banner banner banner
Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление
Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление

скачать книгу бесплатно

Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление
Фёдор Васильевич Микишин

Попавшие чудесным образом в 13 век курсанты десантники пытаются приспособиться к реалиям существующего строя. Они выполнили программу- минимум, заставили власть имущих считаться с ними и остерегаться нападать на них. Удалось принудить хана Батыя заключить соглашение о взаимном ненападении и совместных действиях против Европы. Они продолжают строительство собственного города крепости, развивают промышленное производство, стремясь выйти на самоокупаемость. Главная задача – создать собственные вооружённые силы, способные противостоять агрессивным проискам, как русских князей, так и монголов. Они уже вполне могут дать отпор достаточно сильным противникам, за исключением Орды. Поэтому с Ордой приходится дружить

Фёдор Микишин

Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление

Часть 1.

Воронежский филиал. Переезд.

19 июля. Вторник. Вечерело, когда вдали, ниже по течению, показался парус. Без сомнений это был корабль «Ока». Он шёл под парусами, а когда приблизился, то мы услышали звук работающего двигателя. По ходу, матросы убрали паруса, к пристани корабль пристал с помощью движителя. Бросили якорь, канатами прикрепили корабль к причалу. Сбросили сходни и по ним на берег сошли человек двадцать, оставив на борту вахтенных. Я и Теплов ждали, стоя на пирсе. К нам подошёл капитан корабля прапорщик Иван. Он отдал нам честь и доложил, что корабль из пробного плавания вернулся. Мы его прервали и разрешили матросам отдыхать, а сами отправились в столовую, послушать его рассказ.

Иван: – после спуска корабля на воду 10 июля, я и 30 волонтёров моего взвода, загрузили на корабль пушку, огнемёт, установили пулемёт на турели и отплыли вниз по течению. Нам предстояло проплыть чуть более 1500 км до Азовского моря и вернуться обратно. Плавание проходило без проблем. Ветер и течение способствовали скорости. За время плавания вниз по течению, установили рекорд скорости без включения мотора -22 км в час. Если вычесть скорость течения, то получится до 12 узлов. Не так уж и плохо. Через трое суток вышли в море. Проплыли часа четыре, развив скорость до 11 узлов, опять же без мотора и повернули обратно. Включили двигатель. С парусами развили скорость до 16 узлов, то есть почти 29 км в час. Обратная дорога заняла гораздо больше времени. Часто приходилось подключать двигатель. Кстати, встретили сегодня две плоскодонки с нашими волонтёрами. Разминулись почти у устья Воронежа.

– Прекрасно, – заметил я. – Значит, они уже на месте.

Иван продолжил: – В пути никого практически не встретили, кроме нескольких лодок с рыбаками, которые спешили удрать на берег при нашем появлении. Это являлось прискорбным фактом. Монголы разогнали половцев, обитавших в тех краях, а русские купцы остерегались плавать в Крым, отложив это до лучших времён, как, впрочем, и генуэзцы, и византийцы, торгующие с Крымом. Монголы напали на Крым весной этого года, и мы не имели информации о происходящих в тех краях событиях. Не было никаких сомнений, что там произошла резня местного населения и грабёж. Сомнительно, что купцы повезут туда что-нибудь, не удостоверившись в своей безопасности. Таким образом весь Дон, от устья до границ Пронского княжества, пустынен, как никогда.

Ну вот и чудненько, – отметил Теплов. – Значит, нам никто не помешает переехать на новое место.

20 июля. Среда. Позавтракали пораньше и уже в 8 часов начали погрузку на корабль. Опять все были в мыле. Руками перегрузить 240 тонн грузов это вам не фунт лиха! Участвовали все свободные от дежурства, полторы сотни человек. Однако управились до темна. Сегодня ещё раз переночуем.

21 июля. Четверг. Отплыли наконец-то в 8 часов. С нами почти вся рота Теплова, без одного взвода, 20 строителей, 30 пленных и мои люди. Без учёта уплывших на плоскодонках ранее, 97 человек. До устья Воронежа дошли за 10 часов, встретив по пути 3 раза лодки с рыбаками, которые при виде нас, спешили убраться подальше. Вошли в Воронеж и стали подниматься по течению вверх. Через 20 км разглядели большой костёр на берегу и причалили к этому месту в половине восьмого вечера.

На песчаном берегу лежали несколько, вытащенных на песчаный берег, лодчонок и наши две плоскодонки. С помощью вёсел и шестов развернулись кормой к берегу на расстоянии от него 2 метра. В этом месте уклон дна составлял не менее 45 градусов и на этом расстоянии глубина достигала 2 м. Мы ещё немного попятились, пока киль не коснулся дна. Бросили якорь и дополнительно накинули несколько канатов, прикрепив

корабль к забитым в землю кольям. Только после этого скинули сходни и открыли ворота в корме. Я вышел из корабля и мне доложили, что всё в порядке. Личный состав уже установил палатки для всех и ждёт приказаний. В стороне стояли несколько оборванных рыбаков, наблюдая за нашими действиями. Я приказал начать разгрузку.

Вначале трюм покинули ГАЗ 51 и САУ. Затем начали вытаскивать доски и брёвна, уже подготовленные Тепловым для расширения своего лагеря в Данкове, но уже там не нужных. Мы договорились, что, покидая Данков, Теплов захватит и все брёвна из тына, ограждающего лагерь. Разгрузку прервал ужин, после которого работы решили прекратить. Я собрал в своей палатке командиров взводов и старшину, всего шесть человек. Во-первых, приказал обеспечить охрану лагеря целым взводом волонтёров, с дежурством в ГАЗ 51 при пулемёте и в САУ. Завтрак приготовить к 7 часам утра на корабле в камбузе и сразу после него, приступать к разгрузке. У капитана уже имелись ранее назначенные повара, входившие в экипаж судна. После этого отпустил всех.

