Последний эпизод. Жизнь с шизоаффективным расстройством

Последний эпизод

Жизнь с шизоаффективным расстройством

Михаил Коган

Корректор Элина Гуревич

Дизайнер обложки Анна Гаспарянц

© Михаил Коган, 2024

© Анна Гаспарянц, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-2295-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Когда я познакомилась с Мишей, он уже болел. Однако наше знакомство произошло не в стерильных стенах больницы. Мы встретились через общих друзей. Миша и мой друг играли в одной музыкальной группе. В то время я и не подозревала, какую роль эта встреча сыграет в моем понимании психиатрии и человеческой психики.

Вскоре мы стали друзьями. Это позволило мне увидеть его не через профессиональную призму, а как человека с его личными переживаниями и страданиями. Врачебная практика зачастую накладывает определенные ограничения на восприятие пациентов. Но в случае с Мишей все произошло иначе. Я никогда не была его лечащим врачом и именно это дало мне возможность взглянуть на болезнь с другой стороны.

Тема этой книги мне особенно близка и интересна. Рассказ о трудностях переживания психических расстройств, изложенный от лица самого пациента, открыл для меня новый мир. Я привыкла его видеть как врач, и мне было крайне важно узнать каков он изнутри. Эта история позволила мне ощутить всю глубину и сложность переживаний людей, страдающих психическими расстройствами.

Каждая страница книги наполнена эмоциями, которые невозможно выразить словами. Автор делится своими самыми сокровенными мыслями и переживаниями, которые знакомы каждому, кто сталкивался с психическими расстройствами. Эмоции, которые вызывает повествование, разнообразны: от грусти и отчаяния до надежды и радости. История Миши показывает, как тяжело бывает бороться с самим собой, и как важно иметь поддержку и понимание окружающих.

Название книги – «Последний эпизод» – имеет двойное значение. В психиатрии этот термин обычно относится к последнему обострению болезни перед ремиссией или текущему состоянию пациента. Но для автора это не просто медицинский термин. Это выражение надежды на то, что этот эпизод болезни действительно станет последним в его жизни. Надежда на то, что он сможет обрести покой и гармонию, найти внутренние силы для преодоления своих страданий.

Эта книга заставляет задуматься о многом. О том, как мало мы знаем о внутренних переживаниях других людей. О том, как важно уметь слушать и понимать. О том, как сильно могут повлиять на человека слова поддержки и простое человеческое участие. Для меня, как для врача, эта книга стала откровением. Она помогла мне лучше понять своих пациентов, увидеть в них не просто людей с диагнозами, но личности с их уникальными историями и переживаниями.

Возможно, для кого-то эта книга станет поддержкой в трудные моменты. А для кого-то – источником вдохновения и надежды. Но в любом случае она не оставит равнодушным никого, кто столкнулся с проблемами психического здоровья или просто хочет лучше понять тех, кто живет с этим каждый день.

Наталия Саморовицкая, врач-психиатр

Введение

Летом 2008 года моя жизнь разделилась на «до» и «после». У меня случился первый психоз. Этому предшествовало 4 месяца яростной борьбы за Себя, в течение которых я метался между отчаянием и надеждой. Находясь в самолете, летящем из Москвы в Новосибирск, на высоте 10 000 метров над землей, я поменял свой пароль на ноутбуке с ничего не значащих цифр на «believe». Я верил, что возвращение в город, в котором я родился, убережет меня от катастрофы. Но этого не произошло.

Одно время мне казалось, что я упустил момент для написания этой книги. Однако годы шли, что-то во мне настаивалось и раскладывалось по местам. И я созрел.

У моей книги две цели. Во-первых, собрать по кусочкам историю преодоления болезни, вычленить то, что мне помогло справиться и оформить это в некое подобие системы, на которую я сам смогу опираться в будущем. Сейчас я живу в большей степени интуитивно и часто спотыкаюсь о старые паттерны поведения. Во-вторых, поделиться своей историей с теми, кто впервые столкнулся с болезнью, их близкими и помогающими специалистами, объясняя на примере своей жизни, что болезнь – это не приговор, и всегда есть место для надежды.

Но прежде чем начать, я хочу поблагодарить тех, без кого не было бы этой книги, потому что в буквальном смысле не было бы меня.

