Хроники Нонтауна

скачать книгу бесплатно


– Дарки, ты весь в саже подпеваешь для полного транса Dead Meadow – Кэп жжет огуречную кожуру, трясет хаером и рушит песочные замки Земли, которой нет.

– Открой свою бессознательную Сезаму! Эй! Где Капитан? Откуда взялось такое трухлявое игнорирование?! Оказывается, Кэп ушел!

– Что-то я даже не заметил, Дарк. Как же теперь съемки документальной шизодрамы мечтателя Капиталя Видана?

– Да фиг с ней, шизодрамой – пойду я домой, жрать мясо пикачу!

Мы вышли на улицу, оба пьяные вдрызг – последние посетители – двери клуба закрылись, и нам пришлось отправиться прочь – Дарки всю дорогу бормотал, что уезжает обратно в нонтаунские дебри, что не может больше здесь оставаться – ему нужно доделывать свой квази-постиндустриальный альбом, завести гарем и рассадить орхидеи на балконе – я проводил его до метро, он сунул мне в карман бумажку с каким-то закорючками, произнеся: «Не теряй времени с «Мудрецами», лучше попробуй зайти в клубняк «Веер» по этому адресу – хозяйка клуба вообще ништяковая – может, чего у тебя с ней получится – умеет играть на клавишах, все зовут ее Мисс Лиз, и она даже в обычном прикиде – темноватой джинсовой курточке – выглядит на все двести процентов» – он сбежал под землю, перепрыгнул через турникет и заорал «Счастливо, Майк! Упыри присудили тебе пару орденов – наличка у борт-механика, вытри скатерть и закури!» – он исчез внезапно, а я еще долго стоял и пялился в темноту подземельного утра.

***

…я же говорю, Барни, тебя разыскивают, заведи толстую папку из бамбуковой стружки, кое-кто пытается пришить тебя – вероятно, неадекватность в процессах взлома – но это полбеды (или полный маразм?) – поистине готовится жуткое вторжение в Нонтаун – амфибии пробуждаются в горах – близится час последнего рассвета – смотри, как горят огни на помойках – возвышается Стена Дыма, бедняги-муравьи утаскивают на лоснящихся горбах ранние яблоки – червоточина стала реальностью, повторяю, реальностью, которая никогда не является абсолютно гладкой – соломенный старикан Губерт был прав – он договорился с известным ведущим Миклошом Фейешем о регулярных репортажах прямо из его лаборатории, где готовится секретная программа по ликвидации негативных последствий захвата, но паники не избежать – в эфир проскользнули мысли о неминуемых жертвах – надо посмотреть последний фильм Шванкмайера – пойдешь в кино сегодня?

