скачать книгу бесплатно
– Хочешь это сделать прямо сейчас?
Их глаза встретились – злобные, полные ненависти и гнева глаза Кадора и спокойные глаза Маба, глаза человека, чувствующего своё превосходство.
Кадор отвел глаза первым.
– Считай, что тебе повезло, – сказал он Габриэлю и демонстративно плюнул на землю. – Тебя хочет видеть хозяин. Молись, чтобы он не отдал тебя мне.
– Тебе тоже стоит об этом молиться, – ответил ему Габриэль.
– Пойдём, – пригласил Габриэля Маб.
Они свернули в узкий переулок, прошли пару кварталов, свернули ещё и очутились возле лавки старьёвщика. Внутри, в тёмной, грязной комнате беспорядочно валялся никому не нужный хлам.
– Жди здесь, – приказал Маб и скрылся за грязным ковром, закрывающим дверь в другое помещение.
– Иди, он ждёт.
За ковром была широкая, деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Там начинался совсем другой мир, мир богатства и роскоши. Даже родительский дом выглядел намного беднее по сравнению с покоями Филина. Вместе с богатством в глаза бросалась и полная безвкусица хозяина. Пройдя через приёмную, Габриэль вошёл в просторный кабинет, где за большим столом красного дерева сидел пожилой человек, как две капли воды похожий на филина. У него были седые, всклокоченные волосы, большие выпуклые глаза и огромный крючковатый нос, вылитый клюв совы. Филин поднял голову и пристально и немного по-птичьи посмотрел на Габриэля. Поразительное сходство этого человека с птицей заставило мальчика улыбнуться.
– Ты что ещё за чучело? Чего лыбишься? – нервно спросил Филин.
– Меня зовут Габриэль.
– Твое имя мне ни о чём не говорит и мало меня интересует. Кто твои родители, из какой ты семьи, что делаешь на улицах в таком виде?
– Мои родители умерли. В городе я первый день.
– И ты уже успел так разозлить беднягу Кадора.
– Он сам виноват.
– Конечно сам. И он заставит тебя заплатить, если я не захочу его остановить. Только не говори, что тебе не было страшно.
– Было. Но это не имело значения.
– Что ж, в твоих устах это не звучит как бахвальство. Ладно, то, что ты умеешь драться, я уже понял. Расскажи мне о других своих талантах.
– Я владею шпагой, умею ездить верхом, знаю хорошие манеры, могу читать и писать. Я получил хорошее для своих лет воспитание и образование.
– Чего ж ты тогда ходишь в лохмотьях и подбираешь хлеб с земли?
Габриэль не ответил.
– Ладно, это не моё дело. Я беру тебя в услужение. Иди вниз и позови Маба. И больше не лыбься как идиот. Тебе понятно?
– Понятно, сэр, – ответил Габриэль, еле сдерживая улыбку.
– Ступай, шельмец.
– Правила простые, – объяснял Габриэлю Маб, когда они вышли из кабинета Филина. – Никогда не спорь с Филином, делай всё, что я тебе буду говорить, молчи и никому не доверяй. Особенно Кадору. После того, что ты ему сегодня устроил, он сделает всё, чтобы тебе отомстить. Помни: Филин – человек безжалостный, но не самодур. Будешь вести себя правильно – только выиграешь. Он назначил тебя моим помощником. Считай это хорошим знаком. Многие мечтали бы оказаться на твоём месте. Ладно, сейчас мыться, затем ужинать и спать. Завтра разбужу тебя рано. Завтра же подберём тебе приличную одежду, а эту лучше выбросить в огонь.
Так встреча, грозящая неминуемой смертью, принесла Габриэлю спасение. У него появились еда и крыша над головой, появились товарищи и относительная безопасность – Филин никому не прощал обиды, нанесённые не только лично ему, но и его людям, поэтому работа на Филина, ко всему прочему, была гарантией личной безопасности в разумных, конечно, пределах. Как сказал Маб, Филин не был самодуром или деспотом, он не цеплялся зря к людям, а если и наказывал кого-нибудь, то, разобравшись во всех деталях, и по делу. В его империи царила спокойная, деловая атмосфера, и каждый подопечный Филина мог рассчитывать на его помощь в случае чего.