22 июля. Пятница. Пока волонтёры и пленные разгружали корабль, я с командирами взводов и десятком бойцов охраны, обошли побережье, определяя, где нам лучше начать строительство лагеря. При свете дня я смог увидеть, что наша стоянка расположена на левом берегу Воронежа, где река образует широкую и длинную бухту в глубь территории, обусловленной впадающим в реку, пересыхающим летом ручьём.

Бухта вдавалась в этот овраг на полкилометра, делая незаметными, находящиеся здесь объекты. Берег с нашей стороны поднимался вверх, под углом 30 градусов, достигая в самом высоком месте 15-20 метров выше уровня воды. А вот на другом берегу Воронежа, подъём был отвесным и представлял из себя небольшие горы до 70-80 метров выше уровня реки. Наше место было уже тем хорошо, что его выбрали для себя, поселившиеся здесь рыбаки. Я уже рассмотрел их деревеньку. Имелось 12 землянок, в которых проживали люди пяти семей, родители и их взрослые дети с семьями. Всего 48 человек, что я позже насчитал. Шестеро стариков, 12 мужиков в возрасте от 20 до 50 лет, их жёны и 18 детей от 3 до 14 лет. Пока мы тут работали, все мужчины выплыли на лодках в реку и закидывали сети. Берег отчётливо выдавал ширину разлива реки.

На первый взгляд, половодье повышало уровень воды на 2-3 метра. Заметная граница максимального разлива в нашем месте простиралась вглубь суши на 3 метра, поскольку подъём достигал 45 градусов. Такой берег тянулся в обе стороны на 30 метров и представлял собой наилучшее место для причала, а вот дальше берег становился совсем пологим, и граница затопления отодвигалась на 20-30 и даже до 100 метров. Как раз на таком расстоянии от берега начинали расти деревья. Сначала мелочь – берёзы, осины, а ещё через сотню метров уже начинался настоящий лес. Здесь преобладал уже смешанный лес. Между прочим, в числе лиственных деревьев, огромная доля принадлежала дубам, среди которых попадались могучие великаны в 2 и 3 обхвата. Росли и сосны, и ели. Строить посёлок на самом берегу было бы опрометчиво, и я решил поступить, как в нашем Маргелово – защититься хотя бы 50 -60 метрами леса.

Мы прошли вглубь участка, имеющему незначительный уклон к реке, примерно, как и в Маргелово. Я принял решение – проделать проход среди деревьев длиной в 60 метров и начать с этого места вырубать лес для строительства посёлка. Мы прошли ещё метров пятьсот, обозначая границы будущего посёлка и вдруг наткнулись на небольшой участок вырубленного леса, площадью в 3 гектара, на котором колосилась рожь. За полем наблюдалась ещё одна деревенька. Мы подошли к ней. Получалось, что она расположилась на расстоянии километра от реки. Здесь, видимо, жили землепашцы.

Мы нашли примерно 15 землянок, окружённых небольшими огородами. Но людей не было, видимо они убежали, заметив наше приближение. Я посчитал, что эти люди нам не помеха, да и мы им вреда не принесём. Короче задача стала ясна –разгрузить корабль, устроить временный навес для грузов и немедленно начинать вылить лес. Я грубо набросал на тетрадке план участка, и мы вернулись к берегу. Вызвал бригадира артельщиков и поставил перед ним задачу. Один артельщик с бензопилой направился к лесу и начал спиливать деревья, обозначая проход шириной в 4 метра.

С ним принялись отпиливать сучья шестеро других артельщиков, вооружённые двумя двуручными пилами, топорами и ножовками. Ещё десяток артельщиков начали споро возводить бревенчатые стойки для временного склада. Волонтёры и пленные сгружали доски и брёвна. Я с ординарцем Арзамасом и его братом, подошли к землянкам рыбаков, и я спросил у одной из женщин, которая стирала одежду в корыте, о лесной деревеньке. Женщина поведала, что в самом деле, в лесу стоит деревенька, жители которой занимаются выращиванием зерна и с которыми они обмениваются рыбой.

Там живут 8 семей, общим числом около 50 человек. Все они поселились в этих местах всего лишь 10 лет назад и было их совсем мало, но к ним постепенно примыкали новые жильцы, представляющие из себя убежавших от своих хозяев холопов. Они не платят налогов, а по своей бедности их не трогают забредающие в эти края разбойники, называющиеся бродниками, которые обитают гораздо ниже по течению. Бродники сразу покорились монголам и даже пошли к ним на службу, но не все. Некоторые занялись грабежами, нападая на южные границы княжеств, порой захватывая мелкие городки. Это сообщение вызвало у меня тревогу. Необходимо усилить охрану лагеря!

Я отправился в свою палатку и начал рисовать более подробную карту местности, применяя имеющуюся карту из атласа СССР. Будущий город Воронеж будет начинаться в этом месте и простираться далее вверх по течению. Разгрузкой занимались весь день с перерывом на обед и закончили в 20 часов. После ужина я вызвал командиров и сообщил им о наличии в этих местах бродников, которых следует опасаться. Я велел поставить САУ передом к лесу и наблюдать его через прицел ночного видения. В случае обнаружения опасности, немедленно разбудить меня и попытаться не поднимать шума, чтобы их не спугнуть, а уничтожить всех, чтобы ликвидировать риск последующих нападений. Сегодня ночью сторожить подступы от леса двумя взводами.

Бродники.

23 июля. Суббота. Ночь прошла спокойно, и мы продолжили разгрузку. Артельщики соорудили к вечеру временный склад с навесом над сложенными предметами. От леса отгородились небольшим забором из досок, высотой в полтора метра и длиной от реки до склада, где-то 200 метров. В заборе устроили промежуток в два метра, в котором поставили САУ. ГАЗ 51 поставили между складом и берегом в другой стороне. Получилась дуга обороны, длиной в 400 метров, прикрывающая палаточный лагерь.

