсем мало нас здесь. Мы всегда собираемся, когда кто из наших уходит. Вот и в этот раз собрались по такому же поводу, наш однокурсник Саша, который со мной и Славкой в комнате проживал, покинул нас. Повспоминали, погрустили, позвонили кому надо, потом опять за былое, вспомнили многое, и смешное и грустное. Допоздна досидели, хорошо и грустно было. В комнате нашей в общежитии на троих пацанов, мы по очереди дежурили, уборкой, стало быть, занимались. Мы с Александром никогда не ленились, чуть только очередь подойдет, сразу же тряпку в руки и пол мыли. Как уж мыли, вопрос второй, однако порядок соблюдали. Славка же дежурил по неделе, лень пол мыть было, так, мусор выкинет, вот и вся уборка. Но у нас строго, пока пол не помоешь, незачёт. Вот и мурыжили его, пока не выполнял главную задачу. Ещё он доставал нас с Александром тем, что вставал раньше нас, с шумом и причитаниями, отыскивал свою спортивную одежду, и уходил бегать на стадион, едва-едва успевали мы вновь смежить веки, как спортсмен наш возвращался, опять шумел, кряхтел, переодевался, опять, естественно будил нас, мы вставали, собирались и уходили на занятия, а он опять укладывался поспать часок другой. Никакие уговоры и просьбы не действовали, так и не давал нам досматривать сладкие утренние сны. Характер такой, я знаю, до сих пор рано встает, где бы ни был, дома у себя в Иркутске, у меня в гостях, на рыбалке с моим братом на Байкале. Весь в отца, которого я тоже хорошо знал. Тоже рано вставал и тоже байки разные рассказывал! Славка и Сашка, мои подельники по общежитию после ВУЗа в армию загремели, у меня белый билет оказался, в своё время получил осложнение на сердце, вот и забраковали, хотя в спортивном отношении докатился до сборной области по баскетболу. В тот период моего выпуска созрела идея создать профессиональную баскетбольную команду в Новосибирске, и хотели это сделать на базе завода им. Чкалова, куда меня и распределили с определенным расчетом, стало быть. Мне правда сам ГП, наш ректор, как-то намекнул неожиданно, типа, не хочу ли остаться в НЭТИ, но я к тому времени уже подписался на завод Чкалова, и неудобно было менять решение. К тому же, явно не ощущал себя будущим преподавателем. К сожалению, или к счастью для меня, затея с баскетболом на базе завода не оправдалась, а я на заводе и прикипел на целых пятнадцать лет. Я присутствовал при выкате из сборочного цеха новой тогда модели СУ-24, которых мы много в дальнейшем наклепали и начинили разным приличным оборудованием, которым я в меру сил своих и занимался! Частенько и в нынешней жизни встречаю людей, которые имеют то или другое отношение к этим машинам, никогда ещё не было случая, чтобы мы не накатили при таких встречах по поводу сушек знаменитых, или за родной завод, где они рождались! Я уже много настрогал в нетленных своих «Миллерунчиках» из моего чкаловского периода жизни, главное, что начались тогда настоящие жизненные университеты, более серьезные и ответственные. Как всегда, было много рядом более опытных людей, учивших уму разуму, всем я им очень благодарен за поддержку и учёбу в то время. Даже и какие-никакие шутки надо мной с их стороны, всё учеба, всё опыт и «наставничество». Будучи беспартийным, хотя и активным общественником, высоко по должностной лестнице вскарабкаться не мог, дорос до уровня начальника лаборатории в своем цехе, откуда однажды с треском выперли меня за некие «шалости» моих коллег, об этом не будем уточнять подробности, тем паче, что прописано всё давным- давно. Перешёл я из своего любимого цеха в конструкторы, и тут мне свезло. Провинился на тот период действующий директор дворца культуры им Чкалова, выкинули его из директорского кресла, да и предложили мне его заменить. Я уж к тому времени много чего всякого успел наворотить не только по производственной тематике. И общество книголюбов возглавлял, и баскетбол развивал на заводе, и в самодеятельности проявился. А какие литературные вечера мы устраивали, ё-моё, да и дворец мне был почти родной, частенько я там чего-нибудь организовывал , да и в разных мероприятиях участвовал. Вот я и решил, типа, инженеров много, директоров ДК гораздо меньше, а чего не попробовать то. А вдруг культур- мультурная деятельность чего интересного и главное-нового, в жизнь мою принесет. Согласился с некоторой долей опасения, вступил, естественно, в ряды передовых строителей сами знаете чего, ясный полдень, без очереди в ряды пробился, иначе бы не взяли руководить на идеологическом направлении. И началась моя новая жизнь, да такая, блин , интересная!!! Всего- то два года и пообживался в новом для меня деле. Успел мало-мало наследить. Даже пришлось в общество борьбы за трезвость вступить, да не просто вступить, а и взносы заплатить. Увидев у меня в руках документ- членскую книжка трезвого общества, одна дама –вахтерша на взлетном поле «Толмачево», с удивлением отметила, типа, ни хрена себе, не пить, да ещё и взносы за это платить! Вам доплачивать надо, а с вас ещё и взносы берут! Так и хочется воскликнуть вслед за Цицероном- о времена, о нравы! Поскольку по молодости, да плюс партбилет в кармане, не мог лицемерить, я честно два года служил в рядах общества трезвости, что себе нынче простить не могу и понемногу догоняю, пытаясь усреднить количество принятого алкоголя с учетом выкинутых из нормальной жизни этих пресловутых трезвых годов. Постепенно в нашем замечательном Дворце культуры и техники, а мы тогда и техническую мысль пропагандировали, как могли, вот ведь чудаки были, в доме Культуры обязаны были на пальцах, так сказать, и про Технику народу мозги парить. Сегодня как вспомнишь, так и обхохочешься, ей-богу. Вот и собрались под нашей культурной и технической крышей разные вполне приличные люди, которых выгоняли отовсюду, чтобы они своими действиями не портили идеологию современного на тогдашний момент жизненного пространства. Это я про всяческие общества и творческие союзы говорю. Кого только у нас не прописали, клуб филофонистов, общество книголюбов, два театра самодеятельные, музыканты разные, джаз, рок, бальные танцы и пр. и пр. Эти самые книголюбы, которых я лично опекал, устроили цивилизованный книгообмен в ДК, сначала в Малом зале лекцию на темы книг, а потом в фойе большого зала- официальный книгообмен. Что греха таить, и перепродавали книжки, тайно в туалете деньги передавались, я за эту тайную торговлю по шее получил от партийного начальства, из самого горкома партии на меня наехали. Время спасло, уже и перестройка и прочее, не съели молодого директора, попугали только. Вскоре после моего ухода из ДК на базе клуба книгообмена и возникла до сего дня работающая книжная ярмарка. Были у нас в ДК предприимчивые ребята, они и создали ярмарку. Потом и не только книги, другое , важное для любителей коллекционеров стало возможным найти у стен моего родного Дворца Культуры. А ушел я из ДК тоже в некой степени везения. «Провинился» на тот момент действующий директор филармонии, увёз себе на дачу с реконструируемого будущего здания камерного зала филармонии машину дров, не оформив необходимого разрешения, вот и погорел. Взяли с поличным, уволили, даже в газету «Правда» написали, самую честную газету, где только «правда» и печаталась. Опять вакантное место обнаружилось. Мне и предложили, заметили мою не в меру активность культур- мультурную, я и согласился. Решил опять про себя, директоров ДК много, а филармония одна, и не ошибся, опять самая интересная полоса в моей жизни случилась. Конечно, молодым быть важнее, студенческие годы веселее, но здесь столько интересных, уникальных людей я встретил. Только не думайте, что культурная стезя идеальная, нет и здесь разного хватает, и люди разные, и проблемы жизненные, всякого много. Но страшно интересно. Целых тринадцать лет прослужил я в филармонии, думается мне, что не зря, хвалиться не будем, история, она мать справедливости, дай бог заметит и мой скромный вклад. Да и мне повезло, много для себя открыл, прежде всего, людей талантливых и интересных, многие моими друзьями стали, а сколько музыки, чувств, эмоций, стран и континентов. Не буду перечислять, поверьте на слово, много интересного и запомнившегося на всю жизнь. И работали и шутили, даже мало-мало придурялись. Как то Розенбаум выступал у нас, а совсем недавно Жирик на него наехал, да так сильно, что определил ему место на зоне соответствующей. Вот я и вышел на сцену после концерта, поблагодарил за концерт и вручил, как в старые времена шубу царскую, так в наше время с плеч собственных телогреечку, тоже соответствующую. Телогреечка на мне надета была, поворачиваюсь к зрителям спиной, а на ней надпись как на зоне- Розенбаум. Я конечно что-то умное пожелал Александру Яковлевичу, передавая зэковскую спецодежду, публика визжала, вы бы видели. В филармонии мы даже особый статус придумали для гастролеров- «Почетный Артист Новосибирской филармонии». Первыми почетными стали Елена Камбурова с её музыкантами, и ещё двое- Розенбаум и Жванецкий. А в год юбилея Маэстро тоже официально ввели звание для него- «Рыцарь Музыки» с соответствующими пожизненными дивидендами. Чего только не приходилось делать и придумывать, уж и не говорю о регулярных вечерних посиделках после концертов с нашими гостями. Про трудности чего говорить, их тоже хватало, куда без них. Было и такое, когда вся бюджетная сфера восемь месяцев не получала зарплату, и мы не получали, делили с артистами, что зарабатывали, в банк не сдавали. Я даже гранату лимонку раздобыл и на стол поставил в кабинете, типа, кто придет и наезжать начнет, что деньги не сдаем и отчисления социальные не платим, взорву к чертовой матери. Так и жили вместе со всей страной, и часть зарплаты через продукты оформляли и шампанским к новому году, словом, было всякое. Кажется мне, что как-то дружнее жили, трудности и радости объединяли нас. Я даже придумал лозунг, характерный для советского периода жизни- Чем хуже, тем лучше. Сразу и не поймут, кто наше время на себе не промерял. Я вот считаю, чем труднее нам было, тем больше сплачивались в общем деле, тем здоровее и чище климат в коллективе. Так и сплачивались в филармонии, боролись за светлое будущее, ей богу боролись, есть и в нашей той борьбе большая доля вклада в сегодняшний облик любимой организации. тринадцать лет, как один замечательный день. Пришел двухтысячный год, новый губернатор пришел, команду собирать начал. Совета даже попросил у руководителей творческих коллективов, типа, а не посоветуете ли вы кого в начальники над всеми вами, предыдущие то гвардейцы разбежались, попрятались, да и не потянут в нынешних условиях. Стали мы с моими коллегами думать и варианты предлагать для обсуждения. Много кандидатов перебрали, никого не выбрали, то- не то, это- не так, не тянут кандидаты в приличного лидера, а неприличных и предлагать не хочется. короче, каким то образом, карты ли так легли, звезды ли нагадали, указала