Я выражаю благодарность моим родителям, бабушкам и брату за их безоговорочную поддержку и любовь. Я горячо благодарю свою жену, за ее терпение, веру в меня и надежное плечо, которое она ни раз подставляла. Я также благодарен трем врачам-психиатрам, которые внесли особый вклад в мое выздоровление. Это Юлия Станиславовна Зайцева, которая в буквальным смысле вытащила меня после первого психоза, Павел Александрович Понизовский, который помог своевременно справиться со вторым психозом и потом долгое время меня поддерживал и Юрий Фонарь, который на протяжении двух лет после моего переезда в Израиль еженедельно меня консультировал.

Глава 1. Я

Я родился 29 марта 1985 года в роддоме №1 города Новосибирска. Свои первые годы я совершенно не помню. Единственное отчетливое воспоминание: я лежу в манеже и мучаюсь от дребезжания стекол в стеллажах с книгами. За окном – улица Вокзальная Магистраль, по ней непрерывным потоком едут машины, и мне физически больно от дребезжащих стекол. Если обратиться к воспоминаниям близких, то, например, мама часто рассказывала, что когда мне был год, я переболел простудой с высокой температурой, и у меня были судороги. Других значимых проблем со здоровьем, не считая врожденной грыжи, у меня не было.

В тоже время, я считался непоседливым ребенком. Диагноза СДВГ в ту пору еще не ставили, но ретроспективно можно заключить, что я явно страдал от гиперактивности, и никто, в том числе я сам, ничего не мог с этим поделать. Не помогали даже успокоительные сборы. В чем проявлялась моя гиперактивность? К примеру, мой дневник за первый класс в гимназии №22, куда меня с боями устроили родители, был исписан красной ручкой в графе про поведение, и вот только некоторые из формулировок: «Плевался в ученика», «Все время не сидит на месте, мешает вести урок» и т. д. Все закончилось тем, что в начале второго класса мою маму вызвали в школу и всерьез грозили мне отчислением. Но этого не случилось, потому что мы переехали в Москву.

В подмосковном Зеленограде моя жизнь резко изменилась. Из необузданного ребенка я довольно резко превратился в задумчивого и чувствительного подростка. Конечно, прежние порывы иногда напоминали о себе, но это происходило скорее по инерции и уже не являлось определяющей чертой. Как сейчас помню, что в 11-летнем возрасте меня накрыла первая в моей жизни депрессия. Это произошло в один момент, я лежал в кровати, и вдруг меня охватила дикая тревога, переходящая в паническую атаку. Я долго не мог заснуть. Мне было плохо. На утро окружающий меня мир изменился – все вокруг сделалось серым, а внутри меня что-то ныло. Но несмотря на серость окружающего мира, я чувствовал скрытую угрозу, и тревога не прекращалась. Прежде веселый и проявленный во вне, я углубился в свои мысли, и все они были преимущественно окрашены в депрессивные тона. Я начал писать стихи. Причем часть из них была про старость и смерть (и это в 11 лет).

1996 год. Поездка в Малин, Украина.

Родители быстро заметили эту перемену и отвели меня к частному психологу. Милая девушка дала мне анкету, в которой я обнаружил совершенно непонятные мне вопросы про половые связи и тому подобное. Меня это сразу настроило против нее, и я больше не ходил к этому врачу. Где-то через полгода все само собой прошло, и я превратился в прежнего жизнерадостного подростка.

Следующий эпизод произошел уже в 15-летнем возрасте. Мы с моим лучшим другом увлеклись эзотерикой. Я чувствовал, что вступаю на опасную территорию, и даже помню разговор с отцом, когда я спросил его, стоит ли мне этим заниматься? Он сказал, что можно попробовать и решить, полезно это или нет. Сейчас я точно знаю, что это не полезно, и не рекомендую никому баловаться с эзотерическими учениями. А тогда мне в руки попалась толстенная книга про чакра-медитацию. В ней была одна практика, которую я решил попробовать. Нужно было представить воронку из космоса, которая упирается тебе в грудь. Что я и сделал. Сначала к моему разочарованию ничего не произошло. Я уже начал было проваливаться в сон, но вдруг тени на шторах и в углах зашевелились, я почувствовал тревогу и странные ощущения в области солнечного сплетения, как будто из меня, пульсируя, выходит энергия. Я в ужасе разбудил маму и рассказал ей про свои переживания. В книге были даны предосторожности. В частности, было сказано, что если станет плохо, нужно покушать или сделать физические упражнения. Мы пошли с мамой на кухню, и она сделала мне бутерброды с сыром. После того, как я их съел, я начал неистово отжиматься. Чуть успокоившись, я лег в кровать и провалился в неглубокий сон. Мама была рядом.