23 июля. Воскресенье. И эта ночь прошла спокойно. Разгрузку мы почти закончили к обеду. Посредине лагеря воздвигли на брёвнах площадку с ограждением, высотой в 6 метров. Незадолго перед обедом на неё забрался наблюдатель с биноклем. Он то и заметил примерно в 13 часов каких-то людей в глубине леса с юго-восточной стороны. Это явно были не пахари, деревня которых располагалась на северо-востоке от нас.

Наблюдатель не стал поднимать шум, а доложил мне об увиденном. Я сообразил, что не сегодня, так завтра, следует ждать нападения. После обеда собрал командиров, и мы начали строить планы обороны. Несомненно, что бродники, живущие в нижнем течении Дона, могли к нам проникнуть только с запада. Мешающий им залив со стороны реки, защитит нас с той стороны, так что нападение следует ожидать с юга, там, где у нас поставлен забор. Решили, что следует послать засаду, с целью обхода противника с севера и захода в их восточный фланг.

Существовала опасность нападения и со стороны реки на корабль. Скорее всего, бандиты нападут на нас с двух сторон – с реки и из лесу. Это, между прочим, облегчало нашу задачу по уничтожению всех врагов разом. На корабле я приказал установить ночью наблюдение за входом в узкую бухту с помощью прибора ночного видения. На случай нападения договорились включить прожектора и ослепив противника, тут же, включив двигатель, напасть на врага, используя огнемёты. В это время с вышки заорал часовой: – Тревога, к оружию!

– Твою же мать! Все планы полетели к чёрту!

Мы выбежали из палатки, и я заорал командирам: – Бегом, к своим взводам, приготовиться к отражению врага!

Я, держа в руках бесполезный пистолет помчался к САУ. Хорошо, что наблюдатель заметил опасность вовремя! С южной и восточной сторон, из леса выбегали вооружённые люди. К складам, которые представляли из себя вполне достаточную защиту своими стенами из доски сороковки, бежали артельщики из леса. Пленные, бросив кладь кинулись туда же. Волонтёры, к счастью, бывшие при оружии, частью легли на землю, выставив винтовки, частью забежали за ГАЗ 51, закрывшись за его корпусом, а другие к забору. Спрятаться успели все, так как враги не могли стрелять из леса, где им мешали деревья. Однако выскочив оттуда, они начали пускать стрелы в сторону лагеря. Это во многом помогло нам собраться.

Те, 3-4 минуты, пока в нас стреляли, командиры, в какой-то степени, организовали обороняющихся и те успели прихватить щиты, лежащие рядом с маршрутом между кораблём и складом, приготовившись к стрельбе. Боковым зрением я заметил входивших в бухту множество ладей на вёслах, которые устремились к кораблю. Десятка три волонтёров успели вскочить в трюм, откуда им открывался путь на палубу, так что за корабль я мог не беспокоиться. Самое опасное происходило на земле. Выпустив несколько сотен стрел, не причинивших нам вреда, воткнувшихся в доски склада, продырявив пустые палатки, бродники кинулись на штурм. Их было несколько сотен.

Я заорал во всю силу лёгких: – Не стрелять без команды! Сам же кинулся к забору и начал следить за подбегавшими. Когда до них осталось примерно 30 метров, я вновь заорал – Огонь! -и выстрелил из пистолета в набегавших.

Бандиты, на бегу, продолжали стрелять из луков по забору и это принесло плоды. Несколько волонтёров получили ранения и сидели, и лежали на земле под защитой забора, утыканного стрелами. И тут волонтёры открыли огонь. Десятки винтовок и нескольких автоматов, пулемётов с вышки и из САУ, произведённые фактически в упор, свалили в первую же минуту сотню нападавших. Остальные, продолжая бежать по инерции, натыкались на пули и пачками падали на землю, роняя луки, копья и другое оружие. За одну минуту картина боя изменилась кардинальным образом.

На земле лежали, по крайней мере триста убитых и раненых, а уцелевшие, развернувшись, показали спины, в которые стреляли уже, как по мишеням. Некоторые бросались на землю, закрыв головы руками. Несколько человек, державшихся сзади, являвшиеся видимо командирами, увидев ужасающую картину разгрома метнулись за деревья. Я выхватил из рук, стоявшего рядом волонтёра, карабин и начал отстреливать удирающих руководителей. К сожалению, деревья мешали целиться, но пару человек я срезал и скомандовал – Вперёд! –

За мной цепью помчались до сотни волонтёров. На ходу, я приказал бежавшему рядом командиру взвода, остановить своих и разобраться с лежащими. Мы же погнались за убегающими. Командиры бродников не имели луков, и мы не опасались напороться на стрелы. Они быстро выдохлись и рухнули на колени, моля о пощаде. Я приказал их вязать и вести в лагерь. В это время на реке развернулись следующие события: двадцать ладей войдя в бухту, гребя вёслами, приближались к кораблю. Они даже не торопились, уверенные, что корабль не сможет уйти от них, запертый в тупике. У команды было аж 10 минут на организацию отпора. Вскочившие в трюм волонтёры, закрыли ворота и сбросили в воду сходни. Одновременно, матросы подняли якорь.

Корабль был готов плыть. Включили двигатель и направились навстречу ладьям, из которых велась стрельба, но стрелы в большинстве ещё не долетали, падая в воду, а долетевшие не имели силы даже воткнуться в борт. Волонтёры и матросы, числом в сорок человек, открыли огонь по людям в ладьях. Застучал и пулемёт, как косой, валя за борт десятки бортников, прикрывавшихся щитами в тщетной попытке заслониться от смерти. Сметя экипажи десяти ближайших ладей, корабль подплыл почти вплотную, к уже начавшим бешено грести в сторону берега, пиратам. Капитан корабля прицелился из огнемёта и полоснул струёй огня по одной из ладей.

