скачать книгу бесплатно
В сети времени
Михаил Сергеевич Мишанихин
«Исчезают стены, и перед нами открывается панорама, виденная на экране. Запахи, звуки, цвета – всё резкое, насыщенное. Но всё же мы отделены от мира пеленой, которую я воспринял, как „жидкое стекло“. Это сетка. Мелкоячеистая сетка, сплетённая из времени. На ней яркими узорами вышиты идеи…»(Три минуты после полуночи)
В сети времени
Михаил Сергеевич Мишанихин
© Михаил Сергеевич Мишанихин, 2024
ISBN 978-5-0062-6704-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В сети времени
Не давно и не на днях ходил по городам и весям седой старичок. И вся-то его свита была, что маленькая белая с рыжими подпалинами собачка. И вся-то его ноша умещалась в небольшую котомку. И всё-то его убранство состояло из обласканного небом домотканого рубища. Но был безмерно богат старичок – сердцем добрым, глазом острым, душой необъятной да мыслями верными.
Откуда он держал путь, ведало только небо, ибо и сам путник позабыл. Не знала об этом и его спутница, присоединившаяся в одном из многочисленных селений. Вся земля была ему домом. В тёплое время заботы о приюте немного, а в лютое с радостью пускали постоялые дворы за советы дельные да рассказы занятные.
Скромен был старичок: примечал многое, но с расспросами-советами не лез – слушал внимательно, присматривался, так как уха и глаза у человека два, а язык один. Но всяк встречный, будто заранее знал, обращался к дедушке за советом. Никому не отказывал.
«Что таить, раз сам получил задарма», – говорил старичок.
Любили люди слушать истории разные: сказочные и житейские, весёлые и печальные, и дела никому не было – быль это или небылица. Интересно. Кто-то науку из них получал, а кому-то просто развлечение.
Сам же дедушка любил слушать птичек певчих да ветер непоседливый, что, играя с листьями и травинками, рассказывает о землях дальних и жизни нездешней.
Особенность у рассказов была: чтобы никого не обидеть и напраслину не навести, говорил старичок от собственного имени, будто всё это с ним происходило.
Бывало, кто встретит его, идущим спокойно и размеренно, поздоровается, спросит о том, чем душа мается или дело пытает. Присядет старичок на что-либо подходящее – а нет, так и на землицу – развяжет котомочку свою, из мелкой сетки хитро созданную, достанет угощение простенькое – «кушай да слушай» – будто все его истории в этой сетке сложены.
На чердаке
Более двадцати лет никто не заглядывал в эту часть дома: ни хозяин, считающий, что контролирует всё; ни крысы, по осени снующие под полом; ни воробьи, живущие в застрехах – никто. А здесь все эти годы по-прежнему таинственно уютно и романтично светло. Прожаренный крышей воздух содержит аромат невидимого дубового веника, сосновую тонкость стропил и еле уловимый запах тайны, до времени скрытой, но неистово манящей. Даже очень острый глаз не заметит, с каким усердием годы тонкими слоями наносили пыль на редкие артефакты.
Слой за слоем, миллиметр за миллиметром уходила вглубь история. Короткая и яркая, как вспышка, и, как искра ночного костра, пленяющая своим полётом и забытая поутру. Как правило, никогда или очень редко, окунувшись в бескрайнее одиночество, мы вспоминаем это завораживающее зрелище, чудесное своими метаниями и наивными порывами задержаться в этом мире хотя бы на одно дополнительное мгновение.
Но однажды без предупреждения среди сумеречной суеты она подмигнёт звёздочкой, да так ярко, что на какое-то время ослепит, выведет из размеренности и бросит в нежные объятия воспоминаний. Вновь чувствуются развеянные запахи, ощущаются прикосновения, отчётливо слышны забытые интонации голосов. Миг, секунда и проявляются контуры… Нет, ясно видны лица и фигуры, когда-то самых близких, людей. И ты растворяешься в этой (иллюзорной?) реальности. Волной, смывая года, накатывают эмоции.
Мне любы эти купания. Они прекрасны своей редкостью, своей неожиданностью. Они обескураживают, проводя мягкой губкой чувственности по грубому панцирю опыта…
Как-то нас наняли перекрыть крышу дома. Занятие это являлось обычным способом летнего заработка, и было рядовым для всех, кроме меня. До этого дня, да и после, я относился к работе, как к ремеслу, требующему знаний и ответственности. Но в этот раз было иначе – присутствовали чувства.
В доме, крышу которого предстояло обновить, я некоторое время жил. Хотя и провёл здесь немного, около пяти, лет, но воспоминаний хватит на приличную, занимательную книгу. Не в почёте у меня ностальгия, поэтому закончить с подрядом хотелось быстрее.