стрелка судьбы моей, подкрученная моими коллегами на вашего покорного слугу. Типа, давай, Григорич, иди, кому то надо, ты вроде много чего знаешь и умеешь, потянешь, да и мы поможем. Думал я, думал, и согласился. Вроде как в филармонии родной не то чтобы скучновато стало, нет, конечно, но вот новизны какой ощутить точно захотелось. И пошло поехало. Много, ох много нового узнал, да и придумал тоже немало нового и полезного. А люди какие кругом в нашей многострадальной сфере. И не знаменитые, не гордые, и простые и честные. Такое творят от души и сердца. Столько много новых коллег и друзей-приятелей приобрел И это в самый сложнейший период не только для культуры, но в целом для всей страны. Родную филармонию не забывал, помогал чем мог, история, опять же, рассудит и расставит всё по местам, не будем считаться заслугами, не для того живем и работаем. Тем временем понемногу жизнь выправляться начала, время оно летит страшно быстро, взрослеем и мудреем тоже быстро, тут и пенсия в ворота стучится, поди ж ты, вроде вчера ВУЗ закончил, а тебя уже из чиновников гонят, типа , возраст не позволяет. Да ещё очередной губернатор наследство и людей от губернатора предыдущего искоренять начал, тут меня на обочину и выбросили. Типа, идите и отдыхайте, и без вас справимся. Ясный полдень, готов и отдохнуть, да на нашу пенсию особо не отдохнешь, дай бог концы с концами свести. Так я снова в родных пенатах оказался, в скромной должности, но при отдельном кабинетике, увешанном «музыкальными» галстуками моей знаменитой и уникальной коллекции. Немного вначале сложновато было, молодежь кругом незнакомая, пока притерлись, пригляделись, поняли, что помогать пришел конторе родной, а не жизнь проедать –пропивать. И вот уже восемь лет среди моих бывших и новых, но тоже родных филармонических людей живу и радуюсь. Силы есть ещё и накатить могу и лапшу кому про родную контору навешать, чтобы пригляделись и помогли по возможности. И приглядываются и помогают. Хотя, если честно, помогают те, кто внутренне расположен и к музыке и ко всему тому, что филармония делает. Есть такие, кого ничем не взять, хоть елей ему на уши поливай из бокала вместо смеси номер три любимой. Но это детали, а радость жизни в том, что вновь я в той самой музыке, которая когда- то согрела мою жизнь и не отпускает. Могло ведь и так случится, что прошел бы мимо, или немного рядом, как у многих бывает, нет, братцы, повезло, так повезло. Каждому, я думаю, в жизни в чем-то везет. Кто в лотерейке чего отхватит, кому здоровье немерено намеряют, у кого и жена и любовница, да мало ли каких радостей по жизни сваливается на наши души грешные. Мне вот с работой повезло, с музыкой, с людьми интересными, чего и вам желаю. Эх, подольше бы …!
3. Про Шарля Азнавура
Совсем недавно, первого октября 2018 года не стало Шарля Азнавура. Сей великий шансонье- француз с армянскими корнями ушёл из жизни довольно много успев и пожить, и пережить. Не знаю, как вы, мадам-месье, а мне выпал счастливый случай встретиться с ним и при весьма интересных обстоятельствах. При таких даже, в которые вряд ли много людей попадают. Представьте, лечу я в самолете всеми нами любимого «Аэрофлота» рейсом Москва- Париж. Лететь в Париж- уже само по себе сверхважное и супер интересное событие, особенно для людей Парижем не избалованных. Но позвольте, сначала небольшая ремарка. Мне довелось почти четырнадцать лет быть президентом интересной и полезной организации «Альянс-Франсез» своего города Новосибирска. Сейчас в России по-моему одиннадцать- двенадцать городов , где есть такая организация. Изучение французского языка и культурные и социальные проекты на тему Франции любимой. Ежегодно в Париже собираются президенты и директора всех «Альянсов» мира, а таких стран и городов насчитывается очень даже много, поговорить, опытом обменяться, то-сё, фуршет-муршет в одном из музеев Парижа, что одно из самых приятных мероприятий. С некоторых пор и Россия присоединилась, и мы, сибиряки, значит, тут же, а то, куда без нас. Летим на парижский коллоквиум, а именно так называется наша ежегодная тусовка, уже в третий или пятый раз. Компания подобралась неплохая, совпало так, что пять-шесть городов на одном рейсе встретились. Пока вылет ждали, в порту пообщались, всё легко и приятно, не в первый раз значит, друг друга знаем, всё путём. Кто как готовился к полету, кто чаем, кто покрепче, а пара президентов из Самары и ещё одного города, не помню сейчас, так вполне хорошие оказались. Я тоже не в стороне, с собой было, как говорил Жванецкий, однако без фанатизма, дам угостил, для настроения стало быть, в Париж же летим, не куда-нибудь. Мульки, в смысле, мидии, кушать будем, да и многое другое, не считая коллоквиума, полезного во всех отношениях. Летим, значит, уже треть пути, а то и более пролетели. Вдруг выясняем, что тот наш коллега, который из Самары, добавив в самолете, как-то неправильно из себя выглядит. И не то чтобы в сон весь выпал, а похоже в глубокий обморок впал, красный весь, дышит еле заметно, и ни на какие раздражители не реагирует, ну никак не реагирует. Жена его неподалеку оказалась, давай её пытать, типа, чего это он задумал. Она, правда, и не сильно расстраивается, типа, всякое бывает, однако ни разбудить его, ни в исходное состояние привести не может. Глядим, даже беспокойство проявлять начала, на нас оглядывается и плечами пожимает. Стали и мы волноваться, а мало ли что, тем паче, на высоте летим, воздух не тот, давление и пр. Стали доктора по всему самолету искать, доктора не нашли, а на Шарля Азнавура наткнулись. Сначала не врубились из-за заботы о нашем безвременно в обморок впавшем товарище, кто с нами рядышком оказался. Причем, заметьте, с нами в эконом –классе. Не помню точно, может на этом судне и не было бизнес –класса, или Шарль наш вполне приличным человеком оказался, к народу чтобы поближе быть. Короче, господа хорошие, ситуация с нашим коллегой достигла такого уровня, что пришлось самолет развернуть и назад, в Москву полететь. То ли врач такой решительный нашелся, то ли командир корабля в такой ситуации принял решение, развернул борт и в Москву. Оставили мы супругу нашего впавшего в обморочное состояние бойца охранять своего мужа дорогого, сами на Азнавура переключились. Руки ему жмем, слова всякие говорим, это кто по- французски может, словом пообщались, как могли с легендой двадцать первого века, а он вполне нормально к нашему вниманию отнесся, улыбался, благодарил, подписывал чего-то. Я, пенек этакий, не подсуетился, не подсунул чего для автографа у великого шансонье, до сих пор жалею. Тем временем прилетели в столицу нашей Родины, выдали санитарной команде нашего сильно «отдыхающего» президента из Самары, да и опять в Париж полетели. Певца великого уже не беспокоим, все же мы люди деликатные и воспитанные, а про нашего, из-за которого самолет развернули, переживаем. Как он там, вышел ли из клинча обморочного, да что случилось, и как дальше будет? Даже соображаем, а штраф ему не выкатят за такое…Я, откровенно говоря, и не встречал никогда людей, кто в подобной ситуации бывал. Прилетели в город –герой Париж, ручку ещё раз пожали волшебнику шансона французского, и с мыслью тревожной о коллеге провели остаток дня. Однако не весь остаток дня, уже через два-три часа наш вполне в здоровом виде и состоянии самарский коллега добрался до нашей гостиницы. Жена его нам рассказала, как только на носилках вынесли его из самолета, очнулся наш герой, соскочил с носилок, потянулся, огляделся, типа, где это я, и опять здоровым прикинулся. Ну, как в истории с мистером Питкиным, кто помнит знаменитого английского актера. Так и случилось, оглядели его соответствующие службы аэропорта, что надо померили, что надо выпить заставили, иди, говорят, здоров. Загрузились они с женой в очередной парижский рейс и вскоре к нам и долетели. Перебрал немного, как выяснилось потом, наш друг, да и впал в зимнюю почти спячку, но всё хорошо обошлось, Родина живо на ноги поставила. И даже не пожурили, и тем более, про штраф и компенсацию расходов – ни слова. А я как вспоминаю этот эпизод, так думаю, что это, в самом ли деле дозу превысил, или Азнавура заметил и от важности события и градусов накопленных в обморок грохнулся…
4.Леонард Бернстайн и жена американского посла
Однажды мне довелось разделить любовь к музыке на композитора и дирижера Бернстайна и жену американского посла. Во как, воскликнет неискушенный читатель, да и закритикует, типа, что лавры Городницкого покоя не дают? Это потому, что Городницкий сочинил песенку про жену французского посла, а автор нагловатый увековечиться захотел с женой американского посла. Увы, увы, если бы так, друзья мои. Вот почитайте и вкусите действительную историю про то, как ваш покорный слуга на два фронта вынужден был трудиться. Было это уже давненько, в девяностых, когда мы с Америкой ещё не добрались до очередного витка сложных международных отношений, ещё свежи в памяти у нас всех «ножки Буша», помощь якобы голодной стране, словом в те ещё времена. Проводила в тот период филармония наша некое мероприятие, связанное с музыкой замечательного американского композитора Бернстайна. Того самого, который «Вестсайдскую историю» сочинил», да и многое другое. Дирижер к тому же известный, словом фигура заметная и уважаемая в музыкальном мире. Вот и у нас чего-то мы придумали в Новосибирске и готовились порадовать свою уважаемую и очень внимательную публику. Главным, конечно, наш симфонический был и маэстро Арнольд Михайлович Кац. Замутили, стало быть , программу, а тут , гляди –ка, собрался к нам сам американский посол с супругой на наш фестивальчик. Как говорится, и мы пахали на почве укрепления дипломатический отношений двух стран через культур-мультурные проекты. Мы, понятное дело, приготовились, программу пребывания обсудили с кем и где надо, нам товарищи всё подсказали, как себя вести и что делать с высоким гостем на концерте, типа, кто речи будет говорить, и кто музыку слушать. Только всё обговорили и согласовали, бац, известие приходит, посла не будет, дела не позволяют выбраться из нашей столицы, а супруга его приедет. Это уже не дипломатиче6ский визит, дружеский, сами управляйтесь, мол, мы издалека посмотрим и мешать не будем. Что делать, посовещались мы с маэстро и приняли мудрое решение поручить супругу мне, поскольку маэстро дирижировать готовится, а мне вполне по зубам для тренировки и освоения приличных манер, да и крайне полезно будет с леди супругой посла пообщаться. Хорошо, что она только на один день к нам залетает, и особых мероприятий не требуется, город немного показать, рассказать чего про наш Нью-Чикаго, да и на концерт сводить. Вечером небольшой приемчик- ужин, делов- то. А может и какой визит у неё был запланирован, уж и не припомню. Да и вообще, не сильно много запомнилось от того события и личной встречи, хотя для меня это было очень серьезное