скачать книгу бесплатно
– Их тоже убили…, но не за это преступление и не этот мальчик.
– Та-а-ак! – генерал Фост задумывается уже надолго, – Скажите, Джеймс, а сколько времени учат в этом их Краснознамённом институте?
– По-разному, сэр. Но выпускников Кадетского интерната Управления «Л» генерала Титова до первого офицерского чина учат 5 лет!
Генерал Фост опять задумывается:
– Значит у нас есть пять лет для того, чтобы завербовать или уничтожить это дьявольское отродье, Джеймс… Это немало, но и не много. Потом будет поздно, его уже всему научат и он уничтожит всех нас. Вы хотите умереть от остановки сердца или стать клиническим идиотом, Джеймс? Нет? Я тоже. И тогда так…, – Генерал Фост встаёт и произносит торжественным голосом:
– Полковник Джеймс Хайтауэр! Вы назначаетесь разработчиком и руководителем секретной операции SOG…, хотя, что я говорю…, у нас тут итак всё совершенно секретное… И назовём мы эту операцию… Basilisk Hunting (Охота на василиска). Я уверен, Джеймс, что Вы с честью продолжите и закончите дело своего погибшего на боевом посту отца, настоящего героя Америки.
– Есть, сэр! Это большая честь для меня!
– И, кстати, на последнем совещании в ЦРУ с руководством МОССАД я видел в списке израильской делегации фамилию Плотник, полковник Плотник. Найдите его, возможно это сын полковника Иеремии Плотника, погибшего с Вашим отцом на Кубани в 92-м. И возможно он тоже захочет рассчитаться за отца с этим Сыном Дьявола. Тогда добро пожаловать в нашу команду, они там в МОССАД, многое могут, при том, что у них в отличие от нас, пол-Москвы агентуры.
– Есть, сэр!
Сюжет 7. Вербовочный подход
13 сентября 2008 года (воскресенье)
Москва.
К обеду погодка разгулялась. Хоть и облачно, но дождя нет, +10°С, лёгкий ветерок. Как у нас в Кропоткинском зимою. Я закрываю глаза, пытаясь представить родную Кубань. Нет, не как там… Дома похожи, да, такие же старинные и ухоженные, утопают в зелени. Тогда, что не так? Фон. Да! Звуковой фон. Здесь немного слышно недалёкую магистраль – Садовое кольцо.
Мне очень нравится старая Москва. И когда-нибудь я тоже буду здесь жить. Именно здесь, с внутренней стороны Бульварного кольца. Откуда у меня возьмутся деньги на здешнее жильё, одно из самых дорогих в мире? Ну не знаю, откуда-нибудь да возьмутся, время есть.
А пока я живу в казарме. Ну как в казарме. Большая комната на четверых в общежитии на территории спецфакультета Академии внешней разведки (АВР). Похоже на Кадетский интернат – лес, КПП без вывески, на территории – плац, спортплощадка и пара пятиэтажных корпусов, соединённых застеклённым виадуком. В одном корпусе, учебные кафедры, лаборатории и аудитории, а в другом, жильё – казармы, общежитие и столовая. Но конечно в интернате условия жизни были значительно лучше. Однако, как раньше было написано в Уставе?
«Военнослужащий обязан стойко переносить все тяготы и лишения военной службы».
Сейчас такого в Уставе уже нет, но тяготы и лишения остались.
Да, да, 19 августа мне исполнилось 17 лет и я уже настоящий военнослужащий. В конце августа я даже принял Военную Присягу. Но для первокурсников военных училищ это обычное дело, когда Военную Присягу принимают несовершеннолетние. Бывает что и в 16 лет её принимают, у кого день рождения осенью.
Присяга
1-го августа всех зачисленных на 1-й курс спецфакультета АВР погрузили в автобус и отправили в обычную воинскую часть в Подмосковье, проходить «Курс молодого бойца» и присягать Родине. Там всех постригли под «ноль», переодели в солдатскую форму, поселили в палатках.
И началось…
То ли местных старослужащих сержантов не предупредили о некоторых особенностях отдельных представителей воспитуемого контингента, то ли они сами не поверили в «бабкины сказки». В общем, лично я не был против занятий по окапыванию саперной лопаткой и строевой подготовки с изучением уставов и стрельбой из АКМ. Но вот ночные внеплановые тренировки «отбой/подъём» с полным одеванием формы и заправкой кровати с отбивкой одеяла и подушки, мне совсем не понравились, впрочем как и остальным моим товарищам.
