скачать книгу бесплатно
– Айвен Иванович, вы должны это увидеть, – прервал его дежурный. – Срочно.
– Да какого ежа морского? – Такэда изумлённо опустил глаза на причал. Там, один за другим, выходили, плавно и тяжеловесно, словно мегалинкоры на параде, огромные дорогие автомобили. На десятом Такэда потерял им счёт.
– А вот, собственно, и они, – с удовольствием прокомментировал Эффиндопуло. – Вон та пара форсированных шестиколёсных «Джурай-Эсквайр», чёрная и белая. Это машины юных леди. И вся остальная ваша ударная полусотня, капитан.
Водитель. Охранник. Пассажир. Такэда зачарованно следил, как из машин, явно по старшинству, появляются люди в форме, до боли ему знакомой. Затем чуть в стороне начали вставать первые автобусы – и целая армия обслуги принялась выгружать на асфальт увесистые чемоданы багажа.
– Этого – под конвоем на берег! – потребовал Такэда, недовольно всосал через сжатые зубы воздух и продолжил: – Трапы перекрыть. Дежурного профоса и десяток на причал. На борт не пускать никого. Исполнять немедленно!
К моменту его спуска на причал шумная толпа уже поделилась на более или менее узнаваемые звенья лётчиков и шумные бесформенные кучки гражданских с чемоданами, саквояжами и баулами за ними.
– Капитан Такэда! Ударная полусотня бортовой флайт-станицы ВАС-61 «Кайзер-бэй» докладывает о прибытии на место прохождения службы! Патент-лейтенант Газель Стиллман доклад окончила! – Черноглазая, темноволосая и удивительно знакомая на вид юная девчонка, явно рисуясь, ткнула кулаком в левую грудь и отмахнулась им в чётком воинском салюте.
«В отца пошла», – мысленно усмехнулся Такэда и продолжил, уже вслух:
– Полусотня – это хорошо. Но хотелось бы подробностей о том усиленном подштанных дел батальоне, что вы сюда притащили за компанию.
– Ну, у вас же судно, капитан? – смущённо улыбнулась дочка ответственного администратора Конфедерации. – Мы понимаем, что война требует экономии, но хотя бы пара горничных и дворецкий или повар на каждое звено…
– Так. – Айвен снова охватил взглядом ромальский балаган на причале, развернулся к дежурному профосу и приказал: – Всех посторонних с причала долой. На борт – только лётный состав, и только согласно письменному списку. Лишние чемоданы пусть везут домой, у нас тут не барахолка. Лётной группе разрешить поднимать на борт ровно сколько могут унести. Сами! Узнаю, что кто-то помог – закатаю под бессрочный арест!
Развернулся и ушёл.
С высоты мостика цепочка лётчиц на палубе напоминала гусеницу. Беременную гусеницу. Очень сильно беременную гусеницу. Бросить чемоданы девчонки не пожелали.
Такэда покосился на пирамиды остального барахла на причале и болезненно остро понял, что любое требование пересмотреть и выбросить остаток поднимет такой аристократический скандал, какой ему просто не по гонору. Ни в этой жизни, ни в следующей, ни в десятке за ними.
– Командир ВАС-62 Даллен МакХэмилл на связи, – дежурный переключил вызов на рабочее место Такэды.
– Ну как, чудище? – поинтересовался Даллен через плохо сдерживаемый смех. – Познакомился уже с подчинёнными?
– Тебе честно или смягчить? – огрызнулся Такэда.
– Ни в коем случае, Иваныч, – МакХэмилл уже смеялся в открытую. – Гордись, мы тебе с адмиралом личным произволом отдали Газель Стиллман. Полдня сидели вдвоём, считали, как их всех раскидать, чтобы борт по среднему гонору не получалось задвигать в снабжении ниже тяжёлого крейсера. У себя, получается, мы с ним за девчонок отдуваемся. А тебе, считай, повезло.
– Погоди, – у Такэды сел голос. – Они что, все девчонки? Поголовно?
