скачать книгу бесплатно
Но если он все же вернется – тогда быть беде. После «радостной» встречи из нас двоих в живых останется только один.
– Может, он и не вернется. – с тихой надеждой произнес я.
– Может, – хмыкнул гном, – может… Но если вернется, то не будем торопиться впускать его внутрь! Таков мой совет – а каков твой приказ?
– Приказ… – протянул я, глядя на медленно тянущуюся мимо стену Подковы. – Вот ты о чем.
– Да, об этом.
– Без моего разрешения никто не может подняться на стену. – напомнил я.
– Это отец Флатис. – в свою очередь напомнил мне Койн.
– Справедливо. – признал я.
– И, если он все же появится у наших стен, он появится не один. – добавил гном, оглаживая ладонью бороду.
С легким стуком платформа ударилась о стену и замерла. Прибыли. Вершина Подковы. Снег и ледяной пронизывающий ветер. Крыша нашего дома. Как по мне – очень уютная. Для других – пытка холодом.
– И это верно. – кивнул я, делая шаг на скалу. Металлический сапог с лязгом ступил на очищенный от снега камень. – Я понял тебя, Койн. Я отдам дополнительный приказ. Сегодня же.
– Всем, кто заступает на стражу. – согласно кивнул Койн. – Рикару. И все.
– Да, – с кривой усмешкой признал я. – Не стоит громогласно объявлять, что я не намерен пускать сюда священника. Пошли?
– Осторожней, – предупредил гном, спокойно идя по вырубленной в скале тропинке. – Скользко.
– Ага, – ответил я, медленно ступая по голому камню с пятнами изморози.
Верно, если отец Флатис внезапно вернется, он однозначно будет не в гордом одиночестве. Возможно, во главе или в составе небольшого отряда. Изгнанные на вечное поселение тираном королем и просто ищущие другой судьбы церковные воины, другие священники, не дай Создатель – боевые маги.
Я могу отказать в приюте. Могу, но что дальше?
Отец Флатис обязательно поинтересуется причиной такой холодности. А когда он увидит меня… будет штурм. Фанатик предпочтет пожертвовать жизнью, но сделает все, чтобы упокоить меня раз и навсегда. Положит всех своих людей ради этой цели.
Так поступит святой отец Флатис.
А что сделаю я?
Натравлю своих людей на других людей? Не на шурдов, не на нежить, не на чудищ, населяющих Дикие Земли, а на просто других людей?.. Я не хочу превращаться в того, кто губит своих лишь ради собственного спасения. И не хочу быть тем, кто втравливает их в бессмысленные схватки.
Проклятье.
Уверен, что многомудрый Койн учел и этот вариант развития событий, но предпочел промолчать, давая мне дойти до этого вывода своим умом.
Словно подслушав мои мысли, Койн все так же, не оборачиваясь и не сбавляя шага, тихо произнес:
– Если что… ты всегда можешь спуститься вниз. И мы обязательно найдем или сделаем проход. Мы покажем, как тебе выйти из скалы на заснеженные равнины, друг Корис. Мы всегда помним добро. Если хочешь – работы начнутся уже сегодня.
– Спасибо, – после крохотной паузы отозвался я. – Но пока скалу дырявить не будем лишний раз, Койн. Надо все обдумать.
У меня в мыслях возникло устойчивое видение – по заснеженной равнине медленно идет закованный в сталь одинокий воин с рваным бьющимся на ветру черным плащом и извивающимися щупальцами над головой. Идет в никуда. Уходит прочь по глубокому снегу… уходит, чтобы никогда не вернуться.
Нет уж, этот вариант не по мне. Но если не останется другого выбора… Посылать своих людей на смерть ради своего спасения я не буду.
