скачать книгу бесплатно
– Тебе-то что?
– Ничего. Переставьте машину на стоянку – и вопрос исчерпан.
– Слышь, моралист, шел бы ты отсюда.
– Ты как меня назвал, смешарик?
– Кто?
– Ну, смешарики… – давясь от смеха, ответил Лисицын, – это незаконные дети колобка…
– В смысле?
– Ну, он от бабушки ушел, он от дедушки ушел, потом зайца встретил… Судя по всему, жил с ним какое-то время, а потом дальше покатился. Глядя на разнообразие видов, жил со всеми подряд. А учитывая наличие в истории пингвина, ухитрился допрыгать аж до Антарктиды.
– Ты что, издеваешься?
С этими словами парень распахнул дверь и вылез из машины. Лисицын едва не расхохотался, настолько он, оказывается, попал в точку. Несмотря на молодость, его оппонент успел обзавестись изрядно выпирающим брюшком, да и в целом был не худеньким. В общем, кого-то из знаменитого мультфильма он точно напоминал. Вот только пытаться с такой внешностью произвести грозное впечатление – занятие неблагодарное.
– Не ты, а вы, я с тобой свиней не пас. А в остальном все верно, издеваюсь.
Да, с выдержкой у него тоже так себе. Во всяком случае, не стоило так раздуваться и грозно шагать к собеседнику. Не сделал бы этого – не получил бы короткий, хорошо поставленный толчок в живот. Бей Лисицын по-настоящему, парня сложило бы пополам, а так – на секунду задохнулся, и только. Как раз хватило, чтобы получить второй толчок, сильнее, но куда медленнее первого, и влететь обратно в салон машины, как раз на собственное кресло.
– Сидеть! – шепотом, но притом максимально отчетливо рыкнул Лисицын на подавшегося было на помощь товарищу водителя, одновременно снимая с переносицы огромные пластиковые очки с простыми стеклами и аляповатой московской символикой на дужке. Пять минут как прикупил – в столичных гостиницах сувениры продают не везде, но конкретно в этой нашлись. В прошлом году они были писком моды, а сейчас превратились в неликвид, но драли за него ушлые москвичи безбожно. Заодно Сергей проглотил две конфеты, которые до того держал за щеками, что немного меняло контур лица и одновременно искажало речь. – Двойка вам за наблюдательность и незачет по рукопашке. Все, поехали.
Смотреть на охреневше вытянувшиеся лица было одно удовольствие. Потом тот, которого Лисицын слегка помял, непонимающе свел глаза к переносице и удивительно философски поинтересовался:
– И что это было?
– Полный крах и провал. Вторая буква «и». Что глазенками-то хлопаешь? Фиаско это, фиаско, а совсем не то, о чем ты подумал.
Судя по выражению лица, посрамленный и обиженный в лучших чувствах парень сказать мог очень многое, но все же промолчал. Плюс балл за умение, пускай и неполное, контролировать эмоции. И еще балл за инстинкт самосохранения, благодаря которому Лисицын всю дорогу ехал в тишине – не только переговариваться лишний раз, но даже и включать радио его спутники не рискнули.
Честно говоря, поездка не доставила Лисицыну особого удовольствия. Хочешь посмотреть на одноклеточных? Купи микроскоп. Ну, или включи на телевизоре любое ток-шоу. Иногда это даже забавно. Вот только ехать с ними больше часа в одной машине – это, извините, для мазохистов. Хотя, конечно, кое-какие выводы из поездки он тоже сделал. Хотя все когда-нибудь кончается, и вот он стоит, разглядывая большое и на редкость безвкусное здание, конечную цель их пути. Во всяком случае, на этом этапе.
Секретарша у Бестужева выглядела не старше тех парнишек из машины. Фигуристая, да и мордально вполне ничего. Даже, можно сказать, ничего себе. Неясно, как у нее с деловыми качествами, скорее всего, неплохо – вряд ли в таких учреждениях держат исключительно за смазливое личико. Но, можно побыть в меру циничным, не только за профессионализм ее здесь держали, ох, не только. Впрочем, это вам не упавший в феминизм, морализм и толерантность Запад, в России на многое смотрят проще, да и, откровенно говоря, Лисицына такие вопросы не касались в принципе. Нюансы работы Бестужева – это только его проблемы, да и вообще, женщина – друг человека.