– А ты не рассмотрел? – МакХэмилл бессовестно заржал. – Да. Причём из таких семей, что мне уже заранее хочется увидеть лицо того смертника, кто попробует нас чего-то лишить под тем смехотворным предлогом, что мы не корабли, а суда.
– Донеси, пожалуйста, до адмирала мысль, что я в бешенстве, – попросил Такэда. – Вежливо, как там у вас бла-агородных водится. Без урона чести и достоинству. И отдельно уточни, что, когда мне обещали золотые кадры, я не думал, что они вдруг окажутся настолько золотыми.
– Ну, это уже как работать будем, – посерьёзнел в трубке голос МакХэмилла. – Наш с тобой уровень чутья демонстрируют шестеро, натаскиванию подлежат как минимум четырнадцать. Время слетаться и провести часть предварительных испытаний на перегоне точно отыщется. Тем более что всякой базовой ерунде их можно уже не учить. Я думаю, ради такого можно и примириться с некоторыми… мелкими причудами экипажа.
– Мелкими… – зачарованно повторил Такэда.
– Скажи честно, Иваныч, а ты меня в Академии на первом курсе помнишь? – вкрадчиво поинтересовался МакХэмилл.
– Не особо, – признался Такэда. – Память милостиво изгладила эти травматические воспоминания.
– Ну вот и освежишь, – хохотнул МакХэмилл. – Удачи с новыми подопечными тебе!
– Удачи! – передразнил Такэда. – А как насчёт терпения?
– А терпение понадобится мне, – ангельским тоном откликнулся МакХэмилл. – Выслушивать твои жалобы на их поведение каждый раз, когда ты выходишь на связь.
И повесил трубку.
Подлец.
Глава 5
Дом за миллион долларов, а крыша протекает…
Неизвестный матрос о своей новой подводной лодке
Подводник
На пуфике четко виднелись шерстяные волоски. Серые и черные на розовом. Фон Хартманн уже в третий раз подумал: сложно представить себе нечто более неуместное на подводной лодке, чем вот это… плюшевое, розовое, непонятно как и когда попавшее на центральный пост.
– Простите, фрегат-капитан, – навигатор заметила взгляд Ярослава, но совершенно неправильно истолковала его причину. – Мы не заметили его вовремя… и опять не поймали, к сожалению.
«К счастью для себя», – мысленно поправил её фон Хартманн, вспомнив единственный раз, когда видел кота на руках. Точнее, на здоровенных ручищах главного боцмана Побейзайчика.
«Не хочет лодку бросать, – вздохнул моряк и погладил вздыбленную шерсть кота. – На лодке выжил, на лодке и помрёт. Сбереги мне его, командир».
– Следует говорить: «виновата, фрегат-капитан флота!» – тут же одернула навигаторшу Анна-Мария.
– Следует, но не обязательно. – Фон Хартманн плюхнулся на пуфик и с наслаждением вытянул ноги в проход. – Пока она будет произносить все положенное, нас три раза утопят. А кота вы все равно не поймаете.
– Но… почему?
– Мы же просто накормить его хотели, молока развели… – печально сказала навигатор и, спохватившись, добавила: – Фрегат-капитан флота. А он только зашипел из-за труб… словно мы… мы… оккупанты из Конфедерации, вот!
– Он воспринимает вас именно как оккупантов, мичман Верзохина, – сказал Ярослав, глядя на висевшую напротив его места «Таблицу № 3 Условные звуковые сигналы при выходе из подводной лодки шлюзованием». Даже не знай он её наизусть еще с учебки, наверняка бы выучил за последние три часа. – С его точки зрения вы и есть оккупант. Вы успешно выжили с лодки всех его друзей, тех, кто его вырастил. Их тут больше нет. Вы – есть. От вас даже пахнет не так.
– Я-ясно… фрегат-капитан флота.
Фон Хартманн закрыл глаза. Какая-нибудь возвышенная натура могла бы сказать, что Ярослав пытается насладиться тишиной и покоем, но вряд ли осмелилась бы сказать это вслух – сумей фрегат-капитан расслышать подобное утверждение сквозь грохот дизелей, он бы мог и снизойти до рукоприкладства прямо на боевом посту. Впрочем, долго вслушиваться в нормальный рабочий шум фон Хартманну тоже не пришлось – с кормы донеслись звон, грохот, вкусный запах и сдавленные проклятья.