Пока я размышлял на горькие темы и строил варианты далеко не радужного будущего, мы незаметно добрались до цели. Прошли по вершине гранитной скалы, ни разу не сбавив шага, не спускаясь и не поднимаясь. Шли ровно. Что и немудрено – от платформы подъемника вела широкая и ровная дорожка, любовно выбитая гномами. И уверен, что раньше она была скорее тропой, а сейчас заметно расширилась и была заботливо очищена от снега и льда. В некоторых местных городах по ту сторону Стены дороги и то похуже будут, чем в нашем захолустье.
Сделав последние несколько шагов, мы остановились у прямоугольной ямы, огороженной по периметру толстой каменной стеной, доходящей мне до пояса. Вот и будущая сторожевая башня. Рабочих пока не видно – еще слишком рано, – а вот стража на месте. Бдят. Поклонились мне и вновь сосредоточились на узком ущелье, упирающемся в нашу защитную стену. От ветра двоих стражей защищала невысокая П-образная временная стенка. Открытая сторона смотрела в сторону ущелья. Сверху – крыша из жердей и шкур, с тщательно сметенным снегом. В закутке трепетало пламя огня, над ним – закопченный котелок. На небольшой полочке лежало несколько свертков и оружие. В общем, временная и довольно благоустроенная сторожка, сносно справляющаяся со своими задачами: защищает людей от пронизывающего ветра, обеспечивает горячим питьем.
Рядом со сторожкой высится прочный большой навес, прикрывающий наше главное оружие – древний имперский метатель, полученный в качество боевого трофея. Он практически в полной боевой готовности и пристрелян. Рядом высится горка каменных снарядов. Несколько людей и гномов обучены с ним управляться. Если начнется заварушка, первым делом бросятся именно сюда, на вершину Подковы. Несколько дней назад я испытал сильные ощущения, когда в воздухе над нашими головами с гулом распарываемого воздуха летели здоровенные камни. Непередаваемые словами эмоции. И гордость, и страх в одном флаконе – ведь все снаряды, перед тем как поразить цель, должны были пролететь над двором и стеной поселения. А если что-то пойдет не так, и пущенный камень по крутой траектории рухнет во двор или на вершину стены? Если такой булыжник упадет на голову – верная смерть.
И это не единственное наше оружие. От платформы подъемника вдоль ущелья теперь ведет еще одна узкая тропа, расширяемая с каждым днем. Прямо на дорожке через каждые несколько десятков шагов лежат груды больших камней, готовых обрушиться на головы врагов смертельным градом. Это вотчина коротышек гномов, зона их ответственности в нашей обороне. Они и бегают по скалам куда быстрее и ловчее людей, да еще и куда ниже нас, что весьма важно, если по тебе стреляют из луков. В трех местах над ущельем нависают ничем не приметные на первый взгляд гигантские валуны. Они там и были испокон веков. Просто гномы немного поколдовали над ними при помощи зубил и молотков, после чего мне стало страшновато ходить по ущелью. Потому как огромные камни теперь висят на одном честном слове. Как выразился Койн, «пни, и полетят». Но при этом добавил, что пнуть надо строго в определенное место и умеючи. Намек прозрачен и ясен – пинать должен гном, против чего я совершенно не возражал.
Именно так мы и развивались в последнее время. Почти однобоко. Ибо я до жути боялся нападений.
Поэтому и старался уничтожить как можно больше близлежащих шурдских поселений, уменьшая поголовье этих темных тварей. Вот уж не думал, что стану детоубийцей. Не думал, что когда-либо буду устраивать геноцид. Это короткое, но страшное слово, всплывшее в моей больной памяти. Геноцид. Врываясь в зловонные шурдские норы, мы не щадили никого. Ни мужчин, ни женщин, ни старух, ни ужасно исковерканных младенцев, завернутых в вонючие сырые шкуры. Война на выживание. Нельзя проявлять жалость. Нельзя щадить врага. Ни настоящего, ни будущего. Я поклялся истребить шурдов. Всех до единого. Этих мерзких уродцев, видящих в нас лишь источник мяса. Проклятых людоедов. Настолько оскверненных изнутри, что даже их дети рождаются со скверной в душе и теле. Изуродованные младенцы, непрерывно кричащие от боли в искривленных ногах и руках, воющие от давления в сплющенных головах… Я видел, я насмотрелся. И от этого ужасающего зрелища мое решение стало лишь тверже.
