скачать книгу бесплатно
Ловля на рыбака
Валерий Михайлов
После Второй мировой войны была создана Главная Санитарная Инспекция, чья задача заключается в сохранении равновесия в мультимире, частью которого является наша реальность, и осуществлении контроля над всем, что заслуживает внимания. Едва ставшему санитарным инспектором, Андрею Сироте поручают расследовать дело о впавших в кому людях после встречи с человеком в дурацкой шляпе. Расследование чуть не стоит Андрею жизни и забрасывает его на край доступных людям миров. Книга содержит нецензурную брань.
Ловля на рыбака
Валерий Михайлов
Дизайнер обложки @dead.marginal
© Валерий Михайлов, 2023
© @dead.marginal, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-4474-4808-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. Проклятие бодхисатвы
– Приехали, – сказал таксист, остановив машину возле обшарпанной «хрущевки».
Расплатившись, из машины вышел мужчина примерно сорока лет. Чуть полноватый. Волосы русые, всклокоченные. Лицо приятное, с седой недельной щетиной. На голове только-только начали пробиваться отдельные седые волосы. Под глазами были заметные мешки, которые частично скрывали очки. Одет он был в старые джинсы, когда-то дорогие туфли и преклонного возраста драповое пальто. Моросил дождь, поэтому, выйдя из машины, он раскрыл зонт.
Ростовская осень 2012 года баловала погодой. Сентябрь, октябрь и большая часть ноября были сухими, солнечными и теплыми. И лишь в конце ноября началась обычная осенняя погода с туманами, дождями, сумеречным днем и давящим на голову свинцово-серым небом.
Стараясь обходить грязь, мужчина направился к переделываемой в офис квартире на первом этаже, на окне которой рядом с дверью на нескольких листах А-4 была размещена сделанная на компьютере надпись «Адвокат» и номер мобильного телефона.
Ступеней перед дверью еще не было, и их роль играли перевернутые ящики. Осторожно ступая, мужчина поднялся на это импровизированное крыльцо и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, он открыл ее и вошел в будущий офис.
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…», – промелькнуло у него в голове при взгляде на обстановку. Рабочие уже успели ободрать потолки и стены, сломать ненужные внутренние перегородки, сорвать полы наверняка из крашеного ДВП на неровно лежащих досках и вывезти крупный мусор. Только благодаря отсутствию мусора квартира не выглядела так, словно ее обстреляли из гранатомета.
Этот вид вызвал в сознании мужчины образ куколки, в которой гусеница-квартира превращалась в бабочку-офис, но он прогнал его еще до того, как тот сформулировался в более или менее внятную формулировку.
Из мебели в будущем офисе были застеленный грязными газетами кухонный стол (скорее всего, он служил козлом) и три грязных табурета. Несмотря на разгар рабочего дня (была среда 28 ноября, 14—30 времени), рабочих на объекте не было. На безопасном от стола и стен расстоянии стоял мужчина в дорогом костюме и полупальто. Высокий, статный, с красивым, но не слащавым, породистым лицом. На вид ему было чуть больше 30. В правой руке он держал папку для бумаг. Папка была желтая, картонная, еще советского образца.
– Здравствуйте, – сказал вошедший. – Я Андрей Сирота. Мне назначена встреча, если я не перепутал место.
– Входите, санитарный инспектор, – пригласил мужчина у стола. – Я ваш Благородный Дон.
– Очень приятно, – ответил Андрей и смутился от банальности этих слов.
– Давно у нас? – спросил Благородный Дон.
– Да нет, только закончил подготовительный курс.
– Я тоже только вхожу в эту должность, поэтому еще не ознакомился с вашим досье, – признался Благородный Дон. – К тому же в нашем отделении Инспекции идет реорганизация, черт бы ее побрал. Садиться я вам не предлагаю, – спохватился он, – потому что сами видите… – Благородный Дон обвел рукой помещение. – Вот, ознакомьтесь, – он протянул Андрею папку, которую держал в руке.