– Кажется, – не открывая глаз, пробормотал Ярослав, – на обед у нас лапша с бараниной… была?
Анна-Мария, отчего-то побледнев, бросилась в сторону камбуза, после чего проклятья сменились на короткий придушенный взвизг, а затем на строго-угрожающее «бу-бу-бу».
– Небольшое происшествие на камбузе. – Хотя лейтенант слегка запыхалась, доклад звучал вполне отчетливо. – Последствия уже… устраняются. Кок приносит свои глубочайшие извинения, но ужин для офицерского состава немного задержится.
– …Если она снова кастрюлю не уронит, – фыркнула рулевая и тут же замерла в уставной стойке под испепеляющим взглядом Анны-Марии.
– …А при такой качке запросто может и уронить, – закончил фразу фон Хартманн. – Вот что… давайте-ка проверим нашу электрику. Погружение на пятьдесят саженей. Командуйте, лейтенант.
Он снова закрыл глаза и, чуть откинувшись назад – насколько позволяли вентили за спиной, – скрестил руки на груди.
Может, девчонке станет чуть проще при мысли, что командир хотя бы не смотрит за каждым её движением. Или наоборот?
– Приготовиться к погружению!
На старой подводной лодке Ярослава каждый отсек докладывал о готовности по внутренней связи, голосом. У «Юного имперца» конструкторы усовершенствовали процесс – теперь старшему отсека достаточно было перекинуть рычажок, и перед вахтенным офицером загоралась зеленая лампочка, сопровождаемая короткой трелью. Как относиться к этому новшеству, фон Хартманн пока не знал. С одной стороны, вроде бы действительно экономятся драгоценные секунды при погружении. С другой – еще один пучок проводов и лишнее табло в центральном посту.
– Заглушить дизели! Перекрыть подачу воздуха!
Ставший уже привычным грохот и вибрация прекратились. Лязгнул люк, проскрипел – как у них только сил хватает проворачивать до конца эту штуку – маховик. После дизелей гудение раскручивающихся электрометров выглядело совсем тихим – казалось, остановившиеся вентиляторы и те издавали больше шума.
– Погружение!
– Есть погружение!
Что стоило признать – «сорок седьмая» ныряла быстро. Сказывалась возросшая скорость подводного хода – подводная лодка ныряла «по-самолетному», сильно наклонив нос, на одних рулях, еще до полного вытеснения воздуха из цистерн. Вдобавок еще и с креном на правый борт… лихо… а в носовом, судя про треску, что-то не закрепили.
– Двадцать саженей. Двадцать пять.
Теперь вышли остатки воздуха. Бортовой крен ушел, остался только дифферент на нос.
– Тридцать пять. Сорок пять. Выравниваемся.
Ярослав открыл глаза.
– Час посидим на глубине и всплывем, – объявил он. – Как раз хватит времени воздать должное нашему коку.
Подбодрить офицерский состав «Юного имперца» высокопарной фразой не получилось, хотя вины кока в этом не было. Наоборот, пшеничная лапша с бужениной и рисовым соусом – блюдо с виду простое, но имеющее свои тонкости в приготовлении, – по мнению фон Хартманна, могла бы удовлетворить запросы самых взыскательных гурманов. Даже в бульоне чувствовался вкус нормального мяса, а не надоевших, как проповедь о трезвости, сушеных водорослей на рыбном концентрате. Мысль о расходе пресной воды он загнал поглубже. Цистерна еще полная, да и, в конце концов, они не посреди враждебных вод – до Буревых островов воды всяко хватит, а там пополнение запасов предусматривалось планом перехода.