Все просто. Все прозрачно. Чем больше мы уничтожим шурдов, тем меньше их пожалует к стенам нашего дома. Тем меньше будет отравленных игл и стрел, пущенных в моих людей. Тем меньше будет смертей в нашем доме. И тем больше у нас будет надежды… Поэтому война на истребление – это мой осознанный выбор. Другие поселения пытались жить тихо и незаметно, ограждали себя артефактами, прятались в глухих лесах. Не помогло. Темные шурды нашли их и уничтожили. Поработили и сожрали.
И всему этому кошмару виной он.
Тарис… Тарис… будь же ты проклят, имперский принц, принесший столько бед!
Окажись я у Ильсеры сейчас в своем нынешнем обличье, я бы непременно открыл саркофаг, поднял бы тяжелую каменную крышку. Чтобы собственными заледеневшими руками выдавить из Тариса последние капли жизни! Теперь я бы не побоялся встретиться с этим чудовищем – потому как сам превратился в чудовище.
– Углубились еще на пять локтей! – с гордостью произнес Койн, возвращая меня в реальность. – Уже и несколько ступенек видать!
Старший гном указывал на дно ямы, на основание будущей сторожевой башни и одновременно на наш будущий выход на вершину Подковы. Внутри башни будет скрыта верхняя часть широкой вертикальной шахты, в которой разместится лестница и новый подъемник. Тем самым я получу гарантию, что никто не помешает нам свободно перемещаться по своим владениям в случае осады. А это очень и очень немало – подъемник, закрытый со всех сторон, надежно защищенный от непогоды и от атак осаждающих. Внутри нашей невероятно расширившейся жилой пещеры уже выделено место, где будет заканчиваться вертикальный колодец. Но это в далеком будущем. Рабочих рук не хватает.
– А стены? – спросил я, покосившись на не слишком большие достижения в постройке сторожевой башни.
– Все будет, – успокоил меня Койн и тут же развел руками: – Но не быстро.
Кивнув, я сменил тему:
– Внизу у вас все хорошо? Давненько я там не был.
– Все хорошо, – успокоил меня гном. – Потихоньку обживаемся. Пока особо хвалиться нечем, но стараемся!
Хвалиться нечем – ага, как же! Любит Койн прибедняться.
Хоть я сам давно не спускался к подземному озеру, но вот мои люди были там частыми гостями. И каждый раз возвращались с ошарашенными лицами. Потому что на их глазах в сталактитовой пещере рождался город. Маленький, но основательный. Все как положено. С широкими прямыми улицами, ладными каменными домами, аккуратными дорожками, ведущими в стратегических направлениях: к озеру, к тоннелю в верхнюю пещеру, к грибнице и к Каменной длани – храму гномов. Вернее, алтарю, на котором оставлялись мелкие подарки Отцу. Как говорили видевшие, сначала это был просто здоровенный камень, отколовшийся от потолка, но теперь, стараниями коротышек, он с каждым днем все больше походил на гигантскую каменную ладонь с короткими толстыми пальцами.
Каждодневными стараниями – по кусочку, по щепотке песка…
Большая часть построек была в черновом варианте, но такова уж самая суть гномов. Они предпочитали доделывать на ходу. В буквальном смысле. Не перечесть, сколько раз я видел подобное. Бежит коротышка и, не сбавляя шага, наклоняется за куском камня, лежащим под ногами, либо же тюкает молотком по выступу. А иногда и черкает зубилом обычную черту на стене. Бегущий следом добавляет еще одну черту, затем третий вносит свою лепту, четвертый не забывает добавить штришок – и смотришь, на камне виднеется замысловатая гномья руна. Даже на защитной стене поселения появились подобные руны и рисунки. Как снисходительно заметил Койн: для красоты и исправления огрехов. Братья Древин и Дровин насчет огрехов категорически не согласились, но я бы на их месте спорить с гномами на «каменные» темы не стал. Потому как они знают о камне все.
