скачать книгу бесплатно
Позади главного корпуса, совсем рядом с черным входом в столовую, красовался аккуратный коттедж с вывеской «Администрация». Его, как догадался Бабкин, занимала заведующая с красивым именем Ольга Романовна Григорьева.
Ни возле корпуса, ни около домика заведующей никого не оказалось, только на подоконнике столовой сидела пушистая белая кошка с рыжей манишкой и рыжим хвостом.
– Кис-кис-кис, – негромко позвал Сергей, перешедший на шаг, чтобы отдышаться.
Кошка округлила желтые глаза и нервно дернула хвостом. Затем встала, потянулась на всех лапах и, бесшумно спрыгнув вниз, засеменила в сторону коттеджей.
– Ну, веди, – пробормотал Бабкин, направляясь за ней.
Коттеджей было пятнадцать, и возле первого же из них кошка исчезла, обернувшись на прощанье и внимательно поглядев на Сергея. Просто завернула за угол, а когда спустя несколько секунд Бабкин завернул следом, ее уже не было.
«Чеширский кот какой-то, а не кошка».
Системы в выборе места для коттеджей Сергей не заметил. Первые три домика разделяли сто метров, но четвертый уже терялся в глубине леса, почти невидимый за деревьями (именно его и занимали Черниковы). Пятый вырастал, будто из-под земли, на краю пруда, похожего на синее блюдце с изумрудной каймой ряски по краям. Шестой тоже прятался у подножия невысокого лесного холма, за которым, как обещал план, должно было находиться озеро Светлое.
Сергей взбежал на холм и остановился.
Обещанное озеро лежало перед ним. Бабкин сразу понял, откуда взялось название: вода в озере казалась нежно-голубой, местами белесой. Но не цвет воды привлек его внимание, и даже не лодка с одиноким рыбаком, ссутулившимся над своей снастью…
На берегу озера стоял дом. От него-то Сергей и не мог оторвать взгляда.
Двухэтажная бревенчатая изба казалась сказочным обиталищем чародея, живущего в этом лесу. За ней смыкали строй высоченные ели, словно охранявшие повелителя, и темная, мрачно-торжественная зелень их хвои издалека была похожа на грозовую тучу. Кто-то много лет назад посадил здесь маленькие елочки, и они вымахали до самого неба, изгнав из своих владений низкорослые кустарники и деревья поменьше. Ни одно не смогло выжить под тенью широколапых ветвей.
Изба выглядела старой, не сказать – старинной, но, приглядевшись, Сергей понял, что перед ним все же новодел. Не строили русских изб с такими большими окнами, с верандой, обнесенной резной оградой, с балкончиком, выходящим к лесу.
Бабкин вытащил из кармана план, расправил и озадаченно наклонил голову. План убеждал его, что вместо большой просторной дачи на берегу озера стоит конура. Крохотный домик, нарисованный на листе, был раз в десять меньше, чем значки, обозначающие коттеджи. Сергей вдруг понял, что, бегая, сделал полный круг и главный корпус должен стоять совсем недалеко от избы. Приглядевшись, он даже рассмотрел очертания здания – всего лишь метрах в сорока за сказочным домом.
Он снова взглянул на план «Рассвета» и нахмурился: если судить по схеме, пансионат был вытянут вдоль берега озера, и выходило, что основной корпус находится в крайней левой точке территории, а «изба чародея» – в крайней правой.
– Руки тебе пообрывать, – пробормотал Бабкин, имея в виду составителя плана. – Сусанин какой-то.
Он спустился с холма и пошел по берегу озера, разглядывая затейливую вязь резьбы на коньке крыши.
На полпути Сергей спохватился, что вышел из роли спортсмена, и побежал. Но кроссовки увязали в песке, и, помучившись немного, он плюнул на конспирацию. В конце концов, ничего удивительного, что вновь прибывшему стало интересно посмотреть на необычную постройку.
Подойдя вплотную, Бабкин задрал голову вверх. Десять окон, по пять на каждом этаже, плотно зашторены. Но изнутри слышались голоса.
Сергей обошел дом кругом, отметив, что позади него имеются деревянный сарай и дряхлая погребица, и наткнулся на крохотный, совсем кукольный огородик, где росли петрушка и укроп, покачивала пушистыми сиреневыми соцветиями мята, и даже огуречный куст осторожно высовывал свои плети из-под парника, будто проверял, не озябнет ли, если выползет целиком. Хозяева посадили здесь и малину, но без ухода та совсем одичала и закустилась.
