Точка имаго

Михаил Стригин

Точка имаго

© М. Стригин, текст, 2024

© Издательство «Четыре», 2024

Напомнить о земле

Дорогой читатель!

Если вы любите стихи, где всё ясно и понятно с беглого взгляда, то эта книга не для вас. Некоторые строфы тут, чтобы добиться их понимания, возможно, придётся перечесть несколько раз. И дело вовсе не в том, что автор пишет странно или непонятно. Просто он пишет, имея в виду своего читателя, в определённой мере подготовленного к взаимопониманию.

Ведь автор – Михаил Стригин – известен (и уже не только на Урале) и как учёный-физик, и как философ.

Но и в этих науках он не перестаёт быть поэтом. И не только потому, что рассматривает природу поэзии и искусство вообще как учёный, утверждая их волновую природу, а ещё и потому, что в своей поэзии зачастую говорит языком физика или философа.

«Чтоб ангелом стать, нужно пасть из гнезда!» – утверждает автор в одном из своих стихотворений, и эта жёсткая, но красивая в своей трагичности формула говорит нам о многом – о муках творца, о падшем ангеле, о потерянном рае… Метафора, которая могла бы стать эпиграфом к судьбам многих подвижников, героев человечества, избравших путь служения высоким идеалам.

Поэтический мир вообще парадоксален. Мы, конечно, помним, кого Пушкин называл другом парадоксов. Без проблесков открытий, приближения к чудесному поэзия мертва.

Есть парадоксы и у Михаила Стригина. Вот только одна строчка: «Зависла рыбой тишина…»

«Позвольте, – вступает в спор здравый смысл, – как может зависнуть рыба? Она же не летает». – «Зато молчит», – улыбается автор.

Или вот: «…Но ворон соловьиная рать…» «Как? – ломаем мы голову. – Разве воронья рать может быть соловьиной? Да никогда!» Оказывается, может. Может, когда эту каркающую рать возглавляет Соловей-разбойник.

Мир поэзии Стригина парадоксален не бездоказательно. Он превращает парадокс в аксиому, доказывая её состоятельность. Вот, например, как поэтично и трогательно переворачивает автор наше представление о чёрном цвете как о чём-то безжизненном или враждебном:

…Вместе с ребёнком раскрашуМир в чёрный цвет безграничный —Чёрные окна, наличник,Тёмные мысли и страны.Чёрный – он добрый и странный,В нём тишина и морганье…

После этого беспроигрышного приёма «вместе с ребёнком» и, главное, после «доброго моргания» мы волей-неволей станем воспринимать чёрный цвет под иным углом зрения.

Стригин не из тех физиков, которых в шестидесятые прошлого века противопоставляли лирикам. Несмотря на природу и инструментарий учёного, он являет себя и поклонником чувственности, непосредственной эмоциональности:

Ты говоришь «я люблю тебя» —И в ту же секунду мир замирает,Прислушиваясь к тому, что же изменилось вокруг:Сдвинулись ли тектонические плитыИли где-то расцвёл бутон жасмина.

И конечно же, как у любого состоявшегося поэта, в этой книге стихов много любви. Любви к женщине, к сыну и дочери, к людям в целом и к человеку в отдельности.

А любовь, оказывается, хоть и самое сильное чувство, часто бывает хрупка и беззащитна. И тогда происходит непоправимое:

…Здесь, в темноте твоей улыбки,Под хохот устриц и людей,Вдруг пробежит чертёнок зыбкийИ украдёт любовь, злодей.

И когда таких случаев пропажи любви становится множество, возникает некая социальная катастрофа:

У страны хроническая любви нехватка…

Автор, несомненно, живёт в нашем времени, пишет и творит для современников. Он знает тревоги своего поколения не со стороны и не понаслышке.

Но в нём, как и должно в поэте, живёт свет надежды, сила веры и жертвенность любви.

Вы только послушайте, как точно и просто, со знанием высших законов, описывает он разрешение совсем недавнего космического катаклизма:

…И в следующее мгновенье на небеАлеет смертоносный метеорит.Он приближается, сжимая горлышко времени,Пытаясь закупорить его.И нет такого Ноя, который смог бы построить ковчег времени.И в тот момент, когда время сливается в единый потокДобра и зла,Бог вспоминает о ЗемлеИ слегка изменяет траекторию метеорита.

Кто-то ещё сомневается в Божественной любви, сохраняющей мир? Надо только чаще напоминать ему о Земле. Мыслями, открытиями, парадоксами, молитвами и, конечно, стихами.

Олег Ник Павлов, председатель правления Челябинского областного отделения Союза писателей России

Взрослое

Шесть мнимых рубежей, три измеренья

Шесть мнимых рубежей, три измеренья,За стенами скрывается стена,За полом – новый пол как продолженьеТой перспективы, что обновленаБыла вчера. Я думал, что покинулПривычный фон, привычный шорох дел.И потолок – мой вечный страстный стимул,Который с детства я пробить хотелИ выйти в безграничное пространство,Где невесомость вечных облаков,Дымок трубы, и нет у чаек чванстваОт высоты над сценой дураков.Но там другие, пусть и легче, стеныИ комнаты просторней кирпича,И вязнешь, словно клоп, в небесной пене,Пытаясь закрепиться сгоряча.Там много больше измерений тонких,И сложно верх от низа отличать,И кажется, что брошен на задворки…Становится бесцветнее печать,Юродивых и странных различая,В бреду скрывая Ливингстонов-чаек.