Мариновать в предбаннике, сиречь приемной, Лисицина не стали. Но и внутрь сразу не пропустили – традиция, однако, любое начальство среднего звена просто обожает демонстрировать всему миру свою значимость. Можно было, конечно, проигнорировать условности, но, как гласит старая армейская мудрость: короткий путь всегда заминирован. Поэтому Лисицын не стал обострять – и правильно сделал. Прошло всего-то две минуты, и все та же фигуристая секретарша, на миг оторвавшись от каких-то, несомненно, очень важных, бумаг и повинуясь сигналу, который гость так и не смог засечь, указала ему на дверь кабинета. Молча указала – видать, недостоин он, чтобы с ним вслух общались, ибо пришел без шоколадки.
Кабинет Бестужева ему понравился. Он о таком всегда мечтал. В родной полиции только это и оставалось – мечтать, у них бюджет всегда впритирку. Здесь же такими проблемами особо не заморачивались. И кабинет – соответствующий. Не большой – но и не маленький, в самый раз. Вдоль стены шкафы, заполненные книгами и папками. Все строго по ранжиру… Мягкий, точно под размер кабинета, ковер с отлично гасящим шаги толстым ворсом. Можно не сомневаться, чисткой его озабочивается не сам Бестужев и не фифа-секретарша, наверняка здесь есть целый штат уборщиц. Ну и стол, как и положено, буквой Т. Хороший такой стол, удобный. Большой! Из натурального дерева, а не простонародного ДСП. На таком при нужде можно спать, причем как минимум втроем сразу.
А вот хозяин всего этого великолепия выглядел недовольным. Видать, ему успели доложить, как неуважительно Лисицын обошелся с его людьми. Правда, вслух он ничего не сказал, сухо обменявшись дежурными приветствиями. Разве что поморщился, когда Сергей без приглашения опустился в огромное мягкое кресло, явно предназначенное для особо важных гостей. Да еще и, вместо того, чтобы ждать, когда предложат, по-плебейски бесцеремонно затребовал кофе… Но, в конце концов, не выдержал безмятежно довольной физиономии Лисицына, и его все-таки прорвало.
– И чему же вы улыбаетесь? – голос Бестужева звучал не слишком приветливо.
– Своему гонорару, который вам придется удвоить.
– Не понял…
В голосе, да и во взгляде работодателя звучало искреннее изумление, интерес, но, как ни странно, ни малейших признаков негатива. Последнее развеяло все сомнения Лисицына относительно денег – явно не из своих ему будут платить, а государственная казна и не такое стерпит. Или же… Или деньги вообще не собираются платить, рассматривая исполнителя как будущего покойника.
– Да чего тут понимать, Виктор Георгиевич? Вы послали за мной людей, а я, воспользовавшись моментом, их чуточку оттестировал. Простите, это даже не первый класс, вторая четверть, а детский сад, ясельная группа. Мелочь, но очень показательная. Раз операция, да еще совместная, да еще настолько важная, что чиновник, занимающий достаточно высокое положение, лично полетел за исполнителем, то есть мной, в нашу Тмутаракань, то все задействованные в ней люди должны иметь соответствующий уровень. Если посланы мальчики – значит, ничего серьезнее под рукой не оказалось и средства, которые вы реально можете задействовать, весьма ограничены. И сам собой напрашивается вывод о том, что команда на проведение операции отдавалась не с самого верху. Скорее, это частная инициатива сотрудников, скажем так, в масштабах вашей конторы не слишком высокого ранга. Побудительные мотивы, честно говоря, мне неинтересны, а вот результат налицо. Отсюда и ограничение в средствах – полк толковых профессионалов вам никто не даст, приходится обходиться тем, что есть. Вроде этих ребят, которые, не спорю, хороши как водители, но это ожидаемо – другие в Москве не выживают. Но это их единственное достоинство, в остальном они не более чем прошедшие базовую подготовку клерки. Я прав?