***

Чешем по Проспекту – мимо мчатся разноцветные машины с баронами, князьями и их внуками-внучками, Джонни трезвонит во всеуслышание – «Повсюду бесплатно убивают младенцев» – вопли доносятся из окон напротив, что за странный кошмар приснился сегодня тебе – мы обсуждаем картину «Брак по-исландски» – бабка там прикольная – заходит в магазин и бубнит «Кофе… кофе… кофе», о-хо-хо, едем на метро, нас ждет показ «Лица» Бергмана, мистический Макс фон Сюдов разбивает зеркала, протягивает руку мести, а старая карга рассуждает о смерти и гниении – дальше мы плетемся обратно по вечерней улице, везде магазины, нищие без мизинцев и комплексов теребят хлопчато-шелково-химиево-физически-бумажные страдания, Джонни достает последнюю мелочь из карманов, и я говорю – «Неплохо было бы, если тут в ряд бизнесмены стояли на коленях и просили о помощи, а какой-нибудь доходяга спокойно бы гулял между ними» – зачем-то Джонни вспоминает про Сайлент Хилл, я сроду не увлекался компьютерными играми, а он мне полчаса компостирует мозги про секреты прохождения и атмосферу, и насколько грандиозен маршрут, в своем духе напоминает, что по соседней дороге недавно прошел табун диких лошадей во главе с Джеймсом Дином на «мустанге» – откуда-то появился Варин, разыскивая что-то на тропическом асфальте – «В космосе тебя ожидает немало опасностей» – «Ага, попробуй нарушить герметизацию, и твои мозги закипят» – «Несколько сотен килограмм упадут на каждый квадратный сантиметр твоего заплесневелого тела» – «А куда дальше? К Венере?» – «Даже в скафандре тебе трудновато будет там разыскать инопланетных забулдыг» – «Да-да, радиация избавит от лишних костей, кровяных веществ и седых волос» – «Познай искомую мутацию» – «Если Ваш парашют раскрылся на огромной высоте, то Вы можете заказывать любую музыкальную паузу» – бродим и бродим по асфальтовым джунглям, Джонни бросается в воспоминания – «Как-то раз я был на любимых Прудах и лег на спину, наблюдая за снегом – появилось ощущение полета снежинки – в дальнейшем я устанавливал снеговика на проезжей части, охотясь на тараканистых докладчиков» – я чувствую, что он уже подустал, и Джонни сам говорит «Надо ехать к знакомым обратно, а то, как в прошлый раз опоздаю на метро» – Варина не было – старая присказка к новой витрине.

***

– Быть в Городе – попытка ввести себя в существование, но возникает опасность уйти во тьму, в обитель туманных жителей и расплывчатых теней.

– Все распадается и склеивается в мгновение ока.

– Хоть бы что-либо осталось нетронутым, мимо плывут силуэты и, судя по всему, им на все наплевать – я их не виню, у нас всех есть попытки, задачи, намерения, но нет явной деятельности.

– Но ведь есть происходящее!

Наяву – странный псевдо-философский диалог с Джонни, он в своей неизменной дешевой футболке забалагурил о червяках, которые свисают с близлежащих пальм – вроде бы через пару дней ему уезжать из Города, и никто не знает, когда нам удаться поговорить вновь, а он все распаляется, хотя сидит смирно, глаза в кучу, как будто через него идут эти идеи вроде заклинаний, любой бы сказал – «Да ты ни фига не соображаешь» – а я сижу, да еще и подыгрываю Джонни на тромбоне фантазии, типа, дьявольский шут – некто из неизвестных странников проезжает на велосипеде, и Джонни тихонько обвиняет его в краже реальности – «Посмотри на велосипедиста – он украл не только свой транспорт, он украл чью-то жизнь. Я бы за ним побежал, но что-то останавливает» – а из чащи доносится шепот неврожденных созданий, и падают зеленые листья – Джонни замирает на миг и продолжает, как всегда меняя тему – «В-общем, живет такой дантист, я его знаю – нет, не живет, я забываю дистанцировать себя от живущего в современности – меня это мало касается, намного больше меня привлекают трубы с малиновым вареньем, идущие из кабинета этого дантиста, там и мумии есть, а к ним трубочки поменьше, с оранжевой жидкостью, по вкусу напоминающую персиковый сок, мумии ищут доктора Калигари, обстановка кабинета какая-то клубничная, повсюду сувениры из Кубы» – и я подхватываю «И вот мумии видят дантиста – он рот свой никчемный разевает, а там целый космос, ага» – и Джонни закручивает дальше нить анти-рассудка – «И его секретарша, Ким Новак, отправляется в бесконечный полет на дальнюю звезду, которая со временем превращается в пуговицу на шинели маленького солдата» – а уже через нелинейный момент Джонни стоит со мной на красно-фиолетово-бело-серо-пурпурно-алмазной площади и наблюдает за парадом солдат, меланхоличный Сингер твердит под нос – «Я нахожусь в эпицентре упадка цивилизации» – «Что ты бурчишь?» – «Зачем я приехал на этот шабаш? Я очутился в тюрьме для всех нуждающихся в духовной пище. О, мои нервы!» – расстаемся на неопределенный срок – казалось, что он здесь пробудет до окончания карнавала, но Джонни уезжает, не зная, где находится данное сегодня, правда, как Кафка, жалуется на окружающее безмолвие, переносит на себе чужую болезнь – тут не Манхэттен, но даже в Берлине, если бы он существовал в указанной реальности, Джонни ворчал бы про тяготы человечества, хохотал над собственными шутками, над пороками чудовищ в разноцветных кепках, а потом про свои заботы завел бы речь – «Ох, тяжко мне уезжать, скоро мне опять будет плохо, я засыпаю с трудом, закапываю себя в землю, я пытаюсь бережно относиться к природе, но современный мир хлещет меня по языку и забивает гвозди в мой воспаленный мозг» – мы спускаемся в метро, неподалеку застыл человек, наблюдая за прыжками Ван Луня – он уезжает далеко, обещает отправить пару писем – возможно, я встречу его уже скоро – он планирует сделать небольшой андеграундный фильм – «Будем неторопливо снимать лесопилки и трассы, подобно Джону Джосту» – у своего знакомого в неизвестном мне Ворон-Сити. Добраться туда будет достаточно просто – погоня за часами Шляпника на автобусах из разных концов городских окраин и трущоб.