Точка имаго

Время – мерцающий круг,Начало почти совпадает с концом.Младенцы на милых старухПохожи своим благодушным лицом.Поэт разжимает в спиральКруги, придавая стоп-кадрам окрас.Он топкую, серую дальКак фон глубине поднебесья припас.Но туже становится вздох,И в омут удавкою тащит слезаПо нищим. Святой парадокс:Чтоб ангелом стать, нужно пасть из гнезда!На вздох кислорода вобрать,Отдаться воронке с пустой головой,Пройти незамеченным. В райЕщё не пускает Петров-постовой.И в глубь завихрений уйти,Как делает это живучий пловец,И вся безысходность путиОбрушится в детство, учил так отец.На дне разожмутся круги,И, вынырнув, вспомнишь, как сладко дышать,И крикнешь, и, как ни крути,Тебе улыбнётся на выходе мать.

Ты говоришь «я люблю тебя»

Ты говоришь «я люблю тебя» —И в ту же секунду мир замирает,Прислушиваясь к тому, что же изменилось вокруг:Сдвинулись ли тектонические плитыИли где-то расцвёл бутон жасмина.Я покрываюсь лёгкой изморозью внутреннего жара,И в этот миг всё моё естество, готовое вырваться,Стягивается железными обручами покорности.Но уже в следующее мгновеньеВсё двинулось дальше по кругу,И ты уже забыла про меня.Ты с трудом вспоминаешь моё имя,У тебя просто поменялся объект любви.Этот мир не ограничивается мною.А я всё ещё здесь, я никуда не ушёл.Я стою в непонимании от такой перемены.Меня начинает кружить в водовороте сомнений,Я перескакиваю с одного буруна на другой,Двигаясь по всё сужающемуся горлышку бездныПодозрений.Пена лицемерия внутри меня сменяется волной лжи.Я перескакиваю с одного гребня на другой,Но воронка всё сжимается, не оставляя свободы движения.И в тот момент, когда я уже должен был захлебнуться,Ты обращаешь на меня внимание.Я вновь попадаю в круг твоих интересов.«Я люблю тебя», – говоришь ты,И мощный глоток воздуха распрямляет спазм моих лёгких.Он выдавливает изнутри комок сомнений.Кровь, снова ускоряясь, начинает циркулировать,Эти слова словно привод, раскрывающий плотину,Но контролирующий поток реки.Я начинаю дышать ровно и глубоко……«Я люблю тебя», – говорит Бог Земле,И на ней расцветают джунгли и камни.Вся материя внимает этому Слову.Но его отвлекли,И в следующее мгновенье на небеАлеет смертоносный метеорит.Он приближается, сжимая горлышко времени,Пытаясь закупорить его.И нет такого Ноя, который смог бы построить ковчег времени.И в тот момент, когда время сливается в единый потокДобра и зла,Бог вспоминает о ЗемлеИ слегка изменяет траекторию метеорита.

Красотой я твоей обольщён

Красотой я твоей обольщён,Мимо кружат иные созвездья.Вдоль орбиты несбывшихся жёнПровернулся кармически весь я.Вновь во взгляде забрезжил восток,Уходил, мне казалось, на запад,И колотится кровью в високХаос мыслей, твой вкус и твой запах.Вновь горячая в сердце метельМной, как щепкой, насмешливо крутит,Между прошлым и будущим щельРаспахнули в ночи твои руки.Я придумал тебя, как тепло,Что ласкало безудержно в детстве.Но фантазии эти смелоНа другое крыльцо, по соседству.Намешал я бедлам в красотеС надоевшим порядком порядком,И, мечтая о счастье, хотелОбналичить родимые прядки.Если ты на мгновенье прильнёшь,Закрывая гештальт перезрелый,То польёт остужающий дождьНа моё раскалённое тело.

Модель

Вот тень метнулась из-за штор —Стандарта изваяние.Толпа привстала, чтоб в упорВбирать очарование.И каплю неба на глазах,И сладость одурения —И обнаружить просто страхОт высоты парения.Среди притянутых фигурК её груди и прочемуНикто не знает, сколько шкурС неё снимали зодчие.Минуту длится дефиле —Страданий кульминация.Но ты как будто на игле,И тянутся овации.Твой шаг меж взглядами зажат,Кричат: «Вы это видели?»Они у ног твоих лежат,Согнувшись в три погибели.Проплыло рядом божество,Все пали в поклонении,И, представляя естество,Гнусавят в упоении.Кому-то шоу чувств без слов,Кому-то просто Камеди.Но потрясает до основТот миг, что канет в памяти.