Бабкин воровато оглянулся и, не удержавшись, сорвал листик мяты, растер в пальцах. В ту же секунду хлопнула дверь, и на крыльце заговорили – громко, повелительно. Не раздумывая, Сергей отпрыгнул в сторону и затаился в малиннике.
Из зарослей хорошо просматривались крыльцо и часть веранды со столом и плетеными стульями. Возле одного из стульев, взявшись руками за спинку, будто собираясь поднять его, стояла женщина столь необычного вида, что Бабкин, собиравшийся незаметно исчезнуть, в изумлении замер на месте.
Он дал бы ей около пятидесяти лет. Мелкая востроносенькая дамочка с редкими рыжеватыми волосами, убранными в мышиный хвостик, и недобрым лицом. На ней было ошеломительной красоты длинное платье из зеленовато-серой ткани. Оно струилось вниз, падало складками на пол, и даже Бабкину, плохо разбиравшемуся в моде, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: такая вещь не может принадлежать этому времени. Поразил его именно контраст между необычностью наряда и банальнейшей внешностью его обладательницы.
– Мне кажется, пора приступать к завтраку, – громко сообщила женщина. Это ее повелительный голос Сергей слышал минутой ранее.
– Но позвольте, Клара Ивановна, – запротестовал мужской баритон. – Еще нет семи!
– А вам, Григорий, надо бы оставить свои барские замашки! – визгливо сказала женщина. И нравоучительно добавила: – Завтракать в половине одиннадцатого вредно для здоровья! Подавайте!
– Слушаюсь!
Почти сразу Сергей увидел и обладателя баритона, шагнувшего на веранду и остановившегося в нескольких шагах от женщины в платье. Мужчина застыл в нелепой позе, чуть наклонившись вперед и согнувшись в спине: поза его выражала не то подобострастие, не то готовность выкинуть фокус. Что-то определенно шутовское имелось и в манерах, и в его голосе. Со спины Бабкину было видно лишь, что он невысок и очень черноволос: смоляного цвета завитки спадали ему на шею.
«Баритон» шагнул на крыльцо и скрылся в доме. Когда он вернулся, в руках его был поднос с чашками. Последние он расставил на столе с проворством официанта. Только теперь Сергей обратил внимание, что мужчина тоже одет странно: серые хлопковые брюки, рубаха навыпуск из такого же материала и подобие фрака. Вид нелепый и даже отчасти пугающий своей нелепостью.
– А где ваша сестра? – раздраженно спросила дама, похлопывая ладонью по перилам. – И где эти двое?
– Сейчас будут. Одну секунду!
Он вновь исчез, и вскоре вернулся, но уже не один. За ним шла женщина в длинном и широком черном платье с белым фартуком. Голову ее покрывал белый чепец. Крепкая, широкая в кости, такая же черноволосая и курчавая, как мужчина, она не улыбалась и выглядела угрюмой.
– Доброе утро, Клара Ивановна! – поздоровалась она, ставя на стол поднос с чайником и бутербродами.
– Доброе утро, милочка, – небрежно ответила та, шагнула к столу и застыла, словно в ожидании.
На несколько секунд воцарилась странная тишина, которую даже Сергей из своего укрытия ощутил как напряженную.
– А что нам нужно сказать? – наконец пропела первая женщина.
Вторая поправила съехавший на лоб чепец и попыталась что-то выговорить.
– Не слы-ы-ы-ышу! – покачала головой первая.
Лицо второй покраснело как от натуги, губы шевелились, но из них не вырывалось ни слова.
– Лидия, – раздраженно сказала дама, – у вас что – во рту пересохло? Так выпейте воды!
– Прошу к столу, Клара Ивановна, – выдавила наконец женщина в чепце.
Мужчина с той же кошачьей быстротой и ловкостью разлил чай по трем чашкам, и та, которую они называли Кларой Ивановной, прошествовала к своему месту.
– Воды все-таки выпейте, – бросила она, прежде чем сесть. И неторопливо опустилась на заботливо подставленный мужчиной стул, откинув подол своего великолепного платья. Взмах руки – и, подчиняясь этому взмаху, брат с сестрой тоже сели за стол. Больше никто не говорил ни слова.