Да, мне тоже пора удалиться из здешних просторов бытия.

***

Снова в Трущобе после затяжных прыжков через времена и пространства – натыкаюсь на Ронни, старого приятеля – узнаю, что его отец отошел в мир иной и оставил в наследство старый склад, где масса пустых помещений – даже не представляю себе, как Ронни платит аренду за это здание – у меня появилась возможность там обосноваться – в руках у забулдыги Ронни всегда оказывалась какая-нибудь книжка (подозреваю, он крал их из магазина) и литровая бутыль портвейна – дуэль Ронни и портвейна часто напоминала попытку дождевых капель вывести из равновесия каменный утес – иногда забулдыга пьянел и принимался голосить на весь склад блюзы Джона Ли Хукера – в такой ситуации я пытался поймать на приемнике радиостанцию «Клевер» (ворчливый ведущий Миклош Фейеш часто ставил мелодичный раритет) или просто заткнуть уши ватой – бывало, что Ронни стучался в мою каморку, но когда я открывал ему, он стоял, бешено вороча заплывшими глазами, и что-то бурчал о гибели Универсума – башковитый перец, но жуткое пойло брало свое – да еще и дружбаны, вечно удолбанные в хлам, насмехались над его познаниями в области гуманитарных наук – «Ронни, ты забыл застегнуть ширинку, удод» – такой была их обычная глумливая тирада в адрес моего соседа. Короче говоря, они одергивали его по пустякам и не давали развернуться складскому таланту – он и сам давно перестал верить в свои способности, обзывал сам себя мудрилой и тщетно пытался отстирать любимый пиджак – сомневаюсь, что при этом использовался хоть какой-нибудь стиральный порошок – Ронни стоит в моих дверях, трясется как припадочный, осталось только скорчить рожу и сказать «Я- Сэм!», но он молчит, и я молчу – время капает как грязные капли сквозь крышу – наконец я слышу его дерганную речь – «Это… слышь, как его… что-нибудь из Генри Миллера есть почитать?» – и я протягиваю ему «Тихие дни в Клиши» – он медленно удаляется, и я даже опасаюсь, что его ноги отвалятся от худощавого и вонючего тела – надеюсь, он не зальет книжку портвейном.

Я возвращаюсь на диван и смотрю на ноутбуке «Маргаритки» Хитиловой – вспоминаю, что надо чего-нибудь пожрать, но в итоге звоню Роберту, и мы решаем съездить на трущобный водоем искупаться – берем билеты на автобус, сбоку надпись «Львы для ягнят», но плевать, что там написано на этой развалюхе – мы садимся, рядом с нами примостилась такая обгорелая чувиха в короткой юбке, лет 15-ти, ей пора домой к мамочке, а не на водоем – Роберт же таращит глаза на женщину через два ряда, фигурка хороша, лет 35-ть, многое знает и умеет, но мы ей по-барабану – сидим, тоскуя, скучая, переживая – каждый заморочен на чем-то своем.