испытание и ответственное мероприятие, но время, увы, стирает в памяти незначительные детали. Мадам супруга посла прибывала с переводчиком, что, конечно, облегчало задачу общения, времени на общение тоже немного выделялось, после раннего прилета гости намеревались отдохнуть и доступ мой к полудипломатическому телу мог начинаться только после обеда. Вполне возможно, что из-за давности события я что-то путаю, возможно, были у супруги посла какие другие встречи, но мне она досталась как раз в указанный мной момент, с расчетом на знакомство с городом и поездку в Академгородок на концерт. Почему в городок, скорее всего, что её приезд совпал с концертом в Доме Ученых, это тоже наша постоянная и много лет уже концертная площадка. Я разумеется подготовился как мог, про историю города почитал и набрался всяческой информации, памятные места, которых и не так уж много в Новосибирске и маршрут выстроил соответственно. Вот ездим, показываю город, делюсь, что приготовил, про оперный наговорил, про филармонию, про оркестр, стараюсь как могу. На площади Ленина вышли, естественно, театр оперный сфотографировали, монумент вождю не оставили без внимания. Дом Ленина ещё в то время стоял в разобранном виде, но и его фотографировали. Гостя наша как-то больше на старину налегает, просит ей старые или исторические здания продемонстрировать. А какие тут у столетнего города исторические здания, они и в Америке-то не густо, а у нас тем паче. Однако, стараюсь, всё что можно показываю и фотографируем. Наконец, уже и в сторону Академгородка направились. Проезжаем мимо автовокзала, я своим гостям и говорю, посмотрите, мол, налево, перед вами как раз мой дом виден. Здесь я и проживаю с мадам и парочкой ребятишек. Стоп, говорит через переводчицу высокая гостья, а нельзя ли к вам заглянуть, посмотреть как живете вы тут в Сибири. Тем паче, что время позволяет, а мне интересно. Отчего же нельзя, с нашим удовольствием. Мне и невдомек, что пафосная гостя не совсем правильно меня поняла. Дом мой девятиэтажный, на восьмом этаже квартирка моя со всеми причиндалами расположена. А по линии взора американской леди деревянный домик просматривается, он аккурат к автовокзалу примыкает. Там в то время мой приятель контору имел, я в гостях у него бывал. Давненько уже приятель мой в Израиль слинял, кто в этом домике сейчас, да и есть ли этот домик в наличии, не знаю. Как -то случая не было приглядеться. Гостья наша вполне резонно предположила, что у директора филармонии свой особнячок в центре города расположен. При её демократическом складе ума сей факт и не показался ей необычным, куда ей до понимания, что у нас совсем другие принципы расположения деревянных жилых домишек. Но, однако, поворачиваем налево и к моему дома катим. А у меня тогда сотового телефона еще не было, ни позвонить, ни предупредить не могу о столь неожиданных визитерах своих домашних . Время к 17-00 клонится, супруга, у которой в моей литературе известное вам погоняло – мадам, вполне может дома оказаться, гостеприимство своё проявить. Подъезжаем, в подъезд зашли, в лифт, на восьмой этаж катим, нутром чую, что-то не то происходит, судя по обрывкам реплик гостей моих. Однако, что делать, чешем в квартиру, по пути, конечно, глазами гостей подъезд наш некачественного совсем вида оцениваю, что подумает -то, леди американская, а с другой стороны, пусть видит, чего скрывать . В квартиру зашли, и правда мадам дома и дети оба два. Один, который будущая надежда российского театра, сразу не проявился, в туалете заседал, мы его и не приметили вначале. Ну, знакомимся, квартиру показываем, трехкомнатная, для нас гордость невероятная, для неё искушенной, странно очень клетушки наши выглядят. Мадам, конечно, чай предлагает, на стол мечет , что под руки подворачивается, тут у нас отработано. Переводчик мне говорит, что госпожа супруга туалет просит разрешения посетить, пожалте, говорим, тут из туалета наша надёжа театральная и вываливается, заседал немного, спугнули малого. Так и направили полудипломатического гостя в советский туалет, где не все проветренным оказалось, сами понимаете… Что делать, сама виновата, предупредила бы заранее. На этой высокой ноте и завершили визит, про чай и закуски и не помню, скорее всего, чай успели выпить, из вежливости, не только же в туалет на экскурсию заезжали. Дальше проще, едем в городок, а пока шли к машине, переводчик мне про ошибку с домами и рассказала. А я то подумал, что и вправду гостя наша хотела посмотреть, как люди живут, нет, ей домик историческим, в смысле, старым, издалека показался. …
5 Про влияние электрического света на половые устремления.
Сидим как-то мы с Васей и про жизнь беседуем. Оба уже давно взрослые и даже прилично взрослые, однако, мы же этого не сильно замечаем, и стало быть, разговор ведем обычный, про жизнь, про радости её и огорчения. Ясный полдень, не на сухую, кто ж в наше время на сухую про жизнь философствует. Только больные или по делу какому случайные посетители привяжутся. А так чтобы спокойно и индифферентно даже- это, братцы мои, только не на сухую. Вот и мы с Васей дегустируем очередной напиток собственноручно разлитый и про жизнь опять же разговор ведем. Можете не сомневаться, когда Вася в хорошем философском настроении, да не на сухую, так обязательно чего про леди прекрасных мне профилософствует. Я, понятное дело, в долгу не остаюсь, и тоже мульку какую из глубин памяти вытащу и поделюсь со своим верным товарищем. Вы только не подумайте, никогда мы с Васей победами не хвастаемся, да и про поражения на этом фронте тоже только на философском сленге друг другу истории впариваем.
Вот и на этот раз Вася вдруг ни с того ни с сего опять глубокую тему поднял.
Мне говорит, никогда свет электрический не нравился, когда я делами интересными занимался. Ого, думаю, куда это Вася загибать сейчас начнет, а сам тоже про электричество приготовляюсь чего из собственного опыта рассказать. А Вася, весь лицом почему-то просветлев сильно, продолжает уверенно, нет, конечно, по молодости электричество особо и не мешало, я даже скажу тебе, я его в то время и не замечал, типа, горит, не горит, мне всё равно как-то было. В то время, если ты помнишь, это он мне с такой ехидной улыбочкой говорит. Помню ли я, как в молодости всё было. Ну, думаю, Вася чего –то перепутал. Да кто ж этого не помнит, как забыть то эти первые шаги
в мир удивительный. Киваю только в ответ от избытка чувств нахлынувших, помню мол, а то. И тут Вася, вдруг оживился и говорит мне, глотнув из любимого бокала смеси нашей любимой, а хочешь, говорит, одну забавную историю расскажу про влияние электричества на мои функциональные возможности. Случай у меня один памятный такой был, как вспомню, так и критикую себя, чёрт возьми. Валяй, говорю, Вася, мне всегда любопытно твои истории послушать. Ну, слушай, давно это было, я ещё молодой совсем был, сил было – хоть отбавляй, думал, всегда так будет. Не одну леди, мимо проходящую, глазами не пропускал, ты понимаешь, брат. И были мы как-то на гастролях всем оркестром, какие-то «Дни культуры» проводили, в городе Улан-Удэ, там ещё на площади такая огромная ленинская башка стояла, поди, до сих пор стоит. Видел ли ты это чудо мысли скульпторов того времени, вот чудаки, так чудаки, на букву «М» естественно. Представляешь… Стоп, говорю я Васе, не отвлекайся, брат от темы, про «башку» потом поговорим, гони дальше про электричество. Хорошо, хорошо, говорит Вася, отхлебнув глоток приличный приличного же напитка, продолжает. Отыграли, мы свой концерт, открытие этих дней провели, всё путём, потом банкет был, еды и выпить прилично было. Позы мне особенно понравились… Тут я встреваю, знаю, что Вася сейчас про позы лекцию читать начнет, направляю его в русло соответствующее, как мол там с электричеством. Да, кстати про электричество, говорит Вася, потом ко мне в номер компанией небольшой завалили, человек шесть-семь, не меньше. Взяли со стола что надо, да и пошли банкет продолжать. И не то чтобы сильно выпивали, сам знаешь, соображаем, концерты же играть, да и еда сытная, болтаем себе как обычно, анекдоты, случаи из нашей жизни музыкантов, то-сё. В компанию нашу затесалась одна леди из делегации, журналистка, вполне из себя леди, давно знакомы, даже при встрече обнимаемся, свой человек словом. Она нам свои мульки вставляет. Отлично сидим. Время как-то незаметно мимо нас течет, не замечаем даже, как говорится, отлично, Константин, нормально, Григорий. Сидим себе, народ понемногу в силу обстоятельств, линяет один за одним. Так незаметно мы с журналисткой вдвоём и остались. И, представь себе, на этих самых скоростях продолжаем беседовать, опять же истории всякие впуливаем друг другу, про работу больше чем про жизнь, я ей про концерты и дирижеров всяческих грёбанных, она мне про редакторов, которые приходят порулить и уходят на повышение или ещё куда. Нашли друг друга, иначе не скажешь, хорошо, что не на помойке нашли, так про разных нехороших говорят. А мы то хорошие, продвинутые даже по жизни, кто музыку играет, кто статьи и заметки всякие пишет, общие друзья и не друзья нашлись, сидим косточки перемалываем, вином запиваем, а может уже и на чай перешли. А время летит себе, и нет чтобы по лбу мне кто настучал, типа, ты что, время не замечаешь, оно ведь улетучивается… Наконец, смотрю, что-то моя собеседница уставать начала, очнулся я от гипноза собеседования, смотрю, а в комнате моей светло , как днем светло, что это мы так всю ночь при свете и просидели?! Повторяю, очнулся я, блин, пора думаю свет выключить, что-то глазам ярко . Ей богу, братан, только про глаза и подумал, что устали они бедные, ни о чем другом человеческом и в мыслях не было. Встал, свет выключил, а в комнате моей светло… Опять светло, типа, как было светло при электричестве, так и осталось без него. Бля, рассвет уже наступил. Это сколько же мы просидели, эх, пенек я этакий, нет, чтобы делом каким приличным с дамой заняться. И что про меня журналистка подумает!?. Болтать то мол вы все умеете, а вот даму развлечь, которая всю ночь с тобой провела, понадеявшись, что музыканты тоже люди… Увы, облом какой-то случился! Как только я осознал весь ужас случившегося, моя Дульсинея неудовлетворенная встала и говорит мне, пора, мол, засиделась с тобой, мил друг. Пойду, посплю малость. И ушла, не скрывая, лицом и фигурой недоумения от поведения моего и своего явного неудовольствия зря проведенным временем. А я остался сидеть, уже с выключенным электричеством, в залитой утренним рассветом комнате, так же несолено хлебавши, и теперь уже полностью огорченный своим дурацким поведением. Мучительно переживаю и сам думаю, леди моя ночная, что обо мне подумает, мол я возможно бы и отказала, но попросить то должен был!.. Думаю теперь, если бы я вовремя свет выключил, скорее всего, организм подсказал бы мне, сориентировал бы в нужном ракурсе. Свет виноват, чёрт побери, не я же!..