Недостаток у лапши был, по мнению командира, лишь один – слишком быстро она закончилась. У него – остальные за столом уныло ковырялись в мисках алюминиевыми вилками, словно туда прицельно «разгрузилась» стая пролетавших мимо бакланов. Будь это его старый экипаж… или хотя бы просто нормальный мужской, Ярослав бы не постеснялся прихватить еще чью-то порцию, но брать у этих… пигалиц… Фон Хартманн вздохнул и сделал мысленную пометку: «приказать коку выдавать командиру полуторные, нет, двойные порции». Неизвестно, кто составлял нормы питания для «Юного имперца», но было похоже, что руководствовался он порциями для сиротских приютов – в искупительных лагерях, по слухам, кормили получше.
Всего за столом должно было сидеть шестеро – фрегат-капитан, обе лейтенантши, навигатор, главный механик и комиссар подводной лодки. Но последние два места пустовали – механик сообщила, что она тут «по макушку в работе» и «перехватит что-нибудь на ходу», а политкомиссар очень убедительно «попросила» принести её порцию в каюту. В результате даже Ярослав мог сидеть за столом, не особо пихаясь локтями. Но все равно фрегат-капитана не покидало чувство, словно вокруг то ли благотворительный бал-маскарад гимназисток старших классов, то ли просто кошмарный сон.
Торопливо доев остатки лапши, он потянулся за чайником – и стукнулся затылком о трубу. Не больно, но обидно… Фрегат-капитан в очередной раз мысленно помянул конструкторов «Юного имперца», авторов безумной идеи девчачьего экипажа, Ю-ю, втравившего его в эту авантюру, ну и чертовых конфедератов. Злость стремительно нарастала, словно давление на гидростате глубинной бомбы, еще немного – и рванет!
– Командуйте всплытие, лейтенант Тер-Симонян!
– Но… так точно, фрегат-капитан!
Фон Хартманн первым выбрался из-за стола и двинулся к рубке. Злость чуть отступила, зато желание вдохнуть свежего воздуха и получить в лицо горсть соленых брызг стало почти нестерпимым. Он едва сдержался, чтобы не начать открывать люк без команды, просто услышав, как вскипела вода над рубкой и первая волна разбилась об ограждение.
– Позиционное!
За люком было небо. Низкое, серое, до горизонта затянутое тучами, но все же это было небо, а не толща воды, и Ярослав торопливо рванулся к нему, чувствуя, как холодный ветер остужает лицо и злость. Плевать на всех и вся, главное, что сейчас он снова здесь, среди волн…
Следом из люка, словно чертик из игрушечной шкатулки, выскочила Герда Неринг с биноклем, а за ней…
В первый миг фон Хартманн даже не понял, что именно случилось. Вода вдруг стала близко, фрегат-капитан рефлекторно захлопнул крышку люка, прежде чем её захлестнула волна, и уже по колено в воде довернул маховик, отрезая себе и Герде спасительный путь вниз. А затем подводная лодка провалилась еще ниже, а они остались на поверхности. Одни.
– Какого морского хрена?!
Вопль Герды заставил испуганно шарахнуться в сторону альбатроса, решившего поглядеть, не осталось ли после странного ныряющего корабля чего-то съедобного.
– Не ори… и брось бинокль.
Лейтенант оглянулась на Ярослава с почти суеверным ужасом. Ну да, наверняка им в училище вдолбили, что хорошая морская оптика стоит как пять-шесть рыбачьих лодок её родной деревни – с дырявыми парусами и еще более дырявыми сетями. А теперь эта дура будет хвататься за него, как за спасательный круг. Пока будут силы…
«Надо будет приказать, чтобы все вахтенные надевали спасжилеты», – мелькнула мысль, а затем фон Хартманн едва не расхохотался от неё неуместности. Надо будет… если случится чудо. Причем в ближайшие минуты. Хотя море в сентябре не успело еще толком остыть, вода казалась холодной, и от знания, что по таблицам наблюдений её температура сейчас от 13 до 15 градусов, теплее не становилось.
– Брось. Бинокль. Это приказ!
Кажется, Герда его не расслышала – её как раз в этот миг с головой накрыла очередная волна. Да и вообще их начало разносить в стороны.
Сколько они уже тут бултыхаются, как дерьмо в гальюне?