В итоге старослужащих сержантов нам заменили и мы с новыми воспитателями с сержантскими погонами благополучно дотопали до Присяги. А тем любителям ночных «попрыгушек», я считаю крупно повезло. Они сразу попали в санчасть с лютой диареей и не успели встретиться на узкой дорожке с первокурсниками с характерными фамилиями Волков, Медведев и Кабанов.
На присягу в часть ко всем приехали родители и родные, понавезли вкусняшек. А ко мне приехали старший прапорщик Борис Михайлович Захарченко и дядя Толя, который как бы приехал ко всем нам, но ко мне думаю немного больше. Он произнёс короткую патетическую речь и больше мы военной формы не видели.
На занятия в академии, которые как положено начались 1-го сентября, мы ходим как обычные студенты, кто в чём. А ещё нам уже выдали первую стипендию. Очень и очень неплохую! Это в интернате всё что нужно Михалыч приносил. Здесь же все нужно покупать в магазине.
А сегодня у меня первое увольнение после начала занятий и я свободно гуляю по Москве. В Кадетском интернате увольнений не было. Была пара экскурсий – в Кремль, Бородинскую панораму, и всё. Да и некуда и некогда было в увольнение ходить.
Патрули мне не страшны, волосы уже отросли, одет я в гражданское – майка, джинсы, короткая кожаная куртка, кроссовки. А в качестве документа прикрытия мне выдали общегражданский паспорт. Приду вечером, изымут до следующего раза. Ещё, на самый крайний случай, у меня есть номер дежурного по Управлению «Л» Администрации Президента России. Приедут, заберут хоть откуда. Но это всегда ЧП, так что лучше этим номером не пользоваться.
На углу у Патриарших есть тихое кафе с уличной верандой и с потрясающими тортиками и какао в меню, м-м-м!
Миша Плотник
Передо мною стоит моложавый, хорошо одетый мужчина, лет 35. Он был бы неотличим от себе подобных деловых московских мужчин его возраста – дорогой костюм, рубашка без галстука, если бы не загар. В Москве в середине сентября такой загар большая редкость и возможно его носитель большая шишка или олигарх, не вылезающий с южных курортов.
– Разрешите я присяду? – спрашивает меня мужчина, приветливо улыбаясь.
– Швободных штоликов штоли мало? – не очень вежливо отвечаю я с набитым ртом, доедая третий кусок торта – бисквит с клубникой. Ну какие же они здесь вкусные эти торты.
– Василий, не груби старшим, это невежливо. Мне нужно с тобою поговорить!
– О-о-о! А откуда Вы меня знаете?!
– Работа такая. Так я присяду?
Я киваю. Какой-нибудь проверяющий из Управления. Но бояться мне нечего, ничего такого я не сделал, да и трезвый как стекло.
– Я представлюсь, – говорит мужчина, садясь за мой столик, – Полковник Михаэль Плотник из МОССАД. Управление «Тевель» – политические акции и связи с иностранными спецслужбами. Прямой аналог вашего Управления «Л». Вот моё служебное и командировочное удостоверение. У нас кое-какие общие дела с ФСБ и вот пригласили. Да и с тобою нужно было встретиться, поговорить. На русском конечно. Дед мой из Астрахани, поэтому в семье мы говорим по-русски.
Я полностью охреневший сижу тихо. В центре Москвы за моим столиком в кафе сидит старший офицер вражеской спецслужбы, которому видите ли нужно со мною встретиться и шпарит по-русски без акцента.
– Во-первых, хочу тебя поздравить, Василий, с принятием Военной Присяги, – улыбаясь, говорит Плотник, – Теперь ты полная собственность государства, обязан выполнять любые его приказы и погибнуть за него в любое время. Впрочем, как и все мы, военные.
А здорово он сформулировал, я про такое и не думал.
– Во-вторых, я тоже госликвидатор много лет и знаю, что пока мы умерщвляем криминал и террористов, на худой конец, сбежавших предателей, которых суд приговорил к смерти, никаких проблем с химерой «Совесть» у нас не возникает. Но вот когда нам приказывают уничтожить семью оппозиционного политика с двумя маленькими детьми…
– Вы меня вербуете? – перебиваю я его.