Пока Сергей смотрел на завтракающую троицу, в голову ему закралась мысль, что он стал свидетелем спектакля. Очевидно, перед ним актеры, задумавшие по какой-то причине провести репетицию ранним утром на природе. Чем еще можно было объяснить костюмы и все эти «прошу к столу, Клара Ивановна»?
Он решил, что такая версия вполне объясняет все увиденные им странности. Правда, какое-то смутное чувство не давало утвердиться в этой мысли окончательно. Озадаченный Сергей смотрел на молчаливо жующих людей, пытаясь понять, во что они играют, но размышления его были прерваны появлением новых персонажей.
Первой на веранду вышла молодая женщина, одетая так же, как и предыдущая: черное платье, белый капор на голове. Бабкин не успел разглядеть ее лица – так быстро она прошла и остановилась там, где он не мог ее видеть. Он услышал лишь негромкий нежный голос:
– Доброе утро, Клара Ивановна.
– Доброе, доброе, – ворчливо проговорила та, отпивая чай. – Вы опоздали, милочка моя. И вы… – она обернулась к мужчине, топчущемуся на крыльце, и на него уставился обвиняющий палец, – вы тоже!
– Извиняюсь, – хмуро буркнул он, делая шаг к столу.
– Что?!
От громкого возмущенного выкрика Сергей вздрогнул, а из соседнего куста вылетела перепуганная пичужка.
– Что вы себе позволяете? – вознегодовала женщина в зеленом платье. – Вы невоспитанный, необразованный… «Извиняюсь!» Да вы помните, с кем разговариваете?!
– Прошу извинить, Клара Ивановна.
Слова мужчины прозвучали тихо, но их услышали все. Голос был заискивающий.
– Вы же знаете, Клара Ивановна, университетов мы не кончали, – продолжал мужчина тем же голосом без намека на издевку, – манерам хорошим не обучены…
– Олег, перестань! – вдруг звонко сказала женщина, которую Сергей не видел.
– А ты не командуй! – одернула ее хозяйка. – Раскомандовалась…
– Ведь правда, Лиль, – задушевно сказал мужчина, – Клара Ивановна с нами бьется, необразованными, а мы ее огорчаем. Извините нас, Клара Ивановна!
– Хорошо, – недовольным тоном сказала та. – Разрешаю вам сесть за стол.
Зазвякали ложечки в фарфоровых чашках, задребезжали блюдца… Бабкин подождал еще, прислушиваясь и не сводя глаз с крыльца, но больше из дверей никто не вышел. Похоже, обитатели дома завтракали в полном составе.
Закончив трапезу, они чинно поблагодарили Клару Ивановну, и женщины в чепцах убрали посуду, а мужчины помогли им. Как Бабкин ни старался, он снова не смог разглядеть лицо второй женщины – слишком быстро она перемещалась между верандой и домом.
Когда с уборкой было покончено, Клара Ивановна церемонным жестом разрешила другим участникам чаепития удалиться. Бабкин почти перестал удивляться, но реверанс, в котором присели две женщины, и поклон мужчин заставили его вскинуть брови.
Четверо ушли в дом, а женщина в зеленом платье осталась стоять на веранде, любуясь озером. Но стоило утреннему прохладному ветру погнать по воде рябь, и она последовала примеру своих помощников, зябко кутаясь на ходу в тонкую шаль с длинными серебристыми нитями на концах.
Дверь, скрипнув, закрылась, и все затихло.
Бабкин выбрался из малинника, оцарапался о колючую ветку и в качестве компенсации за перенесенные страдания снял с куста несколько красных ягод. Обошел дом по широкой дуге и спустился к берегу озера, размышляя над сценой, свидетелем которой стал.
«Игры? Любительская постановка?»
Для постановки поведение всех участников выглядело слишком естественно, а для игры им слишком мало нравилось происходящее. Во всяком случае, троим из них. Бабкин был уверен, что женщина по имени Клара Ивановна получала удовольствие от того, что происходило на веранде, но по голосам остальных, за исключением разве что черноволосого крепыша, он мог сказать со всей уверенностью: им это не нравилось.
Сергей так задумался над загадочной сценой, что даже не заметил лодку, бесшумно подошедшую к берегу. Он встрепенулся лишь тогда, когда из лодки его окликнули.
– Утречко доброе вам, – сказал скрипучий насмешливый голос. – Погодка сегодня балует, а?