Второй огнемёт выплюнул заряд огня в другую ладью. Десятки загоревшихся людей выпрыгивали из ладей в воду. Корабль настиг убегающих и начал их топить корпусом. Ни одна ладья не ушла, только несколько десятков людей плыли к берегу, но получив пулю, тонули. До берега добрались несколько счастливчиков и побежали к лесу, но их всех застрелили, не дав добежать до деревьев. Некоторые бандиты, из потопленных ладей, хватались за корабль и просили их пощадить. В некоторых ладьях остались живые и они стояли, подняв руки вверх, ожидая смерти или плена. Подплывая к очередной ладье, в неё спрыгивали два-три волонтёра и вязали живых, а потом брались за вёсла и гребли к берегу. Сражение закончилось в течении полутора часов.

Корабль, загрузив ещё 30 волонтёров, направился к устью Воронежа, чтобы осмотреться и проверить, нет ли ещё где прячущихся бортников. Уцелевшие ладьи подогнали к берегу и вытащили на песок. Пленных согнали в одно место и заставили сначала снять все доспехи, оружие и сложить в кучу. По месту сражения бродили волонтёры, добивая раненых, которые не могли подняться, избавляя их от мучений, а тех, кто мог передвигаться, гнали в общее стадо. Пленные Суздальцы раздевали и обыскивали убитых, снося всё найденное в одно место. Вылезшие из землянок рыбаки, до этого момента сидевшие там в страхе от скорой смерти, подошли к нам и попросили забрать с мёртвых одежду. Я разрешил и они, позвав своих жён, начали раздевать убитых почти догола. Только к половине шестого были закончены все работы по раздеванию и сбору оружия. У нас были потери, пятеро убитых, из которых два волонтёра и три суздальца, восемь раненых, два артельщика и шесть волонтёров.

Пленных бортников оказалось 102 человека, среди которых 54 легко ранены. Взяты в плен живыми 3 главаря. Здоровых бортников заставили стаскивать трупы своих в одно место и затем рыть ров, для их погребения. Своих убитых, мы положили отдельно. Я корил себя за то, что не придал должного внимания к замеченным в лесу бандитам. Почему то, я думал, что они будут нападать на нас в ночное время, но не учёл, что бортники, обладая достаточной военной подготовкой, не побоятся напасть на нас днём, осознавая своё преимущество, более чем два к одному, а к тому же учитывая фактор внезапности. Да, жизнь постоянно вносит свои корректировки. Я, с командирами начал выслушивать показания главарей бортников. Мы уселись прямо на берегу, на брёвнах, пока наши люди занимались сбором оружия и материальных ценностей.

В первую очередь я спросил: – Все ли здесь или где-то прячутся ещё их пособники? Видя, что наш корабль отправился в сторону, откуда они прибыли, самый главный сообщил, что в пяти километрах ниже по течению, стоит их главный корабль –двухмачтовая галера. Почти все матросы галеры участвовали в нападении и там остались всего 30 человек для охраны. Они ждут сигнала, чтобы приплыть в бухту за добычей. А больше никого нет, божился главарь. Почти все пленные говорили по-русски, но по словам главаря здесь присутствовали хазары, половцы, булгары, греки и несколько касогов. Мы выслушали их историю последних лет.

Бродники, сразу же согласились на все условия монголов и большинство их перешло на службу к последним, образовав специальный отряд в несколько тысяч воинов. А эти, скрылись от службы и переждав, пока монголы уйдут далее на запад, гоня перед собой половцев, вышли на свет божий и занялись грабежом уцелевших поселений византийцев, местных греков, алан и касогов, изредка поднимаясь вверх по Дону до русских поселений, угоняя с собой жителей и продавая в рабство в Крыму. Они оказались в положении отверженных, так как монголы не терпели в своих землях разбойников, и уничтожали их, без всякой жалости.

Тем не менее, добычи было пока что в достатке. Люди, пережившие нашествие, возвращались в места своего проживания и, оказавших без защиты разорённых княжеств, не могли оказать должного сопротивления, чем бортники и пользовались. К ним приставали новые отверженные и беглецы. Вот и набралось их 740 мужиков, готовых на всё. Многие имели семьи, и они создали в дельте Дона несколько поселений, собираясь вместе, для нападений. В их послужном списке два захваченных городка на Руси, десятки разорённых деревень и сотни проданных в рабство жителей.

Однажды им удалось захватить большую двухмачтовую, 60-ти вёсельную византийскую галеру, зашедшую в устье Дона и севшую там на мель. Корабль был купеческий и не оказал достойного сопротивления. Весь экипаж продали в рабство персам, а с купцов получили хороший выкуп. С этой галерой они совершали захваты других купеческих кораблей в Чёрном море, на ней устраивали рейды на южные княжества Руси. Они даже порой нападали на небольшие отряды монголов, уничтожая их поголовно и забирая их военные доспехи и лошадей. Короче, это были самые обычные бандиты, по которым виселица плачет. Я спросил, про нападение на нас.

Оказалось, что среди рыбаков, живущих непосредственно в месте впадения Воронежа в Дон, у них имеется осведомитель. Он заметил наш корабль, когда тот первый раз проплыл мимо них в Азов, а потом обратно. А совсем недавно оказался свидетелем прибытия двух плоскодонок с двадцатью военными. Он подобрался ближе и заметил, что они ставят палатки на большое количество людей. Тут же отправился докладывать

об этом событии. Как раз, так получилось, что бортники промышляли совсем рядом, грабя близлежащие деревни и собирались в набег на южные границы Пронска.

Прибытие «Оки», фактически совпало с прибытием бортников. С первого дня они наблюдали за нами, оставаясь не замеченными, ждали сбора всей своей банды. А сегодня, решили воспользоваться тем, что все мы заняты разгрузочными работами. Количество возможной добычи застлало их глаза и они, практически без подготовки и тщательной разведки напали на лагерь. 300 человек нападали в ладьях и 370 из леса. Они были уверены в победе и поэтому даже оставили галеру с 30 гребцами в укромном месте. Главарь просил отпустить хотя бы их троих, обещая за это большие деньги. За всех остальных он не беспокоился. Подошло время ужина, и как раз вернулась «Ока».