– Рыба не кончается, – продолжал загибать пальцы Койн, – грибы растут, слава Отцу, не хиреют. Пока камень крепок и добр, все будет хорошо!
«Камень крепок и добр» – любимая и самая частая поговорка наших гномов. В ней выражается самое главное. Пока окружающий камень крепок и добр, все обязательно будет хорошо, а все невзгоды успешно будут преодолены. Гном без камня не гном – существо без роду и племени, без крова над головой.
За прошедшие недели и месяцы я постепенно начал понимать философию этого работящего народца.
Окинув долгим взглядом заснеженный гранит вокруг, я посмотрел вниз, на оживший двор поселения. Самое мое любимое зрелище. Видеть, как живет основанное тобою поселение, видеть, что жизнь не угасает, что мы продолжаем бороться… Ради этого стоило жить дальше.
– Можно ли уже дойти до конца ущелья? – спросил я у замолкшего гнома.
– Пока нет, – вздохнул Койн. – Но скоро!
Каждый день я задавал этот вопрос, и каждый день получал тот же ответ. Речь шла о парочке гномов-каменотесов, перед которыми по моему приказу поставили задачу довести дорожку до самого края скалы – до выхода из ущелья. Чтобы мы могли по вершине, не спускаясь на опасную землю, добраться самого отдаленного от нас участка Подковы. Туда, где я планировал поставить еще одну мощную стену, должную окончательно запереть собой ущелье и тем самым расширить наши владения.
– Правда скоро! – живо добавил Койн, приняв мое молчание за недовольство. – Работают каждый день без отдыха!
– Нет, – тяжело качнул я ледяной головой, – пусть отдыхают! Не надо загонять людей, Койн.
– Гномов. – хитро блеснув глазами, поправил меня тот.
– Я не делаю между вами различий. – хмыкнул я, тяжело разворачиваясь к метателю.
– Знаю, – в спину сказал мне Койн. – И за это тоже ты получил уважение подгорного народа, друг Корис. Ты не смотришь на нас свысока.
– Сегодня ты необычайно льстив. – усмехнулся я, вновь разворачиваясь к собеседнику. – Я уже успел выучить твои привычки, Койн. Если льстишь – значит, тебе что-то надо. Да?
– Ну…
– Говори прямо. – велел я, глядя на покрывший камень снег.
Ноздреватый снег – не плотный, уже без блестящей ледяной корочки… Весна не за горами. Еще совсем немного, и снег с холодом исчезнут надолго. Вместе со сгархами. И вместе со мной… созданиям стужи нечего делать во время жаркого лета.
– Мы замуровали пролом, ведущий в старый оловянный рудник. – после небольшой заминки продолжил Койн.
– Знаю. – кивнул я.
– Но разве это дело?
– Поясни.
– Мы, гномы, народ непоседливый. Вечно что-то достраиваем, переделываем, расширяем… Это касается общих вещей, а не личных, – широко улыбнулся Койн. – Такова уж наша натура. Мы всегда чем-то недовольны. Знаешь, там, где мы жили раньше, существовал определенный знак, выбиваемый на здании, стене, резьбе или даже на полу. Это знак означает запрет на переделывание или дополнение под страхом смерти. Если видишь его, сразу понимаешь – трогать нельзя! И этот знак знают все гномы от мала до велика.
– Вы как каменные термиты, – задумчиво почесал я щеку. – Все сточите до пыли. Если не запретить…
– Верно. – легко согласился Койн. – Так вот, друг Корис. Точно такой же знак я приказал выбить рядом с замурованным проломом. Иначе кладка не простояла бы и дня. Говорю же – мы народ непоседливый.