6.Про «Буфет №1»
На днях побывал в театре. Театр Афанасьева, вполне приличный театр по содержанию, в смысле, спектакли есть очень интересные. Есть и разные. Был я в тот день с двумя дамами, мадам моя и подруга наша. Давали нам «Утиную охоту» Вампилова, вещь известная, актуальная когда-то по времени советскому, кино даже снято с артистами известными. Я и в разных театрах пару раз этот спектакль до того момента смотрел, словом, есть что сравнить. Ну вот! День обычный, значит пришел я в театр уже вполне подготовленный, как обычно я в такой ситуации поступаю, мало ли что, а вдруг пересовременят так, что мать родная не узнает, а подготовленному все-таки легче ужасы режиссерские переносить. Как обычно сводил я дам моих в буфет театральный, по бокалу они выпили, а я воздержался, чтобы с моим благородным напитком не перемешивать, и опять же по традиции, кофеём заполировался. В этакой кондиции первый тайм мне показался вполне приличным, все герои более менее соответствовали, главный герой тоже неплохо выглядел, не выпадал из обозначенной концепции, короче, я вполне удовлетворился первым таймом, что позволило мне угостить моих дам и себя любимого бокалом сухого красного в антракте. Во втором тайме было не совсем комфортно, режиссер предложил какие- то инновационные конвульсии героям пьесы, и я задумался. Что это? Или я протрезвел окончательно, или режиссер перегнул, в смысле, для людей современных осовременил протекание пьесы и событий пьесы, но герои вдруг стали исполнять какие-то, понятные только режиссёру телодвижения, и связь времен, событий и поступков для меня лично явно нарушилась. А может я не догоняю, задал я себе вопрос, который неожиданно встал на повестке дня, что в итоге моих размышлений привело к выводу убедительному- надо выпить! Мои дамы из сопровождающей меня свиты вполне разделяли моё решение, и мы вышли из театра с вполне оформившимся решением продолжить театральное протекание жизни за выпивкой. Вариантов было несколько, дамы мои со своими изнеженными организмами запросили вина или в крайнем случае шампанского, на что я пойти не смог, и предложил им как контрпредложение – «Буфет номер один». Стоп, друзья мои и подруги дорогие, дайте отдышаться напряженному театром с его утиной охотой организму, и я расскажу вам про это чудо- «Буфет номер 1». Кто не жил в советское время с его атрибутами и артефактами!? Кто не читал и на всю жизнь не запомнил легендарные лозунги советского времени, читанные-перечитанные в магазинах и пивных точках советского периода!? Кто не стоял в очередях за обычным алкогольным пойлом и не кричал, типа, по две в руки, чтобы всем хватило!? А знаменитые бутерброды черного хлеба с селедкой, беляши на витрине, как самая –самая закусь после рюмки другой знаменитого русского напитка. А про «ждите отстоя пены»– вы знаете, о чем это? А соки на разлив или вино из конусов, понимаете ли вы о чем я говорю чуть не плача от соприкосновения с временем нашего прекрасного далёка? Далёка из наоборот, из прошедшего и невозможного вернуть времени. Ё- моё, как прекрасно было наше время…И всё это в обозначенном мной Буфете! А какие люди здесь вокруг, пусть не самые крутые писатели , музыканты, художники, все культур-мультурного андеграундово- обликоморале розлива, седые и лысые, дохлые и потрепанные жизнью, полузабытые и полуушедшие из активной жизни, самопризнаные и неподтвержденные гении и таланты и такие все родные и любимые! Как говорится, все одной крови и из одной лодки. Вот сюда и притащил я своих утомленных охотой на уток леди, чтобы реально, а не на театральной сцене смогли бы оценить они прелести некоторые того уже забытого многими\ и режиссёрами в частности\ времени! Всё здесь пропитано духом прошлого. Швейная машинка, «спидола», первые советские транзисторы, утюг, коврик на стене с незамысловатым сюжетом, чёрно-белый телевизор, книги пролетарских писателей, куски из полного собрания сочинений вождя мирового пролетариата, а вот и патефон и многое другое, как артефакты того невозвратного времени нашей молодости. Веселая и приветливая буфетчица, что единственное не соответствует реалиям того времени, буфетчицы в основном были сердитые и неприветливые. Граненая посуда разного формата, мерный стаканчик с делениями, из которого отмеряется нам вожделенный напиток, что это, с какой такой машиной времени перепрыгнули мы назад, нам бы ещё года скостить соответственно, чтобы уже и совсем погрузиться в неустроенность и неуютность и, главное , в молодость, полную надежд и ожиданий!
Заказываем по стопке, сегодня наливают по сорок грамм, в наше время было по пятьдесят, да кто будет спорить про десять грамм плюс-минус. Бутерброды с селедкой каждому, второй этаж, столики тоже того времени, приближенные, пардон, к тому времени. Тостуем за театр с его неубитыми утками, смакуем селёдочный бутерброд, иду за второй порцией, потом наша леди-подруга незаметно шмыгает за третьей, но уже с беляшами. Что-то смутно помнится мне, что и четвертый раз пришлось напрячь буфетчицу. Заодно и познакомились с внезапно вынырнувшим из неизвестности сыном моего институтского друга, который уже в краях отдаленных и помянули его, пообнимались с давними приятелями, расшаркались с буфетчицей и на высокой уже реальной , а не театральной волне двинулись дальше. Ах, БУФЕТ номер один, родной ты наш, спасение от проблем и наездов жизненных, именно здесь можно спрятать в стопку граненную обиды и печали , да и поделиться радостью с всегда ждущими тебя сотоварищами . Уходим счастливые и возвышенные, как после крайне важной и ответственной , но выполненной таки задачи. Про театр уже и не вспоминаем, голова переполнена впечатлениями от увиденного в буфете и выпитого, разумеется. Могу лишь добавить, что разогретые и успокоенные за театр, мы еще пару точек посетили, где дегустировали вино красное и полировались пивом, как и принято в приличном обществе! Жду вас, дорогие мои читатели и друзья мои верные в этом волшебном месте, Буфете номер один, да и вы приглашайте. Обязательно приду и не один!
7. Как я опять был молодым человеком.