– Это что-то меняет? – голос Бестужева стал напряженным.
– Разумеется. Многократно возрастают риски. Поэтому – двойной гонорар.
– Право же, Сергей Павлович, вы перегибаете палку.
– Озвученная мной сумма не кажется вам адекватной?
– Именно.
– Что ж, логично. Сделаем ее более правильной. Еще раз удвойте сумму – будет четыре от первоначальной. И половину вперед, иначе я вообще никуда не полечу.
Даже повисшая в комнате тишина, казалось, звучала возмущенно. Однако когда Бестужев открыл рот, судя по всему, чтобы разразиться гневной тирадой, тихо, без малейшего скрипа открылась дверь, и раздался удивительно веселый, на грани смеха, голос:
– Виктор Георгиевич, соглашайтесь. В данном случае вы совершили ошибку, а за них всегда надо платить.
– Но… – Бестужев попытался было возмутиться, но почему-то вдруг моментально увял. – Ладно, вы правы.
И по тому, как легко он согласился, Лисицын заподозрил, что продешевил.
Между тем вошедший прошествовал – иного слова не подберешь – ко второму креслу, близнецу того, в котором расположился Сергей, и со стоном наслаждения опустился в его мягкие недра. На вид лет сорока, может, чуть больше. Высокий, куда выше Лисицына, притом, что тот на свои сто восемьдесят два сантиметра не жаловался. Худощавый, но не скелет, просто жилистый, крепкая мускулатура словно бы просушена под солнцем. Человек с таким сложением вполне может оказаться в схватке намного опаснее накачанных юнцов. Черты лица типично человеческие, но вот цвет глаз… Были у него в роду эльфы, хотя и давно, поколения три, а то и все пять назад.
Судя по позе, особенно по вытянутым ногам, человек этот изрядно устал. А еще он, похоже, стоял в табели о рангах, неважно, гласной или нет, совсем чуточку, но выше Бестужева. Уж слишком вольно он себя вел, а хозяин кабинета, что характерно, не возмущался. Вместо этого отдал распоряжение – и секретарша, вдруг ставшая нереально любезной, принесла гостю чай. И, видимо, за компанию, кофе для Лисицына. А то он уже думал, что не дождется.
– Итак, – неизвестный закончил потреблять свой напиток, ароматный настолько, что Лисицын пожалел о своем выборе. И это притом, что кофе в его собственной чашке тоже был очень неплох. – Меня зовут Лешко Петр Михайлович. И я, как вы, наверное, догадались, руковожу нашей авантюрой. Виктор, – кивок в сторону Бестужева, – мой заместитель. И да, честь и хвала вашей проницательности, вы близки к истине. Если сравнивать с мишенью, целились в десятку, но выбили девять, что, согласитесь, тоже очень неплохо.
– Понятно. И в чем я ошибся?
– В том, что операция – частная инициатива. Скажем так, не совсем частная.
– А точнее? Я не вполне понимаю вас, а играть словами мне неохота.
– Ну, все же просто, Сергей. Разрешите обращаться к вам по имени? Благодарю. Итак, поясняю. Начальство еще не знает, в курсе ли оно наших действий. Если все получится, то оно, разумеется, изначально было поставлено в известность, одобрило и оказало всемерную поддержку. Если будет громкий провал, то оно знать не знало и ведать не ведало о непрофессиональных действиях нескольких авантюристов невеликого ума и нижесредних способностей. Ну и, конечно, остается промежуточный вариант, когда успеха нет, но нет и провала. В этом случае нам, скорее всего, кулуарно намылят шею, но наверх информация не пойдет. Финансирование осуществляется из фондов, скажем так, отчетности не требующих, а потому спустить процесс на тормозах будет не так уж сложно.