Будучи умным, сообразительным мальчиком, обученным действовать, исходя из реальной жизненной ситуации, Габриэль быстро нашёл общий язык с другими беспризорниками. В этом мире он был таким же оборванцем, как и они, и он прекрасно это понимал. К тому же откровенных подонков в его новом окружении практически не было. Мальчишки были не лучше и не хуже других, а в том, что судьба распорядилась их жизнями подобным образом, большинство из них не были виноваты, как не был виноват в этом и Габриэль.
Не обошлось, правда, и без врагов. Кадор так и не смог простить Габриэлю своего позора. Он и несколько его приспешников не скрывали, что ждут первого же удобного случая, чтобы уничтожить Габриэля. Сами же нападать на него они боялись – Филин жестоко наказывал любые распри внутри своей империи.
Фактически, Кадор оказывал Габриэлю услугу своим постоянным вниманием. Он заставлял его быть всегда в форме и даже самое пустяковое дело выполнять наилучшим образом. Габриэль контролировал каждый свой шаг, оттачивал каждое слово, становясь с каждым днём всё более сильным как телом, так и духом.
Прекрасный ученик, Габриэль буквально налету схватывал основные правила теневой жизни Шотландии. Вскоре вдвоём с Мабом они уже вели практически все дела Филина, интересы которого простирались далеко за пределы этой страны. Он занимался буквально всем, начиная с контроля над мелкими воришками, заканчивая контрабандой, дворцовыми интригами и чёрт ещё знает чем.
Несмотря на то, что Маб был на несколько лет старше и являлся начальником Габриэля, очень скоро между ними возникли настоящие дружеские отношения, главной причиной которых стала поездка в Кэркосвальд – небольшой порт, жители которого поголовно кормились контрабандой. Конечно, у Филина были достаточно серьёзные деловые контакты в Кэркосвальде, но ребят он направил туда по делу, никак не связанному с контрабандой, – они должны были встретиться с неким господином Маллоу.
– Отдадите деньги, заберёте письма. И чтобы тихо. Об этом никто не должен знать. Даже я, – строго наказал им Филин перед отъездом. – И ещё, будьте предельно внимательны и осторожны. Конечно, Маллоу не настолько дурак, чтобы подменить письмо, начать торговаться или попытаться силой забрать у вас деньги. Ничего этого он делать не станет. По крайней мере, в Кэркосвальде вам бояться нечего, но если этот плут шепнёт кому-то ещё о вашем грузе, по дороге домой у вас могут возникнуть неприятности. В любом случае помните, пакет мне нужен во что бы то ни стало. Надеюсь, вопросов больше нет?
– Нет, сэр.
– Тогда убирайтесь ко всем чертям!
Маллоу они нашли в портовой пивной, где тот пил крепкое пиво. Посетителей было много. Жители Кэркосвальда отличались весёлым, беспечным нравом. Они могли за одну только ночь заработать и спустить целое состояние. Привыкшие к смертельной опасности, они не очень старались откладывать на чёрный день, так как редко кому удавалось дожить до этих самых дней. Смерть здесь была слишком близкой, поэтому все страстно любили жизнь.
Маллоу было под шестьдесят. Одевался он как моряк, хотя выглядел совершенно сухопутным человеком. Когда-то он знал лучшие времена и бывал даже при дворе, теперь же был вынужден торговать остатками былого великолепия: сплетнями, тайнами, письмами. Больше у него ничего не имелось, зато этот товар он умел пристраивать как никто другой. Был он высоким, крепким, благообразным. Лицо его казалось тупым, а манеры – начисто лишёнными того изящества и лоска, что свидетельствуют о хорошем воспитании. Маллоу казался благодушным, довольным своей жизнью стариком, лишённым ума и сообразительности, но это являлось только маской, за которой скрывался подлый, расчётливый, холодный ум.
– Господин Маллоу? – спросил Маб.
– Чем могу быть полезен столь юным джентльменам?
– Насколько я понимаю, вы ждёте именно нас.
– Не совсем так, мой юный друг. Я жду нечто осязаемое, что должен передать мне друг. Но если вы явились именно за этим, я чертовски рад нашей встрече.
– В таком случае у вас тоже должно быть кое-что осязаемое для нас.
– К сожалению, вам придётся немного подождать.
– Потрудитесь объяснить, сэр.
– Дело в том, что я только посредник. Настоящий владелец немного опаздывает, но я думаю, что скоро он порадует меня своим обществом.
– И как скоро вы рассчитываете испытать это чувство радости?
– Не позднее завтрашнего дня. Сегодня суббота, так что небольшая задержка… – он не договорил.