***

Эй, хрен ушастый – верни мне девушку – Барни, ты не молчи, я же тебя достану – это странные позывные из мобильника, который я должен был разбить об удачливые каменюги – гардеробные симулянты мне не дают выполнить свою работу – в Нонтауне полно лентяев, но они не способны забыть даже почистить зубы перед каждым приемом пищи – ладно, вернемся к девушке – какой-то шантажер мне толкует про Энджи – или Мэгги – или Кори – опять же память продолжает растворяться – а зачем она нужна? Мне необходимо побыстрее попасть в кафешку «Полевой ворон» – а пока я еду по 6-й троллейбусной линии и думаю о возможных приключениях в сельской местности – было бы прикольно взять с собой Энтони – у него всегда в запасе пара литров отличного пивка – сухарики, луковые кольца – тихий домишко, занавески, слепая бабка и целая березовая роща, чья береста жаждет огневого штурма.

***

Позже я переехал из складского помещения в квартиру, добродушно одолженной мне одним старым приятелем – чувствовалась явная повернутость на современном психоделе и крауте – только я к нему прибыл, он сразу врубил Zone Six на полную – хлебнули винца, получил ключи, приятель смылся – «Браток, ты мне с бабками не затягивай – 2 тыщи монет и договор в силе» – трубы в квартире текли, на ковре большущее пятно непонятной слизи, грязевые подтеки на стенах, из углов воняет – как в «Три жизни и одна смерть» Рауля Руиса, можно застрять на много лет и даже не заметить, как тебе всадят молоток в голову – и тараканы убежали в страхе – ну, телефон работал кое-как, я поставил Rain Parade на проигрывателе и звякнул Роберту – «Дружище, у меня появилась хата – нет, девчонок сюда не притащить, лучше сюда вообще не заходить, если не хочешь пропасть в бесцветном тумане» – «Ага, ясно, тогда заходи ко мне – надо будет насчет альбома обдумать» – «Да, окей, скоро буду, правда, еще надо пожрать» – готовлю пюре с тефтелями, и дождевой парад сменяется Spacious Mind…

***

…поеду-ка я посплю для порядка, после сна я могу что-то вспомнить – например, имя «Диана» – ха-ха, по телеку открытие Олимпиады – двухметровый амбал держит флаг Нонтауна – надо было брать в долг у Гарольда и мотать на стадион – в отпуск – трудишься, как проклятый термит – разъедаешь древесину противоречий и недомолвок – хорошо, что еще водопроводный кран работает – напор холодной воды хорош – П. С. Фэл выиграет сегодня третью золотую медаль – дельфины продемонстрируют свой загадочный язык – коммуникация по наклонной – осина наклонилась от сильного ветра, и туч не видно – периодически встречаются туманные прохожие с незаурядными депешами – «Полковник Миклош выдает себя за опустевшую бутылку» – это уже чересчур, откуда взялся полковник – «Намечается чудовищная война, омерзительные пожиратели волокон-КДН вырвались на волю, и теперь люди должны сжечь свои страховые свидетельства и сберегательные карты – пощады ждать на этом свете не приходится!» – ну, а я все воспринимаю по мере сознательного прогресса – здравствуй, подушка без подружки.