– Как все запущено, – пробормотал Лисицын. – Вот ни капли не удивлюсь, если сейчас услышу до кучи, что вас в этой жизни мучает очень много проблем. И самая главная из них – я.
Лешко рассмеялся, совершенно искренне.
– У вас мания величия или чувство юмора такое? – вопросил он в пространство.
– Обижаете. Конечно, мания. Я и чувство юмора – понятия несовместимые. А вообще, мне все же хотелось бы узнать, наконец, что планируется совершить героического, если за это не морщась предлагают такие деньги.
– Вот это уже деловой разговор. Слушайте внимательно и не перебивайте. Любые вопросы потом.
Что же, потом – значит, потом. Лисицын очень хорошо умел чувствовать момент, когда заканчивается треп и начинается работа. Единственное, пожалуй, себе послабление он сделал, поудобнее расположившись в кресле – неизвестно, сколько протянется разговор, а отвлекаться из-за затекшей спины не хотелось. Впрочем, его опасения не оправдались – рассказ вышел короткий, не так уж много информации было у его нанимателей.
Если опустить малозначимые нюансы, то в сухом остатке выходило следующее. Шесть лет назад в одной из бывших французских колоний вспыхнули волнения. Причины? Да пес их знает, в тех местах вечно кто-то с кем-то задирается. Тогда никто особо не интересовался, а потом и вовсе стало не найти концов. Точнее, нашли бы, если б занялись всерьез, но кому это надо?
Так или иначе, маленькая и никому, кроме падких на жареные кадры репортеров, не интересная заварушка в один прекрасный день переросла во что-то большее. И, как обычно бывает, как только масштабы беспорядков перешагнули некий мало кому ведомый порог, кто-то бросил клич «Бей белых!», и все до того враждующие стороны объединились, разом найдя общего врага.
Ничто не ново в этом лучшем из миров, подобные эксцессы в тех краях тоже случались уже не раз. Поэтому белые, как правило, жили компактными группами, охранялись военными, причем не местными обезьянами, а опять же белыми, обычно из частных военных компаний, и при нужде переходили на осадное положение. Орки могут быть яростными бойцами, но против белых они – мясо, а на длительные планомерные действия, требующие не только храбрости, но и изрядной дисциплины, и вовсе редко способны. Побузят, затем все успокоится, и через несколько месяцев восстановится статус-кво. В принципе, сейчас все ожидали нечто подобное, но – не срослось.
Как получилось, что разбушевавшиеся орки прорвали периметр, оставалось только гадать. В принципе, на том бы все и кончилось, оборона рухнула, как карточный домик, но, к счастью, там же находился взвод американских морских пехотинцев. Что-то в тех краях нашли интересное и ценное, то ли золото, то ли титан, и американцы, имеющие неплохие подвязки в регионе, прислали туда геологов, выделив им в сопровождение морских пехотинцев. Те показали себя очень неплохо, сумев заткнуть прорыв, но было ясно, что удержать врага не получится. Однако получилось отступить в аэропорт, где толстые стены здания превращали его в подобие неплохой крепости и был шанс дождаться самолета.
Увы, местные смогли захватить несколько зениток, устаревших морально и физически, плюс добыть где-то несколько ПЗРК, и первый же транспортный самолет, попытавшийся зайти на посадку, был сбит. Спасли тогда ситуацию русские, которым, в принципе, было все равно. Однако же отказывать в просьбе о помощи они не стали – видать, имели в том свой интерес. Накрыли зенитки ракетами с истребителей, посадили транспортный самолет и вывезли всех, кто сумел до него добраться, подтвердив еще раз свою репутацию солдат крутых и безжалостных. Но все это Лисицын знал и так – как-никак, он в той операции непосредственно участвовал. А вот дальше стало интереснее.
