скачать книгу бесплатно
– У меня все с собой. Я здесь, как дома. Так, все шнуры в верхнем левом выдвижном шкафчике стола…
– Сейчас мобильники фотографируют иногда лучше фотоаппарата, особенно в экстремальных условиях, да и всегда в кармане.
– Эти фотки, наверняка, темные и нечеткие. В темноте и мобильники не могут сделать хороших фоток. Для этого у нас есть Фотошоп. Открою фотографии в Фотошопе… Так… Авто Контраст… Вот теперь иди сюда и читай.
– «В связи с заключением 23 августа 1939 года договора между Германией и СССР о ненападении…» – Да, знаем, был подписан пакт о ненападении, – «… наладились торговые отношения между странами. 30 января 1940 года был продан в СССР один крейсер типа «Адмирал Хиппер» под названием «Лютзо» за 150…1, 2, 3, 4, 5, 6… это 150 миллионов… за сто пятьдесят миллионов рейхс марок», – ого – «в обмен на продовольствие и сырье», – так… фотография… подписана: «Проект крейсера «Лютзо» 1935 год… Назван в честь немецкого героя Адольфа фон Лютзо.». – Что дальше пишут? – «15 апреля 1940 года корабль был отбуксирован в Ленинград», – еще одна фотка… подписана: «Лютзо» на достройке в Бремене перед отправкой в СССР».
– Что-то это мне напоминает… Это название у нас сегодня в «проекте 51» было.
– Тогда? … Этот корабль в газете имеет отношение к нашему «проекту 51», так?
– Точно. Поэтому и была эта вырезка приклеена под батареей на память.
– Я же говорил, что похоже на немецкий крейсер.
– Давай посмотрим другие фотографии… Вот вижу… была наклеена рядом… Это уже вырезка из русской газеты: «11 февраля 1940 года недостроенный тяжелый крейсер „Лютзо“ был продан СССР за сто четыре миллиона рейхсмарок плюс 46 миллионов рейхсмарок, на которые Германия будет поставлять запчасти для достройки корабля».
– Жди у моря погоды и свищи ветра в поле. Они же войну уже против СССР стали готовить. Будут они высылать запчасти к боевому кораблю? Поэтому и корабль недостроенный продали, небоеспособный… Это диверсия. Кто-то «откат» получил.
– «Откат» – это что?
– Это реальные деньги за оказанную услугу в торговой сделке. Платит тот, кто продает тому, кто у него покупает по высокой цене… Договариваются, обычно, в процентах. Сталин тоже мог, теоретически, договориться с Гитлером. Такой крейсер как «Лютзо» стоит девять миллионов, а Сталин заплатил Гитлеру сто пятьдесят миллионов… в надежде, что Гитлер ему вернет неучтенными в рейхсмарках. А Гитлер его обманул, и на эти деньги развязал войну. Ну, это к примеру.
– Ох, посмотрим, что пишут в других вырезках из газет вокруг батареи: «30 мая 1940 года германские буксиры доставили крейсер „Лютзо“ в Ленинград. Вместе с крейсером приехали немецкие рабочие и инженеры для достройки крейсера».
– Все понятно. У них и была немецкая газета, которая сейчас под батареей наклеена. А то откуда взяться этой немецкой газете здесь?
– Не написано сколько приехало немецких специалистов.
– А ведь это было всего за год до начала войны. Посмотрите, может, еще какую-нибудь информацию найдем.
– Так… «Завод приступил к достройке крейсера „Лютзо“ … немецкие запчасти будут поставляться равномерно в течение 15 месяцев».
– Ага, а до начала войны 12 месяцев.
– А что стало с немецкими рабочими и инженерами, которые приехали? Как ты думаешь?
– Да, когда началась война они могли быть здесь, тогда им не позавидуешь.
– Еще одна вырезка: «25 сентября 1940 года Приказом Народного комиссара Военно-Морского Флота крейсеру «Лютзо» было присвоено название «Петропавлов».
– О, почти все вопросы на сегодня сняли. Можно я пойду? А то меня ждут.