– Нет, – коротко отвечает Плотник, – Для этого ты ещё слишком юн, толком не осведомлён и неопытен. Мир, в котором ты живёшь, очень мал – интернат, КПП, ещё одно КПП, вот и вся твоя Родина, которую от тебя требуют любить и которой ты уже присягнул на верность. Но кроме этой твоей Родины, есть мир, огромный и прекрасный. Но он уже не для тебя. Более того, если кто-нибудь сейчас захочет тебя убить вместе с твоим даром, доставшимся от отца, то сделает это без проблем. Думаю, генерал Титов говорил тебе об этом, когда вербовал. И ухмылка судьбы в том, что наши с ним отцы, полковник Александр Титов (КГБ) и полковник Иеримия Плотник (МОССАД) были вместе, когда они убили твоего отца – Кима Волошина. Вместе они тогда и исчезли. И с ними исчез ещё один полковник, из ЦРУ, Майкл Хайтауэр. А его сын Джеймс, тоже полковник, и тоже госликвидатор из ЦРУ. И он передаёт тебе привет. Теперь понял, как всё закручено?
Ох-х, это ещё один сын «сослуживца» отца. И еще один. ЦРУ мне как раз не хватало. Ой, мама!
– А как Вы меня нашли в этом кафе? Я не планировал…
– Москва, Вася, еврейский город, особенно центр Москвы. Всё понял? – перебивает меня Плотник.
Я киваю головой, чего тут не понять.
– Так вот, – продолжает полковник помолчав, – Две самых мощных спецслужбы мира, ЦРУ и МОССАД…, ваше ФСБ я не могу таковой назвать, слишком уж часто её кардинально реформировали в последнее время, в связи с произошедшим с твоим отцом и исчезновением наших офицеров, по поручению своих правительств, самым тщательным образом разбирались с источником происхождения его дара. Как и почему он стал василиском. И ответ вот здесь и он очевиден!
Плотник кивает головой на соседний стул, на котором лежит обычный полиэтиленовый пакет с символикой магазина ЦУМ:
– Здесь копия следственного дела твоего отца, по которому он получил большой тюремный срок – донос, протоколы допросов, справки, фото вещдоков, обвинительное заключение и т.д. Читая эти документы, ты сразу поймёшь, что Ким Волошин взошёл на свою Гологофу очень умным, сильным, совестливым, бесстрашным и справедливым человеком. Поэтому на четвёртом курсе института он осознано присоединился к антисоветскому «Союзу демократической молодёжи против правительственного произвола» (СДМПП, двадцать шесть человек) и стал активным распространителем «Информационного листка», разоблачающего противоправные действия КГБ, прокуратуры и партийной элиты. Кроме того, он участвовал в заговоре на убийство членов Политбюро, так он ненавидел всю эту проклятую Советскую власть.
Я боюсь пошевелиться, слыша такое.
– В тюрьме «Матросская тишина» ему выбили глаз, – продолжает полковник, – В лагере Котлаг «Болотный мыс» за отказ выходить на работы «суки» отрубили ему долотом палец, который он там же сам и похоронил. В лагере Ворлаг «Медвежья свадьба» в лютой драке на выживание ему сломали половину рёбер и измолотили голову палками. Один лишь Бог – или дьявол? – ведает, как ему тогда удалось остаться в живых. Но зная его характер, нетрудно предположить, что в долгу он не оставался. Года за два до освобождения из Сурлаг «Соплечистка» его оставили в покое. Не иначе паханы распорядились, и он смог слегка восстановиться.
Полковник Плотник откашливается и продолжает свой рассказ:
– Его освободили досрочно. То ли вина его была сочтена не столь уж великой. То ли угодили в немилость следователи, которые оформили его дело. То ли возымели силу ходатайства влиятельных родственников кого-то из его подельников. А скорее всего, прошли какие-то таинственные процессы в системе карательных органов.
– А потом Дьявол посетил СССР и случился Чернобыль! – резюмирует полковник, – И там твой отец два месяца вкалывал бульдозеристом: то ли забивал какой-то тоннель, то ли его расчищал. Он был хорошим механиком и водил все виды автотранспорта. Ещё и опасался, что его туда не примут из-за увечий. Напрасно. Там никого не интересовало, сколько у тебя глаз и пальцев на руках. Вот тебе противогаз и вот тебе бульдозер. А после Чернобыля всё и случилось, твой отец стал василиском! Теперь ты понял, кто его таким сделал?