Сергей живо обернулся и мысленно обругал себя за то, что его так легко застали врасплох. Лодка ударилась днищем о песок, рыбак в капюшоне выпрыгнул из нее, подняв кучу брызг, и с трудом потащил за собой.
Как только нос лодки оказался на суше, Бабкин присоединился к нему и, не слушая благодарностей, в три сильных рывка вытащил утлую посудину на берег.
– Погода неплохая, – согласился он, выпрямляясь. – Как улов?
Рыбак откинул капюшон, усмехнулся:
– Так себе. Но разве ж улов – это главное? Для нас, городских страдальцев, просто посидеть, посмотреть на восход – уже благодать!
Под капюшоном обнаружился моложавый старичок с лукавым лицом, похожий на гнома. Сходство придавали седые усы и бородка.
Бабкин подумал, что для любования восходом не обязательно забираться в лодку, но благоразумно не стал спорить и кивнул, показывая, что и ему, городскому страдальцу, не чужды такие чувства.
– А рыба здесь водится, водится, – наставительно продолжал рыбак, – только нужно наживку правильную подобрать. Мучнистого червя они не особо уважают и хлеб не всякий возьмут. Но если капнуть анисового масла, то дело пойдет веселее.
И, не сделав ни малейшей паузы, без перехода добавил:
– А вы, значит, заинтересовались семейством Гейдманов? Занимательные они люди, ничего не скажешь.
Он уставился на Сергея с откровенным любопытством. Отпираться было бессмысленно, и Бабкин, вспомнив правило Илюшина: «не знаешь, что говорить, – говори правду», смущенно сказал:
– Подошел разглядеть дом, а там такое представление началось…
Старичок замахал руками:
– Голубчик, мне вы можете не рассказывать об этом! Знаю, прекрасно знаю! Да все знают! Вы ведь впервые у нас, правда?
«У нас», – отметил про себя Сергей и кивнул.
– Ну вот! – будто бы обрадовался рыбак. – Конечно, непривычно… Эх, что ж это я! И не представился!
Он церемонно наклонил голову, протянул руку:
– Леонид Сергеевич, можно просто Леонид. Местный врачеватель. Эскулап, так сказать.
– Сергей.
Бабкин пожал узкую сухую ладонь, изучая нового знакомца. Пожалуй, ему было меньше лет, чем казалось на первый взгляд. «Не старше пятидесяти пяти, – определил Сергей. – Не такой уж он и старичок».
– Невероятно, конечно, что такое могло произойти. Никто не ожидал! Никто! И я не ожидал, хотя мог бы предположить, зная Карла. А ведь вот оно как все обернулось… – Доктор покачал головой, глядя на избу, в окнах которой засверкало солнце.
– Что обернулось? – рискнул спросить Бабкин. И добавил доверительно: – Вы же понимаете, я человек новый, ничего не знаю… Глуповато себя чувствую, честно говоря.
– Понимаю, прекрасно вас понимаю, – заверил доктор. – Я сам испытываю в точности то же самое, когда захожу к ним. Сейчас немного попривык, но еще пару месяцев назад каждый визит был для меня сущим наказанием.
Он по-птичьи наклонил голову, явно ожидая чего-то от Сергея. И тут Бабкина осенило: новый знакомец явно был из числа тех людей, что чувствуют себя прирожденными рассказчиками и подпитываются интересом слушателей. Их подстегивает спортивный азарт: выложить историю первым, чтобы стать свидетелем вызванных ею чувств. Никакое происшествие не остается без их внимания: в душе они подлинные летописцы, хоть недобрые люди и именуют их пренебрежительно сплетниками.
Доктору не терпелось выложить перед новичком часть сокровищ из своих запасов. Это полностью совпадало с намерениями Сергея, желавшего выяснить как можно больше.
– А что там случилось? – прямо спросил Бабкин и по огоньку, мелькнувшему в глазах собеседника, понял, что попал.
– О, такое дело, такое дело! – многообещающе пробормотал Леонид Сергеевич. – Секундочку…
Он повертел головой, углядел на берегу бревно и уверенно пошел к нему, увязая сапогами в песке. Бабкин побрел за ним.
Леонид Сергеевич опустился на бревно, выудил из дальнего кармана пачку «Кента», угостил Сергея и закурил сам.
– Вы, должно быть, знаете, что этот дом – единственный, не принадлежащий нашему пансионату? – спросил врач.
– Нет, впервые слышу.