За ней, на прицепе, тянулась, описанная бандитами галера. «Ока», маневрируя на вёслах и движителе, встала в прежнее положение, кормой к берегу. Сходни установили к корме и открыли ворота, а галеру отцепили и поставили рядом. С галеры сошли 30 наших волонтёров, помогавших во время движения вёслами. Из трюма «Оки» вывели десяток связанных пленников, которых подогнали к общей толпе бортников. Я распорядился об их охране, и мы приступили к ужину. Я с командирами и матросами ели на корабле, в кают-компании и выслушивал рассказ капитана Ивана:

– «Ока», выйдя на реку, отключила двигатель и по течению, слегка управляемая вёслами, двинулась к устью. Выплыв за небольшой полуостров, заметили галеру, стоящую на якоре. Нас тоже заметили и на галере поднялась паника. Матросы кинулись выбирать якорь, но у них совершенно не было времени, уж очень близко мы оказались. Они успели поднять якорь, но не успели сделать и нескольких взмахов вёслами, как мы взяли их на абордаж. Часть из них кинулась к нам, размахивая мечами, а часть попрыгала за борт и поплыла к берегу. Мы дали залп по набегающим, убив и ранив большинство из них. Выжившие бросили оружие и сдались. Несколько волонтёров подбежали к борту галеры и открыли огонь по пловцам. До берега никто не добрался. Раненых добили и выкинули за борт, сняв вооружение и обыскав.

В живых осталось 9 бортников. Мы проплыли до устья и, никого не обнаружив, вернулись к галере, зацепили её тросом и прибыли на место.

Поужинав уже почти в 10 вечера, мы вышли на берег, и я велел всех бортников загнать в трюм «Оки», чтобы было проще их охранять. Им передали пару сотен лепёшек, которые мы обнаружили в трюме галеры. Там же обнаружились сотня живых баранов и 40 свиней, а также сотни три куриц и гусей. Мы решили, что они подождут до утра и отправились спать. Я приказал устроить подъём в 6 часов утра.

24 июля. Понедельник. Ровно в 7 утра весь состав собрался на берегу. Из трюма «Оки» выгнали бортников и велели всем усесться на песок. Им выдали по лепёшке, а волонтёрам дали задание закончить выгрузку. Артельщики отправились валить лес. С нами остались 30 волонтёров, да ещё с «Оки» на нас взирали 30 матросов Теплова. Мы начали решать, что делать с пленными? Командиры взводов предлагали всех казнить. Я поразмыслил и предложил следующий расклад:

– Не будем жестоки сверх меры. Эти люди бандиты, но стать ими, их вынудили обстоятельства. Раньше они жили в своих селениях и занимались трудом, добывая пропитание. Но их жизнь поломали монголы, как и нам, между прочим. Я предлагаю отпустить всех раненых, потому что у нас нет времени и средств для их излечения. Пусть они плывут к себе, и мы передаём их судьбу в руки Бога. Кому суждено, тот доберётся до дома живым, а кому не повезёт – значит на то была Божья воля. Мы вернём им три ладьи, дадим пищи на 3 дня и по 2 здоровых человека в каждую ладью, чтобы оказать помощь, если потребуется. А вот здоровых мы оставим себе, потому что нам нужны рабочие руки. Они будут трудиться у нас и если будут стараться, то я даю своё слово, что отпущу их домой через 3 года, а может и раньше. Это следует проделать немедленно.

Я подошёл к сидевшим бортникам и объявил своё решение. Большинство приняли мои слова с восторгом, кроме здоровых. Я прошёлся между бортниками и выбрал 6 человек, наиболее пожилых и тщедушных. Им я велел столкнуть 3 ладьи в воду и подготовиться к отплытию. А всех здоровых поднял и велел продолжить копать ров для погребения. Через полчаса все три ладьи, загруженные ранеными бортниками, отплыли. Я распорядился выдать на каждого по 10 лепёшек и по мешку зерна в лодку. – Доберутся!

Я, также, велел трём главарям передать через уплывающих, чтобы их родственники привезли выкуп за каждого из них – по 5 кг золота или равноценное количество серебра. Таким образом мы оказались собственниками 51 раба. Затем, с командирами взводов, мы занялись осмотром добычи. В трюме галеры нашлись почти 100 баранов, 40 свиней, птица около 300 штук. Всех животных и птицу, по сходням выгнали из галеры на берег, где те начали пастись под присмотром нескольких волонтёров.

Также выявили – 10 столитровых бочек вина, 40 мешков зерна, в основном рожь и ячмень. 200 копчёных окороков, столько же кругов колбасы, 30 мешков муки, горшки со сливочным маслом, кувшины с оливковым маслом, походную кузницу, к которой прилагались несколько сотен цепей с оковами, предназначенными для захваченных рабов. Нашлась и казна отряда. В сундуке, обитом железом, лежало 700 золотых динаров и 1030 золотых византийских солидов, 4200 серебряных французских ливров, 12 тысяч дирхемов и опять же, до сотни золотых цепей, 54 перстня с камнями, золотые кресты с камнями, кинжалы, оправленные золотом, шлёмы, серьги, браслеты. Всё это я, устав пересчитывать, сложил обратно и отнёс на «Оку», велев спрятать в каюте капитана. Разгрузка «Оки» закончилась и началась разгрузка галеры.

К обеду управились со всеми делами, в том числе и выкапыванием рва. После обеда я нашёл кузнеца в толпе бортников и велел ему заняться заковыванием своих собратьев в оковы. Всем им надлежало сковать ноги, с тем, что они теперь не смогут носить штаны, а только халаты. Нам ко всему достались более 600 комплектов вооружения, в том числе и очень дорогих- византийских, французских и монгольских. Около сотни бандитов утонули в доспехах, и я не стал заморачиваться их доставанием, предоставив эту добычу рыбакам. Кстати, на телах убитых нашли и сложили в общую кучу до трёх тысяч дирхемов и 420 золотых солидов, а также перстни, кольца, цепочки и т.п. Я даже не стал на это глядеть, а велел командирам взводов сосчитать эту добычу и поровну поделить между всеми волонтёрами, оставив себе четверть от всех золотых монет, один перстень и толстую золотую цепь. Так что всеобщее ликование царило в лагере до отбоя. Пока кузнец заковывал бортников, мы предали земле своих убитых.