В какой-то момент ты понимаешь, что всё не успеть

В какой-то момент ты понимаешь, что всё не успеть,И даже будь ты гепард или медведь,Ты не можешь даже хотетьБольше, чем можешь.Вновь вопрошаешь: «В чём задача-то, Боже ж?»Хочется сразу быть здесь и там,Просто молчанье? Крутой тарарам?Но ты уже не веришь словам.Может быть, просто постряпать пирожное,Заглядывая в глаза настороженно?Заземлиться на пару часов,Не отвечать на привычный зов,Ставни закрыть на засовИ расслабиться.И пускай как фон трещит Капица,И хотя он многого достиг,Ты смотришь на этот бездонный родникИз сотен книг,Как на речной лёд,Который просто наркотик, улёт,Разной формы, разного цветаИ ты, замороженный Кай, собираешь на севере где-тоОстатки света,В надежде сфокусировать их в новоеСолнце багровое.Временами зовёшь: «Герда?!» Нет Герды,Эхо, такое же холодное, как кеды,Как послевкусие победы.Герда сидит без движенья на своём южном полюсе,Натирая поясницу прополисом,В ожидании рая ей что-то грезится.Инь и ян в состоянии равновесия —Это максимальное расстояние между, и это реально бесит, яДумал, как изменить полярность,Вечную странность —Чтобы отталкивание сменилось притяжением.Моё брошенное прошениеВвысь, где-то под ложечкой жжениеМожет смениться взрывом.Давайте представим, как бы накрылоЭтот мир. Столкновение инь и янУже было —Вселенская звёздная рвань —Вселенское тёмное рыло.Любая остановка чревата сменой орбит,Последующим падением —Ночь каждый день глубоко свербитВ груди, особенно когда падают тени наЕё улыбку перед столкновением.

Рваные хлопья упавшего неба

Рваные хлопья упавшего небаВдоль одиночества Бога лежат.Занавес спущен, и старая небыльГолая ломится к сцене назад.Зритель не видит, как пишутся драмы,Как репетируют роли грачи,Чтобы замазывать холст панорамыИ по-саврасовски лямку влачить.Чёрными тряпками мечутся в выси,К нам из тумана доносится крик.Чёрными танками движутся мысли,А на прицеле зелёный старик.Липнет туман отсыревшего цвета,Всё превратив в чёрно-белый стандарт.И ноябрём на вчерашнее летоТихо ложится знакомый штандарт.

Ветер смычкует по струнам деревьев

Ветер смычкует по струнам деревьев,Хаос мелодии виден в листве.Словно в испуге поверхности перьевВстали, краснея, в своём естестве.Ноты бегут от берёзы к рябине,Соединяя их в жгучий оркестр…Звуков не слышно, я заперт в квартиреС музой под долгий домашний арест.

Кто-то шепчет про чёрное

Посвящается удивительному физику Г. В. Рязанову

Кто-то шепчет про чёрное,Кто-то пишет про белое —На конфликт обречённыеМудрецы оголтелые.И отдельные, к богу идущие,Давят камнем тропу показательно.Кто-то вверх заберётся, и пуще ихПрокричит, что война обязательна.Бьют себя в грудь неистово первые:Свет придуман и держится хитростью!И вторые, не менее нервные,Объясняют всё космоса кривостью……Зацветут по весне вновь акации,И нахлынет безудержность реками,Как учёный сказал: бифуркацияУправляет в тени человеками.И сольются цвета в поле серое,Где ни жёлтой тоски нет, ни времени,Где нет крика о нас пустотелого,Даже счастье становится бременем.

Живу как все – на плоскости, смешно,

Живу как все – на плоскости, смешно,Лишь иногда бываю я серьёзен,Когда я понимаю, что грешноНе помнить про линейность гордых сосен.Про их тупую тягу к небесам,Желанье из кустов наверх прорваться.Их не устраивает званье «зам»,Им первыми всегда потребно статься.В подобный поразительный моментЯ понимаю, что нездешне создан,И для прыжка слагаю постаментНа опыте корней небесных сосен.

Монолог ковида

Можно мне отнять и вкус и запах?Человеку это ни к чему.Он уверенно идёт на западК розовому счастью своему.Чтоб впитать любимые структуры,Зрения достаточно вполне.Слух оставлю, позабылось сдуру —Знаки-звуки выпуклей втройне.Раньше диалог в поток касанийПревращался, запахом маня.Вы на вкус слагали стены зданийИз камней огромных и огня.А теперь чертёж смешался с крикомИ любовь одета в ДНК…Обонянье вкуса многоликоИ не рассекается пока.Вкус и обонянье брошу сноваВ первородный истинный бульон……Вам для ощущенья нужно слово,А сетям – покорный почтальон.Вы в святом тандеме с интернетомРазослали мемов триллиард.И плодились, слушая заветы,В день не меньше сотни раз подряд.Вы меня стократ опередилиВ образах и прочих попыхах,Сотворили бога в няшном стиле,Запах поменяв на няшный страх.Он пока смешной ещё младенецИ сосёт инфý как молоко,Насмехаясь над вращеньем денегВ атомном сознанье глубоко.А когда допьёт свои вкусняшкиИ стремглав осмотрится вокруг,Будут рваться на сетях тельняшки

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.