Американцы все же решили вернуться в те места. Официально – геологическая экспедиция. МИД проверил по своим каналам – не золото и даже не титан – уран, это дорогого стоит. Но имелся тут маленький нюанс – после того позорного бегства что американцы, что европейцы в тех местах изрядно утратили позиции. А русские, напротив, их укрепили. Лучше всего на орков действует страх, а уж его-то десантники нагнать смогли с избытком. Полконтинента их опасались, а остальные откровенно боялись, ибо знали – русские всегда возвращаются и мстят за своих, жестоко и страшно. И потому де-юре самостоятельные государства находились под сильным влиянием русских. Лезть в такой ситуации с обычно присущей им наглостью американцы не рискнули и обратились в Москву с просьбой о содействии. Там согласились предоставить сопровождающего, а американцы указали на конкретного человека. Вот и все, если кратко.
Выслушав, Лисицын очумело повертел головой. Ему, откровенно говоря, расклад стал абсолютно непонятен. Если янки обратились с просьбой о помощи, то как они могут играть первую скрипку? И при чем тут конкретно он? В такой ситуации работает принцип «Жри, че дали». Но, как ему объяснили, здесь уже играла большая политика. А в нее дилетантам лучше даже не пытаться совать нос – с ботинками схарчат. Да и проконтролировать этих геологов стоило, мутно там все. А он… В общем, охраной геологов руководил один из участников тех событий, и он запомнил русского, спасшего ему шкуру.
– Очень интересно, – мрачно резюмировал Лисицын, когда ему закончили обрисовывать ситуацию. – Как я понимаю, в случае если там вскроется что-то по-настоящему интересное, вы с этого многое поимеете.
– Ну, вы же тоже не жаждете вывернуться наизнанку ради идеалов, – Лешко хитро прищурился. – Сколь я помню, вы предпочитаете работать за деньги и цените свои услуги недешево.
– Если я не спешу положить жизнь за идеалы, это еще не означает, что их нет. Просто я не хочу в один прекрасный день оказаться бывшим героем.
– То есть?
– Был у меня… сослуживец. Кстати, в той заварушке он тоже участвовал. Не друг, но хороший товарищ. И в бою надежный, как скала. Меня-то по ранению комиссовали, а он лямку тянул до конца. Приезжал как-то, мы с ним поговорили… В общем, вернулся домой, оглянулся и разочаровался. Пока воевал – был нужен, когда закончил – его просто послали куда подальше. На том, что мы лили кровь… Реально лили, чаще всего чужую, но бывало, что и свою, это не фигура речи. Так вот, зарабатывали на том состояния совсем другие люди. А мы, отработав свое, разом стали никому не нужны. А ведь наши родные ничуть не меньше имеют право носить бриллианты, чем актрисульки. Бездарные, к слову, но умеющие правильно выбрать… гм… покровителей.
– Вы удивительно дипломатичны для полицейского, – хмыкнул из-за своего стола Бестужев. – Не задумывались о смене профессии?
– Спасибо. Задумывался, конечно, только достойных предложений пока не поступало. Так вот, бриллианты своим женщинам дарить мы тоже не против. Но – как-то нет у нас соответствующих миллионов. Притом, что мы их, говоря честно, заработали. Кое-кто, небрезгливый и идеалами не обремененный, много чего привез из… командировок. В Африке не только орки, там есть чего взять. А прочие остались со своей зарплатой. Не самой маленькой, но и отнюдь не большой. Так вот, идеалисту осознание этого тяжко пережить. И слишком велик для них шанс или спиться, или начать восстанавливать справедливость в собственном ее понимании, скажем так, не вполне законными средствами. Когда я это понял, то разом переквалифицировался в реалисты. Хотите, чтобы вам что-то сделали – платите соответствующий гонорар. Не устраивает – ищите другого исполнителя. Вот так, немного сумбурно получилось, но суть вы, думаю, уловили.
– Тогда, я думаю, вам нет смысла на нас обижаться.
– А я и не обижаюсь, просто констатирую факт и делаю для себя определенные выводы.
– Это хорошо. Трезвый взгляд – он еще никому не вредил. Это там, на самом верху, можно корчить из себя героев и бессребреников, не отрывая задниц от стула. А на нашем уровне – сплошное разгребание дерьма, которое льется сверху и подпирает снизу.