Спустя годы от одного из врачей я узнал, что существуют «телесные галлюцинации», и что не обязательно видеть странных существ или слышать голоса, можно еще и чувствовать изменения в теле. Эксперименты с чакрами нанесли мне травму на несколько лет. Меня мучала бессонница, я все время чувствовал смутные неприятные ощущения в области солнечного сплетения. Но самое главное – я практически никому об этом не рассказывал и не обратился за помощью к специалисту. Мне казалась нелепой ситуация, что я прийду к врачу и расскажу ему, что в результате непонятной практики из меня выходит энергия. Что он мне скажет? Вот тебе астральная пробка, заткни чакру и иди с миром. Только время смогло залечить эту рану. Но не надолго.

Когда мне было 17 лет, отец ушел из семьи к другой женщине и мой «идеальный» мир рассыпался, а зажившая было рана открылась и снова начала кровоточить. Внешне я перенес это событие относительно спокойно, но глубоко внутри, на экзистенциальном плане, это конечно же меня подкосило. В то время я принял для себя принципиальное решение, что никогда не женюсь, потому что если моим родителям не удалось сохранить отношения, то куда уж мне. Я поступил в РГГУ и казалось, что и это прошло. Я много учился, умеренно выпивал и у меня появились первые серьезные отношения, правда, на расстоянии. Они были обречены на провал, но мы искренне на протяжении нескольких лет любили друг друга и пытались поддерживать связь. Расставание было болезненным, но спустя годы, мы снова стали друзьями.

После универа я быстро нашел свою первую работу в сфере набиравшего тогда популярность интернет-маркетинга. Но по странному стечению обстоятельств, я выбрал медицинскую компанию. Это был крупнейший российский производитель и поставщик ортопедических изделий, в компании в основном работали бывшие врачи, и юмор у них был соответствующий. Что касается профессиональных качеств, я был тогда настоящим перфекционистом, мог засиживаться на работе и, как я теперь понимаю, подсознательно, очень боялся ее потерять.

Постепенно у меня начала развиваться мнительность относительно собственного здоровья. Такое бывало и раньше, в разное время я находил у себя столбняк, аппендицит и ВИЧ. Но проходило 2—3 недели, я оставался жив, и проблема уходила. Теперь же я «нашел» у себя рак мозга, и было стойкое ощущение, что это уже не шутки. В какой-то момент дошло до абсурда, я увидел у себя на руках синие разводы и решил, что у меня что-то с сосудами. Пришел к врачу, мне дали направление на ЭКГ, но потом оказалось, что это были следы от протекшей шариковой ручки.

Со временем моя ипохондрия усиливалась. В какой-то момент я понял, что уже не справляюсь, и через отца договорился о консультации с известным врачом-психотерапевтом. Одна консультация у него стоила по тем временам огромных денег – 6000 руб. Он принимал в своей квартире, оборудованной под кабинет. Мне было неуютно. Я не помню, о чем мы говорили, но помню состояние, которое меня накрыло через какое-то время после визита к нему. Я анализировал наш диалог и вдруг понял, в чем решение моих проблем. События моей жизни сложились в стройную последовательность, и я нашел ответ на вопрос о том, что со мной происходит. Я тогда еще не знал, что такое сверхценные идеи, но это точно были они. Я не спал всю ночь. В голове крутилось множество самых разных мыслей. На следующее утро мне стало хуже. Подъем сменился упадком сил и тоскливым состоянием предрешенности.

Все это происходило весной 2008 года. Мне едва исполнилось 23 года, и казалось, что жизнь только начинается. Я продолжал ездить на работу, но сохранять концентрацию становилось все труднее. Я помню, как мне было физически больно от потока навязчивых мыслей, которые скрежетали в моей голове. Работа была тем, за что я цеплялся, и казалось, что когда я на работе, болезнь отступает. Основной проблемой было то, что ни я, ни мои близкие, еще не осознавали, что я серьезно болен. И поэтому не обращались за помощью.

Я взял отпуск и решил слетать в Новосибирск. Надеялся, что это как-то поможет. Но это не помогло.