– Хорошо. Мы остановимся в «Пегом олене».
– Разумеется. Другой гостиницы здесь просто нет.
В те времена на шотландских, да и на английских дорогах существовал обычай останавливаться на воскресенье в каком-либо городе. Путешественник мог спокойно сходить в церковь, а его конь – дальние поездки совершались обычно верхом – насладиться однодневным отдыхом. При этом хозяин главной гостиницы города в воскресенье приглашал всех постояльцев разделить его семейную трапезу. Единственной платой, которую разрешалось предложить или принять, была бутылка вина, её распивали сразу же после обеда за здоровье хозяина.
Выехать из Кэркосвальда друзья смогли только после обеда. Маллоу с наигранной любезностью принес извинения за задержку, пересчитал деньги и только после этого передал Мабу небольшой, завёрнутый в промасленную бумагу прямоугольный свёрток.
– А теперь, господа, прошу меня простить, – буркнул он, выпроваживая ребят из своего номера в том же «Пегом олене».
– Поторопись, – сказал Маб Габриэлю, когда они остались одни. – Надо убираться отсюда как можно быстрее: не нравится мне этот Маллоу.
– Мне тоже он совершенно не понравился.
– Тогда не будем терять времени.
Они рассчитались с хозяином, оставив ему щедрые чаевые, и помчались прочь из Кэркосвальда. Маб так быстро скакал впереди, что Габриэль еле поспевал за ним. Сразу за городом начинался лес, где за каждым деревом мог прятаться враг, и от этого настроение Маба стало ещё хуже.
Впереди было узкое ущелье, поросшее густым кустарником, среди него петляла чуть заметная тропа.
– Если что, скачи, не оглядываясь, – приказал Маб.
Пакет был у Габриэля.
Ущелье их встретило выстрелами. Лошадь Маба рухнула на землю.
– Скачи! – приказал он Габриэлю.
Но вместо того, чтобы спасать пакет, Габриэль бросился в бой. Он разрядил свои маленькие пистолеты в одного из нападавших, другого ловко заколол шпагой. За спиной Габриэля прогремел выстрел, затем другой. Это отстреливался Маб. Значит, он остался достаточно цел, чтобы стрелять. Габриэль пришпорил коня – надо было выручать друга.
Узнай об этом Филин, друзей ждала бы неминуемая смерть, но дружба или товарищество были для Габриэля важней собственной безопасности, и он подоспел вовремя: не очень крепкий физически Маб с большим трудом отбивался от троих противников. Его не нужные уже пистолеты валялись на земле. Габриэль вновь выхватил свои, теперь уже не заряженные, и запустил их в нападавших, одного из которых серьёзно ранил в голову.
– Запрыгивай! – крикнул он, останавливая коня.
Маба не пришлось упрашивать дважды, и вдвоём, на одном коне, они помчались напролом через кусты.
Конечно, то, что они смогли уйти, было настоящим чудом, но не только. Противник ожидал встретить ничего не подозревающих детей, к тому же оружие в те времена было запрещено, и наличие у друзей столь мощного арсенала совершенно не было предусмотрено нападавшими. Столкнувшись с решительным сопротивлением, противник растерялся, чем и воспользовались друзья.
– Ты должен был меня бросить, – сказал Маб, когда они решились ненадолго остановиться, чтобы лошадь смогла отдохнуть.
– А ты бы меня бросил?
– Можешь быть в этом уверен.
– У меня и так уже умерло слишком много друзей. Практически все. Так что кроме тебя у меня больше нет ни единого друга, – признался Габриэль.
– У меня тоже. Для Филина я никто, для Кадора и его шайки – чужак дворянского происхождения, для остальных…
– Так ты дворянин?
– Только будь добр, никому не говори об этом.
– Даже тебе?
Друзья весело рассмеялись.
Маб был из рода Мак-Грегоров – мятежного клана, бывшего в те времена вне закона. Его отца – небогатого землевладельца – казнили за участие в антиправительственном выступлении.
Основателем своего клана Мак-Грегоры считают Грегора, или Григория, который будто был третьим сыном короля скоттов, Алпайна, царствовавшего около 787 года. Во время непрекращавшихся войн за независимость Шотландии соседи Мак-Грегоров Аргайлы и Бредалбейны умудрились получить дарственные грамоты на земли Мак-Грегоров.