Прочитав столь немудренный заголовок, мои читатели вправе задуматься и спросить, о чём это наш хитроумный писака, которого мы уже вполне прилично взрослым знаем. Может про яблоки какие молодильные дело шьёт, или снадобье какое по интернету выискал. А и того больше, глядишь, леди какую молодую склеил, да так, что она враз омолодила нашего забияку. А что, примеров вон сколько вокруг да около. Одного Джигарханяна всем нам хватило, он настолько омолодился от молодой леди, что и женой её сделал и директором театра имени себя, да и жильё –былье всяческое нажитое непомерным трудом на неё переписал, чтобы от прямых наследников стырить. Ну, почти как в сказке про Петю-петушка и лисичку- сестричку, которая того петушка из его собственной избушки то и турнула. Вполне за ненадобностью, поди ей любви хотелось, а Петя наш всё песняка ей пел, типа-«… а мне летать охота…». Вот и допелся. Наш то писателишка, думают любознательные мои читатели, тоже любознательный вполне, ещё не то отчебучить сможет, куда круче джигарханянов и им подобным. Успокойтесь дорогие мои друзья и подруги, куда мне с подводной лодки от мадам в боях проверенной, куда мне до Армен Борисыча с его армянской диаспорой, нет и ещё раз нет. Я вам ведь только правдивые и честные истории рассказываю, хотел бы пофантазировать, да не умею, в раз расколете. Вот слушайте, в смысле, читайте. Недавно со мной случилась одна забавная история. Проходил я очередную проверку моего прооперированного глаза в микрохирургии, где до того и делал операцию. Хожу себе между кабинетами и по коридорам местным, дожидаюсь вызова в нужный мне кабинет, вдруг слышу за своей спиной женский голос: Молодой человек, вы не туда идёте. Вы не поверите, обернулся я машинально, наивно полагая, что это меня окликнули, по-прежнему считая себя всё ещё молодым человеком в этом царстве преимущественно взрослых и очень взрослых людей. Позади меня какая-то старушка\ относительно, конечно\ совсем в другую сторону смотрит кого-то окликая. Скорее всего, и в самом деле молодого человека. Дошло до меня, что не в мой огород камушки. Эх, говорю громко, я и забыл, что уже не молодой человек! И дальше иду. Очередь, сидящая в коридоре приятно оживилась, заулыбалась, чуть не зааплодировала , каждый , кто моего и выше возраста, наверное, себя на мое место поставил. А я иду, улыбаясь и досадуя одновременно, что немолодой уже человек, взросленький, чёрт возьми, а как же хочется туда в молодость вернуться…
8. Про традиции и соус от дирижера
Люблю я, друзья мои, традиции блюсти. Если конечно эти традиции опять же традиционные и полезные. И тут, как говорится, напротив не попрешь, а следовать им надо. особенно, ещё раз обозначу, когда они полезные. Вот, например, есть у меня традиция угощать всех без ограничения гостей ко мне в кабинет приходящих моим любимым напитком, смесь номер три называется. Ехидность кто проявить захочет, спросить может, а когда ты эту традицию завел, смесь то твоя не так давно появилась. Отвечу на ехидный запрос с такой же правдой жизни. Со смесью когда случилось соединиться, так это я поправку на предыдущую традицию наложил. Главное угостить гостя, это раньше было, а теперь смесью номер три, таким образом, сразу две традиции в одной сложились, понятно говорю, надеюсь. Я, если честно, практически любого уговорю со мной выпить, одно меня остановить может, когда человек за рулем, на все другое внимание прошу не обращать, смесь моя вполне лечебные функции выполняет. Причем от любых болячек, особенно нервы лечит, а как известно все болезни сами знаете от чего появляются, от нервов. Эт-то точно, как говаривал товарищ Сухов! Я однажды посла Венесуэльского, да, да, от самого Уго Чавеса посла, уговорил немного выпить. А он, как мне сказали в жизни никогда до этого алкоголь и не пробовал даже. И ничего, справился, вполне революционный посол оказался. Весь в «Батяню» своего Уго оказался. В бытность мою директором филармонии, ну, значит в молодые годы, завелась у нас одна очень хорошая традиция. После концерта симфонического оркестра посиделки с дирижером и солистом в моем кабинете устраивать. И не только когда Кац сам дирижирует, но и когда другие дирижеры, и Кац с нами, когда не на гастролях. Важно ведь теплом дружеской посиделки гостей обогреть. Время тогда советское и первое постсоветское, значит голодновато жили, по ресторанам не ходили, в кабинетике моем накрывали стол, бутерброды, зелень-мелень, когда что домашнее кто притащит. Лева винца организует, я что покрепче, Таня бутерброды настрогает, Сильва Натановна чего грузинско-еврейского, мадам моя тоже какую-нибудь лепту внесет, так все просто и происходило. Мадам, кстати, развлекалой работала больше всех, анекдоты такие травила, что у гостей последние официальные настроения вмиг улетучивались. Кац, понятное дело, главного изображал, что на самом деле, так и было. Усаживался в мое директорское кресло и отмашку давал. Много что вспомнить было, даже до танцев дело доходило. Это я вдруг альтиста Георгия Капитонова вспомнил. Тот и выпить смог хорошо, а какие анекдоты про альтистов рассказывал, до сих пор вспоминаю иногда. Вот он-то с мадам нашей и в танцы ударился. Ничто не чуждо любому человеку, альтисту даже. А если вспомнить по книге, что другой альтист вытворял, Данилов который! Тот самый кого в одноименной книге один из моих любимых писателей прописал- Владимир Орлов. Ну, вот, с кем мы только не вечерничали. Первым сдавался Арнольд Михайлович, он практически тогда не принимал, за что мы его частенько критиковали, а вы же понимаете как трудно трезвому человеку среди нормальных людей находиться, вот он и ворчал и ворчал, пора, мол, и честь знать. Хотя, думаю, душой отогревался, уж очень хороши были наши посиделки. Незабываемые даже были эти вечера-посиделки! А традиция, когда мы в его день рождения домой к маэстро заваливались на именинный ужин, вот уж праздник для нас был. Как ни ворчал маэстро, пытаясь нас быстренько выпроводить, ему это никогда не удавалось. Для нас этот день был как в старой Руси Юрьев день, мы могли выпив и хорошо откушав вкусняшек Сильвы Натановны, всё что угодно ему наговорить, не обращая внимания на его величие и праздник персональный, и уходили только тогда, когда сметали и выпивали всё, что было и когда сами решали, что пора. Вот эта была традиция, и прощал нам наш добрый гений все наезды и нападки, понимал про Юрьев день. Тоже, стало быть, традиция. Увы, Маэстро нет с нами, супруга его далеко от Новосибирска, а выпивать в его квартире\где живет семья моей дочери, кстати\ без него, это совсем не одно и тоже. Однако вернемся к традиции выпивать с гастролерами после концертов. Вернувшись в родную филармонию, стал я заниматься серьезным и важным делом- поиском партнеров для конторы. Собственно, я и не прекращал никогда этим заниматься, партнеры, спонсоры, инвесторы, без этого в культуре сложнее жить и выживать. Вот и родили мы очередную, а по сути продолжили ту саму традицию вечерних посиделок после концерта, только уже в ресторанчике каком или кафе, у партнеров филармонии. Вот и вчера после замечательного концерта симфонического оркестра присели в одном из ресторанчиков, да и вспомнили былое. Компания во многом та же, Таня-Лева, мы с мадам, дирижер Марк Горенштейн, давний друг-приятель, регулярно приезжающий в Новосибирск, и два солиста- Виктор Третьяков и супруга его Наташа Лихопой, оба замечательных скрипача. Третьяков, тот вообще человек-легенда, один из самых-самых… Выяснили, что в первый раз он приехал в Новосибирск на гастроли почти пятьдесят лет назад, а в последний- двадцать три года назад. Я даже припомнил обстоятельства того визита в моё время. Маэстро заглядывает ко мне в кабинет, а него привилегия была, в любое время ко мне заходил, невзирая ни на какие обстоятельства и докладывает, что вот в очередном месяце посетит нас с концертом Виктор Третьяков и гонорар ему надо заплатить такой-то\ не будем уточнять, нам суть важна\ гонорар по тем временам довольно таки неподьёмный. Гоните бабки, месье директор, надо, мол, соответствовать. Маэстро, говорю, что так много-то. Времечко непростое, где бабки возьмём. Отвечает мне мой дорогой и многоуважаемый маэстро, что Витя Третьяков того стоит, он мол, ныне самый –самый, и за честь считаем ему столько заплатить. Тут я конечно «слезу пускаю» непрошенную, и прошу у маэстро телефон этого самого-самого, попрошу его лично, я же директор, а не друг давний, глядишь смилостивится рыбка золотая, скостит немного. Что Вы, В.Г, маэстро мой взволнован от моих слов неуклюжих, неудобно же, он столько стоит, везде платят. И опять мне мозги вкручивает, типа, за честь считать надо его приезд и бабки на блюдечке с соответствующей каёмочкой преподнести требуется. Подискутировали мы с маэстро ещё немного, и согласился наш упрямый\ но не упрямее меня, это он и сам признавал\ поговорить ещё раз с нашей звездой скрипичной. И что вы думаете, уговорил- таки, вполовину уменьшил гонорар, согласился наш гость с трудностями того периода девяностых лихих годов. Как я им обоим был благодарен, особенно Третьякову за понимание, зауважал даже не только за дар музыканта, но и за человеческое понятие. Был Третьяков тогда тоже с супругой, если я не ошибаюсь за давностью лет, и посиделки , наверное состоялись, не отложилось в памяти, к сожалению, а гонорарная история точно отложилась в памяти моей. И вот она новая встреча, не признался я гостю нашему, как гасил его гонорар в то далекое время, Он и не помнил, я думаю, давно это было и для музыкантов дело обычное. Но меня грела мысль о человечности нашего гостя, возраст которого в обозначенный сей момент на целых два года превышал мою скромную точку отсчета. Посему уважуха была полная. Сам вечер-ужин прошел вполне по обычной схеме, ели- пили, истории обычные музыкантские и около того, Марек наш много чего рассказал, и про Витю и Наташу, словом, нормально Константин, отлично Григорий. А я смотрел на солистов и в очередной раз думал, сидят за столом обычного ресторана два больших человека, объехавшие и покорившие своим талантом весь мир, отыгравшие на разных концертных площадках столько прекрасной музыки, а такие совсем простые… Хорошо сидим, Однако, случается тут один забавный эпизод с нашим дирижером и со мной, который и дал название заголовку. В один из моментов этого исторического ужина, попросили меня передать какую-то закуску с моей стороны стола, что я попытался любезно исполнить. В этот самый момент наш гость- дирижер в запале вечера и не отошедши ещё от концерта, махнул по привычке махать руками везде где ни попадя, да и выбил у меня из рук запрашиваемую продукцию. Часть на стол вывалилась, а часть на пол брякнулась, да не просто на пол, а на мой туфель, вполне концертный и вечерний, стало быть. Да и не просто закусь какая, а соус , типа майонез с какой начинкой , или и того хуже. Хуже, в смысле прилипчивости к туфлю вечернему. Для желудка тренированного на мази всякие, соус этот нормально подходит, а вот туфель к такому наезду явно не привык. Ну, поволновались и посмеялись надо мной гости мои, пока я соус смахивал, да и пол салфеткой очищал, а я Мареку и говорю, типа, запомним брат этот исторический день, не каждый день ты друзьям туфель майонезным соусом мажешь . А мне то честь какая говорю, сам Марк Горенштейн мне туфли отбеливает. Вот когда совсем великим станешь, так я напомню, это я Мареку впариваю. Опять посмеялись, запили эту неуклюжесть, да и продолжили тихо –мирно. Честно скажу, приятно мне, однако, смесь крепко на туфель наехала, да так прилипла, что только на третий день мне удалось ликвидировать окончательно следы этой соусной экспансии. Хотя, по-хорошему, сохранить бы не мешало в обозначенном виде туфель, в качестве артефакта на будущее…
9. Про Сергей Сергееича.
Есть у меня приятель, Сергей Сергееич! Серега, значит. Вполне приличный человек, практически ровесник, только на два месяца младше, потому я на него свысока иногда и поглядываю. Это только когда накатим, естественно. Так -то я с большим уважением, он ведь ещё и художник замечательный и член действительный, а я то получлен занюханный, в смысле, почетный только, да и красить пока не научился. Да я и не собираюсь учиться, все равно лучше Сереги не накрашу, чего мне ему путь творческий перебивать. Это вон Войнович мог и книжки интересные писать/ особенно про Чонкина/, да и в приличном возрасте красить начал. Если вы вдруг чего не доперли, красить- это картинки рисовать , так мне Серега когда-то объяснил, я и запомнил. Книжки я тоже сочиняю, не сильно плохие вроде, как –никак целых шестьдесят лет к этому шёл. А вот красить если, подожду ещё немного, должно и это проявиться, Серега обещал малость подучить. Тем паче, что я сразу в абстракцию уйду, там вроде сегодня проще за приличного сойти, если что, сказать можно, типа, вы в современной живописи не бум-бум, ценители мои хреновые. Еще приличное моего приятеля качество- это что мы с ним из одного технического ВУЗа выходцы. Представляете, он инженер- художником стал, а я так вообще, художниками руководил даже, а ещё, Серега мою смесь прилично уважает. Вот ведь какой замечательный человек. Дальше больше, супруга его Надя вместе с моей тещей в одной организации трудилась, опять же близко снаряды рвутся, дочку Серегину я всегда с особым пылом обнимаю, сильно нравится, был бы помоложе, эх… Она правда больше на сына нашего поглядывала, чем на мои скромные намеки реагировала. Ну, так это естественно, тот и моложе и перспективней был на определенном отрезке времени. Одним словом- два слова, как говаривал когда- то герой «Одесских рассказов» Бабеля, близко мы сошлись с моим приятелем Сергей Сергеичем. Да, самое важное, у меня дома несколько его работ мою домашнюю галерею украшают, а ещё, он самый- самый кто на меня и на мои миллерунчики больше всех шаржей нарисовал, в смысле , накрасил. И все талантливые, блин, один другого лучше. Мы с ним однажды докатились до того, что книжку на двоих выпустили, где мои рифмы и его картинки. Я конечно тоже пацан не промах, рифмы на тот момент казались мне солидными вполне, но с Серегиными иллюстрациями стали просто гениальными. Вот что талант и мастерство делают. Теперь эта книжка наша на вес золота. Много ещё и других талантов у моего друга, хули, если человек талантлив, то во всём, или – во многом. Это вам, братцы мои, практически аксиома. Один у него только и недостаток, сильно он уж свою супругу Надю слушается. Это с моей точки зрения недостаток, а с чьей-то колокольни вполне достоинством является. Тут как карты лягут, с какой стороны посмотреть. Мы его с Сашей Шурицем за это и критиковали периодически, подпал под Надино влияние и не хочет дачу приобретать в нашем с Саней обществе или где поближе. Это Надино влияние тормозит его вполне героические порывы и обещания подумать на обозначенную тему. Накатит как в нашей простой компании, так слово нам с Саней даёт, а как на Надежду дома взглянет, так сразу и на попятный и про обещание нетрезвое и забывает. Ну что с ним поделаешь, одно слово- художник, слово дал, слово взял. А после беды, которая с Шурицем случилась, я совсем надежу потерял. Вряд ли мне одному удастся переломить ход событий. Ну, да бог с ней, дачей! Семейная гармония, конечно, важнее, «жираф большой, ему видней», по Высоцкому всё. Главное, что к нему всегда в мастерскую с друзьями и просто любителями живописи прийти можно запросто. И работы свои покажет, и цену человеческую назовет, да и накатить всегда предложит. Причем и закусь есть, сало в том числе. Мы тоже не с пустыми руками приходим, вот и приятность жизненная ощущается. Нет, что ни говори, не зря художники существуют, не зря у них мастерские отдельно от квартиры присутствуют. В этих мастерских и поговорить, и посетовать на жизнь полосатую можно, не затрагивая домашнюю территорию. А уж накатить-то, лучше партнеров и не найти, хотя мои друзья тоже не промах, вот и сливаемся в альянсе радостном…
10. Про ножик и актеров любимых
Помните ли вы такой спектакль А.Н.Островского- «Лес». Есть там два моих любимых персонажа, Счастливцев и Несчастливцев. Я ещё застал то давнее время, когда в наш город на гастроли приезжал Малый театр\ это ещё до моих филармонических времен было\ и видел великих многих актеров, о которых сегодня только и вспоминать. Царева и Подгорного, Быстрицкую и её копию-Евдокимову, Ильинского и других великих. Подгорный в одном из спектаклей занозил меня занимательной фразой, что-то типа, а пойдемте, господа, КРЫЖЕВНИК кушать. С тех пор я всегда это выражение использую, когда гостей на даче своим крыжевником угощаю. Угощаю и вспоминаю сразу же замечательного актера Никиту Подгорного. Игорь Ильинский- эпоха далекого –далекого времени, знаменитый артист кино, где ещё мы, жители провинции могли его видеть. Помните ли вы фильм «Страсти святого Йоргена» с Кторовым и Ильинским? Это – из далеких тридцатых годов! Хорошо помню эпизод из тех гастролей Малого театра, сижу я в партере оперного в задних рядах, именно в этом громадном зале шел один из спектаклей Малого. Случайно оборачиваюсь на некий шум сзади, и боже мой, вижу легендарного и вполне из себя живого человека Игоря Ильинского. Маленького, дохленького на вид, но такого живого и любимого. Мне тогда почему-то показалось, что забрел в зал великий артист прямиком из буфета, как будто немного подшафе. А ведь этот человек мог видеть в свое время и Маяковского и Есенина.! И вот этот удивительный человек был в нашем городе на гастролях и играл в спектакле «Лес» роль комика Счастливцева. Партнером его был тоже замечательный актер Роман Филиппов. Мне посчастливилось увидеть этот спектакль, этих актеров, их роли. Я даже и не помню, кого-то других персонажей, так сильно перекрывают мою перегруженную память Счастливцев и Несчастливцев, два русских провинциальных актера, пьяницы и разглиндяи\ это выражение моей маленькой внучки \, и в то же время Люди, способные на благородный поступок. Этот забавный и во всем противоположный дуэт двух удивительных людей просто поразил меня тогда. И в последствии , какой бы вариант спектакля «Лес» я не смотрел, всегда невольно сравнивал актёрские дуэты в роли Счастливцева и Несчастливцева с тем первым прочтением. И практически всегда в пользу актеров Малого. В одном нашем новосибирском театре был такой дуэт актеров- друзей, которых я хорошо знал и искренне любил. Назовем их для ясности Саша и Юра. Пусть они и не сыграли упомянутых выше персонажей, хотя, могли бы, пусть они и не часто играли в одном спектакле, но были они дружны и неразлучны в жизни, в отличие от персонажей той пьесы Островского. В остальном, как по пьесе, немного пьяницы и разглиндяи, веселые и смешные, грустные и печальные, талантливые и мудрые. И габаритами заметно отличаются, ну, как у Островского, в смысле как с Ильинским и Филипповым. Мне выпало счастье знать их обоих, общаться и выпивать даже. О, боже, как уже давно это было. Одного из них- Юры, уже нет в нашем мире, дуэт человеческий распался, как много изменилось! Недавно я встретил Сашу, совсем другой, мало играет в театре, уже полтора десятка лет не выпивает, потому и играет мало, не в традиции русской театральной школы не выпивать, и курить то бросил шельмец, похудел, постройнел. Но не исчезла в нем некая бархатистость его запоминающегося голоса, облик спокойного, неторопливого, проверенного временем и жизнью человека. Обнялись, повспоминали былое, так и бывает у взрослых очень людей. Не выпили даже, в завязке мой друг, и про Юру вспомнили, самое бы время накатить, но проявил характер мой друг, я и не стал настаивать. А было время, пусть и нечасто встречались, моя любовь к театру, уважение к их таланту и мастерству, к тому же сынок наш свои университеты театральные у них на глазах проходил, было о чем перетереть за рюмкой чая. Один из тех жизненных эпизодов на всю жизнь упакован в моей памяти и всплывает всякий раз, когда что-то напоминает мне моих друзей –приятелей Сашу и Юру. Вот и при этой встрече вспомнил я про ножик, якобы оставленный Юрой у меня дома после выпивки крепкой, и который я так и не обнаружил ни тогда, и никогда вообще. Что-то перепутал мой друг, поди до того где посеял, а на меня косит. Но обо всем по порядку. Вы, надеюсь , помните, друзья мои, что я всю жизнь гонял баскетбольный мяч, и в то описываемое время регулярно посещал бакетбольный клуб ветеранов, который до сих пор жив – здоров и носит гордое имя- «Орлы Сибири». Вот уже два-три года из-за травмы ноги я вынужден распроститься с любимой игрой, но выпивки послематчевые иногда посещаю. Вот и тогда, в субботу, как обычно, отыграли мы в своем спортзале в ДКЖ, посидели немного за столом после сауны, и поехали по домам. Бывает так, что когда мало принимаем, то решаем продолжить небольшой группой, и на сей раз определили место у нашего приятеля, в самом центре который проживает. В одном из магазинов, рядом с его домом, где продают то, что нам надо, ходим по отделам, выбираем, что выпить и закусить, опа-на, друзья мои, дуэт любимый мной, похоже, тем же самым занимаются, видать после утренней репетиции размяться решили. Привет, привет, обнялись, поболтали коротко, типа, что делаем, да не пора ли вместе на троих. А и пора, отвечают, и на веселом голубом глазу назначаем продолжение банкета у меня дома, часика так через полтора- два. Типа, они разомнутся малость, я тоже времени даром терять не буду, и встретимся на моей квартире заполироваться маленько. Ну, договорились, стало быть, да и разошлись. Я, конечно, не очень им и поверил, не первый раз приглашал, как-то не складывалось, вот и нынче, думаю, накатят и забудут, однако, как положено, в обозначенное время был дома, покинув преждевременно свою теплую компанию. И что вы думаете, докатились мои друзья до моего дома, не забыли и не заблудились. Конечно, в меру разогретые, но с твердым желанием продолжить. И продолжили, я вам скажу, хорошо продолжили. А что нам, молодым относительно, но крепким и тренированным, к зелью всяческому привычным. Да и разговоры ведем все нужные, о судьбах русского театра в «уцелом», да и про наши местные театры в частности. А и было, что поговорить, актерам ведь всегда есть чего высказать друзьям- товарищам, не из их театра которые, а тут я подвернулся, который не из театра вообще, но театр как класс уважает, любит, и даже кое-что понимает. К тому же сынок мой с них пример берет, в смысле актерский пример, не как выпивать надо, а как роли играть. Как всегда, косточки перетерли кому ни попадя, мнения всякие высказывая, это уж как обычно, тут ничего не попишешь, традиция, да все не просто так, а под выпить –закусить. Мадам, помню, не было, но закусь была, она у меня тренированная и на всякий случай готовность проявляет по части закусить, даже в свое отсутствие. Я у нас в семье за напитки отвечаю, тут, практически промаха я не допускаю. Сидим, значит сколь положено, гости мои вполне довольные околотеатральными разговорами, собираться домой начали, типа, пора и честь знать. Пошел я их провожать, дабы маршрут правильно проложить, вышли, погода вполне приличная, освежели малость, смотрю на лица родные и любимые, а там написано, ещё полирнуться надо бы. Говорю вполне отчетливо, а может пивком по давней русской традиции, а?