– К-командир…
Пока что держаться на плаву кое-как удавалось, воздуха в одежде хватало. Через несколько минут она промокнет окончательно и начнет утягивать вниз…
– Ты держись… – не столько произнес, сколько отстучал зубами Ярослав, подплывая ближе. – Сейчас они вынырнут и вытащат нас.
Если вынырнут… если смогут разглядеть среди валов. Волнение небольшое, но и этого может хватить: рубка у подводной лодки – это вам не мостик линкора. Если они вообще вынырнут… черт, какая же глупая смерть для Хана Глубины!
– К-командир… я хотела… – Герда не закончила фразы, а переспрашивать Ярослав не стал – он впился глазами в белый бурун, появившийся на волне в полусотне метров от них. Бурун… вокруг трубы зенитного перископа. Следом из воды поднялась рубка, медленно надвигаясь на них по мере роста… а еще через несколько секунд под ногами оказалось что-то твердое. Правда, встать не получилось – мышцы дружно решили, что с них довольно, и обоим горе-пловцам пришлось вцепиться друга в друга, чтобы не свалиться с палубы всплывающей подлодки вместе с потоком воды.
– Командир, я…
На какое-то время фон Хартманн выпал из реальности. Он понимал, что сидит в рубке, закутанный в одеяла прямо поверх промокшего свитера. А стоящая перед ним по стойке смирно, бледная, словно свежий утопленник, Анна-Мария пытается что-то ему сказать. Но долетавшие до сознания отдельные фразы «открытый клапан вентиляции носовой цистерны балласта»… «рули глубины»… «наконец смогли закрыть и продули»… никак не складывались в отдельные слова.
Затем в поле зрения фон Хартманна появилось новое лицо. Доктор Харуми, вспомнил Ярослав, и эта мысль, как якорь из воды, потянула за собой цепочку ассоциаций.
– Спирт!
– Что? – доктор отшатнулась от фрегат-капитана – насколько это было вообще возможно на нескольких саженях, заполненных людьми и механизмами.
– У вас есть спирт! – Ярослав не спрашивал, а утверждал. – Тащите сюда, живо! И её разденьте! – Послед нее относилось к Герде, которая под грудой одеял не просто дрожала, а уже явственно начала синеть.
– Командир, что вы намерены… – начала возмущённую фразу зажатая между перископом и тройкой циферблатов политкомиссар – и осеклась, встретив совершенно бешеный взгляд фон Хартманна.
– Устроить пьянку и оргию, конечно… – Фрегат-капитан попытался ухватить края рукавов свитера. Получалось неважно, пальцы почти не сгибались… и не чувствовались. – Доктор! Если вы через секунду еще будете здесь, я вас расстреляю… из зенитного автомата! Спирт, живо!
Угроза подействовала – доктор буквально впрыгнула в люк и через пару минут вновь появилась в обнимку с емкостью, украшенной оранжево-желтым черепом. Сам Ярослав к этому моменту едва успел стянуть свитер, зато лейтенанта Неринг девчушки-сигнальщицы уже разоблачили до трусов. Темно-синих, доходящих до середины бедра, из плотной ткани, и вообще больше напоминающих облачение водолаза, чем женское нижнее белье. Вот в растирании верхней половины Герды фрегат-капитан бы охотно принял участие… если бы руки больше слушались.
По крайней мере, бутыль у доктора он отобрать сумел, правда, лишь со второй попытки. Выдернул зубами пробку, сделал большой глоток… и ничего не почувствовал. Жидкий огонь появился во рту лишь после третьего, опалил гортань и горячими ручейками потек вниз, по телу…
– Вы, вы… – доктор Харуми задыхалась, словно четверть бутылки залпом выпила она, а не Ярослав. – Это же чистый, неразбавленный… у вас будет ожог пищевода.
– В неё тоже влейте, – фон Хартманн махнул рукой в сторону Герды, покачнулся, едва не упав, но удержался и сделал вид, что просто выбирал из кучи одеял на полу менее мокрое. – Не меньше литра… внутрь… и наружу. Потом… проверю. И еще… а, вот берет!