– Но ведь сейчас кладка на месте? – с проснувшейся тревогой спросил я.
– О да. На месте. И одним своим существованием сводит нас с ума. – тяжко вздохнув, признался Койн. – Я видеть ее не могу! А ведь мы проходим мимо каждый день…
– Так чего же ты хочешь?
– Дозволь нам сломать стену и осмотреть заброшенный оловянный рудник. – взглянув прямо мне в заиндевелые глаза, попросил Койн.
– Вам мало хлопот? – хрипло отозвался я, делая большой шаг прочь от будущей сторожевой башни. – Койн, не буди лихо, пока оно тихо!
– Как-как? – переспросил гном, припуская за мной.
– Есть такая поговорка, – пояснил я. – Как бы пояснить… Если ты идешь по лесу и видишь берлогу медведя, ты ведь не станешь тыкать в нее палкой, верно? Потому что медведь проснется, выберется наружу и оторвет тебе голову! А мне надо, чтобы твоя голова продолжала прочно сидеть у тебя на плечах, Койн. Еще долгие и долгие годы.
– Спасибо! – с чувством поблагодарил гном, невольно прикасаясь к своему лбу. – Но… это сжигает нас изнутри, друг Корис!
– Койн! Мы не знаем, что может ожидать по ту сторону стены! – по слогам, жестко проговорил я. – Не знаем! Ты помнишь, что мы нашли у входа? А если там замурована древняя темная тварь? Хочешь, чтобы она сначала закусила первой группой веселых исследователей, а затем сожрала и всех остальных?
– Упаси Отец от такого! Но там может и не быть никого! Кто выживет после века заточения без воды и еды?
– Тарис, к примеру, – буркнул я, с лязгом ступая по дорожке. – Койн, я уже сказал – нет. Пока нет.
– А когда?
– Когда я смогу пойти с вами, – глухо ответил я. – Если сможешь обеспечить для меня холод и снег там внизу, в сердце Подковы – то сможешь сломать кладку, закрывающую путь в оловянный рудник, хоть сегодня! Без меня в передних рядах вы туда не сунетесь!
– Нельзя каждый раз идти в первых рядах, друг Корис!
– Работа у меня такая. – хмыкнул я. – Если меня ударит темная тварь – я выживу. А ты умрешь. Именно поэтому я и шагаю в первых рядах, Койн. Проклятье… мне бы еще щит побольше и покрепче…
– Ростовой? Целиком из толстого металла? – оживился Койн, почему-то покосившись на мою грудь, закованную в доспех ниргала. – Надо сделать! Мы выкуем для тебя щит! И доспехи! Когда наладим кузню… эх…
– Доспехи есть. – заметил я, ударяя бронированным кулаком себя по плечу. – Крепкие.
– Но не наши! – презрительно и обиженно буркнул Койн. – Чужая работа! Разве это честь для нас, когда покровитель ходит в доспехах чужой работы? Как плевок в лицо!
– Ты меня сегодня просто удивляешь. – улыбнулся я. – Когда появится кузня, выкуете доспехи. И щит. Щит нужен позарез.
– С красной дланью Каменного Отца посередине! – подхватил гном. – С серебряной окантовкой, гравировкой, а с внутренней стороны…
– Койн!
– Ладно, это потом. – покладисто согласился гном. – Есть ли какие пожелания, друг Корис?
– Одно. – после короткого раздумья ответил я, тяжело ступая на платформу подъемника.
– И какое же?
– Хочу тюрьму. – признался я.
– Тюрьму? – поразился Койн.
– Да. Вернее, всего одну камеру. Небольшую комнату, выбитую в скальной толще. Каморку. Чтобы можно было вытянуться в полный рост. Каменная решетка с одной стороны и каменная же дверь. Прочные, чтобы не сломались.
– А для кого? – не удержался от вопроса гном, смотря на меня с жадным любопытством.