В папке лежало штук двадцать выписок из историй болезни людей, которые без видимой причины впали в кому, причем никто из них из комы не вышел.
– Что скажете? – спросил Благородный Дон, когда Андрей бегло просмотрел бумаги.
– Не знаю. Я не врач. А что?
– А то, что это ваше первое дело. Считайте его своим боевым крещением.
– Я могу взять с собой папку? – спросил Андрей, чтобы хоть что-то сказать, так как он совершенно не представлял, что надо делать и, главное, для чего.
– Это исключено, – ответил Благородный Дон.
– Где и когда я смогу ознакомиться с материалами?
Андрей только что прибыл из учебного центра, и понятия не имел о царящих в Инспекции порядках.
– Это дело было инициировано вчера нашим аналитическим отделом. Сегодня оно было передано мне с пометкой «обратить пристальное внимание». Вам уже объяснили, что это значит?
– Конечно.
Данная формулировка означала, что за вполне безобидными и, казалось бы, никак не связанными с деятельностью ГСИ событиями могли скрываться крайне важные вещи. Судя по этой пометке, дело было из крайне важных, и расследовать его, по идее, должен был один из наиболее опытных санитарных инспекторов, а не свежеиспеченный выпускник курсов ускоренного обучения, да еще под руководством такого же свежеиспеченного Благородного Дона. Это очевидное несоответствие смутило Андрея, да и Благородного Дона наверняка тоже. Но приказ сверху, а Андрей был назначен на это дело именно приказом сверху, обсуждению не подлежал.
– Так вот, – продолжил объяснения Благородный Дон, – последний случай произошел у нас в Ростове неделю назад. Пациентка – Ритина Анна Владимировна. 27 лет. Проживала в снимаемой квартире по адресу: улица Кривошлыкова 46, квартира 34. В кому впала дома, где и была найдена утром следующего дня владельцем квартиры, который зашел туда из-за жалобы соседей на орущую ночью музыку. Сейчас квартира свободна, так как родственники забрали ее вещи, решив, что пока она в коме, за квартиру платить смысла нет. Для начала снимите эту квартиру, просканируйте и доложите мне результат. Задание понятно?
– Вполне, – ответил Андрей. – Но только на это потребуются деньги.
– Вам оплатят все расходы, – ответил Благородный Дон.
– Это понятно, но без аванса… – сказав это, Андрей покраснел. Ему неприятно было признаваться в том, что у него нет денег.
– Держите, – сказал Благородный Дон, доставая из внутреннего кармана пиджака и протягивая Андрею несколько пятитысячных купюр. – Этого должно хватить и на приведение вас в порядок.
– Да, конечно, – ответил Андрей. – Сейчас же этим займусь.
– Вопросы есть? – спросил Благородный Дон.
– Никак нет, – ответил Андрей. Его настроение заметно улучшилось от лежащей в кармане суммы.
– Тогда действуйте.
– Одну минуту, – окликнул Благородный Дон Андрея, когда тот был уже у двери. – Чуть не забыл, что у вас нет средства связи. Держите. – Он достал из другого кармана довольно скромный на вид мобильный телефон. – Зарядку получите позже. Все нужные номера уже есть в записной книжке.
– Спасибо, – сказал Андрей, беря телефон.
– Звоните, как только закончите со сканированием квартиры.
На этом разговор был окончен, и Андрей вышел из будущего офиса очередного адвоката. Дойдя до перекрестка с оживленной улицей, он поймал такси. Через тридцать минут он уже выходил из машины возле своего дома. У подъезда стояла соседка, внушительных габаритов женщина младшепенсионного возраста.
– С возвращением, – сказала она, ответив на приветствие Андрея.
– Спасибо. Как тут, есть новости?
– Да нет. А ты где был? В командировке?
– Учился.
– На кого?
