скачать книгу бесплатно
2018
Дарья не может вздохнуть. Каждая попытка напоминает всхлип, отчаянный, последний.
– Прекрати! – кричит она. – Немедленно прекрати щекотать! Я сейчас умру!
Но Денис не останавливается. Легонько проводит кончиками ногтей по жестким ребрам и смеется вместе с женой. Смех его тихий, вкрадчивый, словно он не смеется, а сдержанно фыркает, боясь расхохотаться по-настоящему.
– Папа, отпусти маму! Мы есть хотим! – Это в кухне появляется один из Озерковых-младших, все еще заспанный и в пижаме. Следом возникает брат-близнец в точно таком же облачении и начинает лениво тереть глаза кулачками.
– Ой, да, простите, молодые люди, – с хитрой улыбкой говорит Денис, делая шаг назад. – Виноват.
– Вот так-то лучше, – это Олег, один из близнецов.
В целом, они с братом одинаковые. Если не присматриваться к деталям, конечно. Одинаковые большие глаза, как у новорожденных оленят – большие, светлые, одинаковые губки «бантиком»; даже родинки над правыми бровями – и те одинаковые. Как и любые порядочные близнецы, братцы носят похожую одежду, отличающуюся только цветами или незначительными элементами. У одного на воротнике машинки, у второго – ракеты. Олег и Артур вместе – словно удачный эксперимент по клонированию человека, сладкая парочка «твикс», которую наконец-то изготовили на одном заводе.
– Что у нас на завтрак? – Артур.
– Блинчики, не видишь, что ли?! – Олег.
– Отвянь, не тебя спрашивают.
– Это ты так Маруське отвечай, а мне – не надо.
Маруська – это няня Олега и Артура. Не самая идеальная няня в мире, надо сказать. Не какая-нибудь Мэри Поппинс и даже не Фрекен Бок. Она не носит идеально выглаженные платьица из тоненького ситца; у нее вы не заметите выбившегося из безупречной прически локона; вас не одарит ее мягкая улыбка, от которой растает любой ребенок.
Маруська – это, ну… Маруська. Короткая стрижка, виски выбриты, в носу – кольцо, как у быка на родео, а каждый свободный миллиметр кожи покрыт татуировками. Маруська учится на «финансах и кредите», на последнем курсе, а в качестве подработки присматривает за близнецами. Чем пустее ее карманы, тем чаще заглядывает к Озерковым, невинно хлопает глазками с нарощенными густыми ресницами и спрашивает, не нужна ли помощь. Сердобольная Дарья обычно соглашается, хотя сидеть с детьми самой ей не в тягость.
– Так, мальчики, кончайте ругаться, лучше налегайте на блины. – Дарья ставит перед сыновьями тарелку с дымящимся завтраком и кладет сверху аккуратный квадратик сливочного масла. Последнее аппетитно расползается по верхнему блину, постепенно впитываясь в его пористую поверхность.
Близнецы молча переглядываются – в глазах у каждого объявление войны – и одновременно тянутся к верхнему кружку, который тут же рвется, оставляя Олегу совсем маленький кусочек.
– Ну и пожалуйста, – обиженно бормочет мальчишка.
Дарья украдкой поглядывает на детей и тихонько улыбается.
– Что? – перехватывает ее взгляд муж.
– Ничего.
Денис накрывает ладонь Дарьи своей и пододвигается ближе так, что ее спина касается его груди. Он теплый, надежный; на него всегда можно положиться, и Дарья втайне надеется, что время будет делать этого мужчину только лучше, совсем как хорошее вино.
– Ты ведь помнишь, какой сегодня день? – спрашивает он низким голосом у самого ее уха.
Дарья игриво фыркает:
– День, когда ты опять задержишься допоздна со своим супер-мега-важным проектом?
– Нет, глупенькая. Сегодня годовщина. Наша годовщина.
– И сколько уже? – Она поворачивается к Денису лицом и в ожидании смотрит ему прямо в глаза. – Неужели целых пять лет?
– Боюсь, мы с тобой сегодня на втором десятке, – с деланной грустью отвечает мужчина. – Стареем.
Дарья не прочь вот так стареть. Пускай жизнь не кажется медом и не все пошло по плану (например, влюбилась в симпатичного архитектора и родила ему двоих сыновей, а не облетела весь мир в качестве бортпроводницы), в целом все складывается вполне неплохо: собственное жилье, крепкая семья, доход, удовлетворяющий почти любые капризы. Перед началом сентября они все вместе ездили в Венецию на две недели и жили, по выражению Артура и Олега, «как короли». Дорогая частная школа для детей, няня, просторная квартира почти в центре Москвы. Если бы кто отмотал время почти на двадцать лет назад и рассказал пятнадцатилетней Дарье, как сложится ее судьба, она бы не поверила. Или поверила и тут же бы умерла от счастья.
Иногда ей становилось жаль окружающих: болезни, проблемы, разводы. Ее семью ненастья уже много лет упорно обходят стороной, едва прочитав висящую на двери табличку «Просьба не беспокоить».
– Уж сегодня-то ты вырвешься пораньше? – Дарья нежно поправляет чуть распустившийся узел на галстуке у мужа, и в этом обыденном жесте гораздо больше любви, чем в любом страстном поцелуе.
Денис озадаченно хмурит брови:
– Я попробую, но ты же знаешь. Горячая пора.
– Конечно, знаю.
Слова звучат буднично, безо всякого подтекста, и Денис вздыхает свободно. Из всех миллиардов женщин на планете Земля он как-то сумел найти для себя ту, которая по-настоящему его понимает.
В разговор горячим ветром врываются голоса мальчишек:
– В следующий раз пауком буду я!
– Тогда я Бэтменом!
Дарья склоняется над сыновьями. От нее пахнет корицей, в кармашке фартука примостилась деревянная ложка. Она будто сошла со страниц иллюстрированного издания для домохозяек: умная, красивая, образованная.
– А кем тогда буду я? – спрашивает она игриво.
– Джокером! – Артур.
– Суперменом! – Олег.
Денис присоединяется к семье за столом, кончиками длинных пальцев подхватывает несколько горячих блинов и четко выверенным движением кладет их себе на тарелку.
– Ну, тогда я буду просто папой, – вздыхает мужчина. – Каждому супергерою нужен папа, кем бы он ни был.
– Джокер не супергерой, пап, – устало объясняет один из близнецов. Какой – уже даже не имеет значения. Они оба – отлично воспитанные, достойные парнишки, которые со временем должны стать предметами родительской гордости.
– Тогда прошу прощения, молодые люди. – Он улыбается.
Это утро – последнее, когда все они вот так беззаботно завтракают все вместе на этой кухне.
В машине играет приятная музыка; что-то расслабляющее и мелодичное, но при этом ритмичное, задающее настроение на целый день. Пятидверный «Мини Купер» цвета морской волны Денис подарил Дарье в прошлом году взамен массивного внедорожника, который ей очень нравился, но с которым она с трудом справлялась. Этот автомобиль – маленький и элегантный – подходит ей гораздо больше, если машины вообще можно оценивать как женские аксессуары.
– Маруська заберет вас после школы, – распоряжается женщина, переключая передачи.
Ручная коробка – еще одна тонкая деталь в общем образе утонченной, но сильной барышни.
– А может, ты? – канючит Артур. – Мало того что Олег больше не ходит на карате, так нужно еще терпеть эту безответственную девчонку.
– Артур, перестань, – мягко, но уверенно обрезает Дарья. – Во-первых, Маруська – девушка, про нее нельзя так говорить. А во-вторых, она не безответственная. Она мечтательница.
– Из-за этой мечтательницы я в прошлый раз два часа сидел у охранника, потому что она забыла меня забрать.
– А кто такой безответственный, что забыл дома телефон?