– Логично, в общем, если хочешь работать сантехником, в первую очередь забудь все, чему тебя учили в порнофильмах.
– Верно, хотя и грубо. Небось, в школе слышали? Для института звучит мелковато.
– Ни там, ни там. Улица и гитара – наше всё.
– О, высокий уровень образования, – рассмеялся Бестужев, и в его голосе Лисицыну послышались нотки легкого превосходства. – Небось, струнами бренчать там же научились?
– Что поделать. Я вообще был разносторонним ребенком. Постарались родители, да… Но самое лучшее мое воспоминание о музыкальной школе – меня в нее не отдавали.
– Все, потом обсудите, – вмешался Лешко. – Сергей, это все интересно, но не слишком актуально. А теперь снова замолчите и слушайте, будем вам задачу ставить.
В общем, вечер прошел в постановке задач, оправданиях и наставлениях. И, когда Сергей вечером растянулся на койке в своем номере, он отчетливо понимал: как бы ни повернулось дело, легкой жизни ему ждать не приходится.
Американцы прибыли на следующий день, ближе к вечеру. Не все, разумеется, а числом трое. Один – руко водитель миссии, второй – начальник охраны, его Лисицын узнал сразу, несмотря на прошедшие годы. Ну и третьего тоже узнал, хотя, можно не сомневаться, здесь он больше для представительного вида группы и, возможно, охраны, и ничего не решает, не его уровень.
– Сэм, и ты здесь?
– Конечно, – здоровенный орк (ох, простите, оркоамериканец) почесал бритую голову. – Без меня нашего кэпа уже пять раз бы съели.
На них сурово зыркнули с обеих сторон – как посмели нижние чины поломать регламент! Однако тем было наплевать.
– Ты ж вроде не хотел ехать в Россию.
– А меня кто-то спрашивал? Толерантность, чтоб ее! В группе обязательно должен присутствовать оркоамериканец, и все тут. Хорошо еще, зная ваше отношение к всевозможным меньшинствам, какую-нибудь лесбиянку не добавили. Видать, успех миссии для них важнее гендерных прав. Но от моих, чтоб их, братьев по крови отвертеться не удалось. Вот и приказали…
– Приказы не обсуждаются?
– Вроде того. Да и на кого я его, – кивок в сторону командира, – брошу.
– А ничего, что мы здесь тоже присутствуем? – голосом, сочащимся ядом, поинтересовался Бестужев.
– Ничего-ничего, вы нам не мешаете, – ответил Лисицын. Орк с готовностью заржал. Похоже, штафирки, с умным видом ставящие задачи, его тоже малость достали.
Американцы переглянулись. Тот, что постарше, в дорогом костюме, мученически сморщил лицо. Второй, помоложе, на котором гражданская одежда сидела малость неловко, с трудом удерживался от смеха. Лешко, к удивлению Сергея, тоже едва заметно улыбнулся – он, похоже, игру Лисицына понял с самого начала. Хотя… чего тут гадать? Сам ведь попросил «малость пошуметь». Единственно, не учел, что «малость» у каждого своя. Бестужев после той единственной реплики сохранял каменно-спокойное выражение лица, а вот его подчиненный, по молодости не успев заматереть в дипломатических баталиях, непроизвольно скривился.
– А Фрэнк где?
– Нет больше Фрэнка, – вздохнул и внезапно посерьезнел Сэм.
– Погиб?
– Хуже… Женился.
На их жизнерадостный смех отреагировали, наконец, и остальные. Лейтенант (о нет, уже капитан) Трумэн и до того еле сдерживался, а теперь откровенно, в голос, хохотал. Американцев вообще иной раз легко рассмешить. Лешко улыбался, Бестужев старательно пытался сохранить невозмутимое выражение лица профессионального сноба, но уголки губ его предательски дрожали. Кобрин… Ну, примерно то же самое, только получалось чуть хуже. И единственный, кто скорчил недовольную рожу, был руководитель американской группы – он, похоже, был попросту взбешен. И его реакция о многом говорила.