Обманутый клан силой отстаивал свои права и довольно часто добивался победы, которой пользовался достаточно жестоко. В столице их вполне естественное поведение изображалось как следствие необоснованной жестокости, единственным средством против которой было искоренение всего племени.
Окончательным поводом для решительных действий против Мак-Грегоров стало их выступление во время якобинского восстания 1715 года…
Другим, не менее важным, чем встреча с Филином, событием для Габриэля стало его знакомство с маркизой Элеонорой Отис.
Была Элеонора высокой, стройной красавицей. Лицо античной богини, белая кожа, чёрные волосы и глаза, в которых сверкали искорки. Она имела властный, независимый характер и не боялась ни бога, ни чёрта, и уж тем более суждений поборников нравственности.
Тогда ей было около двадцати, и она отметила уже два года достаточно удачного замужества. Маркиз, сумевший волею случая оказаться на верной стороне во время второго якобинского восстания 1745 года, проявил себя в битве при Каллодене. Сумев правильно этим воспользоваться, он делал стремительную карьеру военного. Из-за этого он был в постоянных разъездах, что делало его очень милым в глазах жены.
– То, что мы встречаемся от случая к случаю, украдкой, помогает нам сохранить всю прелесть свежести отношений. Мы всё ещё остаёмся любовниками, несмотря на узы законного брака, – говорила маркиза.
Маркиз был создан для того, чтобы быть идеальным мужем, то есть для того, чтобы гордо носить на своей красивой голове ветвистую корону, тщательно взращиваемую супругой. Он обожал маркизу, считал супругу ангелом, не способным «на такое» и, наверно, единственный из их окружения не знал о её шалостях. Надо отдать маркизе должное, она никогда не злоупотребляла наивностью мужа, и в эти любовные интриги оставались посвящены только немногие близкие друзья.
– Любовь должна быть красивой, – говорила она, – подобно птице она должна парить в небе высоких чувств и избегать низости разоблачения и скандалов.
В общем, маркиз мог гордо и с достоинством носить своё звание мужа.
Главной страстью маркизы было коллекционирование. Первой её коллекцией являлся прекрасный, наверно, самый прекрасный в Шотландии зимний сад, где удалось собрать редкие растения чуть ли не со всего света. Причём каждое получало соответствующие условия обитания и уход.
В качестве второй коллекции маркизы выступал её салон, где два раза в неделю собирались весьма интересные люди. Многие из них разыскивались у себя на родине как опасные преступники, а другие были поэтами, художниками, музыкантами. Третьи…
Единственной запрещённой темой в салоне была политика.
– Если вам нечего больше сказать, лучше молчите, – обрывала она любого, кто пытался нарушить запрет, – это самая низкая из считающихся приличными тем, способная своими миазмами отравить дух моего дома. Молчите, иначе мои драгоценные растения просто завянут, а этого я вам уже не прощу.
Познакомил их Роберт Ричмонд – бедный дворянин из горной Шотландии. Потеряв всё из-за якобинского восстания, он вынужден был покинуть родные места и отправиться на заработки, куда глаза глядят. В конце концов, он осел в Эдинбурге, где занялся торговлей дорогой контрабандой, и маркиз оказался в числе его клиентов.
Ричмонд был готов на всё, чтобы стать одним из тех немногих, кому открыт доступ в салон маркизы, где собирались, как сказал один из завсегдатаев, самые исключительные люди. Сам Ричмонд не являлся исключительным человеком, что автоматически закрывало перед ним двери салона. Желание стать вхожим сюда стало для него настоящим наваждением. Однажды он даже сам попытался напроситься на приглашение.
– Вы мне не интересны, – отмахнулась от него маркиза.
– А если я познакомлю вас с тем, кого вы с радостью захотите видеть у себя в салоне? – спросил он, хитро гладя в глаза: оказавшись несостоятельным в качестве невесты, Ричмонд решил пробраться на свадьбу в качестве свахи.
– И с кем же вы можете меня познакомить? – лениво спросила маркиза, ей уже порядком надоел этот человек.
– С личным секретарём и советником самого могущественного преступника нашего города, настолько таинственным, что даже сам король ночной империи не знает, что он за птица. Он молод, красив, интересен, умеет себя вести.
– Он действительно таков, как вы говорите? – этот вопрос маркиза задала уже с подлинным интересом.
– Вы можете сами в этом убедиться. Только скажите, и я приведу его к вам.
– Хорошо. Я приму вас в четверг в четыре.
– В четверг в четыре мы будем у вас!