… Посоветовались глазами только мои театроведы и кивают оба, а то, а иначе и пьянка не пьянка. Веду моих собутыльников в ближайшее заведение, джаз где вечерами играют, там у меня хозяин друг-приятель, давно звал, на халяву типа. Народу, помню, многовато было, тут я произнес имя хозяина и говорю, типа, нам за счет заведения, себя внятно называю, языком то ещё вполне владел. Посовещались местная диаспора, согласовали, да и столик нам накрыли. Дальше не сильно точно всё помню, может и кроме пива чего было, от щедрот моего друга –ресторатора. Только Юра, а он среди нас по росту и размеру груди самый скромный, первым домой попросился. Пошли мы с Сашей его провожать, в смысле на такси пристраивать. Кое-как пристроили, тогда с этим дело не так просто было, помню, что на такси я ему ещё и бабки выделил, отправили, а сами обратно вернулись. Не думаю, что долго ещё полировались, предыдущий груз принятый сделал своё дело, да и честь надо знать, халява не должна быть бесконечной. Как с Саней мы расстались, тоже не ярким светом сейчас представляю, опять ли такси ловили, или он своими ногами уполз, как и я, благо мой дом рядом. Но дня через два –три звонят они мне и спрашивают, не оставил ли Юра свой ножик любимый у меня дома, типа, найти не может. А он этим ножиком много чего хорошего по дереву вырезал, жалко такой инструмент терять. Проверил я все закоулки своей квартиры, не нашел. Отзваниваюсь, типа, может ты его где в другом месте уронил, в такси, например, или ещё до моего дома где? Мы с Саней даже вспоминать начали, а был ли ножик? В смысле, когда в кафе джазовое забрели, а не помним, не уверены, да и Юра тоже не уверен. Но, что ножик с утра при нем был, факт, он с ним никогда и не расстаётся. Так и не обнаружили инструмент. Я про этот эпизод с инструментом в прощальном слове на проводах Юриных вдруг вспомнил. Прошло-пролетело времечко, остались только воспоминания, которые как про вчера нас подстегивают, а увы, не догонишь, не остановишь время, да и выпить то уже не удается, один ушел, второй в завязке, Актеры замечательные, и люди хорошие, только время быстро летит…
11. Про Евгения Князева
Есть в мире много талантливых людей. Это, скажет мне любознательный читатель, аксиома, и не тебе худородному строгальщику неуклюжих текстов утверждать истины простые. Стоп, отвечу, есть много и очень талантливых людей. Опять же, ничего нового, и дальше что. А вот что. Есть артисты, например, музыканты, так на разных инструментах могут. Ну, и подумаешь, вон Жагоров Санек, земеля из Балея, на чем только не играет. И это точно, только он на многих инструментах умеет, а играет в легкую на аккордеоне, к тому же левой рукой клавиши нажимает, наоборот, стало быть. Нет, а есть такие талантливые люди, которые музыканты высочайшего уровня, по всему миру ездят, гастролируют, и представляете, не только на одном инструменте солирую классно, а даже и на двух. Есть музыканты, которые ещё и дирижерами подрабатывают, это всем известно, а вот чтобы на двух инструментах и на высоком уровне, таких, думаю, немного. Вот вам один из них, мой, кстати приятель Саша Князев, известный виолончелист. Он кстати, тоже с Ростроповичем на брудершафт пил, и тоже послал его… Это вполне допустимо, оба виолончелисты, одного цеха мастера. Вот я и говорю, Ростропович ещё и дирижировал, а Князев освоил ещё один инструмент, и теперь гастролирует как органист. И скажу вам вполне на уровне. Нет, братцы мои, талант, он или есть, или мало его. А чтобы вас совсем удивить, скажу, что Александр Князев хочет ещё один инструмент освоить и стать таким же высокого уровня пианистом. И я верю, справится, скоро пригласим в Н-ск, проверим. А к чему это я вам впариваю, тем паче, что в заголовке про другого Князева обозначено? Всё дело в том, что и Евгений Князев похоже, не только актер замечательный, но и по другой части тоже таланты проявляет незаурядные. Если бы вы побывали на его моноспектакле «Пиковая дама», сами бы убедились. Но, давайте по-порядку. Предложила филармония своим слушателям программу из серии «театр одного актера», Князев читает «Пиковую даму» Пушкина. Сама по себе программа обещала быть интересной, актер вполне приличный, совсем недавно в кино по ящику Вольфа Мессинга знаменитого изображал, очень убедительно кстати. Мы то знаем, не всегда телефильмы, особенно когда много серий, удачными бывают. Это я точно говорю, хотя сам сериалы не люблю, но там, где наш сын играет, конечно смотрим, и картину, соответственно, понимаем. Я, кстати в сериале про Мессинга своего давнего знакомого встретил. Марк Рудинштейн, это который «Кинотавр» придумал. В моё время филармоническое он занимался музыкальными проектами, вот мы и познакомились, я у него в офисе был, какую уж не помню, программу привозил, давно было. Он мне как раз и не показался в этом фильме, видно было невооруженным глазом огрехи телесериала, но сам Мессинг вполне удачен. Что-то ещё довелось видеть в театре с Князевым, кстати, прекрасный спектакль вахтанговцев «Анна Каренина» привозился в Новосибирск, он там и был засвечен. А тут ещё у нас свежо воспоминание про наш балет в Новате, по «Пиковой даме» , о котором я уже писал в своих изысканиях, словом всё сложилось так, что пришли мы в свой КАЦественный зал вполне заинтересованные и настроенные на хорошую программу. Могу честно признаться, что вип-персон в тот день не было, не падки они на такие проекты, им, видать, другое надо, угощать особо никого не надо было, обошлись чаем, стало быть, спектакль смотрели совершенно трезвым организмом и распахнутыми глазами. Сразу могу сказать, что мне понравилось всё, было несколько моментов по теме звука, но это мелочь. Прекрасно сделанная программа, строго по Александру Сергеевичу, актер замечательно перевоплощался, текст, речь предельно понятны, исполнитель ещё и ректор театрального училища им Щукина, школа вахтанговская чувствуется. Словом, получили удовольствие по полной. Зал реагировал аналогично. Нас, конечно, чтецкими программами не удивишь, много интересного видим, и в сопровождении оркестров даже, но в таком виде- один актер на сцене, не так уж и часто бывает. Забегая вперед, могу отметить, что программу сделал, режессировал сам исполнитель, он даже признался, что подвиг его на это лицедейство его коллега по театру Василий Лановой, который, кстати , давно этим занимается, и у нас бывал с разными программами. В наше ранешное время была прекрасная когорта артистов, читающих стихи и прозу в специальных чтецких программах, увы, жанр этот давно исчез, как класс, только возрождается сейчас заново. Всё, как обычно, теряем, находим, забываем, восстанавливаем. После концерта запланирован ужин в небольшой компании, со мной пара моих руководителей и наш гость. Встречаемся после концерта, знакомимся, задаю естественный вопрос, что пить сегодня будем и не налить ли для разминки по рюмочке прямо здесь, чего тянуть-то. Наш гость, лукаво улыбнувшись, уточняет, что, если артист, так выпить? И мне персонально, и ваш сын- артист, тоже по этой части. Отвечаю, вполне горделиво, а как же, нельзя иначе! А что вы его знаете?. Да мне уже сказали, я даже с ним в кино снимался –Монте-кристо ! К сожалению, отвечаю, это не мой сын, мой, как и вы, Евгений, хотел бы пожелать ему с вами сниматься или сыграть вместе, для него это было бы крайне полезно. Ещё бы, с таким Мастером. Вот так, подкинув леща друг другу, и поехали! Дальше было еще проще, мы с Князевым, как два приличных артиста\ а что , если у меня сын актер, то и я имею право соблюсти «актерскую» традицию и выпить после спектакля\ накатили сколь надо водочки, мои коллеги были «за рулем», мне и пришлось поддерживать, гость наш, в естественном состоянии был вполне доступным и скромным человеком, посидели хорошо от души. Про театр говорили, я вспомнил давние ещё гастроли вахтанговцев, с Коннармией Бабеля, Князев тогда ещё не служил в театре, поделились, кто из нас что видел в театре Вахтангова, про училище много полезного узнали. Не обошли вниманием и Вольфа Мессинга, я, приехав в Новосибирск в 1965 году, был наслышан про этого легендарного человека, который в Новосибирске и жил и много выступал, в народе долго держится память о хорошем. Театр Вахтангова, кстати, мог стать в моё филармоническое время очередным московским театром, которые лет шесть сменяли друг друга на гастролях в Новосибирске. Я даже провел переговоры с руководством театра в то далекое время, да что-то не срослось, не случилось. Порассуждали про возможные гастроли в обозримом будущем, почему не помечтать! Словом, всё было тип-топ, расстались в душевной близости, попросили приехать и с новой программой, обязательно примем! Я даже подарил свои бессмертные «Миллерунчики» том 16, гость наш обещал прочесть в дороге. Расстались, а я только и пожалел, что такую прекрасную программу сегодня вечером не увидели студенты нашего театрального. Да и другие приличные люди. Такое пропускать никак нельзя!!!