Для них отвели место перед лесом, вырубив здесь мелкие деревья. На пяти могилах поставили кресты, хотя двое убитых волонтёров являлись язычниками. Раненые находились на излечении в палатке, рядом со складом. К 17 часам оковали всех бортников, в том числе и самого кузнеца. Заставили их уложить убитых в четыре выкопанных рва рядами и засыпать землёй. Тем временем артельщики прорубили просеку шириной в 4 метра и длиной в 50 и приступили к вырубке собственно участка для лагеря. На этот раз, я приказал выставить несколько сторожевых постов в лесу, впереди нас, на визуальном расстоянии друг от друга. Постоянно в дежурстве находились 5 десятков волонтёров, а остальные работали.

Сваленное дерево распиливали на 9-ти метровые брёвна, которые тут же начинали освобождать от сучьев и коры. САУ выкорчёвывал пень и волок в кучу, куда сваливались сучья и мелочь. После расчистки большого участка, всё это будет предано огню. Артельщики, попеременно работая бензопилой, валили по дереву каждые 4-5 минут и тут же переходили к следующему. Пленные бортники двуручными пилами распиливали поваленное дерево на 9-ти метровые отрезки, а Суздальцы топорами и ножовками отпиливали сучья и снимали кору. Работали весь световой день с перерывом на обед. За день свалили 220 больших и до 50 маленьких деревьев, освободив чуть менее гектара. Все пни выкорчевали, а участок выровняли прихваченным бульдозерным отвалом, навесив его на САУ.

Филиал. Новостройка.

25 июля. Вторник. Начали работу в половине восьмого. Я, прихватив с собой одного из главарей, назвавшегося Плоскиня, что поразило меня по аналогии с именем бортника, предавшего русских князей в битве на Калке. С тех пор прошло 15 лет, и этот человек не мог быть тем самым. Видимо просто тёзка. Однако я его спросил об этом. Оказалось, что ему знаком тот Плоскиня, но к нему он никакого отношения не имеет.

Я взял с собой десяток волонтёров, и мы поплыли на одной из ладей к устью реки, разыскивая рыбаков, среди которых оказался стукач. Выйдя в Дон и свернув налево, вниз по течению, сразу же наткнулись на несколько рыбацких лодок, закидывающих сеть. Мы появились столь внезапно, что они, поняв, безысходность положения, просто стали ждать нашего приближения. Подплыв вплотную к одной из лодок, Плоскиня крикнул:

– где Пихно?

Ему ответили: – На берегу лодку смолит.

Мы завернули к берегу, где за небольшим холмиком, замаскировалась рыбацкая деревня. Если не подплыть совсем близко, то её было не разглядеть. Рыбаки, причалив к берегу, оттаскивали лёгкие лодчонки за холмик, где в десятке землянок проживали рыбацкие семьи. Мы вышли из ладьи и направились к землянкам. У одной из них два парня смолили перевёрнутую вверх дном лодку. Один из парней узнал Плоскиню и удивлённо взглянув на его ноги в цепях, бросил палку с намотанной на неё тряпкой и кинулся бежать.

– Стой, сука! –заорал я, но тот припустил ещё быстрее. Я вынул пистолет и выстрелил вслед, целясь в ноги. Парень свалился на землю, крича от боли. Мы подошли к нему, катающемуся по земле, обхватив раненую ногу ладонями. Я пнул его ногой, и он замер, с ужасом глядя на меня.

– Ты почему наводишь бандитов на мирных людей?

Пихно завыл, плача и начал быстро говорить, трясясь от страха: – Не убивай, боярин! Бес попутал, пощади, век буду на тебя молиться!

Парень был лет 25 -27, довольно тщедушного телосложения, с жиденькими усами и бородкой. В это время, встревоженные выстрелом, из землянок вылезли несколько женщин и глядели на эту сцену. Издали наблюдали за нами несколько детей. Второй парень, помогавший Пихно, куда-то исчез. Некоторое время я обдумывал, убить Пихно или оставить в живых?

Наобум спросил у какой-то женщины – Убить его? Она со страхом покачала отрицательно головой:

– Пожалейте его, у него мать совсем больная!

– Ладно, – сказал я Пихно. – Живи, но если я узнаю, что ты с нехорошими людьми связался, то не обессудь!

Пихно подкатился к моим ногам и стал их обнимать, неся полнейшую чепуху. Я, брезгливо отпихнул его, и мы вернулись к ладье. Я забрался туда и велел грести обратно. Ребята поставили парус, и ладья побежала веселее. До обеда я набросал примерный план посёлка, который показал своим командирам. Моя рота имела номер 5 и полностью состояла из Эрзя последнего призыва. Командирами взводов были Эрзя из сотни Микиша, по именам Парамза, Кечуш и Камай. Теплов командовал третьей ротой, в которой один взвод был из русских, тот самый, который являлся экипажем «Оки».

Присутствовал и бригадир артельщиков по имени Килибака. Я велел ему немедленно начать строительство учебного корпуса, который временно будет и казармой, а возможно и столовой. Взяв с собой рулетку, мы пошли размечать план здания. Со мной был и Арзамас. Я всегда старался держать его при себе, чтобы он набирался ума во всех начинаниях. Мы разметили план стен и обозначили его флажками. Я посоветовал Килибаке вырыть небольшой котлован для устройств, если не полноценного подвала, то хотя бы цокольного этажа, чтобы разместить там котельную. Килибака уверил меня, что если я дам ему бортников, то они выкопают нормальный котлован.