– На оператора вычислительных систем, – выдал Андрей первое, что пришло ему в голову.
– Понятно, – ответила соседка, решив на радость Андрея его больше не пытать.
Дома все было так, словно Андрей ушел из него не несколько месяцев, а каких-то пару часов назад. Даже жилой дух не успел выветриться из квартиры. Сняв пальто и переобувшись в комнатные тапочки, Андрей обошел свою двухкомнатную квартиру. Везде царили несвойственные ему чистота и порядок. Особым грязнулей Андрей не был, но бросить штаны на пол возле кровати или оставить грязную посуду в мойке на потом для него было в порядке вещей. Теперь же все было идеально, как в номере нормальной гостиницы при заселении. О том, что квартира долго пустовала, говорили выключенный пустой холодильник и пустые бутыли для питьевой воды. На тумбочке в зале лежала стопка оплаченных счетов «за коммуналку», – как и было обещано Андрею, Инспекция проследила за квартирой и за тем, чтобы все было нормально. У входной двери стояла сумка с вещами Андрея – ее тоже принес курьер ГСИ.
Возвращение домой было приятным.
Осмотрев квартиру, Андрей пересчитал деньги: 75 тысяч рублей. Для него это было настоящим богатством. Ему захотелось закатить себе пир, но надо было приступать к работе, а перед этим привести себя в порядок. Поэтому Андрей сначала посетил парикмахерскую, а затем прошелся по магазинам, где купил приличный костюм, новые туфли, несколько рубашек, галстуков и полупальто. От полученных денег после этого почти ничего не осталось, но это была ерунда.
Приняв после шопинга душ и переодевшись, Андрей отправился к хозяевам квартиры.
46 дом по улице Кривошлыкова оказался панельной девятиэтажкой в Западном районе Ростова, недалеко от областной больницы. Место было депрессивно-пролетарским, и Андрей в своем костюме выглядел там белой вороной.
Хозяева жили напротив сдаваемой квартиры. Домофон был сломан, и Андрей без звонка вошел в пахнущий котами и гопниками подъезд, поднялся на лифте на 9 этаж и позвонил в звонок рядом с массивной дверью.
Открыл мужчина лет 70, этакий куркуль из бывших советских хозяйственников-расхитителей.
– Здравствуйте. Я по поводу квартиры, – сообщил Андрей.
– Мы предпочитаем сдавать семьям, – ответил мужчина.
– Мне квартира нужна на 3 месяца для работы. Так что отсутствие водки и баб гарантирую. Тем более что вы живете напротив.
– Хорошо, – сказал владелец квартиры. – Мое имя Борис Николаевич.
– Андрей.
– Когда хотите вселиться?
– Сейчас, если можно.
– Тогда пойдемте смотреть квартиру.
Квартира оказалась маленькой даже по меркам однокомнатных, но чистой и вполне милой. Цена за нее, правда, была беззастенчиво велика, но спорить из-за денег Инспекции Андрей не захотел. Внеся аванс в 15 тысяч и пообещав остальные деньги в течение недели (за квартиру платит фирма, и договор должен пройти через бухгалтерию), Андрей получил ключ.
Распрощавшись с хозяином, он, не снимая костюма, лег на кровать и, закрыв глаза, начал медленно погружаться в межпиксельное пространство.
Андрей всегда был разгильдяем. В детстве он прекрасно стрелял из рогатки, делал взрывпакеты и дымовушки, и не упускал случая забраться на чужую дачу. В старших классах, будучи сообразительным ребенком, он понял, что главная польза от уроков заключается в возможности их прогуливать. В результате в теплое время года он ходил вместо школы на Дон или на озеро, которое из-за расположенного рядом асфальтового завода получило в народе название «Бухенвальд». Зимой с другими любителями сачковать уроки он торчал в пионерской комнате. Там он делал домашние задания, чтобы не тратить на них свободное время. Учился он почти на «отлично» – это было необходимо, чтобы наверняка поступить в институт и не пойти в амию. К армии он относился примерно так же, как евреи к нацистским лагерям. Поэтому после школы он подался учиться на инженера исключительно ради военной кафедры.