***

Джонни любил говорить, что его нет на самом деле в том или ином моменте, а есть некий другой Джонни – а тот Джонни погиб – и так далее, до бесконечности – хотя в результате перед вами был всегда один и тот же Джонни – меланхоличный, серьезный, уставший от вечной беготни людей и вещей перед глазами. А кого же еще я ожидал увидеть? Юного Дина Мориарти? Постмодернистского князя Игоря? Хотя признаюсь – перед чистым небом вторника в августе и крышей надо мной – именно заводила мне нужен был – тот, кто как пружина вытолкнул бы меня из трущоб вселенских и потянул за собой на новые маршруты – Джонни же предпочитал не выбирать сам дорогу – собственно, ему было бы все равно, куда идти – думается, что даже если бы мы ходили кругами по Городу – он бы все равно остался доволен и счастлив – «Как будто общался с режиссером» – это про общение со мной – приятно, конечно, а я-то думал, что просто чего-то сочиняю, пишу – так, ерунду всякую – а ведь он – сам талант, но при этом не считает себя таковым – к слову, он даже и живописью увлекается – но чаще стремится выразить себя в литературе – «Мой отец всем перенасытился, а я пытаюсь проявить серьезное отношение к любой работе» – Джонни уже написал в мозговой конторе немало томов сочинений – судя по тем водопадам мыслей, что выходили у него изо рта, сходили обвалы фраз с языка как лава с ожившего вулкана – «Дружище, ты же можешь создать тома увлекательных сюжетов!» – а он скромно чего-то там лепетал о 20-ти страницах текста и 30-ти стихотворениях – еще провоет истину (пусть и относительную, и невзрачную) в ваши забитые рекламой уши – многие парки больше не считаются выжившими, так как в последнее время за ними никто не присматривал – и вы все услышите, вы услышите весь мир, все звуки мира, по новому, по иному, иначе – так сказано будет и случится это однажды в веках.

Разумеется, Джонни полагает, что умрет в одиночестве – без детей, но с идеями – ненужными людям, но жизненно важными для него самого – вот такой вот человек. И в этот миг, он читает всё это и думает –зачем нужно было так всё писать – а ведь написаны эти строчки не для него – созданы с надеждой, что когда-нибудь их прочтут – может быть – ведь не настолько мы отличаемся от людей, живших в Беркли, в Сингапуре – где-то – где хочешь, чтобы жили люди – и вечная иллюзия благодати и добра лежит на всех живущих – и у всех схожие проблемы – не только как что-то купить и продать – а еще как реализовать себя, точнее, как дать словам выйти наружу – да так чтобы ты остался доволен этими ушедшими фразами – чтобы однажды они вернулись под твой кров, когда ураган и шторм бушуют на земле и море – и слезы текут, и одиноко, и больно душе.

Мне кажется, на нас с Джонни (как и на остальную молодую поросль земную) поставили крупную сумму в метафизическом казино – у нас должны появиться хорошие семьи, дела – внуки и внучки с носовыми платочками и большими йогуртовыми ложками в руках. Наяву – постоянная круговерть необъяснимых поступков различных людей.

Джонни неплохо бы смотрелся в роли какого-нибудь отщепенца, бегущего от норм общества – он и так выступал рьяно против законов действительности, кидал молнии на палисадник обыденности и стремился к богатой палитре воображения. Он видел разные сны (чаще грустные) – иногда он заканчивал в них свою жизнь самоубийством, иногда наблюдал за смертью других – был одинок в своем жилищем – возможно, я понравился ему своей натурой изгнанника, он увидел во мне родственную душу – оба стремились что-то познать в этом болоте жизни и грязи – испытать новые приступы радости и вдохновения – полюбить новых девушек и насладиться моментом творения собственного мира – «А теперь можно послушать и почитать что-нибудь нормальное?» – «Хватит меня пичкать этой романтической дребеденью!» – «Ну, спятил ты – с кем не бывает?» – «Конечно, нашел себе чокнутых друзей и уже считает себя преуспевающим творцом!» – «Ты посмотри на свои грязные ботинки, дурень!» – изрядно помятые голоса.

У Джонни была некая тяга к утонченности во фразах – он принадлежал классицизму – хоть и претендовал на выпадение из времени – такое впечатление, что эмоции его мало волновали, а скорее он стремился показать, как выглядит то или иное в его сознании, из которого он желал выбраться безвозвратно – причем желание это исходило не от разума, а от мощной и старой силы, дремавшей в нем – полагаю, даже тысячи романов не хватит, чтобы описать Джонни в целостности – впрочем, он сам сказал бы о себе – «Я – никто, и не стою никаких описаний – поэтому лучше уделить время наблюдению за действиями семи самураев или просто таращиться на облака, пытаясь увидеть Пегасов и пятикрылых птиц (или всадников в широкополых шляпах?) – я ведь вижу их без особого труда, как вот этот фонарный столб или вот ту высокую и стройную сосну» – и вдруг – рядом Карла, щебечет о рискованном мероприятии по лазерной обработке бровей:

– Майк, мне сказали, что нужно только покрепче зажмуриться!

– Где-то тут кроется подвох!

– Другими словами, пластиковая бутылка закинута далеко в воду!

– Что это? Травматин? Да как Вы посмели?

– Я передал привет Хартли – проверьте SMS-оповещение. Технично и безупречно.

– Mr. Chips снова с Вами!

– Мы в перчатках ходим в любую погоду, а как ты думал?

– Самостоятельный выстрел в район спинного мозга?

– Утонули – закопали!

– Если собрались похулиганить, то так и скажите. У Вас в запасе около 5 миллиардов лет, прежде чем геологический туалет столкнется с ледяными отходами. Конечно, там скрыта внеземная форма жизни – внимательнее изучите океанские глубины!

– Доступно ли очевидное?

– К чему лишние вопросы? Спрячься в апграунде, пока из-за магического угла доносятся имаксовые байки!

– Тысяча световых веков – и вы уже на границе.

– Группа ГМГ-84 готовит бомбардировку Глизе 581 с.

– Рано или поздно фонарный столб дождется финального танца.

– Здрасти-пожалуйста.

Мы знали, что история еще не окончена – она будет продолжаться в надежде, что кто-то с ней ознакомится и примет как должное – это не мусор, а эскиз, становящийся картиной в любой момент взора – да, история еще будет продолжена:

– Нам всем не хватает типичного квеста, чтобы ты шел по цепочке событий и знакомился с творческими персоналиями.

– И клубок реальности потихоньку разматывался – комнаты бытия демонстрировали бы тебе свои новые грани.

– Получите свою зарплату в установленный срок.

– Как ни стыдно – Вас же запрограммировали для захвата указанной экосистемы.

– Водите за нос – переходите к главному развороту немедленно – межгород оплачен континентальной конторой – завтра сообщим информацию касательно премиальных стандартов.

Должно что-то происходить, кто-то должен в кого-то стрелять – должны происходить какие-то события, конечно, не слишком драматичные, но такие, которые бросают нас по странным и непредсказуемым маршрутам – слова, которые нам незнакомы, небеса, в которых мы еще не летали, бассейны, в которых не плавали, костры, которые не зажигали.

***

Добрый день наступил в пределах радиостанции «Клевер», ребятки! В эфире – Миклош Фейеш с его регулярной программой «Поговорим и заткнемся». Знайте же, невежды – если у вас есть возможность и время думать об пустых консервных банках, то вы уже можете называться счастливыми людьми!

Розовощекие еноты выбираются из весенних нор и пробуют отремонтировать Бруклинский мост. Поделитесь носками и обувью с лучезарной сестрой, а также испытайте ипохондрию – она должна полностью совпадать с вашими драгоценными убеждениями. Не исключаю, что после спонтанной встречи вы будете напоминать заброшенный центр занятости.