Я согласился с ним, и он начал делать распоряжения. Следующим необходимым шагом, я посчитал устройство водопровода. Мы прихватили с собой два водяных электронасоса, но они не могли засасывать воду с большой глубины, а только в налив. Поэтому их нужно было ставить на уровне воды. Воду нужно подать в какую-то ёмкость, а уж оттуда качать насосом на высоту до 20 метров. Для начала необходимо определить глубину залегания воды, иначе говоря, выкопать колодец. Поскольку мы располагались не на много выше уровня воды, то наверняка грунтовые воды лежат не глубоко. Против учебного корпуса, примерно в 20 метрах, я приказал начать копать колодец, размерами два на полтора метра. Сюда приставили шестерых бортников. Все остальные 45 их коллег копали котлован под здание. Суздальцы, под руководством Арзамаса, начали сборку козлового крана, необходимого для стройки.

У нас имелись два тельфера, грузоподъёмностью по 3,2 тонны. Они имели колёсики, но передвигать их можно было только вручную, зато подъём осуществлялся электромотором. Арзамас со своим братом Алёшкой, уже установили один дизель-генератор на 12 квт. Мы практически разорили склады в Маргелово, забрав все последние запасы кабеля -500 метров и 80 лампочек, оставив Судейкину 20 последних. Две 5-ти метровые трубы диаметра 200 мм и другие, меньших размеров, метров по 20-30. Кое-какой металлопрокат, 20 унитазов, 40 примусов и всего 5 керосиновых ламп.

Самым больным местом были электрические лампы. Они сгорали, а заменить было нечем. Через 6-7 лет их не останется вообще. Это касалось и кабеля, труб и т.д. Для козлового крана вкопали две опоры из брёвен по 14 метров высотой, а сверху уложили ещё бревно, квадратного сечения, получив П-образную конструкцию с пролётом в 11 и высотой в 12 метров. По верху квадратного бревна можно было перекатывать тельфер, висящий на колёсиках. Артельщики разделились на лесорубов и строителей, продолжая непрерывно валить лес. К сожалению, более половины гектара леса в день, освободить не удавалось, но и это было совсем не плохо.

Я, наконец, познакомился с жителями деревушки земледельцев. Поняв, что мы не причиним им вреда, они вернулись в свои землянки. Эти люди были эрзя и они очень обрадовались, встретившись здесь со своими земляками. В деревушке проживали 16 семей четырёх родов. Конечно же 16 семейных пар, среди которых проживали и их родители, но людей старше 50 лет было всего трое. Старостой деревни являлся 53- летний, а по виду и на все 70 лет, мужик по имени Бурнай. Он знал русский язык и воевал против русских под командованием знаменитого Пургаса.

В 1228 году Пургасова волость подверглась опустошительному набегу Суздальского и Рязанского князей, которые жесточайшим образом истребляли мордву, уничтожали посевы и много людей угнали в рабство. Через год Бурнай ходил в ответный поход с Пургасом на Нижний Новгород. Пожгли посады, пограбили деревни, но город взять не удалось. А через короткое время на Пургаса напал мокшанский царь Атямас, в союзе с половцами и сильно пограбил Эрзя. Вот тогда и убежал Бурнай на запад к Воронежу, взяв с собой родственников и односельчан. Это произошло всего 10 лет назад.

С тех пор они тут и живут, скрываясь от всех. В 3-х километрах восточнее имеется еще одна такая же деревня его соплеменников. Там живут примерно 18 семей. В деревне Бурная детей до 16 лет имелось 21. А всего было 56 человек. Дети старше 10 лет уже помогали родителям, а мелюзга 4-9 лет крутились у нас под ногами, мешая работать. Земледельцы почти всё время проводили в огородах, время от времени отправляясь на охоту, с корявыми луками и копьями, добывая то дикую свинью, то оленя.

Кабанов было очень много в округе, чему способствовали многочисленные дубравы, изобилующие падающими желудями. К раздеванию убитых бродников, пахарей тоже допустили и сейчас они все были одеты и обуты, как и рыбаки., да ещё и в запас набрали кучу одежды и обуви, которую мы побрезговали использовать, хотя комплектов 100, не сильно запачканных кровью, приберегли для пленных. Охотники, благодарные нам за одежду и спасение от бортников, принесли нам убитого лося, которого мы съели за 3 дня. Все мы работаем не покладая рук, нам надо обязательно к холодам построить себе жилище. Я немного тосковал по налаженному быту в Маргелово, по мягкой постели, цивилизации. Сколько я вложил своего труда в развитие посёлка, а теперь всё надо начинать сначала, к тому же в гораздо худших условиях. Наверно и волонтёры вспоминают с тоской о покинутых казармах.

Сейчас мы ночуем в палатках. Я в отдельной 6-ти местной, втроём, командиры взводов и старшины, в 12-ти местной, а все остальные в 20-ти местных. Ещё у нас имеется большая палатка для общих сборов, палатка –изолятор для больных и палатка-столовая. Матросы ночуют и кормятся на корабле. У нас нет кроватей, и мы спим прямо на земле, набив мешки соломой. Несколько человек с помощью иглы шьют наволочки и матрасники из перкаля, чтобы набить их позже сеном, а по мере накопления –пухом и перьями. Как раз для курей сделали курятник с насестами. Куры разгуливают по посёлку, ища корм, а вечером забираются в курятник

Свиней и баранов пасут четверо волонтёров с карабинами. Лошади пока не обустроены и со спутанными ногами пасутся на побережье. Кровати сделаем из досок, их у нас должно хватить. Из камней и глины соорудили три большие печи, каждую на 2 котла, освободив походную кухню.15 человек я определил для выделывания кирпичей из глины. Пока жарко, пусть сохнут. Ещё 8 человек роют яму для обжиговой печи. Кирпич нам будет необходим для устройства печей. Так что бездельничать некому. Рыбой нас бесплатно снабжают рыбаки, тоже в благодарность за одежду. Здесь ни у кого нет наличных денег. Все живут тем, что поймают или вырастят, в лучшем случае, обмениваются продуктами.