Как и многие мальчишки, в далеком сопливом детстве Лисицын с восторгом смотрел успевшие стать классикой фильмы о звездных войнах. И хорошо запомнил одного персонажа. Как там его? Джа-джа, что ли? Неважно. Главное, это был хороший пример того, как из обычного придурка можно вырасти до политика галактического масштаба. Ну а человек перед ним выглядел наглядным примером абсолютно противоположного.
Смит (настоящая это фамилия или псевдоним, интересно) привык держаться, как большой начальник, и не скрывал этого. Манера одеваться вкупе с ценой, которую наверняка пришлось выложить за шмотки (проработав несколько лет в полиции, Сергей научился хорошо разбираться в таких вещах), а также явная привычка к тому, что все это великолепие, за которое простому человеку вкалывать придется ой как долго, не более чем повседневная одежда, говорили о том, что этот человек – чиновник достаточно высокого ранга. Только вот должность руководителя экспедиции – это не совсем то, что может служить повышением для кабинетного работника. А то, что перед ним отнюдь не Индиана Джонс, Лисицын понял моментально. Этот человек держит себя в форме, что нормально для зажиточного американца, но и только. Фигура, сделанная под руководством фитнес-тренера, равно как и пластика движений, заработанная на утренних пробежках, не имеют ничего общего с тем, что приобретаешь, бродя по джунглям. Да и с людьми тот, кто хоть часть жизни провел в поле, держится совсем иначе.
Хотя… всякое бывает. Вроде человек как человек, а садится в кресло, получает укус от бешеного начальника, от другого пару инъекций кожаным шприцом – и готово дело, перед тобой стандартный чиновник. Лисицын, было дело, насмотрелся на таких. Может, и здесь тот же случай?
Позже, вечером, докладывая свои наблюдения кураторам, он получил ответ, что их выводы схожи с его собственными. И тот факт, что ни по официальным, ни по оперативным каналам получить информацию об этом человеке не удалось, косвенно подтверждал выводы. Но это потом, сейчас же шли совсем другие разговоры. И атмосфера моментально стала неформальной – военные скучковались в одном углу, дипломаты – в другом. Так сказать, по интересам.
Откровенно говоря, Лисицын не слишком скучал по случайным знакомцам – в африканских и прочих вояжах таких набралось ой как немало. Весело жили, быстро, а черный континент что тогда, что сейчас кипел, будто чайник на плите. Однако же все равно приятно. Тем более, за время, которое американцы вынужденно просидели на русской военной базе, они успели если не сдружиться, то хорошо пообщаться в неформальной обстановке. А потому он с интересом выслушал новости – как-никак, шесть лет не виделись.
Для лейтенанта Алекса Трумэна тот эпизод стал если не крахом карьеры, то ее тормозом. Откровенно говоря, не происходи он из весьма влиятельной семьи (как-никак, один из его прямых предков успел побывать даже президентом США), то могли и в отставку за сотрудничество с русскими выпереть. Все же, хотя формально две сверхдержавы и не были врагами, но отношения между ними были традиционно натянутыми.
Как нормальный военный, нормальный американец и вообще нормальный человек, Трумэн желал реабилитироваться, а командование этим бессовестно пользовалось, так что работать пришлось за троих. И на нескольких заданиях из тех, что обычно пытаются десятой дорогой обойти, тоже. В последний раз едва не сдох. Правда, не от вражеской пули, а потому, что в этой долбаной Африке микрофлора кишечника очень быстро превращается в мегафауну. Едва оклемался…
Услышав об этом, Лисицын только хмыкнул:
– Лучшее лекарство от всех болезней вода. Чайная ложка воды на стакан спирта. Рецепт дарю.
Американец лишь рассмеялся, что об этом рецепте он знает и регулярно его использует. Более того, может статься, благодаря ему он и выжил тогда. И не только тогда, на этом месте он прикрыл глаза, что-то вспоминая, и продолжил свой рассказ.