– Ладно, твоя взяла. – Артур откидывается на спинку детского кресла, и кажется, что оно для него не пережиток прошлых лет, а самый настоящий трон наследного принца.
В их безобидных перепалках нет никаких подтекстов. Обычное будничное утро, которое не плохое и не хорошее – просто утро.
– А потом вы с ней сходите в парк, купите мороженого, – продолжает Дарья.
– Мы что, опять с ночевкой? – Разочарование в голосе второго брата, Артура, можно просто черпать ложками.
– Так, я что-то не поняла. – Дарье иногда нравится строить из себя сердитого генерала, но долго продержаться с серьезным выражением лица она не может: не такой характер. – Чем вам Маруська опять не угодила? Мы уже вроде решили, что в вашем трио она самая ответственная из всех безответственных.
– У нее все тело в татуировках, – встревает в разговор Олег. – Мам, я бы на твоем месте не доверял Маруське. Реально.
Бородатый мужчина на «Шевроле» нетерпеливо сигналит Дарье из соседнего ряда, и та быстро перестраивается, кидая раздраженному водителю извиняющуюся улыбку. Тот сразу перестает хмуриться и поднимает вверх правую ладонь: «Все в порядке».
У нее так всегда: стоит улыбнуться, извиниться, миленько прищурить глазки – и окружающие не могут сердиться. На такую, как Дарья, вообще сложно долго обижаться. Едва ли можно припомнить момент, когда они с Денисом ругались по-крупному. Споры если и были, то они всегда разрешались так, как это могут делать только два разумных взрослых.
– И что? По-моему, татуировки – это круто, – смеется Дарья в ответ. – Вам, мальчики, просто нужно узнать Маруську получше. Снаружи она кажется колючей, но внутри – это начинка самого сладкого в мире пирога.
– Фу, мам, не сравнивай людей с едой, – морщится Артур.
– Хорошо. Но все равно вам стоит присмотреться. Не бывает плохих людей…
– …бывают плохие обстоятельства, – хором заканчивают мальчишки знакомую фразу.
– А вот мне нравятся татуировки, – замечает Артур. – Можно мне такую же, как у Маруськи на левой руке? Желтую субмарину? Лешка в школе говорит: «Битлы» – это олдскульно.
Дарья в притворном ужасе качает головой и кидает косой взгляд через зеркало на заднее сиденье.
– Конечно. – Выдерживает паузу. – Когда вырастешь.
Сзади слышится вздох разочарования. Только в восемь лет можно так страдать из-за желтой субмарины на руке твоей странной няни.
Олег шепчет, думая, что Дарья не слышит:
– Она не разрешит тебе и через миллион лет. Она же мама. Мамы все одинаковые, поверь мне.
Школа становится все ближе, загораживая реальность, как луна перекрывает солнце во время затмения. Это четырехэтажное новое здание, выполненное в мягких пастельных тонах. Многочисленные клумбы, фонтанчики и невысокие ухоженные деревца должны создавать у детей желание возвращаться сюда снова и снова. Но как бы красиво и уютно ни было снаружи и внутри, школа все равно есть школа.
– Приехали! – Дарья паркуется у обочины и поворачивается к близнецам: – Ничего не забыли? Обед?
Мальчишки одновременно показывают маме стильные бумажные пакеты – совсем как в американском кино. У каждого – по коробочке с рисом и овощами, которые потом можно будет разогреть в школьной столовой. На десерт – собственноручно испеченные Дарьей кексики («капкейки», как принято выражаться у них в семье на иностранный манер) с разноцветной глазурью. Каждый раз близнецы ждут не дождутся обеда, чтобы проверить, кому какой цвет достался. Сегодня на кону – белый и молочный шоколад.
Проводив сыновей до школы, Дарья помогает им переодеться, одаривает каждого легким поцелуем в лоб и желает удачного дня. Мягкая мелодия школьного звонка ненавязчиво приглашает детей на занятия, и малышня в рекреации первого этажа начинает оживленно суетиться. Каждый – в идеально выглаженной форме с филином, символом школы, который примостился у учеников на груди.