– Конечно, до завтра.
– До завтра.
Вероника пошла в архив и, на всякий случай, придвинула стол к окну. – Завтра надо будет бумаги на подоконнике разобрать, – подумала она, – хорошо бы кто-нибудь окно помыл.
Глава 6. Коробка для линкора
На следующий день Вероника достала из шкафа свой новый деловой костюм. – Дорогой костюм помогает мне чувствовать себя более уверенно. Как броню надеваешь, читаешь уважение на лицах людей, никто никогда не откажет в просьбе, как будто новую должность сама себе даешь, даже манеры меняются, все решается энергично, по-деловому. Вообще-то, я всегда вспоминаю Маргарет Тэтчер, когда надеваю хороший костюм, – болтала сама с собой Вероника, надевая новый костюм. – Она посмотрела в зеркало и мило сдержанно улыбнулась глазами. Она считала, что широкая американская улыбка на ее лице выглядит немного неестественно. А улыбка глазами добавляла столько загадочности к ее образу…
На работу она пришла вовремя и успела прибрать волосы в прическу, как она считала, для солидности. Только не всегда у нее было время на это с утра.
Сначала пришел Антон, за ним Валерий Павлович. Она сказала ему, что они займутся документами на подоконнике и получила от него одобрение. Валерий Павлович также сказал, что сегодня новый директор собирает всех у себя, поэтому он сейчас пойдет в дирекцию.
– Чаю? – Вероника обратилась к Антону.
– Да, не откажусь? Холодно на улице.
– Это теперь до весны. У меня есть сироп шиповника. Он богат витамином «С». Давай вместо сахара добавлю?
– Можно.
– Ты вчера с девушкой встречался?
– Да. Она необычная, и очень интеллигентная. Играет на скрипке, говорит на трех языках: английском, немецком и испанском.
– Она что, еврейка?
– А откуда вы знаете?
– Я не знаю. Просто в русских семьях дети играют, а в еврейских – у детей нет времени на игры. Их с детских лет пичкают всякими уроками английского, французского, музыка, чаще всего скрипка. Странно, что твою девушку учили немецкому и испанскому.
– У нее родственники в Германии и Аргентине. Она им открытки поздравительные подписывает и по Скайпу разговаривает. Она сказала, что французский немного тоже знает, но никогда разговорной практики у нее не было. Она может читать по-французски. Мечтает поехать в Париж.
– Она работает или учится?
– Она экскурсовод. Я с ней только в эти выходные познакомился, когда решил съездить в Царское Село.
– Как романтично. Ты ей читал Пушкина: «Я помню чудное мгновенье:
– Передо мной явилась ты,
– Как мимолетное виденье,
– Как гений чистой красоты.
– В томленьях грусти безнадежной
В тревогах шумной суеты,
– Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
– Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
– И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
– В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
– Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
– И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь»
И они снова рассмеялись, так как оба знали, любили и помнили эти замечательные стихи Александра Пушкина о любви.
Опять зашел Валерий Иванович. Увидев их развелелившимися, он буркнул что-то, а затем сказал, что ушел на совещание.
– Я люблю Пушкина.
– Да мы все любим. Этому в школе учат.
– Ладно, свернем приятное чаепитие до следующего раза.
И они пошли в архив, чтобы принести стопки бумаг с подоконника на стол Валерия Павловича.
– Вот теперь я понимаю, что судьба нас вознаградила, – пафосно продекламировал Антон, – перед нами проект Линкора – линейного корабля с самой крепкой броней.
– Неутвержденный проект.
– Зато очень серьезный объект. Сюда даже ваша «тарелка» приземлиться сможет. Здесь общий вид… В этом поперечный разрез… А здесь чертеж палубы… Дальше идут фрагменты… А вот чертеж системы бронирования… так, поперечные сечения по шпангоутам… Все одно к одному.
– Тогда надо все вместе и сложить. Здесь папкой не обойдешься, нужна коробка.
– Так вот же коробка, – и Антон показал на коробку из-под папок.
– Кстати, да, можно ее взять, а папки тогда туда, где эти чертежи были, на подоконник. Только тогда сначала надо окно и подоконник хотя бы от пыли протереть.
Они пошли в архив, оставив стопки документов на столе.
Пришел Валерий Павлович.
– Ну, все в порядке, можно особо не волноваться. Архив военных лет, действительно хотят перевести в музейный фонд и для этого будет сформирована комиссия специалистов. Но директор сказал, что если ценных экспонатов будет достаточно, то он заинтересован иметь музей военных лет у нас на заводе, а не отправлять в Москву.
– Вот и хорошо, Валерий Павлович! А вы видите, мы с Антоном скоро везде порядок наведем.
– Молодцы, молодцы. А я ненадолго, сейчас опять ухожу, надо кое с кем встретиться. Ты же не будешь, возражать, если у нас будет заводской музей, а архив, в таком случае переедет на второй этаж. Я даже знаю кто может стать директором музея… Твоя кандидатура на первом месте. Только надо все обсудить.
– Ой, Валерий Павлович! Я вас обожаю! – всплеснула руками Вероника и улыбнулась ему широкой американской улыбкой успешного бизнесмена.
Когда Валерий Павлович ушел, Вероника с Антоном стали укладывать чертежи с его стола в освободившуюся коробку, – Вероника думала: «Хорошо, что я сегодня одела новый костюм. Должность директора музея будет мне к лицу».
Когда они притащили коробку в архив, Вероника скомандовала, что надо поставить ее на пол под стеллажи, так как на полки коробка не помещалась. Для этого они отодвинули опять стол, решив, что поставят коробку в дальний угол, так как она была и по ширине больше стеллажей. А в углу эта коробка никому мешать не будет. Так они и решили. Со всей силы они задвинули коробку под стеллаж как можно глубже, чтобы она уперлась в стенку. И коробка продвинулась в глубину дальше, чем они ожидали…
– Ничего себе. Там что стенки нет?
– Я тоже не поняла. Давай вытащим коробку обратно.
– Дайте, пожалуйста, мне что-нибудь длинное, палку какую-нибудь.
– Вот, швабра есть.
– Больше, чем длина швабры, – сказал Антон засунув швабру под стеллаж.
– Вижу.
– Чей-то тайник.
– Но сегодня мы туда не полезем. Я в новом костюме. Завтра джинсы одену. И ты надень что-нибудь, в чем не жалко по полу лазить.
– Надо фонарики принести. Мобильником, конечно, можно подсветить, но лучше подготовиться и приготовить фонарики. У меня есть шахтерский фонарик дома с лампочкой на голове, завтра принесу.
– Я тоже посмотрю, где-то я видела большой фонарик, надо найти и проверить батарейки. Тогда на сегодня все. Чай будешь?
– Давайте.
Вероника стала заваривать чай, а Антон от предвкушения чего-то неизведанного развеселился и стал напевать:
«Наша служба интригующе трудна,
И на первый взгляд не очень-то видна.
Если кто-то кое-что таит порой
И честно жить не хочет.
Значит, мы с тобой пойдем в незримый бой, – Вероника подхватила песню, – так назначено судьбой для нас с тобой.
Служба… – Антон взял руку под козырек, как военный. Вероника ему ответила также под козырек – дни и ночи, – закончили они песню и в покатку засмеялись. У Вероники даже слезы от смеха выступили, а Антон согнулся, придерживая живот.
– Ох, давно так не смеялся, – сказал Антон сквозь смех.
– Я тоже. А вот что будет завтра?
– До завтра еще дожить надо. Раньше времени не беспокойтесь. Давайте чай пить. Я вам стихи почитаю. У меня хорошая память. Я своей девушке вчера читал, свои… а вам я Александра Блока почитаю, хотите?
***
Душа молчит. В холодном небе
Всё те же звёзды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат…
Она молчит, – и внемлет крикам,
И зрит далёкие миры,
Но в одиночестве двуликом
Готовит чудные дары,