Обмениваясь шутками-прибаутками, мы сняли, опушённые мхом, листы шифера, небрежно посрывали лохмотья хрупкого рубероида и внимательно осмотрели обрешётку. Решетник был в порядке и замены не требовал.
Но что в это время творилось во мне? Понимая, что это чужая собственность, я, словно снимал кожу с чего-то очень дорогого, словно на базарной площади раскрывал самый интимный секрет. Что-то безжалостно и безвозвратно обрывалось внутри, как в осенней ночи гаснет пламя свечки, обрушивая темноту. Окружающие, верно, заметили моё состояние и обходили меня своими разговорами. Да и слышал ли я что-то? Работа, как я уже сказал, была знакомой и выполнялась на автоматизме.
ВСПЫШКА?..
ВОСПОМИНАНИЕ?..
Необъятной по яркости и какой-то несоизмеримо близкой и родной из тени фронтона выплыла на солнечном луче белая авторучка. Покрытая пылью, она казалась неимоверно дорогой и милой. Я присел и какое-то время, не отрываясь, смотрел на неё, находясь в гейзере памяти…
Когда-то давно, в день рождения мне её, символически, подарила девчонка-соседка. Что-то ещё было с этой авторучкой, вроде книга (или альбом?), но обязательно открытка, какая-нибудь с цветами и размашистой каллиграфической надписью «Поздравляю!»…
Нет, между мной и девчушкой не было чувств, кроме дружеских. К подарку я отнёсся ровно: книга (точно, книга) после прочтения с закладкой-открыткой заняла место на полке, а ручка…
Как-то дождливым летним днём я приютился на чердаке. Ручка, сложенный тетрадный листок и… уносящее под шорох дождя, воображение: картинки с кварталами городов и пейзажами, невиданных мной, стран, дождь, облизывающий листву, выходящий из чащи, тигр…
Выглянувшим солнышком со двора меня кто-то позвал…
Мы застелили профилем скаты крыши и, удовлетворённые качеством труда, разошлись по домам.
Авторучку вместе с воспоминаниями я оставил, а вот эмоции от встречи с прошлым не покидали меня несколько дней. Теперь, проходя мимо своего давнего жилья, я знаю, что здесь есть молчаливый свидетель моего прошлого, который ещё долго-долго будет хранить память обо мне в уютной, романтичной атмосфере чердака.
…
Старичок никогда не смеялся и не серчал, даже улыбка или хмурая тень не на секунду не посещала его миловидное, гладко выбритое (а может борода просто не росла?) лицо, которое казалось одновременно молодым и старческим.
Но не равнодушие – доброта и участие исходили от дедушки. Мучается кто перед выбором, спросит совета: «Как поступить? Красное или белое? Налево или назад?»
– Обожди, дружок! – ответит дедушка, – Оно ведь как бывает: хочется яблока – берёшь первое и кушаешь, а уже второе выбирать станешь, чтоб и бочок порумянее и вкус послаще.
– Так мне, дедушка, выбирать-то тяжело: вроде и некогда и промахнуться боюсь.
– Значит, есть ещё время. Не спеши, присмотрись к себе – может, и увидишь знак желания своего. А то, может, оно и не нужно тебе вовсе. Желание обладать не всегда от жадности возникает. Любопытство проснулось, и шепчет: «Хочу попробовать». И так настойчиво, что терпеть сил нет. Да день-другой прошёл, глядишь, и утихомирилось.
На нос старичку присел жук Божья коровка. Прямо на кончик. Дедушка смешно сдвинул глаза к переносице, посмотрел на неожиданного гостя, потом аккуратно пересадил на свою ладонь и долго смотрел, словно мысленно разговаривал.
Жук посидел пару минут, растопырил крылышки, поправился, и пополз на большой палец – видно, там ему показалось уютнее, так как, присев у ногтя, не шелохнулся до окончания рассказа, который дедушка решил поведать мучавшейся выбором тридцатилетней женщине.
Выбор
Не многолюдный ночной город казался фантасмагоричным и пустым. Огни бесполезных в это время реклам изменяли его до неузнаваемости. Знакомые улицы, перекрёстки, дома и скверы были похожи на выходцев из фантастических романов. Даже не напрягая воображение, город представал льстиво-уютным и немного чужим.
За год работы на ночном маршруте я привык к этому образу. Меня не удивляли ни горожане, ведущие ночной образ жизни, ни спокойное, под утро сонное движение на дорогах. Это днём суматоха, пробки, нервозность. Ночь другая – со своими правилами и атмосферой.
Сейчас не смогу вспомнить, рассматривал ли я пассажиров, когда работал днём. А за время ночной работы так к этому привык, что даже перестал получать удовольствие и собирать типажи, чем увлекался на первых порах. Конечно же, женский пол привлекал моё внимание чаще и времени ему я уделял больше, а иначе и быть не могло. Для мужчины это естественно, а холостой двадцати двухлетний парень и не сможет по-другому.