На старших курсах он увлекся йогой, аутотренингом и гипнозом. Не удивительно, что после института его занесло на популярные тогда курсы экстрасенсов. В результате всю благословенную ельциновскую эпоху (тогда не зарабатывали только глупцы и трусы, так как все могли делать, что угодно, и никто никого особо не преследовал) он вполне прилично зарабатывал на жизнь экстрасенсорикой, массажем и мануальной терапией.
После обвала рубля дела пошли хуже. Центр народной медицины, где трудился Андрей, закрыли, а так как он не сообразил, пока это было можно, купить соответствующие дипломы, массаж с мануальной терапией вскоре после этого пришлось забросить.
Какое-то время он жил за счет редких клиентов, которых принимал на дому «под черным флагом» и, собирая и сдавая металлолом, которым щедро завалило страну советское производство. Залежей металлолома становилось все меньше и меньше, и к тому времени, когда его завербовали в ГСИ, Андрей проживал остатки своих сбережений, ломая голову над тем, как добывать деньги, особо не напрягаясь.
Разумеется, как и почти все население планеты он даже не подозревал о существовании Инспекции, не говоря уже о более удивительных вещах; таких, например, как Город.
Предвестником перемен стал приснившийся примерно за год до описываемых событий сон. Андрею всегда снились яркие, цветные сны, и для него стало настоящим открытием, когда он узнал, что такие сны снятся редким счастливцам, и что не так давно это считали признаком шизофрении. Разумеется, никакой шизофрении у Андрея не было, да и считать яркие сны признаком безумия могли лишь люди с серым, убогим сознанием, которым снятся серые, убогие сны.
Этот сон был неестественно реалистичным и ярким даже на фоне других его снов.
Провалившись в сон, Андрей обнаружил себя на стилизованном под восточный базаре. Каким-то чудом Андрей знал, что он в Городе, хотя до этого понятия не имел о его существовании. Город играл со временем, и было невозможно понять, какое сейчас время суток.
– Это потому, что здесь день и ночь существуют одновременно, – пояснил, словно прочитав мысли Андрея, возникший рядом торговец дурью.
Это был парень чуть старше 20 лет. Высокий, худой, самую малость симпатичный. Глаза у него были не столько хитрыми, как требовала профессия, сколько умными. Одет он был, как и Андрей, в шорты, шлепанцы и футболку.
Улыбнувшись, он добавил:
– Нет, я не умею читать мысли, но мысли новичков, как обычно…
– Я не первый раз в Городе, – соврал Андрей, попытавшись таким образом от него отмахнуться. Но не тут-то было.
– Тогда ты уже знаешь, что здесь очень многое ненаказуемо, – подмигнув, сообщил торговец дурью.
– Ты хотел сказать законно, – поправил его Андрей.
– Законно, незаконно… Главное, что ненаказуемо. Тем более что нередко можно нарваться на наказание за абсолютно законные дела и наоборот.
Тут он был прав, и Андрей не нашел, что сказать. Приободрившись его молчанием, торговец дурью спросил:
– Желаешь чего-нибудь? У меня есть все, а чего нет, достану в кратчайшее время.
– Спасибо, но мне ничего не нужно.
– О, да ты прешься под трезвостью! – догадался он.
– И что? – спросил Андрей с легким вызовом в голосе.
– Да ничего. У нас это не возбраняется, но и не приветствуется.
– Тогда какие проблемы?
– Никаких, кроме того, что трезвость – самый сильный галлюциноген: она вызывает действительность.
– За это я ее и люблю.
– И ты не устаешь смотреть ей в глаза?
– Ничуть.
На мгновение он замешкался, а потом сказал, хитро улыбаясь:
