скачать книгу бесплатно
– Привет! – сонным голосом сказала Маша.
– Привет. – Он помолчал. – Как ты?
– Только проснулась. Мусоровоз грохотал.
А ты?
– У меня тут море, – сказал Сергей. – Здоровенное, как лось.
– Ого! – восхитилась Маша, словно это было что-то удивительное – море в Греции. – А какого цвета?
«Синее, какое же еще», – хотел ответить Бабкин, но вдруг понял, что это неправда и спрашивают его не о том.
– Помнишь, мы с тобой в Минск ездили? – сказал он. – Там был участок шоссе, километров на десять, совершенно пустой.
– Где ты до двухсот разогнался?
– Ага.
– И нас гаишники остановили.
– Ага. Но до этого. Мы ехали, и там поля такие с двух сторон, широченные как стадионы, и день солнечный, и мы гнали под двести, и ты ругалась, но тебе все равно нравилось, я видел.
– Помню, – сказала Маша.
– Вот такого цвета море, – сказал Сергей.
– Ты только его не фотографируй, – попросила Маша.
Он засмеялся.
– Пойду яичницу пожарю, – сонно сказала жена. – Сережа, тебе там совсем тяжко?
– Нет, – сказал Бабкин, – уже нет. Кстати, я в холодильнике перед отлетом нашел три упаковки перепелиных яиц размером с икру. Это для кого?
– Это для гномиков, – сказала Маша. – Не забывай воды пить побольше, хорошо?
Входя в отель, он продолжал ухмыляться. Для гномиков, значит. Бог знает, отчего его так рассмешили эти гномики, но только Греция и даже Гаврилов на время стали выглядеть почти выносимыми.
2
Ольга Гаврилова. Девичья фамилия – Белкина. Тридцать восемь лет, из них пять в браке. По профессии – свадебный фотограф. С будущим мужем познакомилась, когда выезжала на корпоративную фотосъемку. Родилась в Дзержинске, с двенадцати лет росла в поселке Русма. Позже вместе с матерью переехала к дальним родственникам в Ростов, а оттуда – поступать в Москву. Закончила педагогический университет, три года работала учителем русского и литературы.
Илюшин вывел на экран снимок. Бабкин присел рядом, рассматривая пропавшую женщину.
Прямой взгляд, короткие, торчащие ежиком темные волосы, тонкие бледные губы без улыбки. Выглядит младше своих лет. Фотограф поймал ее в тот момент, когда в выражении лица читалась глухая воинственность и готовность к отпору. То ли неудачный кадр, то ли, напротив, слишком удачный.
– Хара?ктерная бабенка, – пробормотал Сергей. – Куда тебя, милая, занесло без паспорта и без денег?
– Это если занесло, – сказал Илюшин. – А не занесли.
– Дурацкий каламбур.
– Глупый, согласен.
Он пролистал дальше.
На других фотографиях Белкина выглядела иначе. Как и предполагал Макар, улыбка совершенно ее преображала, парадоксальным образом отнимая часть индивидуальности. Он остановился на кадре, где Ольга сидела за столом с бокалом вина и смеялась: маленькая женщина с короткой шеей и неудачной стрижкой. На таких не оборачиваются, их не запоминают.
– Покажи еще раз тот, первый.
С экрана на них вновь уставилось враждебное лицо. Откровенная неприязнь почти завораживала.
– Смотрит, как солдат на вошь. Кто ее фотографировал, любопытно.
– Сейчас выясним.
Макар позвонил Гаврилову.
– Везде снимал муж, – с легким удивлением сказал он, положив трубку. – Кроме, собственно, вот этого кадра.
– Подожди, сам догадаюсь. Давний враг? Любовник с гонореей? На кого еще можно так смотреть?
– Это автопортрет, – сказал Илюшин.
– Ты серьезно?
– Если верить Гаврилову.
А еще, если верить Гаврилову, у его жены не было ни одной причины покинуть отель. Петр Олегович утверждал, что они с Ольгой много лет счастливы в браке. Их отдых омрачался лишь тем, что ему не слишком нравится климат и еда. Но жену привела сюда работа, а он с уважением относится к ее занятиям.
«Мы с Олей очень близки. Чтобы она собралась уехать, не предупредив меня, – это исключено, абсолютно. Но даже если допустить невозможное… Скажем, она сошла с ума, я не знаю… Без одежды, без вещей, без документов? Это нелепо! Этого просто не может быть».
– Давай теоретически рассуждать, просто накидывать версии. – Илюшин встал и задернул шторы. – Человек рано утром исчезает из номера бесследно. Что с ним случилось?
– Не человек, а женщина.
– Ты отвратителен в своем шовинизме.
– Иди к черту, – сказал Сергей. – Понимаешь ведь, о чем я. Могла стать жертвой изнасилования.
– А еще?
– С балкона упала, – сказал Бабкин. – Работники отеля оттащили тело и спрятали, чтобы скрыть ЧП.
– Туристка пропала – это не ЧП, а разбилась – ЧП?
– Сам же сказал – только версии. Ладно, держи еще одну: услышала шум в соседнем номере, вышла и вляпалась в какую-то дрянь.
– Классическое «оказалась не в том месте не в то время»?
Бабкин утвердительно угумкнул.