Девушки, женщины разных возрастов. С разными вкусами, привычками, заботами – все они входили в мой автобус с одной целью: добраться из одной точки города в другую. Многие, погружённые в себя, даже не замечали, что за ними наблюдают. Некоторые, заметив в зеркале мой взгляд, смущённо улыбались в ответ. Были и те немногие, которые пересаживались ближе и скрашивали поездку ни к чему необязывающей беседой.
У каждого есть право выбора поступка. Можно втиснуться в ближайший, битком набитый автобус, прибыть на место и опоздать. Можно дождаться следующего, полупустого и прозевать его, отвлёкшись на помощь старушке. И всегда зайти в третий (пятый, седьмой…) и попасть в нужное время в оптимальные обстоятельства.
Выбор есть всегда, даже когда всё складывается не в твою пользу, и при любом решении, при любом исходе ты будешь в выигрыше: либо получишь желаемое, либо получишь опыт. И ты никогда до последнего не будешь знать о правильности выбора: как бы не был уверен в себе, сомнения всё равно коснутся не раз.
Правильно ли я сделал, что не взял номер телефона у блондинки; что не договорился о встрече с фигуристой Юлей? А завораживающий голос Альбины? С ней-то непременно нужно было закрутить!
Но я словно ждал кого-то – в каждой было что-то не то, либо просто не находились нужные слова.
Но ранней весной, когда солнце только-только взялось за снег, а в воздухе, даже ночном, ощущалось пробуждение, произошёл случай, на какое-то время изменивший мою привычную жизнь и познакомивший с тем, что люди называют счастьем.
Моя смена продолжалась уже четыре часа. Как всегда, к полуночи пассажиропоток усыхал, и автобус бежал по городским улицам практически пустым. Машин также стало значительно меньше, и я, не напрягаясь, скользил в электрическом свете. Желтоглазые светофоры приветствовали автобус дружеским подмигиванием.
И вдруг, неожиданно для всех, на пешеходный переход ступила аккуратная женская ножка. Её обладательница, летая в наступающей весне, шла по знакомым улицам без опаски и внимания. Автобус остановился, вздохнув тормозной системой.
Конечно же, моим неосознанным желанием было отругать зеваку, но взглянув в распахнутые от испуга глаза, захотелось защитить это милое создание. Хрупкая, невысокого роста девушка была похожа на прекрасную фею, которая в детских сказках сопровождает чудеса.
Рука об руку идут быт и чудо. Нужно только стряхнуть с себя пыль забот и воочию предстанут удивительные сюжеты. В этот раз мне даже напрягаться не пришлось – счастье, как поток горной реки, захлестнуло и увлекло в искрящийся мир контрастных эмоций, где над нежной лебединой верностью, с её уютной эйфорией, изредка устрашающе зависает тёмная тень безжалостной ревности.
Очень скоро наши встречи в салоне автобуса переросли в ежедневные, кажущиеся невероятно короткими свидания. К хорошему быстро привыкаешь и оттого его становится мало, но в нашей истории жажда общения была сильна, как и в первую встречу.
Ты нужен тому, кто необходим тебе. Твои ценности, желания и устремления не роднятся, а до микрона совпадают с близким тебе человеком. Ты находишь радость лишь рядом с ним, хотя весь мир предстаёт в радужном сиянии и открыт для тебя. Что это, если не счастье?!.
…
– Спасибо, дедушка. Ты мне очень помог: успокоил и обнадёжил. Мне, наверное, пора, – женщина покинула полянку, поспешив на остановку, к которой подходил оранжевый автобус.
– Беги-беги, – улыбнулся ей в след старичок. Он знал, что встретит она своего спутника не раньше, чем закроются за её спиной двери в детскую комнату.
Дедушка поднялся с земли. Собачонка, игриво виляя хвостом, звала на убегающую за город тропинку. Впереди раскинулись цветущие луга июня с пряным запахом трав. Впереди расплескались по низинам болота и озёра. Впереди лежал тенистый лес с яркими пятнами вырубок. Впереди ждали новые люди.
Ожидание
Первая встреча. Сердце стучит нерадивым работником: то ускоряя ритм, словно под контролем, то замолкая. Мысли кудрявятся, путаются. Оттого и душевное состояние, яркое и ликующее, пронзают мрачные сомнения тщетности мероприятия.
Первая встреча. Как она пройдёт? Как всё сложится? Жизнь даёт шанс только однажды. Только один раз можно войти в другой мир. Оставят в нём или дальше карантинной зоны не пустят? Очень хочется, чтобы оставили, чтобы прижали крепко-крепко.