Уже у самого выхода Дарья сталкивается с Валентиной, мамой Анжелики Ветровой, одноклассницы Олега и Артура. Валентина, рослая женщина с серыми пустыми глазами, выглядит еще более потерянной, чем обычно. Упитанная Анжелика рядом с матерью выглядит так, будто всосала в себя всю ее жизненную силу.
– Здравствуйте, Даша, – отстраненно кивает Валентина.
«Мое имя – Дарья, не Даша», – хочет возразить Дарья, но вовремя одергивает себя. Еще непонятно, какие у Валентины в семье проблемы. Если ее дочь ходит в частную школу, это еще ничего не значит, кроме разве что наличия определенной суммы на счете в банке.
– Доброе утро, Валентина. У вас все хорошо?
– Нормально, – отвечает женщина спустя долгую паузу, которую – еще мгновение – и можно было бы счесть неудобной.
Анжелика выверенным движением тянет мать за рукав:
– Мам, идем. Урок уже начался.
– А, да. Точно, идем.
Но некоторое время мать с дочерью еще стоят на ступеньках школы, и Валентина глядит куда-то в одну ей ведомую пустоту.
Не успевает Дарья сделать еще несколько шагов по направлению к машине, как из-под земли возникает Зоя, другая знакомая родительница.
– Депрессия, – сочувственно шепчет она Дарье, кивком головы указывая на Валентину. Кажется, та все слышала.
Когда Дарья уже оказывается в салоне автомобиля, он словно бы отгораживает ее от окружающего мира. Проведя рукой по лбу, женщина вспоминает наставления своего инструктора по йоге, екатеринбурженки Жанны, и пытается успокоиться с помощью серии вдохов и выдохов.
Зачем они вообще существуют? Эти неухоженные, усталые женщины, которые позволяют жизни вытирать о себя ноги. Сплетницы, скандалистки с воспаленным телом и выпитой до дна душой. Кто дал этим женщинам детей? Этих маленьких невинных девочек, которые потом вырастут такими же затюканными бабищами, как и их мамаши. Грязными, усталыми, прикидывающимися мученицами, но ведь на деле им до рая как пешком до китайской границы.
Дышать становится тяжелее, но проходит мгновение – и Дарье удается взять себя в руки. Она тянется в сторону бардачка и одним резким движением распахивает его с громким щелкающим звуком. За аккуратно сложенной стопочкой бумаг, автомобильных карт и документов никак не получается отыскать антисептик…
Как же хочется вымыть руки после встречи со всеми этими пугающими женщинами!
Звонит телефон. Классическая мелодия врывается в салон автомобиля, как отчаявшийся налетчик – в банк. Не сразу Дарья понимает, где телефон, хотя он под самым ее носом, около коробки передач.
Дрожащее движение рукой – включается громкая связь.
– Привет. Это ты?
В ответ так и хочется сказать: «Нет, не я», – но Дарья не из тех, кто потакает собственным слабостям.
– Да, мам. Чего-то хотела? – Удивительно, как ровно и спокойно звучит ее голос, хотя всего мгновение назад она готова была кричать от отчаяния.
– Ничего особенного. Просто хотела узнать, как у тебя дела, как мальчики. – Короткая пауза. – Как годовщина?
Дарья коротко хмыкает, не сумев удержаться от улыбки. Откидывается на спинку сиденья: так проще дышать.
– Признайся, ты звонишь мне в этот день каждый год, чтобы узнать, что в нашем браке появилась трещина? Я же знаю, Денис тебе никогда не нравился. – Она делает вид, что шутит, но в каждой шутке, как говорится, слишком много правды.
– А я и не отрицаю, – раздается ворчание из телефонного динамика. – Я десять лет назад говорила и сейчас продолжаю говорить, что есть в этом мужчине что-то скользкое. Такие, как твой Денис, обязательно рано или поздно проявляют настоящий характер.
– Настоящий – это какой?