Глава 2. Я и болезнь

В Новосибирске я пробыл около месяца. Никто не понимал, что со мной происходит. Да я и сам не понимал. Помню, в какой-то момент, когда мы гуляли с подругой по Красному Проспекту и мне было особенно плохо, она, почувствовав мое состояние, предложила крикнуть «Срать!». Что мы и сделали. Я испытал облегчение. К глазам подступили слезы.

Мысли в голове ощущались физически как падающие валуны. Каждое падение отзывалось болью. Мне стало сложно концентрироваться на разговорах с людьми, я мог на какое-то время потерять нить повествования. Одновременно с этим, усилилось ощущение приближающейся катастрофы. Если изначально я боялся, что у меня рак, то теперь я начал просто бояться, что умру. Я также испытывал чувство тотального одиночества. Я звонил родителям и говорил, что мне плохо, но не мог объяснить, как мне плохо, передать все, что испытывал на тот момент. В один из таких звонков отец сказал, что договорился с одним очень известным психиатром, чтобы он меня принял. Я вернулся в Москву, при этом меня сопровождала 83-летняя бабушка.

В Москве я отправился на прием к психиатру. Помню, что мне было уже тяжело ориентироваться в метро. Я утрачивал последнюю связь с реальностью. Я планировал рассказать известному психиатру историю всей своей жизни, подробно описать все симптомы. Но психиатр задал мне всего три вопроса. После чего позвонил отцу и сказал, что у меня шизофрения. Я, конечно, этого не слышал.

На следующий день отец отвел меня в частную клинику к врачу-психиатру. По дороге я во всем видел признаки надвигающейся смерти. Разрытая ремонтниками яма казалась мне могилой. Проходящие мимо люди, казалось, что-то замышляют против меня. На вопросы психиатра я отвечал очень односложно. Мне предложили госпитализацию или домашнее лечение. Я выбрал домашнее лечение, и меня отпустили, выписав Зипрексу.

Мы пришли домой. Я сказал, что хочу поехать в Зеленоград – там тогда жили мама с братом. Но я был уже уверен, что не доеду. Практически Лев Толстой в его последнем путешествии. Я позвонил брату и назвал пароль от ноутбука, потому что понимал, что это конец. Выйдя из дома и проходя мимо церкви, я вдруг почувствовал, что мне нужно в нее зайти. Побыв там какое-то время я понял, что хочу креститься. Но я не знал, что для этого нужно. Помню, как лег на скамейку возле церкви, и какое-то время лежал. Затем я решил вернуться домой, открыл Евангелие, купленное отцом, и прочитал отрывок, который он для меня отметил: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:13—14).

Надо сказать, что мистики в тот период было много. Мой друг обратился к своей тете-ясновидящей по моему вопросу, и та просила мне передать, что «под белыми крыльями режутся черные крылья». Если честно, я ничего не понял в этом предзнаменовании.

Наступила ночь. В маленькой однокомнатной квартире на ВДНХ нас было трое – папа, бабушка и я. Мы с папой спали вдвоем на диване, а бабушка на надувном матрасе. Я долго не мог уснуть и пытался убежать в своей голове от одолевающих меня мыслей и состояний. Для этого я мысленно перемещался на бабушкину дачу, где прошло мое детство, и пытался зацепиться за связанные с этим местом воспоминания. Я прикладывал большие усилия, чтобы сконцентрироваться на этом образе. В какой-то момент я встал и пошел на кухню. Уже светало. Я сел, прислонившись к холодильнику, и закрыл глаза. Я очень устал. К тому моменту предпсихозное состояние развивалось уже 4 месяца. Вдруг я почувствовал, как меня коснулось что-то светлое и теплое. На лице вдруг сама собой появилась улыбка. Я открыл глаза, но ощущение не исчезло. Меня наполняла благодать. При этом я понимал, что сейчас умру, но мне было уже не страшно, а даже хотелось этого. Я встал, чтобы в последний раз увидеть папу и бабушку. Подходя к ним, я решил написать на клочке бумаги, лежавшем на столе: «Бог есть!». В момент, когда я это написал, как будто ангел отступил от меня, и я вернулся в прежнее мрачное состояние. Мне стало невыносимо больно от ощущения того, что я упустил возможность уйти мирно. За окном разгорался восход.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.