скачать книгу бесплатно
Через семь минут Берия уже был в кабинете вождя. Сталин показал ему документы по Главпромстрою СССР, которые ему принёс Кинжалов, и спросил его, что он думает по данному вопросу. Берия напрягся, он понял, что у Сталина появился неизвестный ему источник информации.
Вождь словно прочитал мысли Берии и сказал:
– Лаврентий, даже не пытайся выяснить, откуда у меня эта информация, это тебя не касается. Ты меня хорошо понял?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Так какое твоё мнение по полученной информации?
– Забродин либо круглый дурак, либо скрытый враг, который работает на американцев.
– Правильно, и поэтому он подлежит изоляции.
– Я вас понял, товарищ Сталин, разрешите идти?
Ночью к дому, где жил Забродин, подъехал чёрный воронок, из него вышли трое в штатском, позвонили в квартиру Забродина. Дверь открыла его жена.
Старший из троих показал удостоверение и спросил:
– Где Забродин?
Жена молча показала на дверь спальни. Трое зашли в спальню, где на постели сидел нужный им чиновник.
Старший спросил:
– Гражданин Забродин?
Тот судорожно кивнул.
– Одевайтесь, поедете с нами.
Забродин спросил заплетающимся голосом:
– А что, собственно говоря, случилось?
– Поедемте с нами, там всё узнаете.
Через полчаса Забродин уже сидел в комнате следователя во внутренней тюрьме на Лубянке.
Следователь, молодой капитан, с улыбкой спросил:
– Как вы себя чувствуете, гражданин Забродин?
Забродин ответил:
– Я не понимаю, почему я арестован.
Капитан, продолжая улыбаться, сказал:
– Ах, вы не понимаете! А я вот тоже не понимаю, как вы, занимая высокий пост заместителя начальника Главпромстроя, стали американским шпионом!
Услышав это, Забродин страшно побледнел. С лица следователя сползла улыбка, и он грозным голосом сказал:
– Вот письмо, которое вам написал пятого февраля сорок седьмого года инженер Петров по вопросу создания горнопроходческой машины. А вот ваш ответ от пятнадцатого февраля того же года, где вы утверждаете, что предложения Петрова несостоятельны. Вы это подтверждаете?
Забродин облегчённо вздохнул:
– А, вот в чём дело. Действительно, я писал ответ на это письмо. Ну сами посудите, разве можно серьёзно относиться к проекту, в котором предлагается создание машины со скоростью горной проходки, в пять раз превышающей существующие скорости?
Следователь недобро усмехнулся и сказал:
– Тогда как вы объясните это? – и показал Забродину свежие вырезки из зарубежных газет, буклеты с выставок, чертежи, зарубежные отчёты об испытаниях техники, на которых была изображена горнопроходческая машина, очень похожая на изобретение Петрова. Следователь заметил: – Как пишут специалисты в отчётах по испытаниям, скорость горной проходки этой машины действительно в пять раз выше, чем у существовавшей до этого техники.
Забродин сначала сильно побледнел, потом его лицо налилось кровью, но он молчал.
Следователь сказал:
– Можете не утруждать себя ответом, и так всё ясно. Вы передали чертежи американцам, и, наверно, они вам хорошо заплатили.
Забродин еле слышным голосом сказал:
– Я ничего не передавал американцам, просто я не смог оценить ценность предложения инженера Петрова, и в этом моя главная ошибка.
Следователь усмехнулся:
– Передавал или не передавал, какая разница. Важен результат: стране нанесён огромный ущерб, и этот ущерб нанесли вы, не оценив вовремя ценное предложение инженера Петрова. Вы согласны с этим?
Забродин молча кивнул.
Следователь продолжил:
– Вот и хорошо, что наши мнения совпадают.
Он нажал кнопку на столе. Вошёл конвойный. Следователь сказал:
– Вариант А.
Повернувшись к Забродину, он сообщил, что тот свободен и может идти.
Забродин с недоумением посмотрел на следователя, но тот с улыбкой сказал:
– Идите.
Чиновник вышел из кабинета и пошёл вдоль коридора. Раздался выстрел, и Забродин упал замертво.
К его трупу подошли следователь и Берия. Берия сказал:
– Собаке – собачья смерть. Уберите эту падаль.
* * *
05:00. Кабинет Берии.
Берия позвонил Сталину:
– Товарищ Сталин, ваше приказание выполнено. Забродин изолирован, отправлен туда, откуда не возвращаются.
Сталин, немного помолчав, сказал:
– Хорошо. Жди, Лаврентий, данные на очередную партию чиновников – врагов народа.
В период с июля 1949 по февраль 1953 года СМЕРЧ выявил более пяти тысяч негодных чиновников, которые своими действиями или бездействием нанесли существенный урон развитию СССР.
Методы работы СМЕРЧа очень сильно напугали высших чиновников и партийных работников. Деятельность этой службы представляла серьёзную угрозу для чиновничества и партийной номенклатуры. Все их попытки выяснить, кто является начальником СМЕРЧа, оказались безуспешными.
Одной из причин, по которым был убит Сталин, являлась именно эффективная деятельность СМЕРЧа, и после смерти вождя подразделение ликвидировали. Сергей Михайлович Кинжалов потерял смысл жизни.