– Советская власть? – тихо спрашиваю я.
Не отвечая, полковник Михаэль Плотник встаёт и говорит:
– Спасибо, что выслушал, Вася. В общем, так! Госликвидаторское сообщество, оно небольшое. Все всех знают и все за всеми следят. Официально, я здесь встречаюсь с тобой, чтобы предупредить – будешь ликвидировать политиков и оппозиционеров по приказу этой своей Родины, нарушать политический баланс в мире, будешь уничтожен без суда и следствия. Это я тебе говорю, как представитель государства Израиль с примкнувшему к нему США. А так, очень рад знакомству, уверен, ещё увидимся. В пакете, кроме папки с копией дела, лежит листик с московским телефоном. Запомни его, а листик уничтожь. Если что, спроси по нему Мишу, мне передадут.
И полковник Плотник уходит. А я остаюсь, обалдело пялясь на соседний стул с пакетом магазина ЦУМ. Вокруг всё тихо. И почему-то из кустов не выскакивают оперативники ФСБ с криком:
«Сидеть! Вы арестованы!». А потому, что их там нет.
А вместо них ко мне подходит официант и спрашивает:
– Может быть ещё пару кусочков тортика, молодой человек? Свеженькие привезли, с малиной и голубикой.
***
Шифрограмма:
Лэнгли, SOG, полковнику Джеймсу Хайтауэру. Касательно операции «Basilisk Hunting». Вербовочный подход осуществлён. Подготовленные материалы и связь объект принял. Полковник Плотник.
Сюжет 8. Санаторий без названия
Точка зрения
13 сентября 2008 года (воскресенье, вечер). Москва.
– Всё он тебе верно рассказал, Вася, – генерал Титов задумчив, – Всё правда. И странно было бы, если бы он где-то соврал. Сразу вычислят и вся работа насмарку.
Я сижу в его кабинете, похожем на библиотеку, так много в нем книг, и дописываю отчёт о своей встрече с Плотником. Или его со мною, не поймёшь.
– Вопрос, Вася, в точке зрения на эту правду. Вообще такие вербовочные подходы делают к каждому нашему новому сотруднику, – продолжает генерал, – Странно то, что к тебе подошли так рано, ещё на 1-м курсе. Видимо сильно их беспокоят твои способности, о которых они конечно знают, но без подробностей. И действительно ухмылка судьбы, привет из 92-го. Опять собирается та же тёплая компания, но теперь уже из сыновей участников тех событий. Нужно подумать, что бы это значило. В нашей работе случайностей не бывает.
Генерал тонко улыбается и продолжает:
– Мы же тоже делаем подходы к их людям. И к этому наши вербовщики тщательно готовятся. Заметил, что Плотник не делал тебе никаких предложений? А потому, что по ходу беседы вербовщик может что-то предложить и некоторые даже соглашаются, но цель первой беседы не эта, а заставить объект вербовки взглянуть на некоторые вещи с выгодной точки зрения для вербовщика. Кто посадил твоего отца? Советская власть, государство! Кто сделал его василиском? Советская власть, государство! С чем боролся твой отец? С Советской властью, с государством. А ФСБ ваше слабенькое, ломают её через колено кто не попадя, ещё с Кукурузника!
Генерал уже не улыбается…
– А ты сам, Вася, живёшь в огороженном со всех сторон болотце, служишь этому ненавистному государству, с которым боролся твой отец, а значит предаёшь память о нём. А рядом мир. Такой большой и прекрасный, и до него один шаг! Но объект должен созреть! А предложения будут в следующий раз – деньги, комфорт, политическое убежище. Стандартный набор. А за всё про всё – деликатное порученьице. Не в России даже – а в какой-нибудь вшивой мусульманской странишке. И главное, Вася, их политиков и наших оппозиционеров, которые на их полном коште, умерщвлять тебе нельзя. А то потом или совесть замучает или они тебя уничтожат. Как отца! Вот что он тебе сообщил.