***

…слушай, а почему я сел в троллейбус, идущий по четвертой линии – ведь так до «Полевого ворона» надо переть два квартала – к тому же С. П. Ямб стала дважды олимпийской чемпионкой – я же болел за нонтаунскую толстуху – однозначные пассажиры на ближайших креслах высказываются о строительстве первой ГЭС – «Я ее и сюда, и туда, и наоборот» – «К стенке их всех надо поставить!» – «Опосля, значит, с корешем блуждаем по окраинам – и в бедро ножом получил» – «Всегда любил простоквашу, всегда любил свежую молочную продукцию» – «А я ее и так, и сяк, и так, и наперекосяк» – «Нет, нет – я же говорю – никогда не нужно паниковать» – «А Раиса-то, ох, эта Раиса – удумала, а что удумала?» – «Ты даже не думай поросенка продавать этим извергам» – «Говорю же – в церковь сходи – авось поплачешь» – «Грехов много, батюшка – пью и пью, пью и пью – грехи душу жгут» – «А ты тверди «Господи, помилуй!» – и поможет!» – «Вот видишь – подремать хотел, а тут накинулись сморчки» – рыбаки молвят, рассуждают, показывают, сообщают – почему линии передач всегда искривлены – «Фактуры не хватает, читать и смотреть неинтересно» – да, Барни, попал ты в западню, братец – где остановка – два квартала, как и передавали по государственным каналам – из угла выпрыгивает Энтони – «Ну, чего там? Как с Кори? Не отвечает? Я же говорил – надо быть с острым Твистером поосторожнее – телеграмму могут неверно истолковать! А картинку прикрепил? Нет? Когда бургундское зелье пить-то будем? А у меня с Мэгги все нормалек – она такая в рязанском балахоне на фоне водохранилища, и я рядышком» – «Хотелось бы с вами потусить» – «Ну так – дерзай! Только надо все обставить – ты прикинься Безумным Шляпником» – «Я вижу горький финал симпатии издалека» – «А вот я ничего не вижу» – «Везет тебе – ничего не увидеть, да еще и с такого расстояния» – «Короче говоря, побежал наперегонки с твоими извилинами» – «Не разбейся на предварительном этапе!» – хоть дорогу скоротал с этим безумцем – он строит дома для бхикку – «Верняк, братец, чистый горный верняк!» – кафешка перед моими глазами – неужели я войду и выйду невредимым?

***

– Если мы сравним Рублева и Пиросмани, то увидим двух потерянных и обескураженных своим жизненным выбором личностей. Ты согласен?

– Извини, тебя не Миклошем кличут?

– Да, рад видеть – с кем имею честь делить барную стойку и роскошные напитки?

– Барни Шакалис.

– А, вот оно что – конечно, Барни, держи неразбавленный термодинамический напиток.

– Мне про тебя Гарольд много рассказывал – по всей видимости, ты знаешь средства от амнезии.

– Старина, я – обыкновенный радиоведущий. Тебя обманули. В настоящий момент у нас происходит стандартная запись эфира. Дальше я выпью дешевого белого портвейна и отправлюсь в чертовски дрянной клуб «Мудрецы» медитировать под рага-рок. Какие еще вопросы?

– Я надеялся, что ты мне сможешь чем-то помочь. Кстати, на улицах тебя называют «Полковником-Спасителем».

– Меня обычно называют эгоистом и мизантропом. Я действительно презираю человеческий род за черствость и неразумие – всегда предлагал всем желающим бегство в мир фантазии, но мало кто выдерживает поток противоречивых мечтаний. Меня выкидывали за дверь, увольняли со службы, оставляли без пособия и туалетной бумаги. Пришлось даже притвориться полковником – почему-то кличка «Спаситель» автоматически привязалась к вымышленному званию. Я не служил в космической армии, хотя мне приходилось пару раз бывать в иных галактических скоплениях. Там тоже не сладко. Впрочем, именно в Нонтауне редко встретишь существо, готовое воспринимать меня серьезно. Полагаю, что моя астральная оболочка слишком сложна, чтобы судить о ней в категориях «эго-мего-лего» или «церковной взаимопомощи». Впрочем, я когда-то работал в Бюро по восстановлению трех-мозговой сущности. Скажи мне честно – ты что-нибудь помнишь?