16:27
Тороплю цифры, но они безразличны к моим желаниям. Я хожу от скамейки до киоска, от киоска до памятника и возвращаюсь к скамейке, словно хочу ускорить часы шагами. В урну у киоска выбрасываю окурок.
«Я так весь пропитаюсь дымом. Она придёт, а вместо меня облако с цветами. Последняя сигарета и всё».
Но прикуриваю следующую.
Вдруг озаряюсь воспоминанием о знакомстве. Я не помню деталей, но… Её глаза голубые-голубые! Голос лёгкий-лёгкий! Улыбка и волны русых волос!
Мы договорились встретиться на следующий день. Это было вечность назад.
– Ждёшь? – остановил моё упоение парень в куртке кофейного цвета.
– Ага.
– Есть сигарета? А то у меня закончились.
Мы закурили и, молча, стояли у памятника, глядя по сторонам.
Сколько людей ожидало встречи на этом месте до нас! Сколько будут торопить часы после! Гранитный пьедестал вряд ли помнит все вздохи – слишком плотная структура у камня.
16:29:15
Я прошёптываю каждую секунду. Цифры ленивые, неповоротливые. Дразнят своей неспешностью. Запоздало они понимают, что нужно торопиться и в сокровенный момент
16:30
побежали.
Страх закрадывается в мысли: «Её ещё нет. Может, забыла? Или решила не приходить? Вдруг что-то случилось с ней?» Через головы людей я осматривал даль, стараясь отыскать Её волосы. Мне казалось, что она приближается.
«Вот Она!» – ликовало сердце.
«Нет», – обрушивали радость глаза.
«Вот Она!»
«Нет…»
Прекрасная, неземная, удивительная! Она задержалась на пять минут. Пять минут ужасного ожидания. Пять минут, ставшие испытанием вечностью.
Притча
В далёкие былинные времена, когда земля была девственно чиста, решили боги создать на ней жизнь. Так как дело это было новым, естественно, вариантов возникло много, а результаты неизвестны. Не допуская ссоры, каждый реализовал свою задумку. Так появились на земле рядом друг с другом различные миры: насекомых, рыб, пресмыкающихся, зверей, птиц, человека – много разных. В каждом мире были свои правила и возможности. Каждый мир наделялся разумом, вот только не могли представители разных миров общаться друг с другом обоюдно понятно.
Когда рядом находится много типов, возникает желание сравнить, увидеть недостатки и преимущества. Везде находились изъяны, но авторы оставались довольны своими творениями и решили ничего не менять.
Как уже сказано, неизвестно было богам к чему приведёт их задумка, но очень любопытно стало наблюдать за экспериментом. Но и боги ценят время – чтобы ограничить опыт и понять разумность созданий, ввели они одну данную, оповестив о ней все сотворенные миры: для сохранения жизни своего мира необходимо оберегать дерево.
Я сейчас, как и всё человечество, не помню которое. Если первые поколения людей прекрасно знали об этом, то последующие не только забыли, но и, возомнив себя «вершиной творения», стали игнорировать эту условность. Не ради жизненных нужд, а по прихоти и веселья уничтожаются деревья, и не единицами, а целыми лесами.
Скоро, очень скоро доберутся пилы до заветного ствола. Вздрогнет крона, заплачет листопадом, и под этот плач, заглушаемый визгом пилы, загубят люди и свой мир, и миры других творений, подведя под экспериментом итоговую черту.
…
– Что же получается, совсем не трогать деревья? – спросил слушавший старичка лесоруб, – Ждать, когда высохнет и уже после этого пилить?
Помолчал дедушка. Посмотрел на небо синее, на речку тихую, погладил взглядом листву да траву зелёную.
– Ты, дружочек, цветы для букетов в оранжереях и на клумбах выращиваешь, уход должный обеспечиваешь, чтобы в срезке стояли дольше и глаз радовали не один день. Ведь полевые и лесные цветы, вольные, денёк постоят и разлагаться начинают. Так и деревья. Да и вопрос себе задай прежде, чем мотор у пилы заводить и топор заносить: ты ли сажал да растил? Много ли пользы принесёт зря загубленное?
Молчал лесоруб. Молчали сосны, стоящие над рекой, как на параде. Застыли в молчании облака. Из глубины леса прилетел голос кукушки: «Ку-ку. Ку-ку».
– Хорошо с тобой, сынок, но пора мне, – погладил собачку дедушка, – А на прощание послушай.
Кукла
Работал я садовником в большом зажиточном доме. Целая усадьба, а не дом. Красивая, я бы даже сказал, роскошная, но умеренно, без вульгарности. Много на участке деревьев, кустарников, цветов – видимо – не видимо. Все названия перечислять целый час, а то и два.