Генерал делает паузу:
– Что следует из дела, копию которого тебе передали? А то, что отец твой, Вася, был крайне неосмотрительным юношей. Ну если уж ты в те времена с товарищами решили заняться антисоветчиной и убить Хрущёва, зачем кричать об этом на каждом углу?
Хм-м, а ведь всё так и было. Из дела следует, что донос на отца написал однокурсник, который в курилке подслушал его слишком громкий разговор. В итоге арестовали всех 26 человек и те подумали на отца, что он предал. И ведь где-то они были и правы, недаром говорят, «болтун находка для шпиона».
– И что же мне теперь делать? – растеряно спрашиваю я.
– А ничего, – отвечает дядя Толя, – Заниматься своими делами. Это им нужно думать, что с тобою делать. Пока у них есть надежда на вербовку, ты в безопасности. Если решат, что завербовать тебя не удастся, попробуют устранить.
– Убить? – волнуюсь я
–Да, уничтожить. Или подставить. Или ещё какую-нибудь пакость организовать. Коллега Плотник и коллега Хайтауэр отменные специалисты по пакостям, госликвидаторы со стажем. Чего ты так испугался? Я же сказал, попробуют устранить, а не устранят. О чём нам говорит 3-й закон Ньютона? О том, что на любое действие найдется противодействие. Причем, в прямом смысле. Мы тут тоже не лаптем щи хлебаем! Так что не ссы, Вася, мы своих в обиду не даём!
– Дядя Толя, а встреча с Плотником контролировалась, а то вдруг я что-нибудь забыл? – спрашиваю я, откладывая исписанный лист.
– А сам как думаешь? – тут же выкупает мою хитрость генерал.
– Да!
– Нет! Где нам столько контролёров взять? Кроме того, мы доверяем своим сотрудникам.
***
6 сентября 2009 года (воскресенье).
Москва.
Прошёл год.
Я уже успешно перешёл на второй курс АВР и опять нахожусь в увольнении. Бесцельно брожу по старой Москве, наслаждаюсь великолепными видами. Московские клёны уже вспыхнули светофорами, но облетать ещё не спешат.
Я размышляю.
Танцы
Ну ладно, Английский и Немецкий языки, факультатив – французский и испанский, это нужно. А вот кто мне скажет, на фига будущим российским госликвидаторам высшая математика и светские бальные танцы?
Кадриль «Летучая мышь» под музыку Штрауса «Fledermaus Quadrille» – кадрильный сет из четырех пар – первая (спиной к музыке) и третья пары – центральные, вторая и четвертая – боковые. Первая фигура: 1-8. Центральные пары: chaine anglaise, 9-16. Центральные пары: променад, 17-24. Центральные пары: chaine des dames. Боковые пары танцуют фигуру еще раз… Нормально это всё запомнить?!
А ещё французская кадриль «Le Quadrille Fran?aise», как в колонну, так и квадратом в 4 пары. Испанский вальс «Valzer Spagnolo». Традиционный шотландский вальс XIX века. Богемская национальная полька, танец Well hall и др. Ух-х!
В расписании занятий 1-го курса предмет «Танцы» совмещен по две пары в неделю. Как у мужской, так и у женской группы. Ребята надевают настоящие смокинги, а девушки бальные платья и специальные туфли с каблуками. Моя неизменная партнерша по танцам – бывшая одноклассница Марина Гончарова. Нравится она мне, гибкая, музыкальная. И я бы с ней не только танцевал. Но как вспомню ту волну смертельного ужаса и тот жуткий устрашающий рык, там, в коридоре Кадетского интерната.
А вот курсантам Кабанову и Медведеву девушек не хватило и они танцуют друг с другом, попеременно чередуясь – за девочку и за мальчика. Умора!
Танцы нам преподаёт Амалия Фридриховна Брин, маленькая сморщенная старушенция, но которую у нас все боятся как огня. Она приходит на занятия с настоящим французским выездковым стеком времён Наполеона, да ещё и с плетёным фалом вместо шлепка. Этим стеком Амалия Фридриховна нам дирижирует, отмахивая музыкальные доли и фигуры. Но горе тому, кого она засечёт сгорбившимся или косолапым. Мгновенно следует болевое дисциплинарное воздействие вдоль спины с оттягом и
(зачёркнуто) зазевавшийся курсант продолжает двигаться в танце, но уже с выпяченной вперёд грудью и старательно выворачивая ступни наружу.