12. Про Молотова каменную жопу
Вновь перечитываю книгу Эдварда Радзинского про Сталина. Читаю в который раз, по сути освежаю информацию, занятно, конечно, пишет архивный умелец. Есть чем подкрепить мысли вслух, пользуется архивами самыми-самыми. Хотя и в архивах, очевидно, можно набрать разных и противоположных фактов, главное мысли автора куда, в какую сторону направлены. Читаю и ловлю себя на мысли, чем то он мне сверхпопулярного Пикуля напоминает, тот тоже много полезных и интересных мыслей нам впаривал и не всегда документами прикрывался. Радзинский же более корректен, всё документами подтверждает, хотя иногда фразы разные добавляет, которые не совсем корректны для писателя, копающегося в серьезных архивах. Например, про начало периода открытых процессов, пишет уважаемый автор, как в одной из московских психбольниц на волне преследования ученых и инженеров один из московских профессоров сошедший с ума все время повторяет про… Сам думаю, к чему такая фраза, что этим подчеркивает автор, а может притворяется бедняга профессор, не хочет чтобы кости переламывались в застенках ГПУ, вот и косит под психа, а если честно псих, да известный, так фамилию напиши. Но не будем удаляться в сторону от обозначенной темы. Радзинского я приплел сюда, потому, что вычитал у него, как Ленин в своё время обозначил ещё молодого Молотова, назвав его каменной жопой. Даже приводит интервью поэта Чуева с Молотовым, где на вопрос, правда ли, что Ленин называл вас так, Молотов криво усмехнувшись, ответил, знали бы вы, как Ленин называл других своих сотоварищей. А про термин такой не совсем приличный я рассказываю только лишь потому, что недавно совсем был в моей жизни один любопытный момент, скорее смешной даже на тему этой части тела. Пришли мы с моим приятелем Васей на концерт камерного оркестра, что-то Вася убедил меня прийти на эту программу, он то у меня продвинутый, сам музыкант и всегда в музыке своё приятное ищет. Я вообще – то тоже музыку люблю, позволяю даже своему перегруженному нарзаном организму отключиться на концерте, словом у меня свой подход, а Вася мой, Ё-Моё, по -честному к музыке относится. Вот и пришли мы с ним на второй тайм на камерный оркестр, перед этим насладились первым таймом симфонического оркестра с приличным скрипачом –солистом, плюс смеси номер три приняли сколь надо организму музыкальному, короче, подготовленные пришли. А согласитесь, друзья мои, здорово в нашем городе жизнь музыкальная устроена, первый тайм в одном зале концертном, второй тайм в другом, ну, а если третий тайм нужен, в смысле добавленное время\ овертайм называется\, тоже есть варианты. Только потом можно и про буллиты вспомнить, это тогда в «буфете номер один» и не иначе. Ну так вот, заранее предупредили администратора, что придем, про места для нас простых людей, прилетели вовремя, время ещё и на рюмку смеси того же номера хватило, а у нас везде свой напиток в наличии, присаживаемся в зале в нашем проходном ряду. Зрители тоже потянулись, рассаживаются чин-чином, всё красиво и интеллигентно, даже уже и свет стали приглушать в зале. Вдруг, Ё.П.Р.С.Т, перед нами через проход, поднимается один мужик, пропуская даму, здоровый такой мужик, даже сзади видно ,что здоровый! И тут, блин, видим мы с Васей, что кофточка короткая у него и задралась немного, из-за живота по размеру приличного, и штаны, и что под штанами сползли вниз и перед нами возникает на время прохода леди перед ним, бля, такая огромная и ужасно вульгарная и , что характерно, голая ЖОПА, что меня от возмущения аж в жар бросило. Вася мой, вообще чуть с кресла не упал от вульгарности ситуации, тычет меня под бок кулаком своим музыкантским, кстати, довольно чувствительно, и мне же докладывает, типа, ты видел это!? В камерном зале филармонии музыка великого Гайдна сейчас прозвучит, а тут, на тебе, какой-то козёл с голой жопой нам периметр обзора загораживает. Твою мать, только и смог произнести мой донельзя потрясенный организм. И непонятно даже, кому этот горе-слушатель зад показывает, нам всем, кто за ним сидит, или из принципа, поскольку в программе и современный композитор объявлен, так сказать для соответствия авангардным течениям современной музыки. Я даже и не проникся после этакой демонстрации к тому, что нам оркестр с солистами демонстрировал, Вася же мой, как музыкант, особо и не зациклился на инциденте, мало ли в жизни пидарасов, пусть и не буквальных, нам жить мешают, а солист ему понравился, стал мне даже после концерта объяснять премудрости некие музыкантские. А я, потрясенный, только и говорю, Вася, бля, это он тебе или мне Жопу показал, это он тебя или меня не уважает и подлость строит? Тут Вася совсем ожил и говорит мне индифферентно так, типа, ты про это чудо в перьях? Тебе, тебе, старик, ты что не узнал этого чувака, он же тебя когда-то на работу в филармонию принимал, когда месяцев семь-восемь исполнял обязанности директора, а поскольку ты его сейчас ни в каком качестве не подпускаешь к филармонии любимой, а он, наторговавшись курами, опять в филармонию руководить просится, вот тебе и пытается всячески нагадить. Уверен, что это он письмо губеру написал пасквильное на тебя, да и всякую херню в соцсетях пишет, и зад тебе показал, типа, вот тебе за то , что против моего возвращению в филармонию! Стоп, стоп, говорю, ни хрена себе, а я и не признал в темноте зала, точно «друг» мой бывший мне вульгарное место своё продемонстрировал, ну, блин дает! Зашли мы тут с Васей в кабинет мой, налили опять по маленькой, чтобы про музыку перетереть, а я всё успокоиться не могу. Вася, говорю своему другу, чего это с ним, совсем крыша поехала? Когда он у меня деньги на месяц-два занял, а отдал только через два с половиной года, при этом и бутылку даже не поставил, он так не поступал. Обманул и всё, ушёл в молчанку. А тут, на тебе, умудрился, может, заболел, или съел чего? Тут Вася мой, остыв от музыки, и переключившись, наконец, на мою риторику отреагировал совсем неожиданно. Старик, да хрен с ним, ты, поди и не заметил, что он и стринги носит? Да иди ты, только и сумел выдавить из себя мой возмущенный организм, не пиз..шь? Я со своей близорукостью и дальтонизмом про этот обозначенный предмет и не заметил, эта гребанная жопа выбила меня из колеи. Тут Вася и подвёл итоги, типа, да не обращай внимания, давай накатим за музыку, мало ли что вокруг бывает, надо быть выше, музыка лечит. И накатили, и разошлись, а я иду и думаю, вот у Молотова, как Ленин говорил, каменная жопа была, так это для дела надо было, а это вульгарное видение, да, если Вася не обознался, в стрингах к тому же, это вообще чёрт знает что такое…
13.Про зайчика от Миллера
Я, друзья мои, ревностно и с большим уважением отношусь к своей фамилии. И за время написания своих «мемуарных», пардон, изысканий, многое чего поведал вам про моих известных и великих даже родственничков. Не будем повторяться, ното , что я вам сейчас расскажу, потрясет вас до самого –самого! Ну, так вот, принимаем мы как-то с моим приятелем Отаром, а он в нашем регионе официальный представитель республики Северная Осетия, делегацию из этой самой республики. В смысле, ужинаем с ними в кафе филармонии, я здесь на правах представителя от филармонии. Приехали они подписывать договор сотрудничества с нашим университетом. Ясный полдень, все вполне приличные люди с ректором своего университета во главе. Целый день работали, подписали договор, обсудили, стало быть, перспективы, посетили даже один тайм концерта в филармонии, наш Диксиленд слушали, и как положено в приличной ситуации, пришли в кафе выпить-закусить. Местная диаспора, ведомая моим другом, подтянула чачи, пирогов осетинских , хинкали организовали, плюс пельмени сибирские были, закуски всяческие, словом, всё замечательно, как и должно быть в подобной ситуации. Тамада вёл стол в соответствующих традициях, речи, тосты, поздравления, пожелания, и мне слово дали, и я чего-то замутил за мир-дружбу на шарике нашем, нормально Константин, отлично Григорий. Пора и расходиться, наговорились и наелись, про напились и говорить не приходится, всё путём. Ну, как я могу отпустить гостей хороших, а мне сам ректор регулярно наливал, я ему соответственно, не показав им мою знаменитую коллекцию музыкальных галстуков. Напомню, друзья, на сей момент в моем кабинете 230 галстуков с музыкальной символикой или с шеи известных музыкантов, Олега Лундстрема, например. И все галстуки- подарки. Ну, где вы ещё такое чудо сможете увидеть! Привожу гостей, показываю коллекцию, фотографируемся, охают- ахают, я тут же по традиции наливаю смеси моей знаменитой тоже, опять восторги и приглашения приехать. Тут я чего -то в ответ и впервые называю свою самую, что ни есть, русскую фамилию- Миллер, и про директорство тринадцатилетнее в филармонии любимой коротко информирую. И что вы думаете, господа хорошие, ректор, гость, Алан по имени, говорит мне такую мульку, что филармония во Владикавказе стоит на улице имени Всеволода Миллера, да и показывает мне на телефоне карту Владикавказа и улицу моего очередного родственника. Опаньки, ещё одна личность в моем родственном списке. Заполировали это открытие, поклялись друг другу в моем ответном визите с нашей культур-мультурной делегацией, сами понимаете, не могу я не приехать и не постоять на улице с моей фамилией, да ещё и у филармонии родственной. Пошли провожать гостей, обнимались-провожались, хорошо проводились, я даже на высокой волне ключ от кабинета своего утащил домой, забыв сдать на вахту. Через пару дней, благо было воскресенье, открываю дома компьютер, убеждаюсь про улицу свою с филармонией на ней расположенной и изучаю биографию родственничка, чьим именем гордятся мои друзья владикавказцы. Вижу, что и в самом деле мой Миллер заслужил, написал и издал трехтомник про Северную Осетию, обычаи , легенды, про язык много чего, понятно, не просто так улица названа. Раньше улицей Советов называлась, а в 1997 году на волне перестройки и переделки жизни вспомнили про моего родственничка и переименовали. Сам- то Миллер умер ещё в 1913 году, давненько, значит. Ну, и хорошо, думаю. Убедился, погордился малость, не просто так, по делу всё. Дай- ка, думаю, про папу почитаю Миллера того, открываю его биографию, Ё.П.Р.С.Т, я тут такое надыбал, хоть стой, хоть падай! Папа, Фёдор Богданович, из немецкой семьи, тоже человек приличный оказался, весь из себя гуманитарий, чего то писал, издавал, стихи сочинял, переводы всяческие, на Уильяма даже замахивался, много по тому времени чего натворил, стихами и более известен был. Целых шесть томов своего всего издал. Прошло много-много лет, как пишет интернет, забыт совсем поэт старинный, но в памяти народной остался известен маленьким стишком-считалочкой для детей. Тут и лёг ваш покорный слуга – сочинитель от гениальности моего далекого предка. Вот этот стишок великий. «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять. Вдруг охотник выбегает, Прямо в зайчика стреляет. Пиф, паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой». Всё, точка!!! Какое гениальное произведение, простое и короткое. Написано, внимание, в 1851, в тридцать три года, учитывая годы жизни Федора Миллера 1818-1881. Поистине, раз в жизни , в возрасте Христа можно сочинить и бессмертное или совершить великое. Двести лет назад родился автор бессмертного произведения, а народ помнит, нет, наверное, ни одного ребенка на свете, русскоговорящего конечно, кому бы родители не читали эти бессмертные строчки, и потом, повзрослев, они сами читали их своим детям. Как пишет всезнающий интернет, народ дополнил стишок, поскольку жалко бедного зайчика стало, дети переживали за бедняжку, вот и посыпались варианты. Поищите сами и увидите, как много про судьбу зайки нашего добавлено, как привозили его в больничку и что там было, но в итоге, зайка наш оказался жив здоров. Хэппи энд, как и должно быть в приличном обществе. Вот так, друзья-товарищи, прибавил я себе ещё одну заслугу для уважения к фамилии, которая собственно является одной из самых в мире распространённых, мельники мы, как нас не называй- Мюллеры, Миллеры, Мельники! Мельники простые – да, а сколько в истории наследили, заметьте, и для детей и взрослых творили!!!