Он очень переживал и постепенно замкнулся в себе. Жил он всё время на небольшой даче неподалёку от Москвы, в одиночестве целыми днями бродил по лесам и полям, ни с кем не встречался. По вечерам Кинжалов писал дневник, где подробно рассказывал о деятельности СМЕРЧа.
Выдержки из дневника Сергея Михайловича Кинжалова
Сразу после успешного завершения дела Забродина я находился в приподнятом настроении. Враг выявлен, изолирован, и страна получит новый импульс в развитии. Вождь оценил мои труды, и это давало мне новые силы для продолжения моей работы. Но, как часто бывает, вслед за успехом следуют проблемы. После моего доклада по Забродину Сталин спросил меня о том, как я отношусь к медицине вообще и к врачам в частности. Я ответил, что в медицине я плохо разбираюсь, а к врачам отношусь хорошо, так как они пекутся о здоровье народа. Сталин усмехнулся и сказал, что врачи бывают разные: те врачи, которые лечат простых людей, может быть, и хорошие, а вот врачи, которые лечат руководителей страны, – плохие, и лично он им не доверяет. Дальше он сказал, что имеется сигнал, что профессора-врачи Лечебно-санитарного управления, к которому прикреплены руководители страны, неправильно ставят диагнозы и неправильно назначают курс лечения. Как результат, смерть его близкого друга Андрея Жданова. После этих слов я напрягся, так как понял, что получу новое задание, и я не ошибся. Сталин поручил мне разобраться с делом врачей, поводом для которого стала служебная записка врача Лидии Тимашук. Служебной записке Тимашук долго не давали хода, и только в 1952 году было возбуждено следствие по данному делу, в результате чего был арестован ряд крупных профессоров-медиков, большинство из которых были лица еврейской национальности.
Сталин поставил мне задачу – провести независимый анализ материалов дела. При разговоре им было сказано, что он склонен верить, что существует еврейский заговор против советской власти, во главе которого стоят США. Целью заговора являются убийства высших руководителей СССР, включая и Сталина, с помощью профессоров – врачей-убийц в белых халатах. Получив такое задание, я понял всю сложность его выполнения. Во-первых, это дело касается медицины, в которой ни я, ни мои сотрудники не являются специалистами. Во-вторых, отсутствуют чёткие критерии установления истины, в отличие от технических разработок, где есть чертежи и можно провести сравнение с чертежами аналогичных изделий, изготовленных за рубежом. Все эти сомнения я высказал Сталину, на что он сказал, что нерешаемых задач не бывает, но бывают люди, которые ищут пути решения задачи, а есть люди, которые ищут причину не решать поставленную задачу, и он надеется, что я отношусь к первой категории людей. Итак, задача получена, и надо её выполнять.
Я решил собрать всю группу СМЕРЧ и рассказать о полученном задании. После бурных обсуждений было принято следующее решение. Имеющиеся материалы медицинского обследования руководящего состава страны через представителей внешней резидентуры показать ведущим мировым медицинским светилам, предварительно, конечно, убрать персональные данные, зашифровав их номерами 1, 2, 3 и так далее. После получения заключения иностранных специалистов сравнить их с заключениями отечественных профессоров-врачей, обвиняемых в заговоре против советской власти.
Я ещё раз встретился со Сталиным и сказал ему, что мне нужны копии медицинских заключений, которые подготовили обвиняемые. Сталин распорядился дать мне эти документы. Материалы медицинских обследований были переданы нашим людям за рубежом, и перед ними была поставлена задача получить заключения иностранных специалистов. Через месяц у нас была вся документация, и мы стали сравнивать её с имеющимися у нас медицинскими заключениями, составленными обвиняемыми. Результаты сравнения показали, что подавляющее большинство зарубежных медицинских светил подтвердили правоту обвиняемых при постановке диагноза и назначении курса лечения. Мне стало не по себе, и я не знал, что мне делать. Тогда я решил посоветоваться с Михаилом Курпатовым. Пригласил его к себе в кабинет, достал бутылку водки, разлил её в стаканы. Мы выпили, и я ему честно сказал, что не знаю, что мне делать. Сталин явно ждёт от меня сведений, подтверждающих вину профессоров-врачей, а проведённый СМЕРЧем анализ свидетельствует об обратном. Михаил задумался. Я снова разлил водку, мы выпили. После некоторого молчания Курпатов сказал, что надо честно доложить Сталину, что СМЕРЧ не может подтвердить вину профессоров-врачей. Я думал так же, но мне важно было услышать мнение другого, уважаемого мною человека. Михаил сказал, что СМЕРЧ позволяет не только выявлять негодных чиновников, но и анализировать на примере служебной записки Тимашук степень правдивости писем граждан. Далее он поднял вопрос о мотивах, побудивших Тимашук написать служебную записку. Тут может быть два варианта: либо она искренне заблуждалась, либо она специально это написала из корыстных побуждений, то есть, стремясь к продвижению по службе, обвинила в некомпетентности известных профессоров-медиков. Я ответил, что не знаю ответа на данный вопрос, но меня сейчас беспокоит, что написать в отчёте для Сталина по делу врачей. Я тут же приступил к написанию. Когда отчёт был готов, я показал его Михаилу и спросил его мнение. Он сказал, что в целом всё правильно, но он бы добавил в отчёт фразу о мотивах, побудивших Тимашук написать служебную записку. Я с ним не согласился, сказав, что Сталин не любит неопределённости и надо писать только факты, а не предположения.