29 июля. Пятница. Ну вот уже и стали заметны плоды нашей деятельности. Выкопали колодец, глубиной 7 метров. Я велел копать до тех пор, пока вода не дошла до груди копавших. Стены и пол обложили осиновыми брёвнами, до верха. Устроили пока «Журавль»– длинный шест с ведром на верёвке, типа шлагбаума. Сейчас несколько человек строили водонапорную башню высотой в 12 метров. За 3 дня удалось устроить пилораму из электромотора и одной круглой пилы диаметром 120 см, что позволит пилить брёвна диаметром до полуметра. К сожалению, диск был только единственный.

Но нам не нужно пилить брёвна, у нас достаточно досок. Нам потребуется пила для изготовления тонких досок из толстых, или каких-то особых. Как раз такой момент наступил, так как я предложил изготовить ёмкость на башню из дубовых досок. Вообще, по моему приказу мы не стали трогать дубраву, площадью в гектар, находящуюся на территории, запланированной под посёлок. Я хотел устроить там парк отдыха. Но пришлось спилить там пару деревьев. Ёмкость водонапорного бака определили в 10 кубометров. Работяги вырыли котлован под здание, глубиной 2 метра.

Укладка фундамента, он же и стены подвальных помещений ещё не начаты. Первая партия кирпича будет готова только завтра. Я запланировал выложить фундамент из кирпича, подняв его над уровнем земли на полметра, а все три этажа из брёвен, которых уже было достаточно. Я не разрешил применять куриные яйца в пищу, а собирать их, чтобы добавить их в качестве связующего в раствор для кирпичной кладки, так как у нас не было извести. Каждый день куры давали до 250-300 яиц. Пока строители подтаскивали к месту стройки брёвна и доски. Сразу же выпиливали в брёвнах проёмы для дверей и окон. Оконные рамы уже начали изготавливать, применяя плёнку в два слоя. Плёнку я велел ценить пуще золота, она была невосполнима. Сразу же начали копать траншею для отвода канализации от здания. Перед началом защитной лесополосы разметили место для септика и начали копать. Копали и под водопровод от башни к зданию. По расчётам, все запасы труб уйдут у нас на обвязку только этого здания. Керамические, мы, конечно, можем ещё сделать, но металлические на исходе.

На плане я разместил уже склады для отдельных видов имущества, конюшню, хлев для

скотины, курятники, боксы для техники и т.п. С планом я ознакомил бригадира строителей, и он одобрил его. Кстати, вчера приплывали рыбаки из деревни Пихно и подарили нам центнер рыбы, видимо, чтобы задобрить нас из-за действий своего родственника. По их рассказу, Пихно всё ещё болен, но уже начал немного передвигаться, сильно хромая. Пулю ему извлёк местный знахарь, живущий неподалёку в лесу. Я заинтересовался этим фактом и попросил показать место, где тот обитает. Рыбаки объяснили, как его найти. Я решил незамедлительно посетить его, как раз сегодня. Взял с собой Арзамаса с Алексеем, десяток волонтёров и старшину своей роты Инжевата. Следовало пройти от нас 3 км по лесу на восток. Мы пошли пешком.

По дороге я беседовал с Инжеватом о жизни. Кстати, я спросил, его – Не против ли он, если я его буду называть Женя, конечно, только при разговоре без посторонних? Он был не против. Я, между прочим, уже договорился с командирами взводов, что буду называть Парамзу -Парамоном, а Кечуша- Кешей. А вот для Камая нового имени не придумал. Через 25 минут добрались до землянки знахаря. К нему вела тропинка от деревни рыбаков, это ещё дальше на восток. Мимо землянки протекал тоненький ручеёк, который был в одном месте перегорожен и там собрался небольшой водоём, выложенный камнями и глубиной полметра. Вход в землянку прикрывала шкура громадного волка, откинутая сейчас в сторону.

Мы подошли ближе, и я засвистел какую-то мелодию. Из землянки показался мужчина, лет сорока пяти, весь заросший бородой и усами. Зато голова была выбрита до блеска. Он, не говоря ни слова, посмотрел на меня, на сопровождающих и остановил свой взгляд на мне, поняв, что я тут главный.

Я сказал – Мир тебе, человек!

Он ответил – И тебе того же!

Я спросил – Ты умеешь лечить людей?

– Умею-ответил он. – А ко мне пойдёшь?

Он ответил: – Я знаю, кто ты. Но почему ты зовёшь меня? Меня гонят отовсюду. Я не верю в нового Бога, поэтому меня даже хотели убить в Муроме, но я сумел убежать. Всего 7 лет назад я поселился в этом месте. Никого не трогаю, никому не мешаю. Если кто-то приходит ко мне с жалобами, я помогаю чем могу. Оставьте меня здесь.

Я ему отвечал: – Мне безразлично в кого ты веришь, или вообще ни в кого не веришь. Мне очень нужен человек, который может помочь больным и раненым. У меня 8 раненых в бою. Если ты можешь им помочь, то я прошу тебя это сделать. Я не останусь неблагодарным. Более того, если ты захочешь и в дальнейшем мне помогать, то можешь остаться у нас жить. Я дам тебе настоящий дом и не оставлю голодным.

Мужик ответил – Я не один. Со мной живёт моя жена, которая мне помогает и две девочки сироты.

– Ничего страшного, – сказал я. – Я приму вас всех, но лечить раненых мне нужно немедленно.

Мужик кивнул мне – Хорошо, я иду с тобой. Он крикнул в землянку – Молчана, собирайся! Подождите, я сейчас, – сказал он и скрылся в землянке. Через короткое время из землянки вышел знахарь, его жена и две девочки 12-13 лет. У знахаря через плечо была перекинута сумка, видимо с инструментом или лекарствами. Мы отправились к нам.