– Шум драки, например… Выходит, заглядывает к соседям, а у них на столе чемодан с наркотой. Или оружие. Ее по-тихому придушили, тело вывезли в багажнике, пользуясь безлюдным временем, закопали где-нибудь в лесу. Это если фантазировать. А если говорить серьезно, сбежала сама. С любовником. Муж вышел – она удрала.
– А муж – слепой болван?
Бабкин выразительно пожал плечами.
– Почему вещи не взяла?
– Это другой вопрос. Может, собиралась имитировать самоубийство, чтобы ее не искали. Хотя я бы ставил на наркоту или алкоголь. Или таблетки. Ты спрашивал Гаврилова, что она принимает?
– Утверждает – только противозачаточные.
– И больше ничего? Даже эти, как их… от депрессии…
– Психотропные? Нет, говорит, ничего такого.
– Может и не знать…
– Может, – согласился Макар. – Но давай пока исходить из того, что знает. Ты фотографии на камере просмотрел?
– Все до единой. Пейзажи, много свадебных, всякие двери-камешки-дома. А, птиц довольно много. Еще муж. На первый взгляд – вообще ничего криминального. Последние сняты седьмого вечером, перед исчезновением, там только море и сорок фоток закатного неба.
В дверь постучали. Курчавый юноша, почти мальчик, со смущенной улыбкой вошел в комнату и положил перед ними три листа бумаги с распечатанными фамилиями.
– Спасибо, Ян. – Макар склонился над листами. – Здесь все клиенты?
Юноша кивнул.
– Полиция их… э-э-э-э… проверила, – сказал он по-русски. – Четверо уже уехали. Я отметил имена.
– Ты их помнишь? Описать можешь?
– Старые. Две пары. Мужчина и женщина, – уточнил он, подумав.
– Две семейные пары?
– Да. Немцы, около пятидесяти, прожили тут почти два месяца.
– Почему уехали?
– Жарко! – улыбнулся Ян. – Они второй год приезжают. Надолго не остаются. Май, июнь – и обратно. Не купаются, гуляют только.
Илюшин покачал головой. Вряд ли это те, кого стоило подозревать в убийстве Белкиной.
– Нам с тобой придется сходить в деревню через пару часов, – сказал он. – Кстати, как она называется?
– Дарсос. – Ян озабоченно посмотрел за окно, где голубело чистейшее, без единого облака небо. – Машина нужна. Иначе под солнцем сгорим.
– А сколько здесь идти пешком?
Юноша задумался.
– Минут сорок? Даже не знаю, меня обычно подвозит кто-нибудь из наших. Агата или Делия… Я в прошлом году пешком ходил от автобусной остановки, но время не засекал.
– А в прошлом почему пешком?
– Сказали, болтаю много очень… Высаживали на середине пути… – Ян смутился и покраснел.
– Ну, в нашем случае твоя разговорчивость только на пользу делу, – успокоил Макар.
Яна привел Гаврилов. На каких условиях они договорились с руководством отеля, Илюшин не спрашивал, рассудив, что это не его дело.
Мальчишка работал в гостинице несколько лет, выполняя разнообразные мелкие поручения. Макар успел заметить, что к нему относятся со снисходительностью, не лишенной колкости. Гаврилов между делом упомянул, что два года назад парнишке купили велосипед, чтобы тот добирался на нем из деревни до гостиницы. Однако Ян решил снять видео, которое заработало бы миллион просмотров на Ютьюбе, и повторил известный трюк – «водитель, выпрыгивающий из несущейся к обрыву машины». Телефон с камерой он сунул одному из местных бездельников, а машиной назначил только что подаренный велосипед. «Чудом не убился, – сказал Гаврилов. – А трюк его на записи виден ровно полторы секунды».
Час назад, обходя вместе с ним отель, Илюшин краем уха услышал отголоски скандала. Полная румяная женщина, накрашенная так густо, словно собиралась выступать на театральной сцене, за что-то распекала парнишку. Ян яростно огрызался.
– У нас не будет с ним проблем? – поинтересовался Макар.
– Он тихий, – равнодушно ответил Гаврилов.
Его характеристика вопиюще противоречила тому, что видел Илюшин, но спорить Макар не стал. Ян был единственным в округе, кто говорил по-русски и мог служить переводчиком.
Кроме того, он вырос в соседней деревне. В их случае это было не менее, а то и более полезное свойство.
– За что тебя ругали? – спросил Макар, будто невзначай.
Ян недоуменно взглянул на него.
– Ругали?
– Утром. Такая толстая женщина…
– А! Агата! Она всегда на меня злится. Говорит, я краду велосипед.
– Крадешь? – Макара озадачила несовершенная форма глагола.
– Хозяин купил для клиентов. Иногда люди просят покататься, хотят посмотреть побережье. Было десять, остался один. Ломаются, стареют. Хозяин не чинит, ему все равно. Никто не берет последний. А мне запрещено!
Илюшин понял, что давняя история с подарком, чьи обломки ржавеют под местными скалами, аукается Яну до сих пор.
– А я ей говорю: что ты орешь! Ори на своего мужа, если, конечно, кто-нибудь согласится жениться на такой ужасной крикунье, как ты!
Бабкин, молча слушавший их разговор, невольно ухмыльнулся. Похоже, со времен своего безумного трюка мальчишка не набрался ни ума, ни осторожности.
– Но разве можно в чем-нибудь убедить женщину, – сокрушенно закончил Ян.
